Дом на берегу океана

Но все на свете когда-нибудь да кончается, и недавно большую лодку пришлось поставить на очередной ремонт. А на Мангареве какой-то умник додумался соединять небольшие каноэ по два шестами с настилом, так что получалось что-то вроде катамарана. В общем, хотя последний штурм и был отбит, это стоило беглецам слишком дорого — погибли почти все мужчины, а двое оставшихся были ранены, да и среди женщин и детей осталось в живых меньше трети. Новое же нападение могло последовать в любой момент.

И тогда остатки рода, наскоро залатав дыры в своем большом каноэ, направились в океан, понимая, что на архипелаге их все равно съедят. На пятый день пути, когда лодка уже совсем было собралась окончательно потонуть, они наткнулись на атолл Оэно. И вот уже третий день жили здесь, понимая, что если в ближайшее время не пройдет дождя, то все они умрут от жажды. Правда, эти люди умели собирать росу пальмовых листьев, но полученной таким образом воды не хватало даже детям.

И, кстати, дым мне не померещился. Беглецы жгли костер, чтобы получить золу для обработки ран своих мужчин, но увидели приближающуюся "Мечту" и попрятались. А старик остался у полузатонувшего каноэ, потому что спрятать его было невозможно, взяв единственное оставшееся у беглецов копье с обсидиановым наконечником.

— Так тут что, полно больных, женщин и детей? — уточнил я. И, получив утвердительный ответ, велел старику звать всех на берег, где людям дадут воды и пищи. Сам же прыгнул в лодку и направил ее к "Мечте" — вид раненой ноги старика мне очень не понравился. Его явно надо было как можно быстрее показать Жене, а ведь тут вроде был еще как минимум один раненый. В общем, я хотел открыть переход с Оэно в гараж, а оттуда — на Хендерсон, чтобы не тратить времени, тем более что обратно ветер будет помогать меньше и, значит, плавание затянется.

Когда я вернулся, на берегу уже собралась небольшая толпа, перед которой, размахивая руками, ораторствовала Ханя, а Тим стоял чуть в стороне, направив ствол автомата в землю. Я еще успел услышать "Ник-ау" и "пришелец с неба", а потом, выбравшись на берег, начал разворачивать аппаратуру, параллельно пытаясь сосчитать людей. Так, четыре женщины, две старухи, десятка полтора детей в возрасте от грудного лет до двенадцати, и молодой парень чуть постарше Тима, без сознания лежащий на сплетенных из чего-то вроде листьев папоротника носилках. И вид у него даже хуже, чем у старика, прикинул я, открывая переход.

В гараж народ пришлось загонять чуть ли не пинками, зато, увидев хендерсонский пейзаж, оттуда они ломанулись сами. Затем на остров перешли Ханя с Тимом, а последним — я с аппаратурой. Тонге и Власу предстояло пригнать "Мечту" на наш остров — в свете только что полученной информации путешествие на Мангареву теряло смысл.

Клиника, хоть и с недоделками, но была уже построена, и Женя скомандовал тащить обоих тяжелобольных туда, а всем остальным, в том числе и тем, кто считает себя здоровым, располагаться неподалеку, никуда не ходить и ждать, когда о них позаботятся, что должен был сделать дядя Миша. Мне Зябликов сказал, что для всего этого народа нужно две больших палатки, ибо давать гостям свободно общаться с коренными хендерсонцами еще рано. После чего удалился в клинику, а я отправился в Москву за теми самыми палатками.

За время моего отсутствия на острове не прошло и десяти минут, так что мне пришлось еще почти полчаса ждать, пока Женя хоть как-то освободится.

Наконец он вышел.

— Если мы не хотим, чтобы парень умер, а старик остался без ноги, в Москву надо идти мне, — сообщил он. — Ты просто не сможешь достать и трети того, что требуется, а мне, кроме всего прочего, необходимы консультации.

— Не вопрос — переодевайся, и идем. Сколько это займет времени и сколько денег с собой брать?

Ни одного, ни другого ответа Женя толком не знал, так что я, прихватив с собой полмиллиона, провел его в гараж, а оттуда — к себе домой. В Москве было восемь утра, а понятие "начало рабочего дня" в нашем институте давно являлось весьма растяжимым. И, значит, я ждал, пока Зябликов сначала напишет несколько электронных писем, а потом составит список — куда и в каком порядке ему надо, а также сколь весомые вещи оттуда придется тащить. В общем, оказалось, что ни я, ни моя машина Жене не нужны, Москву он еще не забыл и к вечеру постарается управиться сам.

В полном соответствии с уже упомянутым следствием из закона всеобщей подлости мой приятель бегал по Москве не день, а три, завершив стаскивать какие-то пакеты и коробки в мою квартиру только вечером в пятницу. Правда, растратил он всего двести тридцать тысяч. И заявил, что теперь можно возвращаться.

Я за это время приобрел, то есть просто набрал в институте деталей для преобразователя напряжений солнечных батарей и ветряка в двести двадцать, развел платы, заказал их срочное изготовление и даже успел получить. Это не встретило со стороны начальника ни малейших возражений, потому как теперь из каких-то высших соображений требовалось освоить энные суммы по статье "опытно-конструкторские работы", и мои поползновения оказались очень кстати.

После ужина я сходил в гараж за машиной, мы с Женей погрузили туда все коробки и отправились обратно, а оттуда — на Хендерсон. Парню, которого мы привезли с Оэно, предстояла операция. Делать ее будет доктор Зябликов, а ассистировать уже согласился дядя Миша. И это хорошо, потому как от меня там точно не вышло бы никакой пользы, кроме вреда. Хотя, конечно, я был заинтересован в том, чтобы парень выжил — с подачи Хани у меня уже появились на него кое-какие планы.

Ведь сейчас двое молодых людей оказались в центре внимания всего племени. Мало того, что они привезли далеких братьев с легендарной Мангаревы, так еще и побывали на небе! Тим до сих пор ходил как пришибленный, не в силах полностью осознать все величие этого события. А вот на его молодую жену оно особого впечатления не произвело. Единственное, что она смогла сказать про это самое небо — что там темно, холодно и вонюче. Но зато у нее родилась идея помочь мангареванцам сбросить иго людоедов. Разумеется, она это и придумала, и описывала своими словами, но суть была именно такой. И, значит, мне пришлось внести ясность в поднятый ей вопрос.

— Кому ты собралась помогать? Ведь все, кого ели, или убиты, или уже здесь, на нашем острове. Там остались только те, кто ест.

— Но они же не все плохие! Убить самых злых, остальным дать много еды, и все будет хорошо.

— А почему это должны делать мы? Ведь нам же неизвестно, кто там действительно злой, а кто кушает человечину просто потому, что ему вовремя не дали картошки. Если на Мангареве еще остались нормальные люди, то пусть они этим и занимаются, а мы им только поможем. Если же нет — помогать поздно, ибо некому. Потому как чем скорее они там сожрут друг друга, тем раньше их станет настолько мало, что заниматься людоедством будет бессмысленно, и ситуация сама собой выправится.

Ханя, кажется, не совсем поняла, что я хотел сказать, но зато Поль точно понял. И пообещал все объяснить.

Надо сказать, что он действительно оказался очень способным парнем, это дядя Миша подметил совершенно правильно. Поль уже давно до корки прочитал свой букварь, то есть инструкцию к токарному станку, и сейчас делил время между третьим томом детской энциклопедии с математикой, физикой и химией, и трудом Макиавелли "Государь".

Глава 26

Жене все-таки удалось вылечить раненых мангареванцев, хоть это и было, судя по его виду, совсем не просто, он даже малость спал с лица и похудел в талии. Трое суток, пока шла борьба за их жизни и здоровье, все остальные беженцы сидели перед клиникой, не выходя за пределы огороженной флажками площадки. Сначала Ханя объяснила им, что это нельзя, ибо табу, а потом Поль конкретизировал, что на Хендерсоне обычно случается с теми, которые это самое табу нарушают.

Но наконец наш доктор, отоспавшись после трехсуточного дежурства, добрался и до них. В результате один малыш остался в клинике, у него было что-то с животом. Вместе с матерью, ясное дело. Еще нескольким было велено приходить к клинике через день, а остальные объявлены здоровыми и, следовательно, свободными. Мы же с дядей Мишей потихоньку начали за вечерним чаем обсуждать дальнейшие планы.

— Значит, предлагаешь еще немножко поработать по прямой специальности, — хмыкнул он, узнав про мои планы относительно парня и старика с Мангаревы. — Почему прямой? Да потому, что готовить повстанцев — оно и было моей основной работой. Правда, в Полинезии делать этого еще не приходилось. Но тогда заранее реши, чем ты их будешь вооружать и какие рации выделишь.

— Рации сам скоро спаяю, а оружие пусть забирают самодельное, шестьсот третий "крыс" и восемьсот четвертый. Можно добавить "макаров", оставшийся от генерала, но ведь к нему всего две обоймы.

— Это как раз не проблема, таких патронов за пару дней достану, и почти даром. Заодно и ножиков надо купить, а то твоими кухонными воевать хоть и можно, но как-то неудобно. И крахмала, потому как я уже подумал насчет начинки для мин и гранат. Шимоза, которую ты предлагал — оно, конечно, хорошо, но только больно уж опасно при кустарном производстве. А вот нитрокрахмал — самое то, что надо. И прикинь, как попроще сделать огнемет, против плотов и долбленых лодок он хорошо подойдет. Лучше, конечно, чтобы работал на каком-нибудь местном сырье вроде пальмового масла.

— Эх, дядя Миша, — вздохнул я, — пальмы бывают разные. В частности, из тех, что растут у нас, ни капли масла не выжмешь, я уже проверял. Отчего, думаете, все пытаюсь разводить подсолнухи? Ладно, сочиню что-нибудь, на новом месте тоже пригодится.

— Кстати, насчет нового места, — сменил тему майор. — Ты ведь не собираешься вывозить туда всех, подчистую?

— В общем-то да, там нужны в первую очередь молодые, причем те, которые сознательно пойдут в новые земли. Консерваторы, конечно, пусть остаются здесь, но только мне как-то жалко их внуков. У них, небось, не будет никакой перспективы.

— Это ты зря. Остров вполне способен прокормить человек сто, а вместе с Питкэрном — и двести. А такого количества уже вполне хватит, чтобы эффективно защищаться вплоть до середины девятнадцатого века. Потом, конечно, начнутся трудности, но ведь они могут возникнуть и у переселенцев, если те не создадут мощную в военном отношении страну. Причем даже чуть раньше. Если же создадут — ей наверняка понадобится база в этой части океана. Хендерсон — почти готовый аэродромный комплекс, самую малость поработать бульдозером и катком, и сажай сюда хоть стратегические бомбардировщики. И мол за северным мысом сделать не очень трудно, тогда получится неплохой порт. А Питкэрн — отличное место для РЛС, там вершина выступает почти на полкилометра. И, кстати, Поль тут недавно высказал довольно интересную мысль. Говорит, что его народу нельзя бросать место, откуда все началось, а следует сделать из него святыню, объект паломничества будущих поколений. Тут тебе и пирамида священного зверя, и дом, который своими руками построил великий Ник-ау, и место, откуда вышли в океан первые корабли. Да, к чему все это говорится... Знаешь, Коля, я ведь в душе тоже консерватор, причем довольно старый.

— Так что, вы не хотите участвовать в переселении?

— Что значит "хочу — не хочу", если надо. Но все-таки желательно вахтовым методом. Поработал, а потом сюда, домой. Тебе же спокойней будет — никто не тронет острова, пока осваивается Австралия.

— Может, так будет и лучше, — согласился я. А про себя подумал, что наверняка тут не обошлось без влияния Маши. Похоже, лимит ее готовности к переездам был исчерпан переселением с Питкэрна на Хендерсон.

Пятого декабря одна тысяча пятьсот восемьдесят первого года у дяди Миши родилась дочь, названная Надеждой. Впрочем, в ее документах, когда таковые появятся, дата рождения наверняка будет записана несколько иначе. Ибо Поль, разобравшись с летоисчислением, заявил, что счет от рождества Христова его народу решительно не подходит. Поэтому сейчас на островах заканчивался третий год новой эры, начавшейся с явления на Хендерсоне пришельца по имени Ник-ау. Правда, я сюда прибыл не первого января, но такой мелочью было решено пренебречь во избежание путаницы с календарем.

Через неделю на свет появился еще один малыш, на сей раз Женин, а сразу после новогодних праздников, которые мы отметили весьма скромно, всего лишь одним днем загула, начался давно ожидаемый демографический взрыв. Причем не только у нас, но и на Питкэрне, из-за чего Зябликов вынужден был сплавать туда аж два раза. Несмотря на то, что теперь рейсы совершались на "Мечте", то есть более комфортабельном, безопасном и быстроходном судне, чем "Аврора", оба раза он, едва сойдя на берег, первым делом напоминал про обещанный ему самолет. В силу чего пятого января мы с дядей Мишей сели конструировать аэроплан.

По поводу прототипа особых дискуссий не было — разумеется, за него следовало принять Ша-2. Потому как полеты на сухопутном самолете над океаном никого не прельщали, а чистый гидроплан был бы неудобен при хоть сколько-нибудь заметном волнении, особенно при посадке у Питкэрна. Другое дело, если она будет аварийной, но штатно лучше все-таки взлетать с суши и садиться на нее же. Поэтому наш будущий самолет должен являться амфибией.

Но вот с движком так просто вопрос не решался. Во-первых, идея летать над океаном на одномоторном самолете мне как-то не нравилась. А во-вторых, не очень понравился выбор дяди Миши.

Он тоже считал, что моторов должно быть два, но выбрал "Ротакс-582".

— Замечательный мотор, — без особого энтузиазма согласился я, — довольно простой, надежный и мощный. Но вот стоит он, зараза, одиннадцать тысяч евро. Умножаем на два — и получаем совсем нехорошую сумму.

"А запчасти-то, запчасти! — завопила моя вроде бы впавшая в спячку после финансовой операции дяди Миши жаба. — Да где же мы столько генералов наберем, чтобы покупать эти железяки по таким ценам?"

Я, естественно, тут же озвучил майору ее соображения, а потом выложил свои:

— Пару моторов мы, конечно, купим и не разоримся. Но дальше-то что? С десятком уже возникнут трудности, а про сотню лучше даже и не мечтать. Но ведь хочется сразу создать базу для развития авиации на десятки лет вперед! Поэтому я предлагаю взять за основу самый мощный из движков для генераторов и мотоблоков, хондовский "джи-икс шестьсот девяносто". Даже в фирменном исполнении он стоит в шесть раз дешевле "Ротакса", а китайская копия вообще тянет где-то на тридцать тысяч рублей. Запчастей полно, и они копеечные. Причем если такому движку поставить коммутатор без ограничителя и прошарошить каналы, его мощность как минимум удваивается, то есть получим мы где-то сил пятьдесят. Значит, два "джи-икса" дадут как раз ту мощность, что имел М-11, изначально устанавливаемый на Ша-2, а весить будут почти в полтора раза меньше. Кроме того, к ним выпускаются готовые редукторы один к двум, причем с упорным подшипником на выходном валу.

Подумав, дядя Миша согласился с моими доводами, и где-то за неделю основные чертежи были нарисованы. То же, что там не отразилось, мы будем делать по месту, как довольно часто поступают самодельщики.