Мишка вскочил с воплем:
— Туда!
— Да пошел ты... — беззлобно отозвалась Шочи, — Джейсон...
Она сидела, повернувшись к нему спиной, выражающей обиду с некоторой долей презрения. И он пошел. Пошел так, что она догнала его не сразу. Слегка запыхавшись, девушка схватила его за лапу.
— Эй, погоди! Да погоди, говорю... Ты что , обиделся?
Мишка повернул к ней радостно-испуганную морду:
— Оно само... Меня что-то тянет...
— А! — Шочи удовлетворенно улыбнулась. — Я же говорила! Ну пошли...
— Но я хочу быстрее! — Мишка весь дрожал от возбуждения.
— Ну, побежали...
— А ты сможешь? — он с сомнением посмотрел на нее.
— Ха, да я еще тебя загоню...
(несколько позднее, когда Шочи ехала у него на шее, Мишка вспомнил эту фразу).
Они рванули к лесу наперегонки и было хорошо бежать по этой ласковой земле, не изведавшей еще последовательной и технологичной поступи человека и человечества, пить этот воздух густой, как желе, заряженный, напоенный каким-то волшебным электричеством, насыщенный первобытной силой и чистотой, пьянящий и вдохновляющий...
Весь во власти этого пьянящего чувства Мишка издал радостный вопль, свободно прокатившийся по степи и отразившийся от стены леса.
Невидимый в засаде , Хугу одними губами произнес:
— Вроде свой...
— Дейноних тебе свой, — отозвался Тхор, — откуда здесь свои?
В это время до них докатился другой звук, приведший их в полное недоумение.
Это Шочи, разделившая настроение своего спутника, вторила ему каким-то диким шаманским криком — высоким и прерывистым, странным и для человека, напоминающим гудок маленького тепловозика, отбившегося от своих и безнадежно заблудившегося в жесткой определенности лабиринта железных дорог.
Трудно сказать, кто был больше удивлен встречей в лесу.
Мишка ли с его боевой подругой, вдруг оказавшиеся в кольце, или, скорее, квадрате странных фигур, зеленых, несущих на себе печать леса — отражение ветвей, листьев, стволов, фотографически четко проступивших на покровах их тел, словно у гигантских хамелеонов...
Или сами молодые охотники , обнаружившие , что в их западню попалось нечто химерическое, сказочное, легендарное. Так удивлен был бы человек-охотник , выскочи на него в лесу единорог, или, скажем, мантикора...
Они выскочили как чертики из табакерки.
-А... А мы здесь гуляем... — Мишкина фраза была тем более глупой, что он произнес ее по-русски. В голове у него пронеслась фраза: четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж...
Рапторы переглянулись. Пхыт, как и положено руководителю охоты, сохранял холодную внимательность. Тхор от любопытства даже высунул между зубами кончик языка. Хугу, шалопай, пританцовывал на месте, этому лишь бы подраться. Дхар... Он несколько медлителен... Но при его весе и размерах весьма проворен, и если разойдется... Тираннозавра за хвост на Луну закинет (своеобразная метафора смерти).
Шочи, обнажив свой пистолет слонобойного калибра , прижалась спиной к спине Мишки.
— Скажи им что-нибудь, — отчаянно прошипела она сквозь зубы. — Прогноз результатов столкновения с четырьмя рапторами не выглядел оптимистическим.
— Что я им скажу? — громким растерянным шепотом ответил Мишка, — я языка не знаю!
Эта фраза получилась тем более глупой, что ее-то Мишка проговорил на храйд-лахе.
Неискушенный в бытовом идиотизме, Дхар, даже хрюкнул от удивления. Братья-храйды, осуществляя изначальный план, приступили к неведомой добыче на один шаг.
— Тихо, тихо!.. — сказал Пхыт, успокаивающе, почти нежно...
-Дурак! — сказала Шочи Мишке по-русски.
— Сама дура! — сказал Шочи Мишка на храйд-лахе.
Хугу засмеялся, и тут же испуганно зыркнув на командира , прихлопнул пасть. Но Пхыт уже и сам улыбался. Вслед за ним неуверенно заулыбались и Тхор с Дхаром. Эти двое, кем бы они не были, явно не представляли опасности с точки зрения настоящего охотника.
— Не стреляй, — сказал Мишка, почувствовав настроение охотников,
— Заткнись, — ответила Шочи, — я сама...
Она не договорила слово 'вижу', — злокозненный Мишкин хвост сыграл с ним, вернее, со всеми шестерыми, скверную шутку... Энергично хлестнув по траве, он неожиданно подсек ноги Шочи и она упала. Пистолет в ее руке оглушительно бабахнул. Мишка в ужасе присел, оглянувшись... И тут динозавры кинулись, да не назад, как можно было бы ожидать, а вперед... Их учили — когда страшно — нужно идти вперед.
Ум школьника до сих пор водивший тело одного из самых опасных хищников на земле (недооцененного наукой и публикой), отступил в багровую муть боевой ярости. На смену ему явился другой хозяин, подлинно знающий, что и как следует делать сейчас.
Мишка уклонился от летящего ему в голову трехпалого кулака. Сзади на него прыгнул второй, он стряхнул с себя гада. Но третий, не давая ему передышки ударил, метя ногой с серповидным когтем Мишке в живот. Тот увернулся, хлопнув лапой по атакующей ноге так, что злосчастный обладатель ноги дважды обернулся вокруг себя, и свалился, потеряв равновесие. Четвертый бросился ему в ноги, и провел чудесную вертушку — попытавшись подсечь Мишку последовательно, за один оборот тела, шеей, хвостом и ногой. Чтобы не упасть , Мишке пришлось попрыгать. Он отступил. Кольцо оказалось прорвано им, но Шочи, на которую пока не обращали внимания не видя в ней угрозу, осталась по другую сторону. Нападающие рапторы оказались между ними.
— Ложись! — заорала Шочи, чуть ли не раздирая себе челюсти криком, она стояла на колене, наведя пистолет на всю компанию драчунов, — Ложись, я их перестреляю!!!
Но в это время динозавры навалились на Мишку в четвером и сбили с ног, завязалась ожесточенная схватка в партере, в ходе которой Мишка, который оказался в самом низу кучи-малы, вслепую раздавал сильнейшие удары всеми лапами во все стороны и иногда даже попадал. Тогда яростное рычание противников сменялось отрывистым утробным звуком : хык! Отдельное участие в борьбе принимал его хвост, который совершенно независимо от хозяина, стегал по носам, хлестал по глазам, обвивался вокруг шей и лап, всячески мешал братьям-храйдам угомонить недотепу, угодившего к ним в лапы, но вдруг проявившего бойцовский характер. Неудивительно, что в конце концов хвост и сам попал в переделку. Дхар, которому от хвоста достался особенно болезненный шлепок, по носу кожистой нашлепкой, в отместку прикусил его зубами. Мишке, который дико взвыл от адской боли, отдавшейся по всему позвоночнику и взорвавшейся в мозгу огненным шаром, показалось что из глаз у него посыпались искры, а в ушах громыхнул гром. Тут же дышать стало легче — неприятели с воплями боли скатились с него и отскочили в разные стороны — шкура у них дымилась, они шипели и трясли лапами, поглаживали пораженные места.
— А что случилось? — пораженно обернулся Мишка к Шочи. Та, с широко открытыми глазами, так и сидела на коленях, с пистолетом в руках, но пистолет явно сам не знал, что делает здесь и ему хотелось обратно в кобуру.
— А ты взорвался... — пояснила Шочи, — взрыв! Бум! — она показала руками какой был взрыв. — И искры... Их обожгло. — она указала пистолетом на компанию молодых рапторов. Мишка обернулся к ним, ожидая нового нападения и чуть не поперхнулся...
Неукротимая четверка склонилась перед ним в поклоне почтительно (он знал, что это почтительно) вытянув хвосты и шеи. Мишка оглянулся на Шочи, та жестом показала: Что стоишь — общайся со своим народом.
— Привет вам, молодые охотники! — как можно дружелюбнее проскрипел Мишка на храйд-лахе. Те осмелились поднять головы и Мишка увидел четыре оскаленные пасти... оскаленные в самых искренних и доброжелательных улыбках. Затем все четверо кинулись на него. Шочи вскинула пистолет, но выстрелить не успела — слишком быстры были эти черноперые существа. Однако необходимости в стрельбе и не было. Они обнимали Мишку и хлопали по спине, с радостными криками.
Прислушавшись к общему веселому гаму благоприобретенных почитателей, Мишка разобрал нечто вроде:
— Нашелся, ну наконец-то! Хвала Текущему! Мы-то искали, чуть когтями в коре не завязли (идиоматическое выражение, означающее смерть в безвыходной ситуации), а он сам на нас выскочил!
Часто повторялись слова — аолаги фаанх, — певучие и свободные в отличие от большинства спертых и эксплозивных звуков языка народа храйдов. Дословно это значило, насколько Мишка мог понять, аолахи — вне путей, а фаанг — значило что-то вроде — жидкость, или течет...
...Нам бы надо познакомиться, — сказал наконец Мишка, с трудом освобождаясь от объятий и переводя дыхание.
— Тебе нет нужды называть свое имя. Тебя все знают. — Пхыт улыбнулся. Мишка даже засмущался под его взглядом Он смотрел на Мишку так... как заглядывают дети под рождественскую елку — с ожиданием чудес.
— Я что — местный вариант Деда Мороза? — спросил Мишка у Шочи, — то чуть не убили, теперь смотрят... как на конфету...
Девушка пожала плечами. Она выглядела озадаченной.
— Сколько служу у Дедушки, никогда не знаю чем обернется очередная командировка... Спроси у них...
— Да неудобно как-то спрашивать у незнакомых людей... тьфу... у незнакомых... кто ты такой.
— Спроси. Судя по их взглядам, тебе можно. Пусть они увидят в этом небольшую проверку.
Мишка, приняв строгий вид, позаимствованный у математички, резко развернулся к чеширрапторам:
— Кто я? Отвечайте!
— Так мы же и говорим , что Аолаги Фаанх?
— Что есть Аолаги Фаанх?
— Аолаги Фаанх , — оттарабанил Пхыт, — есть проводник на путях времени, он есть тот вечный, кто ведет нас к текущему помимо привычных путей, ибо истина изменчива, а привычные пути — лежат там , где протоптаны, и к истине не ведут, а ведут к мясу и воде. Согласно пророчеству Аолаги — храйд с разными глазами и ведут его лунные духи. Разные глаза — голубой, как вода как у белых охотников, и желтый, огненный, как у черных охотников, символизируют примирение двух начал и двух рас хранителей времени и объединение их взглядов в одном взгляде Аолаги. Явление вместе с лунными духами символизирует...
— Так, так... — Мишка ласково (хотя внутренне он оторопел) покивал головой и Пхыт перевел дух.
— Ну, хорошо, хорошо, вы меня знаете... Но я-то вас не знаю. Кто Вы? — он снова стал строгим.
Молодые рапторы переглянулись и вперед с молчаливого согласия Пхыта, продвинулся Тхор.
— Это ничего. Пусть Аолаги не огорчается из-за этого... Так и должно быть. Ты приходишь чистый как речной песок, как родниковая вода... Кто мы? Мы твои ученики. Мы искали тебя чтобы учиться. Наши имена — Пхыт, Дхар, Хугу и Тхор. Черное небо послала нас искать тебя. Она видела тебя в видении. Ты научишь нас, как следовать пути вне привычных путей.
Мишка испугался. Тхор, видимо, понял его состояние, потому что успокаивающе провел лапой перед его глазами.
— Мы видим , что ты чист, брат, и ничего не знаешь. Таков путь Аолаги. Ты обретешь знания когда придет время, и научишь нас.
— Чему научу? — Мишка немного успокоился. Этот Тхор ему бессознательно нравился. Что-то в нем было такое, помимо... хм... эрудиции. Мягкость?
— Пророчество Черного Неба велит нам прежде всего научиться у тебя петь, танцевать и разжигать костры.
— Пионеры... — не удержавшись съязвил Мишка. Шочи дернула его за хвост.
— Серьезнее, мессия! — сурово сказала она, хотя глаза ее улыбались.
— Опять? — Мишка расердился. — Что Вы опять со мной хотите сделать? Какой еще мессия?
Шочи улыбнулась, погладила его по шее, зайдя сбоку,
— Ты мессия, мой мальчик, это так... Для того ты и пришел в этот мир.
— Для чего это 'для того'?
— Наши песни, танцы и костры должны помочь Аолаги спасти наш мир, — вмешался Тхор, продолжая свою недосказанную речь и смущенно замолчал.
— Да нет... — Мишка заулыбался, — ну, ладно, я понял, это вы все меня разыгрываете чтобы мне потом не страшно было чего-нибудь такое сделать... Ну , ладно , все я испугался, скажи что я теперь должен сделать?
Шочи молчала.
— Нет, я не никакой не мессия, — возмутился Мишка.
— Обрати внимание, ты — Михаил Задорожных, так?
— Ну так, и что из этого?
— Задорожных по смыслу совпадает со словом аолаги — вне путей. Верно? А — Михаил — значит подобный Богу, а у них здесь Бога называют Текущий. Значит Фаанх и значит Михаил. Миша, ты попал по адресу... Это твоя миссия...
— Да, ладно тебе, это просто совпадение, и потом , они же говорили что у него глаза разные, так? А у меня...
— А ты в зеркало себя видел?
— Но как же , я же смотрелся сразу в стекло машины...
— Ну и смотрелся ты... Ты больше себе под хвост заглядывал. А глаз ты один только видел. На, смотри!.. — она сунула ему под нос небольшое зеркальце и стала отводить его все дальше и дальше...
Из зеркальца на Мишку смотрел симпатичный молодой чеширраптор с разными глазами. Правый был теплый и золотистый, и смотрел даже, казалось, ласково, левый был студено-синим, ледяным и всем своим видом выражал нехитрую злую мысль: не подходи, убью! Или, наоборот, подходи, убью.
— Ой-йо, — Мишка присел, взявшись за голову. — Мессия? И что они со мной сделают? Ну почему Вы не могли сказать мне что я какой-нибудь потерянный принц или волшебник, почему сразу мессия? За что это мне?
— Послушай, — Шочи ласково , но твердо, взяла его за лапу и заставила встать, — мессия — необязательно жертва, по существу это царь, устроитель нового способа жизни, ему вовсе необязательно распинаться. Живи и научи жить других...
— А я сумею?
Шочи хладнокровно пожала плечами, —
-Должен суметь.
— Но... я же пешка...
— Да. — ответила она, — да, пешка. Пока. Будь пешкой пока ты чувствуешь себя пешкой. Стань царем когда будешь готов. Видишь ли, Дедушка, насколько я его знаю, никогда не требует от человека больше , чем он может сделать...
— А от динозавра? — Мишка уже улыбался.
— Дернуть за хвост? — предложила Шочи совершенно без эмоций.
— Дернешь, когда будешь готова... — ответил Мишка, но на всякий случай подобрал хвост, поворачиваясь к своим новым друзьям (учениками он их пока считать не мог).
— Охотники! Я и правда чист, как...
— Как речной песок — как эхо отозвался Тхор, безо всякого, впрочем , подобострастия.
— Да, как речной... Так вот, если хотите чтобы от меня была польза, расскажите мне все с самого начала!
— Расскажем, только... — Тхор нерешительно помялся.
— Что 'только'?
— С познакомь нас со своим мертвым братом, а то ведь незнакомые мертвецы могут и беду накликать...
Мишка немного ошарашенно , но тщательно осмотрелся, в поисках какого-нибудь мертвеца, которого можно было бы принять за его брата, но не нашел. Шочи, иронически улыбаясь, помахала ему рукой.
— Мертвый брат — это я.
Мишка обалдело помотал головой:
-Как так? Давно ли?
— Понимаешь, людей они считают загробной формой своего существования. Я уже говорила. То есть умер такой охотник, отправилась его душа в лунный мир и воплотилась в человека. А пол наш они не разбирают, потому и называют меня братом.
