Всего один шаг

Мы втроём размещаемся в камере телепорта, как единоутробные близнецы. Тесновато троим... Сверху опускается крышка, становится темно. Вот интересно, если палец, скажем, или крыло попадёт под эту крышечку, что будет?

"Попробуй, узнаешь" — не улавливаю, чья мысль.

"Крышка не встанет, как надо, и снова поднимется. Канал погасят, телепортацию отменят, а палец тебе вырастят новый" — снова не улавливаю, чья мысль. Но я уже ощущаю, что это шутка.

"Шутка. Датчики нажатия тут очень чувствительные, и крышка отойдёт, не повредив твой палец"

Шипит воздух, вытекая из камеры. Всё?

— С прибытием!

...

— Нет слов... — папа Уэф разглядывает портреты. — Биан, ты хотел уволить такого работника? Ну и кто ты после этого?

— Самодур, верхогляд и разгильдяй. — отчеканивает Биан. — Вот покончим с "зелёными", сам себя уволю. С формулировкой "за несоответствие занимаемой должности". Уйду в службу очистки водоёмов!

Они все весело смеются, и я смеюсь. Мне хорошо. Мне хорошо вот здесь, с ними. Старшие товарищи мои, боевые товарищи...

— Но на Геннадия и Петра Иваныча они не вышли пока, и это радует. — Папа Уэф тасует снимки, увеличивая их один за другим. Стой!

Уэф улавливает, увеличивает снимок на весь экран. Я разглядываю его. Вот так вот, папа Уэф... С экрана на меня смотрит Катя. Та самая.

...Мёртвый, неподвижный взгляд, медленно оживающий под воздействием моей болтовни. Рука, широким веером рассеивающая мелкие белые таблетки...

...Она разом останавливает взгляд на моём лице, и я слышу мысленно её изумление.

"Роман? Рома?"

"Ты меня слышишь?"

"Да. Да, слышу. Вот мы и встретились, Рома. Выходит, Земля и правда круглая?"...

Уэф внимательно смотрит на меня, улавливая мои мысли.

— Да, Рома. Эта женщина заступила тебе на смену на "точке".

— Ей грозит опасность?

— Им всем грозит опасность, если вы не справитесь. — Уэф кивает на пасьянс из портретов. И не только им, Рома. Вот так вот.

— Биан... — я перевожу взгляд на шефа, и тот улавливает.

— Только для героя-биоморфа. Ладно, Рома, завтра с утра начнём с неё первой. Сейчас мы с Кио и Уином подготовим аппаратуру, а ты отдыхай.

— Да я...

— Стажёр, повторить команду!

— Есть отдыхать! — козыряю я.

— Ну то-то.

— А если тебе не хочется спать или слоняться без дела, Рома, — вмешивается Уэф, — то с разрешения твоего шефа я попрошу тебя об одной вещи. Ты же неплохо водишь автомобиль, так?

— Было дело.

— Ну вот. Тут Пётр Иваныч утром оставил свою повозку, уехал на Чалке. Так ты бы перегнал сей аппарат его владельцу на кордон. Он тебе спасибо скажет. А то все у нас тут заняты.

— Я готов. — я встаю.

— Биан?

— Я не против. Тут глухой лес, притом уже вечер.

— Будет сделано!

Да, давненько я не катался на авто. Сейчас проверим, как она на ходу, дедова "Нива". Крутая, должно быть, машинка-то...

— А можно мне на кордоне задержаться?

Биан с Уэфом переглядываются.

— Погоди... Уж не собрался ли ты ехать до самого кордона?

— А как? — я растерян.

— Да до выезда, до дерева-шлагбаума только доведи! Машина же телепатией и собственной волей не обладает. А дальше она сама доедет, дашь ей задание и всё.

— Сама? — выражение моего ангельского лика стремительно упрощается.

В глазах Уэфа зажигаются знакомые огоньки.

— А что это за техника, которая не может найти дорогу домой самостоятельно? Нам такая не нужна.

М-да... Логично, нечего возразить.

— Ну иди уже, делай, раз напросился. — смеётся Биан.

...

Солнце уже село, и закат заливает полнеба светлым золотом, предвещая на завтра хорошую погоду. Я стою на крыльце старого скита, вдыхая запахи земного леса. Лето, вот и опять здесь лето. Как давно это было... Да было ли?

Прохладно, однако... Надеть, что ли, термокостюм? Да не хочу, обойдусь. Я уже привык к отсутствию одежды, и она меня стесняет, как водолазный скафандр...

Я внезапно поворачиваюсь и быстро возвращаюсь в дом. Водолазный скафандр, говоришь? Удобства предпочитаете, господин биоморф? Вот я тебе покажу удобства!

В кладовой всё на местах, и мой скафандр тоже лежит, свёрнутый и отчищенный. Удобная вещь эти "домовые", массу времени экономят... Вот только пироги-ватрушки печь их не научили.

Я влезаю в прохладное шелковистое нутро скафандра, продеваю крылья в зацепы механических усилителей. Острые передние кромки моих крыльев блестят металлом. На голову я одеваю прозрачный пузырь шлема. Привычно уже тестирую готовность всех боевых систем.

Вот так вот, как говорит папа Уэф. Да, перестраховка. Но я обещал Ирочке вернуться, и я это сделаю. Хватит быть балбесом, надеющимся на удачу и "авось". Ни одного лишнего шанса "зелёным" я не дам.

Дедова "Нива" стоит, приткнувшись в углу двора. Дверца открывается без всяких усилий, и ключи зажигания торчат в замке. Но, как я понял, эти ключи чистая бутафория. Угонщик машину не заведёт ни при каких обстоятельствах.

Действительно, едва я захлопнул дверцу, как на лобовом стекле зажглись значки и надпись по-русски.

"Вход разрешён. Выбрать цвет/номер"

"Папа Уэф" — взываю я. — "Это сильно крутая тачка, однако. Тут парализатора нету? Мало ли..."

Шелестящий бесплотный смех.

"Вот парализатор не догадались поставить. Но я подумаю. Вообще-то это Кио Петру Иванычу повозку уделывал, от души. Всё у тебя? А то я работаю"

"Да вроде всё. Извини, что отвлёк"

Я разглядываю светящиеся значки на ветровом стекле. Мда, рядовому деревенскому трактористу тут было бы нелегко... А впрочем, тракториста это чудо техники, очевидно, просто не идентифицирует. Входа нет, и точка.

Кстати, вот интересно... Я открываю "бардачок", и обнаруживаю там белые карточки — не то картон, не то пластик. Понятно...

Я тыкаю пальцем в список цветов, выбираю "свой", и машина приобретает знакомый тёмно-зелёный колер. Выбираю номер, тоже "свой". Одного взгляда на "бардачок" достаточно, чтобы удостовериться — вместо белых квадратиков лежат полноценные документы на данный автомобиль. Я листаю — цвет кузова... номер...номер двигателя... Всё ясно, дальше можно не глядеть.

Некоторое время я развлекаюсь, меняя цвета и госномера. Номерные знаки, талон техосмотра на ветровом стекле и докУмент в бардачке послушно отражают изменения реальности. Да-а... Вот интересно — у Геннадия тоже подобная машина, или это специзделие исключительно для Петра Иваныча Дымова?

Ладно, хватит баловаться. Я до упора выдвигаю вперёд водительское кресло, но всё равно ноги едва достают до педалей — авто не рассчитываются на детей младшего школьного возраста. Крылья неприятно сковывает спинка сиденья. И видимость как в танке... А, поехали!

Двигатель заводится с "полпинка", урчит мягко, почти неслышно. Ворота скита распахиваются, пропуская экипаж, и вот я уже неспешно качусь по колдовской дороге, одной из ступеней маскировки базы. Вообще-то самой дороги из-за капота я не вижу, но по опыту прошлой жизни догадываюсь, что она есть.

Сумерки в лесу сгущаются, но фары я не зажигаю — какой смысл, если дороги всё равно не видно. Интересно, а как я преодолею лужу-ловушку? Ответ приходит сам собой — ничего сложного, надо просто всё время представлять себе, что едешь по мокрому асфальту. Всё по асфальту, по асфальту... Хватит, проехали вроде. Где-то тут уже бревно-шлагбаум должно быть...

Сильный удар сотрясает машину, но скафандр купирует удар, и меня даже не бросает вперёд, на руль. Так. На месте бревно, значит.

Я выхожу из машины, осматриваюсь. Здоровенное бревно выглядит вполне нетронутым, чего не скажешь о машине. Правда, ехал я где-то под тридцать, зато и тормозить даже не пытался. "Нива" печально глядит на меня выбитыми фарами, укоризненно сморщив нос. На транспортном коконе тебе только летать, водила...

Горестно вздохнув, я вновь сажусь за руль, и шлагбаум с шумом и треском поднимается, услужливо освобождая дорогу. Что было не поднять его заранее? Болван...

На повороте я останавливаюсь, и только тут до меня доходит — ветровое стекло цело. Ни трещинки. И мотор работает, как работал, и руля машина слушается уверенно.

Я выбираю в меню на светящемся стекле "домой", и выхожу, аккуратно захлопнув дверь. "Нива", сейчас очень похожая на бульдога со сморщенной мордой, трогается с места и, скребя по днищу молодой порослью на заброшенной лесной дороге, самостоятельно уходит по направлению к кордону.

"Иваныч..." — я вызываю в памяти образ старого лесника. Ответ приходит немедленно.

"Рома?" — и я ощущаю, как старика охватывает радость. Мне тепло и щекотно внутри...

"Иваныч, я тебе машину перегнал. Принимай там"

"Ну? Вот спасибо"

"Спасибо скажешь, когда увидишь. Я её об шлагбаум твой приложил"

"Сильно?"

"Прилично"

"Ну и пёс с ней. Это ж не лошадь, что ей... Починим. Ты погоди, я вот на базе буду послезавтра. Как Ирка-то?"

И ни малейшего огорчения я не ощущаю в чувствах деда.

Шелестящий бесплотный смех.

"Это местные аборигены, Рома, как нас Уэф правильно обзывает, за повозку свою да разные цацки-шмотки родного брата удавить готовы. Будем считать, что ты мне должок вернул, за тот замок поломанный. С процентами, стало быть"

...

— Вставай, Рома. Вставай...

Голос ласковый, очень мягкий. Глубокое бархатное контральто...Я отрываюсь от подушки-думки, трясу головой, садясь на полу по-турецки.

— Ну и здоров ты спать, зятёк. Айда на утреннюю разминку! — надо мной стоит мама Маша. Я вскакиваю.

— Здравствуй, Рома. — она целует меня знакомым Ирочкиным поцелуем — лёгкий, щекочущий. — Я не смогла вчера встретить, извини...

— Да ну что ты, мама...

Уже очень давно я не видел, как глаза мамы Маши смотрят, будто прицелы. А с тех пор, как родила моя Ирочка, она относится к своему любимому зятю — мне то есть — исключительно нежно. И я теперь уже без запинки зову её просто "мама". Вот так вот.

— Всё, Рома, давай, все ждут!

Я вслед за мамой Машей выхожу в холл, где уже стоит в ожидании вылета сборная команда.

— Доброе утро. — здороваюсь я со всеми. А это что?

Домовой верноподданно протягивает мне мой скафандр, вкупе с прозрачным пузырём шлема. В глазах Уэфа прыгают знакомые огоньки.

— Ты отчаянный парень, Рома. Спать без скафандра — на такое мало кто может решиться!

Хохот, обвальный хохот. Мои коллеги тоже веселятся вовсю, так всех рассмешил мой вчерашний поступок.

— Да-а, Рома... — Биан вытирает слёзы. — Как говорят тут аборигены: "Обжегшись на молоке, дуют на воду?". То ты бесстрашно бросаешься в одиночку на биоробота "зелёных", то в пределах охранного пояса базы гуляешь в боевом скафандре. Который раз убеждаюсь — ход мыслей человека предсказать невозможно. И биоморфа в том числе.

— А дедову машину он разбил, чтобы врагу не досталась. Это уже стратегия! — добавляет Юайя с невинным видом. И снова все хохочут. Но мне не обидно, вот что. Потому как я ощущаю — нет в этом смехе злорадства, и никто не считает меня дурнем-недотёпой, тем самым возвышая себя. Просто ангелы народ весёлый.

— Всё, полетели!

Наша крылатая ватага со смехом высыпает на крыльцо и взмывает разом, отчего во дворе старого скита поднимается маленький ураганчик. Пыль столбом! Но мы уже выше любой пыли.

"Маскировка!"

Как всё-таки хорошо летом! Никакого тебе термоизолирующего костюма. Перстень-парализатор на пальце да короткая нитка хрустальных бус — вот и весь гардероб. И огромная опрокинутая чаша земного неба...

Мы несёмся проторенной воздушной трассой, напрямик к Селигеру. Несколько вёрст для ангелов — именно что разминка. И я уже не напоминаю неуклюжего домашнего гуся в стае лебедей. Я совсем неплохо выучился летать...

"Да так ли? А ну, Рома, догонишь меня?"

Размытое тепловое пятно прямо передо мной ничем не отличается от остальных, но я не сомневаюсь — это мама Маша.

"А догоню!"

"Рома, здесь Уэф. Спокойно, сейчас мы её на воду посадим"

"Это Биан. Помочь, коллеги?"

"Так нечестно! Трое на одну!"

"Нормально. Не всё тебе над биоморфами издеваться. Берём в конверт!"

Три пятна — и одно из них моё — окружают четвёртое, беря в плотный "конверт". Мама Маша явно увеличивает скорость, пытаясь оторваться, но это ей не удаётся.

"Ага, отъелась на ватрушках!"

"Ах вы нахалы! Всё, достали!"

Пятно в середине "конверта" смело идёт на таран, и преследователи разлетаются в стороны.

"Эй-эй, осторожней!"

"А нечего обижать прекрасную даму! Ибо ух как я ужасна в гневе!"

Смеются все, и мне кажется, будто ангельские голоса разносятся по всему окоёму.

"Хочу купаться!"

"И я! И я!"

"Здесь Уэф. Делай как я!"

Одно пятно переходит в крутое пике, и мы устремляемся к берегу озера, сверкающего под нами переливчатым расплавленным серебром. Вода вскипает от вихрей, поднятых при торможении крыльями, и я проваливаюсь в восхитительно прохладную водичку.

— Ух, хорошо! Отлично! Водичка — чудо!

Голоса щебечут и поют, разговор идёт по-ангельски. Плюс весёлый смех. Если бы на берегу оказался абориген, то наблюдая наше кипешение...

"И ничего бы не случилось. Люди вообще не склонны анализировать, и не доверяют ни своим несовершенным глазам, ни своим закоснелым мозгам, ни тем более рассказам других очевидцев. Всё, что не поддаётся объяснению в рамках их косных понятий и представлений, они объявляют несуществующим. Следы нашей деятельности тут замечали многие, но заметить и увидеть — не одно и то же. Кстати, насчёт деятельности "зелёных" это так же справедливо, тем более что работают они нередко грубее"

— Всё, коллеги, хватит. Сегодня у нас будет трудный день.

— Опять трудный? — смеётся мама Маша своим роскошным контральто. — А когда будет лёгкий?

— Это знают только Создатель Вселенной и, вероятно, один имеющийся тут Всевидящий.

— Да разве они скажут? Никогда! — это голос Юайи. И все смеются.

— Здесь Уэф. Всем взлёт!

...

— В общем так, Рома. Работать отсюда нам будет неудобно, и потому мы втроём перебазируемся в Москву. Уэф тут предлагает на время операции поселиться у тебя на твоей старой квартире. Твоё мнение?

— Да пожалуйста!

— Отлично. Тогда грузим имущество и вперёд.

Я и Уин вытаскиваем во двор разнообразные предметы, сильно напоминающие хлам, скапливающийся у местных аборигенов в кладовках за долгие годы. Плоские коробки из-под конфет, коробки с ржавыми дюбелями и здоровенными болтами, какие-то мотки кабеля или арматуры, причудливо перекрученные в гордиевы узлы, японские икебаны и африканские тотемы... Я уже привык к необычному виду ангельских приборов и устройств.

— Надевайте скафандры. — Биан уже одел свой и теперь являет весьма внушительное зрелище среди нас, голозадых. — Там вам не база, защищённая ото всего и всех.

Мы с Уином спешим исполнить команду. Я уже успел уяснить — в нашей службе никакая дополнительная предосторожность лишней не является.

— Мы готовы. — за двоих отвечает Уин. Шеф критически оглядывает нас, но не находит повода придраться. Я улыбаюсь — сейчас мы втроём напоминаем слёт прославленных ветеранов ВОВ на День Победы, из-за обилия навешанной на нас аппаратуры, так похожей на ордена-медали...