Алексис вывернула свою руку, но Лектус и не пытался больше ее держать. На смену гневу пришел холодящий душу ужас: она была в доме кровососов, в окружении будущих кровососов. Одна, похищенная зачем-то Принцем.
Но на нее никто не обращал внимания, и постепенно Алексис начала успокаиваться, осознав, что они все еще в Академии: среди подростков, полукругом стоящих посреди каменной комнаты, она узнала нескольких, виденных ею в школе, а также надменную подружку Принца. Видимо, в Древе для неудавшихся потомков кровопийц были сделаны привычные для них апартаменты. Но зачем ее сюда притащили? Для жертвоприношения? Довершить начатое Луи?!
Она сделала шаг назад, настороженно глядя то на полтора десятка учеников, то на Принца, что стоял во главе полукруга, но на Алексис никто не обращал внимания, словно ее не было в комнате. Она огляделась и увидела дверь справа у себя за спиной.
Она бы убежала, если бы в последнее мгновение, оценивая, смотрит ли на нее кто-то, не увидела перед полукругом детей кровососов знакомое лицо. Это был Луи. Он стоял перед Принцем, опустив лицо и руки, словно...
И тут Алексис передумала бежать, кажется, она поняла, что происходит. Заговоривший Лектус подтвердил ее догадку.
— Согласно законам я, Принц Водного мира, наследник Байрока, Правителя всех народов, в отсутствие здесь моего отца, Советников и Наместника Севера беру на себя обязанность вершить суд законности и справедливости, которые должны царить на всех землях Водного мира, вне зависимости от их статуса,— спокойно и даже как-то отстраненно произнес Лектус явно какую-то ритуальную фразу. Видимо, даже здесь и сейчас Принц пользовался абсолютной властью и уважением отпрысков кровопийц.
— Кого ты будешь судить, Принц?— спросил один из парней, стоявших в полукруге зрителей.
— На суд призван Луи, сын и наследник Алистера, владетеля земли на восточных островах, казненного восставшими людьми тринадцать зим назад, а также его брат Линкольн, второй сын Алистера, на три года младше Луи.
Алексис заметила невысокого подростка рядом с Луи: Линкольн жался к брату, боясь, кажется, даже дышать.
— За что ты будешь судить их, Принц?
— За нарушение закона о неприкосновенности членов семьи любого Правящего и закона о безосновательном жестоком обращении с человеком,— среди детей кровопийц послышался шепот, присутствующие стали более внимательными. Алексис старалась вести себя тихо и незаметно.
— Как они нарушили эти законы, Принц?
— После прошлого захода солнца они напали на меня, ударив сначала по затылку, затем применив магию, а затем напали на человека, без причины применив к нему обряд Опустошения.
— Есть ли у тебя доказательства, что именно они напали на тебя, Принц?
— Есть,— Алексис показался странным этот судебный процесс: словно Лектус был не судьей, а свидетелем, которого допрашивали и просили доказать преступление. — На того, кто напал на меня, набросился зверь — северный кот. Он оставил на теле нападавшего свой след. Этот след вы можете обнаружить на руке и ноге Линкольна. Покажи!— голос Лектуса был холодным, ослушаться такого не всякий был способен.
Парень, затравленно посмотрев на брата, закатал рукава рубашки и штанины. Алексис даже улыбнулась: ирбис неплохо покусал и поцарапал этого...!
— Есть ли у тебя еще доказательства вины Линкольна?
— Да. На меня напал маг, а Линкольн является сильным волшебником, давно изучающим Боевые заклинания. В одном из его учебников выделено заклятие Удара, которым я был атакован. Последствия именно этого удара было зафиксировано магистром Фаустом при моем осмотре.
— Есть ли у тебя еще доказательства вины Линкольна?
— Нет. Вина Линкольна доказана,— подвел черту Лектус. — Признаешь ли ты свою вину?— обратился Принц к парню, и тот, дрожа, кивнул, не поднимая глаз. Алексис видела, как презрительно сузила глаза стоявшая в гуще учеников Анна. Интересно, что эта кукла думает по поводу того, что на ее драгоценного жениха напали ее же дружки?— Зачем ты это сделал?
— Меня заставил брат,— пролепетал Линкольн, виновато посмотрев на Луи, и интерес собравшихся тут же переключился на старшего из подсудимых.
Алексис напряглась, переводя взгляд на парня, который так легко и быстро вскружил ей голову, а потом предал, по какой-то причине решив жутким способом убить. Зачем? И что было бы, если бы она умерла там, на дне ущелья?
— Ты обвиняешь Луи в том, что он заставил брата напасть на тебя, Принц?
— Да, а также в нарушении закона о безосновательном жестоком обращении с человеком,— ответил Лектус, и Алексис впервые подумала о том, что этим человеком была она.
— Как он нарушил закон, Принц?
— Он обманом завлек человека в пещеру, ударил по голове, спустил в ущелье, где протекает река, и инсценировал обряд Опустошения. Я случайно нашел человека и вытащил, волшебники оказали помощь, человек выжил.
Обряд Опустошения? Что это еще такое? Алексис слушала, затаив дыхание, ведь Лектус мог рассказать о том, о чем она не знала или не помнила. Но главное — зачем все это нужно было делать с ней?!
— Есть ли у тебя доказательства, Принц?
Наверное, это был своеобразный ритуал, ведь задавались одни и те же вопросы. Почему Принц просто не может сказать, что эти двое виновны?! Он же Принц!
— Я видел, как Луи встретился с жертвой, они ушли вместе. Спустя немного времени я нашел человека в ущелье. И у меня есть свидетель, который может рассказать, что произошло, и опознать Луи.
И тут Алексис вся подобралась: взгляды присутствующих обратились в ее сторону, и она, наконец, поняла, зачем Лектус вытащил ее из госпиталя и приволок сюда.
— В чем ты обвиняешь этого сына Правящего?— обратился к ней Принц, указав на Луи. Алексис с вызовом оглядела комнату.
— Он заманил меня в пещеру и ударил по голове, я потеряла сознание и очнулась только в госпитале,— коротко изложила девушка свою историю. Что она еще могла сказать? Что поверила ему, а он ее предал? Что влюбилась, а он мерзко разбил ей сердце? Эти потомки кровососов ее обсмеют.
— Ударив по голове, обвиняемый спустил ее в ущелье, вскрыл вены на ее руках и опустил руки в чаши, инсценировав обряд Опустошения. Если бы я не нашел ее, она бы умерла от потери крови,— дополнил рассказ Лектус.
— Есть ли у тебя еще доказательства вины Луи?— вступил в беседу парень из толпы.
— Есть. Северный кот, отметивший Линкольна, по запаху отыскал того, кто напал на человека. Именно так я нашел и привел сюда обвиняемого. Признаешь ли ты свою вину?— обратился к Луи Принц, и Алексис подумала, что все идет к логическому завершению.
Впервые за все время суда старший из братьев поднял лицо, и девушка увидела на нем кривую ухмылку.
— Нет, не признаю,— ответил он, с усмешкой взглянув на Алексис. Она сощурила глаза, не собираясь показывать парню своих чувств. — И это твои свидетели? Дикий кот и человек? Ни тот, ни другой не признается судом Правящих. Свидетельствовать против члена семьи Правящего может только равный ему, так что я невиновен.
Алексис увидела, как на мгновение на лице Анны мелькнула торжествующая улыбка. А этой-то какое дело?
Присутствующие же снова зашептались, явно не зная, как поступить, но Лектус стоял все такой же уверенный в себе и спокойный, словно только что все его обвинения не разбились о законы его мира.
— Я, Принц Водного мира, наследник Байрока, Правителя всех народов, в отсутствие здесь моего отца, Советников и Наместника Севера беру на себя обязанность вынести приговор согласно законности и справедливости, которые должны царить на всех землях Водного мира, вне зависимости от их статуса,— заговорил он, и остальные замолчали. — После прошлого захода солнца Линкольн, второй сын Алистера, напал на меня, Принца Водного мира, по приказу своего брата. В это время Луи, наследник Алистера, напал на человека, пытаясь убить, инсценировав обряд Опустошения. Вина Линкольна доказана и признана. По решению суда он должен вступить в ряды Легатов либо умереть.
Алексис не очень поняла этот приговор: разве ему не отрубят голову за нападение на Принца? Что за странный приговор?!
— Подойди,— Лектус достал из ножен, что висели на ремне брюк, кинжал, и Алексис узнала Артефакт. Линкольн обреченно подошел, а Принц тем временем порезал свое запястье, протянув руку приговоренному. Тот подставил ладонь, и в нее начали капать алые капли крови, которую Линкольн, прикрыв глаза, выпил. — Иди, и пусть время играет на твоей стороне.
Приговоренный к странному наказанию оглянулся на брата — и буквально вылетел из комнаты через дверь, которую ранее заприметила Алексис. Ей было абсолютно непонятно то, что сейчас произошло.
— Вина Луи доказана, но не признана. Ввиду этого он приговаривается к смерти.
— Постой, Лектус!— как-то лениво заговорила Анна, выступив вперед. — Луи прав: человек не может свидетельствовать против члена семьи Правящего. Его вина не доказана! Твоего слова мало для смертного приговора.
— Вина его доказана,— все также холодно ответил ей Принц. — Присмотрись к девушке, и ты поймешь, что она может свидетельствовать против члена семьи Правящего. Она одна из нас.
Последняя фраза Лектуса вообще сбила Алексис с толку, а присутствующие почему-то разом взглянули на ее забинтованные запястья, каждый вглядывался в ее черты. Что, черт возьми, происходит?!
— Обвиняемый приговорен к смерти,— повторил Принц, словно давая присутствующим возразить, но они молчали, ошеломленно глядя то на судью, то на Алексис, а она пыталась постичь то, что ее разум уже уложил в слова: этот принц кровопийц сделал ее одной из них!
Пока она, остолбеневшая, ошеломленная, почти сломленная осознанием произошедшего, стояла, ища просто опоры, перед ее глазами молниеносно и как-то жутко разыгралась кульминация всего этого нелепого действа. Лектус в два шага подошел к Луи и, коротко взмахнув кинжалом, воткнул его в грудь парня. Приговоренный упал, как подкошенный, но никто не вскрикнул, не попытался остановить Принца: дети кровопийц стояли и смотрели, как одного из них убили.
Это был какой-то кошмарный сон, из которого хотелось вырваться, но в этом сне она окаменела и не могла пошевелиться, боясь того, что произойдет дальше. А тело Луи на глазах каменело, серело, высыхало. Лектус вынул Кинжал — и тело рассыпалось в пыль, словно от ветра. Все это за какие-то считанные минуты.
А присутствовавшие при суде и казни начали расходиться, переговариваясь, даже смеясь над чем-то, что снова потрясло Алексис: этот мир был жутким, страшным, и Принц по своей прихоти сделал ее частью этого мира, где живое существо может рассыпаться в прах за несколько минут!
— Алексис,— осторожно окликнул ее подошедший Лектус, а она с ненавистью и ужасом смотрела на него, только что так легко убившего.
— Ты Посвятил человека!— прошипела подошедшая к ним Анна, как обычно, игнорируя присутствие Алексис. — Как ты мог?!
— Как ты могла позволить этим двум безголовым напасть на меня?— усмехнулся Принц. — Мне до сих пор интересно, что бы вы делали, если бы вам удалось меня похитить и убедить всех, что это я убил сестру кочевника? Вывезли бы меня в бессознательном состоянии за купол или просто воткнули бы в меня Кинжал и удрали?
— Интересная фантазия,— хмыкнула Анна, взгляд ее все еще полыхал негодованием. — У тебя нет никаких оснований утверждать такое.
— Конечно, нет. Если бы были, то ты бы стояла в одну линию с твоими подручными-братьями,— пожал плечами Лектус вполне равнодушно и повернулся к Алексис. Она не могла пошевелиться, чувствуя, что гнев и слезы могут прорваться наружу в любой момент, но она не собиралась показывать свою слабость при этой кукле, в глазах которой было одно только презрение к людям. — Еще увидимся.
Он сжал руку Алексис, и она уже не пыталась вырваться, зная, что ее перенесут из этого каменного ада в другое место. Алексис надеялась, что там будет Джеймс, и он оторвет голову своему дружку за то, что тот сделал.
Но нет, они оказались не в госпитале, а в какой-то тихой темной комнате со звездами на потолке и стенами, заполненными ящиками. Принц тут же отпустил ее руку и сделал шаг назад, внимательно глядя на девушку.
— Прежде чем ты начнешь орать, попробуй меня услышать,— спокойно, словно он все еще на суде среди своих поклонников, заговорил парень, и гнев с новой силой захлестнул Алексис.
— Я ненавижу тебя!— процедила она, сжимая кулаки и все еще пытаясь сдержать слезы. Все это было для нее слишком: после предательства парня, в которого она влюбилась, а он оказался еще и сыном кровопийцы, после потери крови и слабости узнать, что ее сделали одной из тех, кого она ненавидит, ее снова очернили, наполнили злом. И она была уверена, что теперь эльфы не помогут, иначе они бы спасали от этого всех детей кровопийц.
Она теперь тоже человек-кровопийца!
— Я ненавижу тебя!!!— закричала она, набросившись на спокойно стоящего Принца и ударяя его по груди, плечам, лицу. И то, что он не пытался защититься, что молча терпел, еще сильнее разъярило Алексис: она размахнулась — и влепила ему кулаком по лицу, как учил брат.
Следующий замах Принц легко поймал, да и кровь, появившаяся на губе парня, немного отрезвила. Алексис ненавидела кровь так же сильно, как и тех, кто ее пьет, чтобы выжить.
— Я спас тебе жизнь,— четко проговорил Лектус, отпуская руку девушки, но явно готовый снова поймать, если она решит драться. — Ты бы умерла.
— Лучше бы я умерла!— вскрикнула она, чувствуя, что по щекам текут злые безнадежные слезы. — Лучше умереть, чем быть кровососом!
— Да не будешь ты кровососом! Да, ты прошла обряд Начала,— он указал на бинты на ее руках,— но это всего лишь начало! Без дальнейшего Пути Посвящения ты никогда не станешь частью народа Правящих. Да и Посвящение ты никогда не пройдешь, потому что не хочешь этого. Успокойся.
— Ты сделал меня одной из вас,— уже спокойнее процедила Алексис, пытаясь справиться со слезами и понять то, о чем говорит Принц. По сути, они мало знали о том, как из людей делают кровопийц.
— Я дал тебе шанс выжить,— напомнил Лектус. — Да, теперь ты среди нас, и ты стала сильнее. На этом все.
— Я не стану кровопийцей?
— Нет, если не захочешь.
Она презрительно фыркнула на его замечание.
— И мне не захочется крови, как Истеру?
— Истер — ошибка природы, ты — часть системы, начальное звено, и для жизни тебе не нужно пить чужую кровь,— спокойно объяснил Лектус, сложив руки на груди, словно готовился долго и подробно объяснять ребенку строение мира.
— Расскажи.
— Что?
— Что за Путь Посвящения? Что вы делаете, чтобы стать кровопийцами? Я должна знать, чего мне нужно избегать!— поднажала она на парня.
— Путь начинается с акта Начала,— после некоторого раздумья он показал на ее руки, и Алексис сдернула повязки, обнажив два белых едва заметных шрама от порезов. — У нас у всех они есть, только по одному,— он показал свою правую руку с таким же шрамом. — Кинжал Народа впитывает твою кровь, принимая твою слабость и делясь своей силой. Подобные шаги должны повторяться постоянно, иначе ты не пройдешь Посвящения. Так что ты не станешь Правящей, впрочем, как и все тут живущие.
