Приказано - спасти...

Деревянная бадья, стоявшая на краю сруба была больше чем до половины наполнена чистой водой и Андрей с наслаждением отхлебнул холодной влаги, окуная разгоряченное лицо прямо в ведро. Поднял голову, утерся рукавом. Увидел, как сзади подходит Семен, держа наизготовку свою винтовку.

— Семен, иди сюда, вода чистая, хлебни с устатку!

Чекунов молча, подошел. Не отпуская винтовки, плеснул водой себе в лицо.

— Сколько бензина осталось?

— Думаю, километров на пятнадцать, не больше, — поморщился Андрей, — смотря, какая дорога будет.

— Хреново, — уронил Семен, думая о чем-то другом.

— Может, здесь в деревне, чего нибудь найдем? — неуверенно предложил Андрей.

— Сейчас быстро набираем воду, и — вперед, — Чекунов уже видимо что-то решил для себя. И другие мнения в расчет не принимались.

— Послушай, Семен, — не выдержал Шилин, — куда ты гонишь? Машина уже как самовар, паром пыхтит. Хоть час, бы, постоять — дать движку остыть. Заодно, может, чем съестным в деревне разживемся.

— Нет.

Андрей подождал, надеясь, что Семен как-то объяснит свое решение, но, не выдержав, заговорил сам:

— Ты же говорил, что до наших всего десяток километров остался. А немцы уже за рекой остались.

— За рекой, говоришь? — Семен сплюнул, — это наше счастье, что пока мы тут лясы точим, их танки сюда не прикатили. Карта то у них есть, и дорога у нас — одна. Видать, командование договориться не успело, какой части сюда солдатиков посылать. Так, если постоим, можем и дождаться. Уходить надо, как можно быстрее. Слишком тут место приметное.

Занятые разговором они и не заметили, как от дома подошла пожилая женщина. Её резкий голос стегнул по нервам, как удар током:

— Что, соколики, драпаете?

Андрей бросил взгляд на Чекунова, но тот тоже, молча, глядел на старуху. А та, распаляясь, кричала все громче:

— Бежите? А нас на кого бросаете? Одни бабы и дети в деревне остались! Всех мужиков позабирали! Придет сюда супостат, и что нам делать? А вы, защитнички, свои бебехи похватали, и — подальше от войны? Или, думаете, под бабьими юбками отсидеться?

Привлеченные ее криками, к колодцу стали подтягиваться остальные бойцы. Но близко подойти никто не рискнул. Издали наблюдали, как женщина, подступает все ближе и ближе, размахивая сухим кулаком почти под носом у Семена, которого она почему-то выбрала своей целью. Чекунов все так же молчал, только катались желваки на скулах. Радуясь тому, что о нем забыли, Андрей торопливо перелил воду в брезентовое ведерко. Расплескивая, на ходу, почти побежал к тягачу. Всучил ведро одному из бойцов. Задрал вверх капот двигателя. Визгливый голос бил по ушам, острым сверлом впивался в затылок, от него не спасал даже нахлобученный танкошлем. Андрей даже не почувствовал боли в обожженных пальцах, пока лил воду в плюющуюся раскаленным паром горловину радиатора. Черт с ней, с болью — заживет, не впервой. Только бы быстрее ухать отсюда, только бы не слышать этих слов, что наотмашь бьют по лицу...

Краем глаза, Шилин увидел, что на фургоне заколыхался брезент, и чья-то голова показалась наружу. Похоже, Фира или Анастасия Семеновна, удивленные долгой остановкой, решили узнать, что происходит...

В шуме льющейся воды и шипении пара на раскаленном выпускном коллекторе Андрей не расслышал ответа Семена. Просто, вдруг замолчала женщина, хватая воздух раскрытым ртом, пытаясь набрать его для следующей тирады. А Семен повторил, уже громче:

— Мы вернемся. Обещаю.

— Когда??? — с болью в голосе выкрикнула женщина, — когда вы вернетесь? Да вы же...

Договорить ей не дала другая женщина, гораздо моложе, что выбежала из сеней избы. Может дочь, а может сноха, она обхватила пожилую за плечи и повела ее к дому, что-то тихонько приговаривая на ходу...

Семен обернулся к остальным и махнул рукой, показывая, чтобы все заканчивали свои дела и быстрее занимали места на скамьях тягача. Андрей заторопился, залязгал замками капота, потом подхватил пустое ведро и полез с ним на рубку. Семен уже занял переднее место на левой скамье. Спускаясь в рубку, Андрей все же не выдержал и пробормотал:

— Зря она все же на нас накричала. Вот остановим немца, а через пару месяцев и назад погоним. Семен ничего не ответил на эти слова, неподвижно глядя перед собой. Только, почти незаметно, отрицательно качнул головой. Или, это только показалось Шилину?

Двигатель завелся сразу, заработал ровно. Андрей хотел газануть порезче, чтобы услышать рык мотора, но вспомнил об убывающем топливе и отказался от своего намерения. Выжав педаль главного фрикциона, собрался включить передачу, но в этот момент что-то темное закрыло проем смотрового лючка. А затем Андрей почувствовал, что ему в шлем что-то тычется. Решив, что это Чекунов пытается привлечь его внимание, Шилин отпустил педаль и приподнялся на своем сиденьи, высунувшись из рубочного люка.

Почти в лицо ему ткнулся небольшой узелок, пахнувший так вкусно, что Андрей непроизвольно сглотнул слюну. А в глаза красноармейца глянули глаза той девушки или женщины, что несколькими минутами назад уводила в дом старуху. Стоя перед лобовым листом тягача, она протягивала Шилину свой узелок. Туго замотанные ситцевым платком волосы, спокойное лицо, только в изгибе губ затаилась боль, только лучиками собрались морщинки в уголках глаз. Да еще чуть дрожат руки, что протягивают Андрею пухлый узелок с какой-то снедью.

Шилин неуверенно оглянулся назад, желая получить подсказку от друга и командира. Но Чекунов не пошевелился, сидел, уперевшись взглядом в пламегаситель винтовки, зажатой между коленями. Андрей еще немного промедлил и осторожно принял в руки подарок. Тут же отдернув руки, будто опасаясь, что Андрей попытается вернуть назад подношение, женщина шагнула в сторону, освобождая дорогу тягачу. Пошевелились губы на обветренном лице, произнеся что-то неразборчивое и неслышимое за рокотом мотора.

Шилин, не в силах больше выдерживать этот взгляд, провалился в люк. Плюхнулся на свое место, не глядя, сунул сверток в руки пулеметчику. Врубил передачу и резко бросил педаль фрикциона, заставив машину скакнуть вперед, и, успев только заметить, как мелькнуло в боковом лючке белое пятно женского платка.

Пулеметчик изумленно разглядывал доставшийся ему сверток. Поднес ближе к носу:

— Еда, Андрюха! Живем! — и сунул узелок к лицу Шилина, радостно улыбаясь.

— Убери! — рявкнул Андрея, от запаха его даже замутило, — убери, я сказал!

Боец испуганно отшатнулся, что-то пробурчал и стал запихивать узелок в пустое гнездо пулеметной укладки.

На душе было удивительно гадко. Ведь права была бабка, бегут они... Бегут, оставляя тех, кого должны были защищать. И то, что сейчас, на их попечении оказались раненые, не сильно меняет положение. Да, их нужно вытаскивать к своим, вывозить из вражеского тыла. Вот только, по чьей вине — своя земля стала этим тылом?

Фашист дуром прет? Да на танках и машинах? А что, у нас своих не было? Вот,только где они теперь? Остались за рекой, на лесной просеке...

Извечный русский вопрос: "Кто виноват?" Раньше, Андрей думал, что они, то, отступают, но, где-то там — Красная Армия лупит врага. А они, соберутся с силами и тоже пойдут вперед. Но, вот сейчас и здесь, Андрей ощутил и понял — нет другой армии, кроме них самих. И только от них, Андреев, Семенов, Сашек — зависит, когда пришедший на нашу землю Фриц, Ганс или Вилли умоется кровавой юшкой и со страхом осознает, что совершил ошибку, шагнув через советскую границу. Только так, и ни как иначе.

А что бы, это случилось как можно раньше, он, Андрей Шилин, должен спасти раненых. А, потом, можно будет и проверить — так ли крепко мясо, из которого сделаны немцы?

— Не зевай, смотри внимательно — не отрываясь от смотрового лючка, скомандовал Андрей соседу. Видимо, командный тон подействовал — боец крепче вжал в плечо приклад пулемета.

Изрядно надоевшие колеи лесной дороги медленно втягивались под лобовой лист тягача. Судя по карте, оставалось совсем недалеко до развилки, где следовало повернуть налево. А там, еще несколько километров — и свои. Во всяком случае, так считал Семен. И Шилин надеялся, что он прав. Уровень бензина в баке угрожающе падал, и это не могло не волновать водителя. Встанет "Комсомолец" — и как тогда выносить раненых? Людей слишком мало, чтобы нести носилки... Поэтому, Андрей старался вести машину как можно плавнее, не тормозя и не газуя. Только бы дотянуть, только бы дотянуть...

Наверное, пулеметчик думал о том же. Неудивительно, эта мысль была главной для всех.

Повернув лицо к Андрею, он прокричал:

— Еще немного!

Андрей хотел подтверждающе кивнуть, но не смог. Тяжелое предчувствие образовалось где-то в животе, острой занозой впиваясь в тело.

— Стой! — голос Семена донесся сверху, и Шилин с облегчением потянул рычаги, останавливая машину. Тягач клюнул носом, сзади заматерились, но мотор уже тихо тарахтел на холостых оборотах.

Чекунов уже спрыгнул на землю и оглядывался по сторонам. Лес в этом месте так близко подступал к дороге, что кроны сосен смыкались над песчаными колеями, образуя зеленый туннель.

— Так, — Семен махнул призывно двум бойцам, сидевшим на правой скамье тягача:

— Через километр будет перекресток, где нам нужно будет повернуть налево. Вы, двое, сейчас быстренько пробежитесь до поворота, и осторожно посмотрите, что и как... Потом, один вернется сюда и доложит. Ясно?

Один из бойцов молча кивнул головой и боком стал слезать с машины. Второй хотел что-то спросить, но захлопнул рот и двинулся за напарником.

Когда бойцы скрылись за поворотом, Андрей спохватился и заглушил мотор.

— Слышь, Семен, а может до ночи в лесу постоим? — что-то не нравилось Андрею в окружающей тишине. И, видимо, не только ему — бойцы не слезли с тягача, чтобы размять ноги, так и остались сидеть, сжимая в руках оружие. Пулеметчик обхватил свой ДП, будто пытаясь согреть вороненую железку... Как если бы узкие скамейки машины были единственным защищенным местом в окружающем мире, люди опасались шагнуть в сторону, отдалиться от островка безопасности...

Однако, на Семена это не распространялось — чавкая ботинками он двинулся вперед, к тому месту где дорога делала поворот, огибая небольшой песчаный бугор заросший кустарником. Остановился, вглядываясь во что-то невидимое Андрею. Потом снова двинулся вперед и скрылся за поворотом. Шилин приподнялся над обрезом люка, стараясь рассмотреть, что делает Семен. Рядом зашевелился стрелок курсового пулемета. В прорезь прицела ему было видно еще меньше.

Все также шумел ветер в кронах деревьев, изредка проглядывало сквозь осеннюю хмарь солнце, но среди бойцов стало накапливаться какое-то ожидание. Шилин закусил губу, вглядываясь вперед...

Худая фигура в шинели появилась из-за кустов, и Андрей услышал, как пулеметчик тихонько выдохнул, снимая скопившееся напряжение...

Так же неторопливо Семен дошагал до тягача, привалился спиной к лобовому листу и замер. Молчали и другие бойцы...

В тишине прошло несколько минут. Потом кто-то зашевелился на скамье, лязгнуло железо. Чья-то рука попыталась изнутри отодвинуть брезент на торце фургона. Однако, все начавшееся было шевеление мгновенно замерло, как только с дороги послышался плеск воды под ногами бегущего человека. Из-за поворота вывернулся сначала один, и, тут же следом, другой боец. Еще не поняв, что они кричат, задыхаясь от быстрого бега, Андрей понял — беда!

— Немцы, там немцы!!! — хрипя пересохшим горлом, просипел первый добежавший. Второй даже и этого сказать не смог, только хватал холодный воздух раззявленным ртом, пытаясь отдышаться.

Пулеметчик, сидевший до этого на скамье тягача, вскочил на ноги, заозирался, будто думая, что прямо сейчас из кустов полезут фигуры в серой форме, лязгнул затвор винтовки, досылая патрон в ствол...

— Где немцы, сколько их? — голос Семена был неожиданно спокоен. Андрею даже показалось, что в словах Чекунова сквозила неприкрытая усталость.

— Там, там... Много! Немцы, броневик, грузовики, пушки, мотоциклисты, — боец размахивал руками, показывая, как много видел фрицев.

— Что они делают? — Семен, не обращая внимание на нервозность разведчика, пытался понять, что делать дальше.

— По-моему, у них машина застряла, — неожиданно вмешался в разговор, наконец отдышавшийся второй боец: — там перекресток, и у самого поворота большая лужа. В ней грузовик и застрял. А остальные следом стоят, объехать не могут. Мотоциклисты, только, на перекрестке руками махали... Видать решали куда дальше ехать.

— А сколько их? — теперь Чекунов обращался уже прямо к нему.

— Толком не видно, машины кучей стоят. Но, пяток грузовиков, может и будет. Только, похоже, броневик увяз крепко. Стоял посередь лужи, а гансы вокруг суетились.

— Назад нужно, до деревни вертаться, — снова влез первый боец, — пока немцы сюда не добрались. Авось через мост и побоятся, падлы, лезть...

— Я назад машину не поведу, — Андрей высунулся из рубочного люка до половины. Чекунов обернулся на его голос.

— Нельзя немцев в деревню за собой притащить. Они же баб и детишек поубивают!

В наступившей тишине, едва различимо, послышался треск мотоциклетных моторов.

— Все... потерянным голосом произнес кто-то, — фрицы едут.

— Так что теперь, сразу лапки кверху? — не выдержал Шилин.

— Нет. Будем прорываться, — поднял голову Семен.

— Но, как?! Там их целый батальон!— боец все никак не мог успокоиться.

— Молча! — отрезал Чекунов: — у страха глаза велики. Не хрен панику разводить. Сейчас мы мотоциклистов тормознем, а тягач напрямую, через лес, пусть ломится. А, потом, и мы в лес уйдем, пускай немцы ветер ловят.

Слова, произнесенные уверенным тоном, сделали свое дело. Паникующий боец заткнулся. Остальные подтянулись, вперились глазами в Чекунова, ожидая от него, взявшего на себя ответственность за остальных, решения...

Только Андрей словам Семена особо не поверил. Опытом своим, хоть и небольшим, понял, — не уверен в себе друг. Но, и поступить по другому — не может. Ибо сейчас — он, Семен Чекунов, командир отряда. И если ошибется Семка, — все тут останутся.

— Пулеметчик со вторым номером — ко мне!

Боец с "дегтярем", стоявший на подножке "Комсомольца", осторожно шагнул вниз. Его напарник оглянулся на окружающих и, подхватив свой вещмешок, лязгнувший железом, встал рядом.

— И.. — взгляд Семена прошелся по лицам бойцов, при этом ловко разминувшись с глазами Андрея, — и ты.

Невысокий боец, вооруженный карабином и с тремя немецкими гранатами за поясом, шагнул на землю.

— Со мной пойдете... А ты, Андрюха, — теперь Чекунов спокойно взглянул в лицо Шилину, — как только начнется стрельба, по газам, и — рвешь в лес. Бугор тебя ненадолго прикроет от гансов. Только не останавливайся. Немцы на колесах за тобой не сунутся. У тебя будет несколько минут, пока гансы сообразят, что к чему. А ты, по кустам, по кустам, подальше от дороги, поворачивай до перекрестка — и к нашим. Только фрикционы не порви...

— Семе-еон! — женский крик донесся от фургона, но Чекунов только мотнул головой, продолжая глядеть в лицо Андрею: — ты должен доехать...