Абсолютное оружие

Возражать штурмовику не стоило ещё потому, что в социальной иерархии йали размер имеет значение. Чем крупнее самец, тем выше он по положению в обществе. По этой классификации я тут вообще самый жалкий; это, конечно, бесит, но мне на руку. А если я начну поправлять "старшего", могут заинтересоваться или заподозрить неладное.

Тем более, очень удачно явился ещё один йали, они экспрессивно обсудили ситуацию, и в речи то и дело мелькали наши с Экси "хвосты". Кажется, они решили, что это нечто необходимое в процессе размножения. В общем, по-своему логично; нас тут лохматых всего двое.

Довольные найденным объяснением, йали снисходительно разрешили наш странный способ передвижения. И под конвоем из десятка жукоедов с оружием (если бы возникла такая необходимость, их бы пара штурмовиков голыми руками порвала на лоскуты, не особо напрягаясь) мы двинулись в путь.

Экси обвисла на моём плече, провалившись в глубокий сон. Не самостоятельно, разумеется; пришлось подтолкнуть, а то она бы ещё начала бороться с собой. А ей, поскольку нет еды, лучше спать.

Пёстрые коридоры корабля йали сменились каменными тоннелями; не вырезанными, а скорее проплавленными в необычном камне, испускающем слабое приятное глазу свечение жёлтой части спектра. Навстречу то и дело попадались вооружённые йали, и одна только разнокалиберность их вооружения говорила за то, что это — не регулярные войска. Впрочем, во-первых, с жукоедами никогда нельзя быть уверенным, а, во-вторых, разнообразие никак не отменяло достаточности имеющегося в наличии оружия.

Наши конвоиры перебрасывались какими-то фразами со всеми встречными. Пару раз явно хвастались уловом, один раз — отчитывались, когда навстречу попался особенно крупный их сородич.

Но всё это я отмечал машинально, сосредоточившись на другом. Психополе этого места было очень странным. Рваным, с местными провалами и пучностями, дырявое как губка. До сих пор я ничего подобного в своей жизни не видел, а чутьё буквально вопило о родственной природе этого феномена и той блокады, какую генерировала загадочная установка на борту космического корабля. Я не удержался от довольного, предвкушающего оскала и тихого рычания. Оказавшиеся поблизости йали напряжённо вскинули на меня свои пушки, один протрещал что-то угрожающее. Я не удержался, продемонстрировав жукоедам неприличную комбинацию из пальцев и замолчал. Конвоиры тут же успокоились, а пара шедших рядом штурмовиков, переглянувшись, фыркнули от смеха.

Веселье поднимает боевой дух, и я тоже улыбнулся; шутка достигла адресатов. А йали нашу мимику и жесты всё одно не понимают, они на мой рык среагировали.

Пока мы шли, я потихоньку набрасывал план действий. Пока непонятно, куда и зачем нас привезли, но есть ощущение: именно туда, куда нам было надо. Осталось выяснить, что так искажает психополе на этом космическом теле (непонятно, не то это планета, не то спутник, а не то вообще астероид), постараться найти какие-нибудь сведения об установке, и можно будет уходить. Если, конечно, наши не найдут нас раньше.

Шли мы долго, около нормочаса, петляя по коридорам. В конце концов наша группа вынырнула в просторную пещеру, частично явно естественного происхождения. Я отметил грамотно организованные защитные посты, — несколько корабельных орудий, расставленных по периметру, — и дверь, состоящую из цельной каменной плиты внушительных размеров. Напротив плиты стоял небольшой плазмомёт весьма знакомых очертаний; часть снятой с одного из наших кораблей активной метеоритной защиты, на крупных транспортах они есть. Во мне шевельнулась трудноконтролируемая злость, прорываясь наружу злым тихим рыком. Окружавшие нас йали шарахнулись в стороны, шевельнулись стволы нескольких орудий, выцеливая меня. Подумать, какая честь! И что они так моего рыка опасаются, интересно? Напоминает о чём-то нехорошем? Что-то я ничего подобного не слышал о поведении жукоедов. Наверное, рядом с ними просто ни разу не рычал носитель горячей крови...

В это время с тихим шелестом поехала в сторону каменная дверь, и нам, недвусмысленно поводя стволами ручного оружия, велели двигаться внутрь. Я шагнул первым, штурмовики, приняв это за команду к действию, потянулись за мной. Конвоиры за нами не последовали, однако пара застыла по бокам прохода, чтобы не затенять сектор обстрела. Когда последний из штурмовиков втянулся в куда более скромных размеров пещеру за дверью, вслед нам полетел пронзительный стрёкот.

— Он говорит, хотите жить — будете работать. Норма — десятая часть собственного веса на день, — последовал с нашей стороны синхронный перевод. Дверь за нашими спинами быстро закрылась, а я нашёл глазами переводчика и не удержался от растерянного хмыканья.

Это был йали. Довольно мелкий самец, сложив лапы, сидел на камнях, недалеко от выхода. Судя по тусклому цвету шкуры, он был довольно немолод. Кое-кто из штурмовиков подался вперёд, но их удержали более здравомыслящие товарищи.

— Сдача была только недавно, так что вы ещё успеете. Можете, конечно, не работать, — продолжил свои флегматичные рассуждения жукоед. У него был бесстрастный голос, не отражающий никаких эмоций, но произношение удивительно чистое. — Но еду дают только тем, кто работал, и нейтрализатор тоже. Эти проклятые камни фонят какой-то дрянью, если не принимаешь нейтрализатор — очень быстро сходишь с ума, — пояснил йали.

— И ты тоже работаешь? Или надзираешь? — спросил я.

— Я слишком стар и слаб, чтобы работать. Меня держат, как переводчика, — с той же невозмутимостью пояснил он.

— А если я тебе шею решу свернуть? — подал голос кто-то из штурмовиков. В лоб бы ему дать, разговорчивому!

— Хочешь меня убить? Убей, — всё так же безразлично сообщил йали. — Можешь вообще всех убить, кто тут есть. Мне нет до этого дела, а остальным ты сделаешь одолжение. Всё равно живыми отсюда не уходят.

— Много здесь заключённых? — прагматично поинтересовался я. — И что они добывают?

— Нас сейчас почти полторы сотни, — раздался настороженный голос сбоку. В одном из проходов стоял измождённый и напряжённый мужчина из мирных и разглядывал нас с недоумением, граничащим с ужасом. На нём было надето нечто вроде набедренной повязки из какой-то грубой ткани. — Как им удалось пленить вас? Что они такое изобрели, что сумели взять живым горячего?!

— А мы так и будем тут разговаривать? Или здесь есть более удобное место? — с иронией поинтересовался я. Страх мирного здорово раздражал.

— Пойдём, горячий, — кивнул он и, не говоря ни слова, шагнул в коридор. Я дёрнул головой, веля штурмовикам следовать за мной, и пошёл.

Через несколько коридоров, местами откровенно кривовато-рукотворных, мы вынырнули в ещё одну комнату, своим обжитым видом нагонявшую тоску. Сбоку виднелось небольшое озерцо, возле которого прямо на камнях сидели шестеро женщин в нарядах, явно сделанных из мешков. Женщины были заняты каким-то непонятным делом, ковыряя какие-то тёмные глинистые комки. А вокруг женщин сгрудилось полтора десятка детей разного возраста; мальчишки и девчонки выглядели щуплыми и болезненными. Кто-то из штурмовиков, не сдержавшись, выругался, кто-то помянул Предков.

Поскольку мирный даже босиком умудрялся шлёпать довольно громко (в отличие от разутых боевых), наше присутствие для группы "оставленных на хозяйстве" сюрпризом не стало. Встретили же нас сначала недоумением, а потом меня опять обдало ужасом. Я машинально тихонько, предвкушающе зарычал; но быстро справившись с собой, раздражённо тряхнул головой и покрепче сжал тёплое бедро всё ещё пребывающей на грани сна и обморока Экси. Присутствие рядом моейженщины смиряло охотничьи инстинкты куда лучше, чем уговоры разума.

— Располагайтесь, — кивнул я штурмовикам и подал пример, усаживаясь несколько в стороне от перепуганных женщин, похватавших детей в охапки пачками. Кажется, нас они боялись ещё сильнее, чем йали. Что же с ними такое здесь делают? — Ты здесь главный? — спросил у мирного, деловито устраивая Экси рядом на камнях.

— Здесь нет главных, — пожал плечами он. — И надежды, похоже, теперь тоже нет, — понурившись, пробормотал мужчина.

— Если от неё отказаться, надежда, конечно, уйдёт, — поморщившись, отмахнулся я расхожей фразой.

Нет, я понимаю, что им здесь тяжело живётся, и требовать от них бодрости я не вправе, но подобное отношение здорово бесило. Инстинкты, чтоб их; как же так, какой-то мелкий мирный смеет сомневаться в моих силах! Решив, что бодаться с собственным подсознанием сейчас глупо, я решил успокоить его более простым способом: повысить градус уважения. Поэтому первым делом, поднапрягшись, принялся скручивать наручники. Металл тут же врезался в кожу и, раздражённо поморщившись, я, чтобы не мучиться, перетёк в боевую форму. Дело пошло веселее; скрутив центральную перемычку винтом и разорвав её, я когтями содрал с рук браслеты, следом — ошейник, и, вернувшись в обычный вид, с наслаждением покрутил шеей.

Эффект от моих действий был строго противоположным; мужчина взирал на меня с ещё большим ужасом.

— Хватит бояться! — недовольно процедил я. — Никто нас не пленял, мы им сами сдались.

— И это было, между прочим, трудно! — ворчливо поддержал всё тот же разговорчивый офицер.

— Замыкающий Лармес, заткнись, а? — опередил меня другой голос. Я одобрительно покосился на видящего Тарнаса.

— Вы военные что ли? — вытаращился представитель мирной ветви, переводя взгляд с одного огромного штурмовика на другого и обратно.

— Нет, ларговы яйца, мы мирные путники, — заржал всё тот же неугомонный замыкающий. — Особенно Райш, он у нас вышивальщица штатная!

— Замыкающий Лармес! — не выдержав, рявкнул уже я.

— А я что, я ничего, — тихонько пробормотал он себе под нос.

— Как вы наручники снимали? Или на вас их не надевали? — прагматично поинтересовался я.

— Дробильной машиной, — с обречённостью полного непонимания протянул мирный. — Ошейники потому не получается снять, из опасения покалечить. Что вы здесь делаете?! Неужели...

— Мы здесь с исследовательской миссией, — сообщил я. Тот факт, что штурмовики попали просто за компанию, решил опустить.

Тут зашевелилась, напоминая о себе, Экси. Я перебрался поближе, проверяя её состояние. Девушка завозилась, морщась и что-то бормоча; она не просыпалась, и ей, кажется, снился плохой сон. Вздохнув, я осторожно положил руку ей на лоб.

— Ш-ш-ш! Ну, что ж у тебя разум такой хрупкий? — тихо пробормотал я. После недавнего плотного контакта настроиться на отлично знакомое сознание было нетрудно, и я аккуратно избавил девушку от кошмара.

— Да кто вы такие?! — опять не выдержал мирный.

— Шер-лорд управляющий Райш Лайми-Лам-шер, — недоверие и настороженность собеседника вызывали всё большее раздражение. — Видящий Тарнас, командир штурмовой группы, — кивнул я на здоровяка-боевого. — Мне стало известно, что пираты йали научились каким-то образом блокировать дальнюю связь наших кораблей. Другого способа проникнуть на их базу, кроме как срочно сдаться в плен, я не видел, — кратко и сразу всем пояснил я. — А теперь, может быть, ты ответишь на мои вопросы?

Сдирать оковы с кого-то оказалось значительно проще, чем с себя, и я, пока говорил, неспешно избавил от единственной "одежды" девушку, лежащую рядом со мной на камнях.

— А она? Тоже военная? — недоверчиво уточнил мирный, кивая на Экси.

Я тихо, угрожающе зарычал, пристально вглядываясь в мирного, испытывающего моё терпение.

— Вопросы здесь задаю я, — процедил сквозь сведённые оскалом челюсти. Мирный замер, окончательно впадая в уныние. — Что вы здесь добываете, и почему здесь такое психополе?

— Какие-то кристаллы; не знаю, как они называются. Они искажают психополе, и всё иное излучение. Здесь техника очень быстро выходит из строя, гораздо дешевле использовать рабов. А больше я ничего не знаю, — испуганно проблеял мирный.

— Ясно. Ты, — я обратился к ближайшему штурмовику. — Сходи обратно ко входу. Если тот йали всё ещё там, попроси его прийти сюда. Попроси! Вежливо. Без применения силы. Если откажется — силу не применять, просто вернуться и доложить. Понял?

— Да. Разрешите выполнять? — боевой поспешно выпрямился, отдав уставное приветствие. Я кивнул; потом, опомнившись, проговорил:

— Подожди, подойди сюда, — и в несколько движений избавил парня от оков. Тот довольно улыбнулся, разминая шею и, дождавшись быстрого кивка, исчез в проёме коридора. — Теперь ты. Здесь же не все работают, как я вижу?

— Работают те, кто могут, — сообщил он. — Дети и часть женщин сидят здесь, несколько мужчин дежурят в разных ключевых местах. Остальные работают, это довольно трудно.

— Отлично. Пока мы тут, не будем лишний раз нервировать хозяев. Замыкающий Лармес! Соберите людей, и пусть кто-нибудь из недееспособных гражданских проводит вас к местам выработки. Там спросите у местных, как и где может пригодиться ваша помощь. Там же наручники снимете; а с ошейниками подходить по одному.

Скучающие штурмовики даже, по-моему, обрадовались, получив задание, даже такое непривычное. Рослый замыкающий, освобождённый и от ошейника, и от наручников, отправился налаживать контакт со сгрудившимися возле озера людьми. Когда возле моих ног образовалась кучка из мятого железа, а штурмовики в сопровождении мальчишки лет десяти удалились исполнять трудовую повинность, как раз вернулся посыльный. Удивительно, но рядом с ним ковылял (у него, как оказалось, не было одной задней ноги) йали; и ковылял сам, явно без принуждения. Мирный, как и женщины с детьми у водоёма, отреагировали на появление жукоеда совершенно спокойно. Гораздо невозмутимей, чем на нас; но это объяснимо, потому что к нему-то они привыкли. Хотя — да, это тоже раздражало.

— Как твоё имя? — обратился я к йали, без слов устроившемуся на камнях рядом со мной.

— Твои сородичи называют меня Старик, человек с когтями, — ответил мне жукоед. — А ты слишком странно себя ведёшь для острозубого человека. И странно видеть тебя среди пленников.

— Ты хорошо знаешь наш язык, отличаешь нас друг от друга, — медленно проговорил я. — Тогда почему ты здесь?

— Поэтому, — и он тихонько зачирикал, что можно было толковать как горький смех. Но вообще эта эмоция скорее означала снисходительное брезгливое презрение; йали не обладают чувством юмора. — Я усомнился в правильности избранного пути, изучал ваш вид, не хотел войны. У вас много знаний, и они совсем иные. Было интереснее изучать, смотреть, общаться. За слабость был лишён возможности к размножению и свободы выбора, — коротко и информативно рассказал историю своей жизни йали.

— Учёный, значит, — хмыкнул я. Интересное у них отношение к тем, кто тянется к знаниям; что-то я про такое не слышал раньше. Хотя, скорее, тут не в знаниях дело, а в том, что он людьми заинтересовался и не хотел с нами сражаться.

Однако, это новость, которая мирную часть Совета не обрадует. Они-то наивно полагали нынешнее затишье за начало диалога и взаимопонимания. Если несколько лет назад за интерес к людям у них обращали в рабство и лишали социального статуса, вряд ли что-то изменилось столь быстро. Значит, они просто готовятся.