На следующий день, едва забрезжил рассвет, когда часовых и вахтенным больше всего хочется спать, спецназовцы без помощи каких-либо подручных средств, поднялись на не такие уж и высокие и гладкие стены форта и зачистили часовых. Часть их сразу бросилась к казарме и пушкам, а три человека кинулись открывать ворота форта и впустили морпехов. Гидросолдаты ворвались в казарму, из которой раздались выстрелы, крики, звон клинков. Через 20 минут все было закончено, форт перешел в руки ушкуйников. В форте было захвачено шестнадцать пушек, стрелявших восьми, двенадцати, двадцатичетырёх фунтовыми ядрами, шестьдесят мушкетов и боевые припасы в должной пропорции. Большая часть испанского гарнизона, во главе с комендантом, в ходе боя погибли, меньшая сдалась в плен. Избежать общей участи удалось единицам, двум — трем солдатам, которых по каким-либо причинам не оказалось в момент атаки в казарме и они смогли избежать общей участи, спрятавшись, и не привлекая к себе внимания, покинуть территорию форта. Десантники, сообщив по рации на эскадру о захвате форта и открытию пути для кораблей, стали укрепляться в форте.
Рано утром эскадра вошла в лагуну Маракайбо. Корабли подошли к де ла Барра, который охранял вход в лагуну. Форт Эль-Фуэрте-де-ла-Барра был опоясан турами, за ними находилась батарея с шестнадцатью орудиями. Сверху туры были засыпаны землей и служили хорошим укрытием. Взяв на борт спецназовцев, Полухин распорядился поставить паруса, и двинутся к Маракайбо, до которого было примерно одиннадцати километров. Ветра почти не было, и кораблям пришлось плыть по течению. В этот день ушкуйникам удалось продвинуться ненамного. Утром следующего дня они были уже возле Маракайбо и приготовились к высадке под прикрытием пушек. Находники были уверены, что в порту и в прибрежном лесу испанцы сделали засаду. Однако ни одного выстрела с берега по кораблям произведено не было. Причина этого разъяснилась позже.
Однажды поздним декабрьским утром, 1558 года испанцы Маракайбо увидели, что по глади лагуны скользит множество индейских пирог, гребцы которых бешено, работают веслами. Через минуты по городу разнеслась весть: у входа в лагуну стоит пиратская флотилия, а на Голубином острове высадился десант. Индейцы рассказали об армаде разбойников: более десятка кораблей, многие, из которых походили на галеоны; на их мачтах и кормах развеваются флаги, не похожие на испанские.
Новые сведения поступили незадолго до полудня. Прибывшие на небольшом каноэ беглецы из форта сообщили о безуспешной попытки коменданта и гарнизона форта остановить волну высадившихся пиратов. Форт пал. Его защитники погибли. Им самим только чудом довелось спастись и бежать. Все это они доложили алькальду Маракайбо дону Эстебану Филиппу де Гусман. В порту Маракайбо поднялась обычная суматоха, сопровождающая, с небольшими вариациями, все попытки эвакуироваться морем при подходе вражеского войска. Люди отчаянно разрываются между желанием вовремя убежать и стремлением захватить с собой как можно больше добра. Пункт, куда направлялись беглецы из Маракайбо, мог быть только один — Гибралтар, укрепленный порт с внушительным гарнизоном. Хотя рабы (в количестве двух-трех тысяч) являли собой солидную долю имущества, владельцы не озаботились их судьбой, им просто посоветовали бежать и прятаться в лесу. Полагая, что и рабы предпочтут этот вариант переправе через лагуну на перегруженных сверх всякой меры судах. В конечном счете, в Гибралтар было эвакуировано около тысячи семей, гарнизон со главе с алькальдом и членами кабильдо. Эвакуация прошла более или менее благополучно. В городе остались лишь прикованные к постели больные, немощные старики и фаталисты, смирившиеся с судьбой, а также рабы, которым, собственно, нечего было опасаться пиратов, поскольку они были неимущими.
Не дойдя примерно трети мили до берега, ушкуйники отдали якоря. Чуть погодя грохнули их пушки, корабли заволокло облако черного дыма, а в городе обрушились и загорелись дома. Негры-рабы и индейцы, не уходившие из любопытства далеко от порта, увидали, как с кораблей пришельцев спустили шлюпки с каноэ и они двинулись к берегу. Но и эти оставшиеся зрители разбежались, когда с каноэ и шлюпок захлопали выстрелы атакующих. Новый залп бортовых орудий сотряс округу, и в оставленном городе вспыхнули новые пожары. Бомбардировка продолжалась до тех пор, пока шлюпки и каноэ не уткнулись в берег. Ворвавшиеся в город ушкуйники, обыскали все закоулки в поисках засады, которую могли устроить либо в домах, либо в зарослях вокруг города. Не заметив ничего подозрительного, они разделились на отряды по полсотни бойцов и заняли дома на площади. Городской собор был превращен в арсенал, и вокруг него постоянно стояла стража. Однако ни ценностей, ни одной белой женщины, только черные рабы да горстка индейцев! Насмерть перепуганные туземцы, вобрав головы в плечи, лишь тычут пальцем в направлении лагуны — 'туда, на юг, за озеро, ушли все, золото и деньги увезли с собой. Нет-нет, не спрятали-увезли'! Негры так же упрямо показывали на лагуну. Бесполезно было бить их и замахиваться саблями — они дружно твердили одно и то же. Ну, а выпить и закусить найдется, мать твою в душу? Это — пожалуйста. Склады ломились от товара, в домах было полно пищи: вина, множество кур, свиней, хлеба, муки, другого разного добра, погреба набиты бутылками и бочонками. Райская перемена после корабельной кухни. В тот день, вслед за передовыми силами морпехов, высадились спецназовцы, остальные морпехи, стрельцы и экипажи кораблей, оставив на судах минимальную команду. К вечеру четыре полусотни морской пехоты ушли в окрестности города за добычей и пленниками. На следующий вечер они вернулись, ведя за собой пятьдесят мулов, навьюченных добром, двадцатью тысячами реалов, и около тридцати пленных: были среди них и мужчины, и женщины, и дети, а кроме того сорок три негра-раба обоего пола.
На второй день с утра, каравеллы 'Ирина' и 'Ольга', ушли на другую сторону залива, к Гибралтару. С целью скрытно высадить на побережье десант в сотню гидросолдат, при поддержке двух десятков гидродиверсантов и четырех трехфунтовых 'единорогов', которым необходимо совершить по лесу форсированный марш и неожиданно для испанцев перерезать, на четвертый день после высадки, путь от Гибралтара вглубь материка к Мерида. Оставшиеся в Маракайбо ушкуйники в течении шести дней вывозили на свои корабли все добро и товары обнаруженные в Маракайбо.
Наконец, 14 декабря Полухин решил навестить Гибралтар, и эскадра взяла курс на юг, оставив на рейде Маракайбо пару галеонов с их абордажными партиями. В видимости второго города ушкуйники и появилась 15 декабря.
Алькальд Гибралтара дон Хуан Перес де Кордова вовремя получил известие о нападении пиратов на форт Барра, а затем и о взятии без боя Маракайбо. Он тотчас отрядил шестерых гонцов-индейцев в Мериду, до соседей было сто двадцать километров пути через лесную чащобу и горы. Гонец нес депешу, защемив ее в расщепленный конец палки, и передавал эстафету на промежуточных курьерских пунктах следующему бегуну. Основатель и руководитель Сантьяго-де-Лос-Кабальерос-де-Мерида Хуан Родригес Суарес, был из породы конкистадоров, положивших к подножию испанского трона большую часть Нового Света и храбрости со здравым смыслом ему было не занимать. Вот здравый смысл и подсказывал ему оказать помощь соседям, а храбрость, самому возглавить подкрепление. Но в конце концов здравый смысл победил и в на помощь Гибралтару ушли полторы сотни мушкетёров, ровно половина вооруженных сил Мериды, под командование лейтенанта дона Хуана. Через пять дней полторы сотни солдат меридского гарнизона прибыли в Гибралтар во главе с заместителем основателя города.
Кроме этого алькальд Гибралтара приказал местным жителям взять оружие. Таким образом дополнительно вооружили не менее четырехсот горожан, которые и пополнили гарнизон города. Вследствие чего Гибралтарский гарнизон, с учетом его пяти сотен, солдат гарнизона Маракайбо и ополченцев из жителей обеих городов, увеличился почти до двух тысяч человек. После этого он распорядился поставить на берегу батарею в двадцать два орудия и прикрыть ее турами, а также соорудить редут с восьмью пушками.
Начальник гарнизона вывел все мужское население города и всех рабов на строительство туров, в необходимых местах были воздвигнуты новые редуты и выставлены батареи. На одной детали организации обороны стоит остановиться особо. Со стороны суши к Гибралтару нельзя было подступиться: город был опоясан укреплениями, за которыми тянулись топкие болота. Через них была проложена единственная дорога, изобретательно 'оборудованная' ловушками, волчьими ямами и бревенчатыми завалами. Оригинальная идея заключалась в том, чтобы прорубить в сельве еще одну дорогу -фальшивую, она вроде бы вела к городу, однако в действительности упиралась в непролазную трясину. Это болото было совершенно непроходимо, кто туда попадал, проваливался в трясину по самое колено и выше.
Озеро-лагуна Маракайбо, как уже говорилось, неглубокое. Армада ушкуйников двигалась крайне медленно, повинуясь указаниям двух лоцманов, взятым в Маракайбо индейцам, прекрасно знакомых со здешними местами. Защитники Гибралтара во все глаза следили за маневрами ушкуйников. Ко второй половине дня, когда до пиратских кораблей остановились чуть более километра от берега, они остановились и убрали паруса. Погода стояла облачная, было душно, начал накрапывать дождь. Орудия ушкуйников молчали. Батареи защитников тоже, суда стояли вне досягаемости береговых пушек. Настала ночь. Жившие в Гибралтаре испанцы входили и выходили из города по единственной дороге, причем, только до наступления темноты. Но индейцы и негры-рабы превосходно знали окрестные болота и могли ходить по ним даже ночью. К полуночи алькальд Гибралтара дон Хуан Перес де Кордова, принявший на себя командование обороной, получил донесение, что пираты высадили десант немного западнее города.
-Где пираты и что они предпринимают? — Спросил алькальд офицера, принесшего это известие.
-Они стоят на берегу и ждут. — Ответит тот на заданные вопросы.
-Вместе с пушками? — Последовал уточняющий вопрос де Кордова.
-Нет, орудия они не выгрузили. — Произнес посланник.
-Ну что ж, можно было с уверенностью сказать, что до рассвета пираты не рискнут идти по болоту. — Резюмировал алькальд.
Дождь кончился. Незадолго до того, как забрезжил рассвет, алькальду доложили, что десант, обойдя город с суши, вышел на настоящую дорогу. Это свидетельствовало, что их проводники хорошо знали местность. Однако, обнаружив завалы, пираты заколебались, не зная, что делать дальше. Полчаса спустя, когда уже окончательно рассвело, оба алькальда и лейтенант из Мериды, стоя на гребне редута, своими глазами увидели то, на что они едва смели надеяться, пираты решительно двинулись по ложной дороге.
На рассвете 16 числа Полухин приказал открыть огонь из корабельных орудий по прибрежному укреплению, порту и самому городу. В порту находились чуть более полутора десятка одно и двухмачтовых барок. При этом началась высадка стрельцов на берег, примерно в шести километров западнее города, под прикрытием артиллерийского огня и начавшегося дождя. Испанцы не предприняли каких-либо действий, что бы помещать высадки. Когда весь десант был на берегу, прикрывавшие его высадку корабли вернулись к порту и присоединились к кораблям, бомбардирующим прибрежное укрепления. Орудийная дуэль складывалась не в пользу конкистадоров. Двадцать две пушки берегового укрепления против почти двух сотен орудий кораблей ушкуйников, соотношения явно говорившее само за себя. В течение трех часов все пушки укрепления были сбиты. Путь в порт ничем и никем не прикрывался. Чем и воспользовались ушкуйники, войдя на шлюпках и каноэ в гавань, однако их корабли не прекратили орудийную стрельбу, только перенесли огонь с разгромленного укрепления, на берег и порт. Под прикрытием ядер пушек в порт с малых судов началась высадка морских пехотинцев. Которые без сопротивления высадились на берег, легко заняли порт и, не встречая сопротивления от защитников, повели наступление на город. Быстро продвигаясь по городу, захватывая одно здания за другим, морпехи уже через полчаса вышли в центр города и, заняв стоящие на площади дома, церковь и другие здания, организовали их оборону. Ведь пока все испанские солдаты и большинство ополченцев находились на западной окраине города, отвлекаемые маневрами высадившегося в полночь 16 числа десанта. Ожидая нападения стрельцов, которые имитировали активность, попытками штурма испанских укреплений с запада.
Получив донесение о захвате нападавшими порта и части города, алькальд Гибралтара дон Хуан Перес де Кордова распорядились отправить в город тысячу солдат, которые повел лично сам. Алькальд Маракайбо дон Эстебан Филипп де Гусман остались на редуте, прикрывавшем город с западной стороны, командуя сотней солдат и пятью сотнями ополченцами.
После ухода дона Хуана, де Гусман, оставшийся за старшего командира, приказал продолжать стрелять из пушек по нападающим. Вскоре стрельцы, в количестве четырехсот штыков, предприняли наступление на редут. Испанцы опять отбили его. И заметив, что стрельцы отходят, испанцы, по приказу де Гусман, вышли за туры и погнались за врагами, в полном составе.
Отбежав от редута около полутора сотен метров, и дав время всем испанцам выйти из-за тур и отойти от них примерно на полсотни метров, стрельцы неожиданно повернули, дали залп из пищалей и подкрепили его огнем 'сакмарочек'. Картечь пищалей буквально смела первые ряды атакующих, при этом пробив в их рядах просеки. А затем, получив подкрепление в пятьсот бойцов, высадившихся этим утром к западу от города, предварительно дав время подкреплению разрядить свои 'сакмарочки' и пищали, стрельцы взялись за бердыши и набросились на испанцев, сразу же перебив большинство из них. В бешенстве, на плечах отступающих ополченцев, перепрыгнув через туры, стрельцы тут же овладели укреплениями и обратили тех, кто за ними скрывался, в бегство. Они оттеснили испанцев к зарослям и истребили большинство из них. Часть испанцев, из ополчения, бежала в город, и они заранее готовы были сдаться в плен. Стрельцы сорвали неприятельский флаг с редута и установили свой. Задерживаться на редуте уральцы не стали, оставив на нем полусотню, они атаковали город с западной стороны. Во время боя на редуте пал и алькальд Маракайбо дон Эстебан Филипп де Гусман.
Когда отряд де Кордова дошел до площади и вступил на неё, их приветствовал пищальный залп морпехов, подкрепленный картечью шести орудийной батарей трехфунтовых 'единорогов' и пулями 'сакмарочек'. Попытки солдат продолжит атаку захлебнулись в 'шквале' картечи и пуль. Оставив не менее трех сотен лежать убитыми и ранеными на площади, дон Хуан отступил с неё и закрепился в прилегающих к ней домах. Завязалась перестрелка, продолжавшаяся до тех пор, пока в спину солдатам не открыли стрельбу подошедшие стрельцы. Попавшие между двух огней испанцы продержались не более 40-45 минут. Потеряв ещё до четырех сотен человек, в своем большинстве солдат городских гарнизонов, в том числе и алькальд Гибралтара дона Хуана Переса де Кордова, испанцы бросили оружие и сдались.
