"А ты слов на ветер не бросаешь! — обратился он к подселенцу. — В два стишка мою ситуацию перевернул. Искреннее тебе спасибо. Мы ведь так и ходили бы буками"

"Рад был помочь. Стихи эти о своей ситуации писал, но и к вашей они подошли точь в точь"

"А что еще за стих ты обещал моей жене? Да еще на ночь? Я думал, мы обо всем переговорили, и ты вернешься куда-то к себе"

"Вернусь, не беспокойся. Но твою победу над женой следует закрепить в постели. Тебе ли этого не знать, бывалому сердцееду? Сейчас она к тебе благоволит, но многого от тебя не ждет. А ты возьмешь и удивишь ее своей куртуазностью через этот самый стих, а потом и пылкостью. Которую она будет вспоминать еще долго, долго и тебя ласкать за это"

"Ты о чем говоришь, бродяга? Что будешь всю ночь с моей женой забавляться?!"

"Забавляться с ней будешь ты. Но я напомню, что любовное желание зарождается в сознании любовника и в нем же угасает. В данном случае у тебя будет уникальное преимущество: в одном сознании желанье угаснет, а в другом нет. Когда же угаснет во втором, возникнет вновь в первом. И все это будешь для жены ты: единственный и неповторимый"

"Я убью тебя, негодяй!"

"Это вряд ли. Ладно, время у тебя еще есть. Посиди, подумай, ты ведь умный человек. А я пока у тебя в голове подремлю. Но перед этим скажу еще: эту комбинацию я придумал для тебя. Для твоего блага. Иначе пройдет какое-то время, и хандра у твоей жены может повториться. Ей мало слов, нужен еще любовный восторг. Дай его ей"

Вздремнуть Карцеву в черепе Витте, конечно, не удалось, но он поставил фильтр на мысли реципиента и воспринимал их вскользь, через пятое на десятое. Наконец, тот встал и отправился принимать ванну. Телом он оказался довольно крепок, хотя слишком упитан. Одев шелковую коричневую пижаму, министр стал похож на японца с весьма мрачным выражением лица, отразившемся в большом зеркале ванной. Вот он вздохнул и побрел обреченно в спальню. Уже забравшись в постель, спросил:

"Ты еще со мной?"

"Пока да, но как только твоя жена войдет в спальню, и ты не дашь мне свободу воли, тотчас тебя покину. Будешь лежать с ней мрачным истуканом и хлебать последствия по полной"

"Делай, что хочешь..."

"Йес"

Минут через пять в спальню, чуть освещенную прикроватной лампочкой, мягко вошла Тилли в полуоткрытом серебристом длинном пеньюаре, перехваченном в талии небрежно завязанным пояском с вероятным названием "Дерни меня".

— Ну, где же твой неприличный стих? — с дерзкой улыбкой спросила она. — Как он, кстати, называется?

— "Одеяло", — ответил полуобернувшийся к ней Карцев, тоже тонко улыбаясь.

— Одеяло? Интересно, что будет под ним?

— Так слушай.

То было наяву или во сне

Ты вышла обнаженная из ванной

И стала вмиг такой желанной

Что одеяло подняло на мне.

Я упиваюсь линией плечей

Грудей овальных колыханьем

Изгибом талии твоей

И дерзких ног переступаньем

Ужель сейчас ты подойдешь

И улыбнувшись мне лукаво

Скользнешь под то же одеяло

Всего собою обоймешь?

— Милый! Какой ты милый, Сереженька. Ты, правда, так меня любишь? За один день столько стихов в мою честь сочинил... Поднимай свое одеяло и пусти меня к себе. И пусть я буду совсем голая, как ты и захотел. А ты что же, еще в пижаме?

— Прости, милая, зарапортовался. Долой ее и забирайся на меня, я понежу твои ноги, ягодички и спинку... Ох, какие объемные и нежные у тебя ягодицы, как приятно их гладить, проминать, сжимать и снова гладить! Век бы их гладил, но надо и ножкам твоим внимание уделить: и бедрам сливочным... и голеням округлым... и под коленочками поцеловать... и ступни-пальчики размять...

— Сереженька! Я думала, все уже твои ухищрения знаю, но ты опять меня удивляешь и радуешь. Мне так приятны эти ласки, так на них снаружи и внутри тело отзывается, такое желание глубокое возникло и все растет, растет... Боже мой, как я тебя люблю, мой прекрасный, нежный, умный мужчина... Никогда я не жалела, что ушла к тебе, всю прежнюю жизнь порушила. Возьми, возьми меня, наполни своей силой, своей мощью, а-а-а!

Глава седьмая. У Макарова.

Карцев вселился в Городецкого уже утром, в четверг.

"Витте и на ночь тебя не отпустил?" — удивленно спросил Сергей.

"Я очень потешил все его семейство, вот они меня спать с собой и уложили", — почти не соврал Сергей Андреич.

"Ну, ты его убедил?"

"Вроде бы да. Но он мужик сильно самостоятельный, может по каким-то своим причинам и передумать. Начать свою игру"

"Куда сегодня полетишь?"

"Давай подумаем. К Куропаткину идти рано, сначала с ним должен увидеться Витте. К царю пока смысла нет. А вот наведаться к морским начальникам можно и нужно. Впрочем, не к набольшим начальникам, а к адмиралу Макарову. Значит, нужно лететь в Кронштадт. Ну а ты, был в Горном?"

"Да. Правда, там мне сказали, что устраиваться сейчас вольнослушателем нет смысла: семестр через месяц заканчивается, в мае начнется сессия, а потом полевая практика. Вот для устройства на практику меня послали во Всероссийский геологический институт (ВСЕГЕИ), который находится на Среднем проспекте. Я туда сходил и в итоге познакомился с геологами, которые ведут сейчас геологическую съемку Енисейского кряжа: Ячевским и Мейстером. Они переговорили со мной и пообещали взять на летний полевой сезон коллектором"

"Замечательно, лучших руководителей и представить трудно. Я знакомился с рядом их работ: сделаны вполне профессионально, а некоторые и сегодня можно использовать для картирования. А что они за люди?"

"Ячевский постарше, ему лет 45, Мейстер моложе, оба доброжелательные, но взыскательные ученые. Погоняли меня по всему курсу "Общей геологии", но, кажется, мои знания их удовлетворили. Скорее всего, я попаду в партию к Мейстеру, на Ангару"

"Отлично. Стать нормальным геологом без полевых работ нельзя, даже если ты вызубрил параграфы всех основных учебников. А вот наоборот бывает можно. Хочешь, расскажу тебе об одном геологе-практике?"

"Конечно. О геологии мне все рассказы интересны"

"В начале 19 века жил в Шотландии один дворянин по фамилии Мурчисон, а по имени Родерик. В то время шли войны с Наполеоном, и он тоже принимал в них участие. Бился под командованием герцога Веллингтона в Испании и в последнем великом сражении — при Ватерлоо. После чего удачно женился на англичанке и вышел в отставку. Было ему тогда 25 лет. Лет пять после свадьбы он занимался излюбленным делом провинциальных дворян Великобритании — охотой на лис. Жене это надоело, и она потребовала, чтобы он нашел себе хобби поинтеллектуальнее. Тот жену любил и обещал подумать.

Как-то во время очередной охоты он выскочил на группу людей с молотками и рюкзаками и спросил, естественно: что это вы тут делаете? Ему ответили, что они геологи и ведут в районе его поместья геологическое картирование. А нельзя ли мне к вам присоединиться? Отчего же нет, пожалуйста. И Мурчисон все лето провел с ними, прилежно вникая в особенности геологической съемки. А осенью даже принял участие в составлении геологической карты данной местности. Жена его новое увлечение одобрила, и следующий сезон он провел с теми же ребятами, причем в конце его спорил со всеми уже почти на равных. Его живой интерес и усердие заметил знаменитый в то время геолог Ляйель и взял на следующий год в длинный геологический маршрут по Западной Европе, где все ему показывал и пояснял. В общем, в 1825 г. этот Мурчисон в возрасте 33 лет уже делал доклад на заседании Лондонского геологического общества, после которого был принят в его члены. Заметь, без учебы в каком-либо университете.

Спустя десять лет именно Мурчисон выделил в палеозойской истории Земли силурийский период, через 4 года, вместе с другим геологом — девонский период, а в 1840-41 годах возглавил крошечную группу иностранных геологов (3-4 человека), обследовавших центральную часть России и Урал, для чего пришлось проехать в коляске 40 тыс. км и пересечь на лодках склоны Уральского хребта. В результате был выделен пермский период и составлена геологическая карта европейской части России, не менявшаяся в течение полувека. Каково?"

"Невероятно! Мне бы так, без учебы..."

"На самом деле он, конечно, учился, но самостоятельно и без отрыва от работы. Для сравнения: я за 35 лет деятельности прошел маршрутами менее 10 тысяч километров и изучил сносно только Енисейский кряж площадью около 90 тыс км2. Как там Лермонтов говаривал?"

"Богатыри не вы?"

"Так точно. Но может хоть сейчас мне удастся реабилитироваться и внести-таки вклад в историю..."

Еще готовясь к поездке в Петербург, Карцев собрал в интернете сведения об адмирале Макарове и его окружении, так что знал его строгий распорядок дня. И потому явился в его кабинет после обеда — время прочтения газет.

Как ни странно, бравый адмирал упал в обморок после внедрения в него духа из будущего. К нему тотчас подскочил неотлучный вестовой Хренов и стал прыскать в лицо водой. Глаза адмирала наконец оживились, и он выпрямился в кресле.

— Ох, Ваня, спасибо, голубчик! Что за ерунда со мной приключилась? Бифштекс был из несвежего мяса что ли? Спасибо, спасибо, я уже пришел в норму. Подай-ка газету, далеко отлетела..

"Бифштекс тут не причем, Степан Осипович, — молвил беззвучно Карцев. — Это к Вам в голову вселился я, пришелец из будущего"

"Что, что? Пришелец?"

"Да, да, да. Именно пришелец и именно из будущего"

"Почему? Зачем?"

"Потому что российские армия и флот скоро будут повержены Японией. Затем, чтобы попытаться это событие предотвратить"

"Почему Вы явились ко мне?"

"Вас мне рекомендовал Сергей Юльевич Витте. Впрочем, ход истории нам хорошо известен и кто есть кто в России начала 20 века тоже"

"Так я считаюсь у вас важной персоной?"

"Вы считаетесь специалистом, способным повернуть события на море в более благоприятную сторону"

"А насколько они будут неблагоприятны?"

"Катастрофически. Почти все значимые корабли Порт-Артурской эскадры, Владивостокского отряда и Балтийского флота будут потоплены. При этом погибнет много русских моряков и Вы в том числе"

"Когда?"

"Вы в конце марта 1904 г вместе с броненосцем "Петропавловск", на мине. Прочие кто раньше, кто позже. Японский флот оказался современнее и боеспособнее. Они весьма успешно применили миноносцы, торпедами и минами было подорвано много наших кораблей, наши же умудрялись подрываться на своих минах. Их артиллерия применяла более мощные вышибные заряды (на бездымном порохе) и стреляла с дистанций 50-70 кабельтовых, а наши пытались приблизиться на 20. Их основным типом снарядов были фугасные, которые эффективно разрушали надстройки, в том числе трубы. Наши же бронебойные снаряды на дальних дистанциях теряли пробивную способность, да и рассеяние их оказалось большим. Их скорострельность тоже была выше. Количество попаданий в корабли оказалось примерно 2:1 в пользу японцев, а поражательная способность и того больше. У нас часто не срабатывали взрыватели: при попаданиях в воду или небронированную часть корабля. Наша броневая защита часто не выдерживала повторных попаданий в одно место: в итоге рубки управления лишились приборов управления или вообще оказались поражены, вместе с командирами. Особенно подвели крыши этих рубок. Часто повреждались электродвигатели, расположенные под рубками. Многие корабли оказались перегружены и при повреждениях надводной части легко опрокидывались. Замучили нас и пожары, так как в надстройках было много горючих материалов. Новые дальномеры наши моряки не успели освоить, так что толку от них оказалось мало. Яркий пример; в Цусимском сражении (это в конце войны) большинство наших кораблей (десятки) утонуло, а у японцев ни один"

"Кошмар. Но я почему то Вам верю. Многие из этих огрехов я и сам подмечал. Указывал, настаивал исправить, да бестолку. Что же делать, как все это предотвратить?"

"Есть, мне кажется, один способ. В этой войне почти не участвовали подводные лодки. Между тем Русско-японская война была лишь репетицией перед очень большой войной, которую потом назовут Мировой. А начнется она в 1914 году, продлится до конца 1918 г. В ней с одной стороны будут воевать Россия, Англия и Франция с рядом союзников, а с другой — Германия, Австро-Венгрия и Турция, тоже с союзниками. Германцы окажутся побежденными, но на море они наведут кошмар и ужас. И все благодаря подводным лодкам — правда, с большим водоизмещением, чем есть теперь. Так вот, 370 немецких подводных лодок потопят более 3000 кораблей, в том числе 200 боевых, включая крейсеры и линкоры; сами при этом потеряют 170 лодок"

"Как это возможно? Ведь они имеют малый запас хода и обречены на прибрежные операции?"

"Как я уже сказал, водоизмещение тех лодок увеличено до 1000 т и более и на них поставлены дизельные двигатели для длительного надводного плавания. Впрочем, для того, чтобы утопить японский флот, достаточно будет и современных небольших подводных лодок. Их можно доставлять в акваторию под днищами броненосцев или крейсеров на буксирных тросах и отцеплять при виде японской эскадры. Самим при этом отходить, подставляя японскую погоню под торпеды лодок. Лодки можно и нужно использовать также для скрытой постановки мин заграждения. Кроме торпедных аппаратов на носовой части лодки желательно иметь пушку калибром под 100 миллиметров. Немцы много транспортов уничтожили или остановили из надводного положения, с помощью этих пушек. В реальной русско-японской войне лодки у нас были (аж 14 штук), но все базировались только во Владивостоке и дальше его прибрежных вод не уходили. Нужны же они на транспортных путях между Японией и Кореей, где пойдет основное снабжение маньчжурских армий Японии людьми, вооружением и боеприпасами. Часть лодок следовало бы перебросить железной дорогой в Порт-Артур и использовать для уничтожения боевого японского флота"

"Но где взять столько лодок?"

"Активно покупать: у американцев, у немцев, строить и самим. Завезти в порты их надо до начала военных действий, то есть до конца января 1904 г. Только обязательно замаскировав — почти все японцы, которые сейчас под всякими предлогами работают на Дальнем Востоке и Китае, являются шпионами. И многие корейцы и китайцы тоже"

"Так японцы объявят войну в конце января?"

"Ничего подобного, нападут без объявления, ночью 27 января, подкрадутся миноносцами и сразу подорвут торпедами "Цесаревича", "Ретвизан" и еще некоторые корабли, которые совершенно ни к чему будут стоять на внешнем рейде Порт-Артура. А в Чемульпо утопят "Варяга" и "Корейца".

"Бог мой, лучшие корабли флота! Это необходимо предотвратить!"

"Давайте попробуем выработать действенные контрмеры по каждому уязвимому пункту — я ведь для того к Вам и явился..."