— Шурга, хорошо, что ты тоже не спишь. Пойдем со мной, поможешь свиней держать, — слова я произнес довольно резко, чтобы замаскировать непонятно откуда возникшее смущение. Ну и что из того, что я только что всех разбудил? Спать нужно крепче, а не вздрагивать от каждого шороха.
— Да, конечно, — пробормотал Шурга, настороженно опуская меч. — Наверное, это был зург.
— Зург?
— Мелкий зверек, — пояснил орк. — На них только дети охотятся.
Я пожал плечами и, подхватив посох, направился к последней живой свинье. Рисовать углем на коричневой шкуре, да еще практически в полной темноте, было неудобно. Пришлось немного подождать, пока Шурга не сбегал к костру и соорудил факел.
Наконец все было готово. Я приказал огадуру крепко держать свинью, а сам начал неторопливо напитывать энергией изображение руны Иса. Первые пять минут я еще на что-то надеялся, потом продолжал уже из чистого упрямства, но все было напрасно — руна по-прежнему не работала.
Не смея себе признаться, что очередная моя "гениальная" идея оказалась пустышкой, я решил вырезать знак на коже животного. Но и в этом случае ничего не добился, разве только уши заложило от визга раненной свиньи. После ничего другого не оставалось, как приказать Шурге добить несчастную зверушку и отправиться на боковую.
Поспать так и не удалось. Сначала я долго ворочался, постоянно в мыслях возвращаясь к проблеме рун, а когда меня наконец-то сморил сон, опять вскочили орки и начали бряцать оружием. Случись это чуть раньше, и они получили бы от меня в подарок файербол. Это заклинание я постоянно поддерживал в полуактивном состоянии, чтобы в случае опасности мгновенно ударить по противнику. Однако короткие минуты сна ослабили контроль и мана, направленная в исказившееся плетение, бесследно растворилась.
Громко чертыхнувшись на горе-охрану, которой второй раз за ночь примерещилась опасность, и зло высмеяв наиболее ретивого орка, я после некоторого размышления решил заняться медитацией. До восхода солнца оставалось не больше трех часов. За это время выспаться не успеть, а ранняя побудка только окончательно испортила бы настроение. Итак, уже слишком много нервничаю, чуть свою охрану не уконтропупил, а потом еще и по матушке... И ведь хорошо понимаю, что пытаюсь выместить на них злость за неудачу с рунами, но ничего с собой поделать не могу. Как-то незаметно я перестал осторожничать с орками. Прежде пытался просчитать их реакцию на каждое свое действие, а теперь воспринимаю как простых людей, только немного туповатых и примитивных, ну и отношусь к ним соответственно. Кстати, а почему? Ведь хранитель традиций прекрасно показал, что недооценивать умственные способности огадуров чревато последствиями. Причина этого быстро нашлась, стоило лишь немного поработать головой — дело в том, что в этом мире я сначала выучил язык друмов. Поэтому речь орков, в которой все слова гномов звучат с дичайшим акцентом, неосознанно воспринимается как показатель низкого интеллекта. Шаблоны, мать их за ногу...
Так, но почему руны-то не работают? Вроде все делал как надо, видимо придется использовать последний способ — более нудный и долгий, но который давал больше гарантий, что смогу найти ключевой момент в магии. Я достал нож и начертил на земле табличку, в которой стал отмечать все действия, когда рунная магия работала. Записывал все мелочи, даже время суток или свое настроение. Когда табличка оказалась заполненной, я стал вычеркивать из нее неповторяющиеся факторы. По идее в итоге должны остаться только те мои действия, которые активировали руны. Минут через десять я серьезно завис над разделом, в который вошли описания нанесения татуировок, а точнее — добавление в гальдстрав крупиц лунного серебра. По логике напрашивался вывод, что это было лишним, ведь в других случаях этот металл ни когда мной не использовался. И тут я вспомнил, для чего было необходимо лунное серебро! Рунам нужна магическая основа, иначе мане просто не за что зацепиться. В мыслях быстро пронесся ряд выводов и, не удержавшись, я громко выругался, потому что сам, своей же рукой раздал огадурам работающие амулеты!
Орк, первым вскочивший на мой злой голос, быстро лег обратно. Даже не лег, а упал. Не успел я удивиться столько странному поведению огадура, как в горло второго воина вонзилась стрела. Это была последняя жертва ночных стрелков, моя рука тут же упала на лежащий на коленях посох, и остальные стрелы увязли в активированной защите.
Черт! Ну что стоило на ночь поставить охранное заклинание?
* * *
*
Когда вождь назначил Ардына сопровождать Вестника на Старое пастбище, вся сотня орка возгордилась полученной миссией. Орки, вдоволь наслушавшись рассказов соплеменников, о том, как Вестник разорвал на части целую сотню воинов клана Ашрах и целиком съел серого шамана, искренне сожалели, что не смогли сами увидеть уже ставшую знаменитой битву. Ардын отобрал из сотни два кулака лучших воинов, всех под стать себе — самых больших и сильных орков сотни, и отправился вместе с Вестником на Старое пастбище.
Однако вблизи посланник Огадура оказался обычным человеком, на две головы меньше и значительнее уже в плечах, чем рассказывали у костров. Некоторое время сотник исподволь присматривались к нему, надеясь увидеть признаки божественной благодати, но ничего кроме обычных магических фокусов так и не нашел. Ардына было трудно удивить огненным шаром или ледяной молнией, он их уже достаточно навидался за свои тридцать лет. Мало того, человек постоянно показывал незнание элементарных правил и постоянно предлагал свои амулеты. Молодняк продолжал еще ловить каждое слово мага, а ветераны, уже успевшие несколько раз сходить в набеги на людские земли и побегать под заклятиями людских чародеев, вечером вспоминали древние предания и потихоньку склонялись к мнению, что Вестник должен принести слова о возрождении Огадура и ничего более.
А когда человек вместо того, чтобы заручиться поддержкой духов в предстоящей войне, начал уничтожать разными заклятиями привезенных животных, Ардын окончательно пал духом. Ведь что может маг? Убить молниями пару десятков врагов, защитить от стрел и еще что-нибудь по мелочи. А вот вселить слабость в руки противника или напугать всех его лошадей — на такое только шаман способен. То есть если один маг равен полусотне бойцов, то шаман — целому войску. Жаль только, что разговаривающих с духами очень мало в стойбищах огадуров, да и не ходят они в набеги на людские земли. Иначе не доблестные огадуры, а баронские дружины улепетывали бы со всех ног от отрядов противника. Правда было еще одно серьезное различие между магами и шаманами, делающих последних практически бесполезными в самом сражении — они иногда целыми седмицами заручались поддержкой черных духов, чтобы потом один раз выпустить свое колдовство наружу.
Грустные мысли сотника развеялись вечером, когда человек отдал его отряду практически все мясо. Это был настоящий пир! Столько мяса Ардын не ел даже на недавнем празднике. Мысли о предстоящей войне ушли на задний план, это пусть Цагаан ломает голову, как воевать без шамана. Ведь у Кархая были ученики, вот они и займутся защитой Орды, а маг — шаманом Ашрах.
А на второй день пребывания на Старом пастбище Ардын резко поменял свое мнение. Сначала орк не поверил своим глазам, когда вокруг мага вдруг начала подниматься молодая трава, подумал, что это морок. Но потом, когда своими руками сорвал несколько травинок и попробовал на вкус, сотник понял, кто такой Вестник и почему глава клана склонил перед ним голову. Человек совершил чудо, подвластное согласно преданиям только высшим жрецам Огадура в древние времена — он оживил Степь!
Вестник продолжал возрождать Пустоши, делая их такими, как до прихода сюда гномьих богов, а орки начали оживленный совет. По всему выходило, что человек обладает благодатью Огадура, и, значит, сильнее его шамана в Пустошах нет. Ардын так и сказал десятку, и первым подал пример — снял с шеи главный оберег и перевесил его на пояс. Как ни странно, но поменять старые амулеты на новые не пожелали ветераны и часть молодых. Они напомнили сотнику легенды, что сильный шаман может через свои амулеты захватить дух огадура. Сомневающихся сотник вразумил мощными зуботычинами и объяснил, что Черный шаман подвластен самому Огадуру, а если бог захочет забрать их трусливые душонки, то сделает это без какой-либо помощи. А он, сотник Ардын, не дурак и понимает, что таких мощных амулетов никто, даже Серые сделать не могут.
Вечером орки после сытного ужина устроились на ночлег. Ночью несколько раз часовые поднимали ложную тревогу. Ардын стал сотником не столько за свою силу и удаль в бою, сколько за умение думать. Он прекрасно понимал, что его воины взбудоражены сегодняшними событиями и теперь готовы видеть в каждом маленьком зверьке лазутчиков гномов, и поэтому оплошавшие часовые не получили от него немедленного нагоняя. Однако дальнейшие события показали, что сотник был неправ — к ним и вправду подкрался враг.
Первые выстрелы скосили сразу двух воинов, остальных спас Вестник, поставив защиту от стрел. Внезапно на Ардына навалилось странное оцепенение. Он как сквозь сон смотрел на человека, посылающего в темноту Пустошей огромный огненный шар и после бессильно опирающего на посох. "С ними шаман, — прокралась обреченная мысль в голову сотника, — Нас всех заколдовали, теперь вырежут как свиней". Вдруг орк почувствовал, как на его груди наливается теплом новый амулет. Ардын, преодолевая невидимое сопротивление, потянулся к нему, и стоило только дотронуться до оберега, как давящая на орка сила была тут же сметена холодной решимостью защитить Черного шамана.
— Прикрыть Вестника! — рявкнул он во всю мощь луженой глотки.
Тут на свет костра с ревом выпрыгнули враги и побежали к замершему человеку. Орки клана Орчибат бесстрашно встали у них на пути, и началась отчаянная рубка. Своего первого противника сотник встретил спокойно, без привычной застилающей глаза ярости. Ардын словно видел все движения врага, и ему ничего не стоило пригнуться от первого рубящего удара по голове и воткнуть меч в живот нападающего. Меч второго сотник отбил небольшим круглым щитом и тут же полоснул по спине другого противника, сцепившегося с Шургааном. А потом вражеский командир совершил последнюю ошибку. Первой было само нападение на Черного шамана, а вторая — отказ от немедленного бегства.
Стоило только врагам откатиться назад после первого неудачного натиска и замереть на пару мгновений, как по ним тут же прошлось самое страшное заклинание Вестника, превращая нападающих в кровавый фарш.
Сквозь крики полной дикой боли разрезаемых воинов противника, Ардын услышал возглас сына вождя:
— Их шаман!
— Поздно, ушел, — ответил Вестник, опуская свой посох. — Он скрывался за холмом. Хотел по нему ударить, да воины так удачно подставились...
* * *
*
Никогда в своей жизни Бахчум так быстро не ездил. Лошадь под ним уже хрипела и исходила пеной, но шаман Серого храма только сильнее ее подстегивал. Ему чудилось, что сзади скачет человеческий маг и только темнота и скорость спасает Бахчума от страшной смерти.
— Духи неба, отведите глаза! Духи земли, уберите следы! — отчаянно шептал орк, плотно прижавшись к жесткой гриве низкорослой лошади.
Лицо Бахчума было серым от страха. Он клял себя за самонадеянность и глупость. Теперь-то ему было ясно, что не дух Когтя Огадура овладел человеком, а маг обуздал демона. Эти сведения дорого стоят, за них Бахчуму простят все ошибки. Осталось только довести новость до храма.
Внезапно ноги лошади подломились, и орк кубарем полетел вперед. Упав, шаман сжался в клубок и обхватил голову руками. Если его сейчас заметит маг, то лишит не только жизни, но и посмертного существования.
Время для орка словно замерло. Он яростно просил помощи у всех известных духов, обещая принести щедрые жертвы. Вскоре прекратила хрипеть загнанная лошадь, и Бахчум перестал дышать, опасаясь выдать себя шумным дыханием. Орк долго лежал неподвижно, ожидая своей участи. Наконец он не выдержал и, открыв глаза, шумно вдохнул. Человеческого мага рядом не было. Шаман, не веря своему счастью, осторожно поднялся и прислушался к звукам Пустоши. Погони не было, Бахчум все-таки сумел от нее оторваться.
Орк облегченно выдохнул, вытер со лба обильно проступивший пот, и медленно побрел к стойбищу Ашрах. По дороге он продолжал корить себя за допущенную ошибку. Ведь что думал Бахчум после смерти Фарха? Что наставник ожидал встретить простого мага, поэтому и погиб — слишком близко подошел и не успел защититься от демона. Волшебник, тем более человек, не будет вырывать сердце у противника, чтобы потом его с жадностью сожрать и поглотить внутреннюю суть. Значит, самонадеянный маг находился под контролем пробудившегося Когтя. После такого вывода Бахчум придумал верный план, как уничтожить фальшивого Вестника и вернуть в храм утерянный артефакт. Всего-то надо было усыпить охрану, а потом предложить Серому владыке щедрую жертву. Это опробованный веками ритуал должен был сработать идеально.
Вначале все шло, как и было задумано. Подговорил воинов Ашрах, пылавших местью за убитых товарищей, достал подходящую жертву и, заручившись поддержкой духов, отправился в земли клана Орчибат. Орки не успели доехать до главного стойбища Орчибат, а малые духи, стоило только шаману ослабить контроль, начали исчезать. Это означало, что Коготь Огадура находится рядом. Переговорив с воинами, Бахчум решил осмотреть старое пастбище Орчибат — единственное место в округе, где мог сделать остановку человек. Посланный разведчик быстро подтвердил догадку, и отряд приступил к выполнению основной задачи — уничтожение Вестника. Шаман выпил настойку из цветов ядовитой каменки, скоро в глаза орка пришла тьма и у него открылось верхнее зрение. Затем он провел ритуал, чтобы духи скрыли отряд от глаз и ушей противника. Подобравшись как можно ближе к врагам, Бахчум тщательно подготовил жертву к ритуалу поклонения Серому владыке и вызвал черного духа Агуно. Дальше ждать было нельзя — малые духи нервничали от близкого присутствия грозных существ и норовили сорваться с поводка. И вот уже воины Орчибат начали что-то подозревать, тревожно всматриваясь в окружающую темноту. Не дожидаясь, когда с отряда окончательно спадет защита от наблюдателей, Бахчум отдал приказ начать атаку.
Первые стрелы нашли свои цели, но на этом успехи закончились. Маг очень быстро установил защиту, и все следующие выстрелы завязли во внезапно загустевшем воздухе. Бахчум, предвидя такой ход событий, указал черному духу на его будущих жертв и ритуальным ножом перерезал одурманенной жертве горло. Темная кровь обильно прыснула на походный алтарь, шаман упал ниц и затянул малую песнь Служения. Бахчум быстро допел и замер, ожидая появления владыки. Над головой орка басовито прогудел огненный шар, очевидно кинутый магом наугад.
Однако с каждым ударом сердца уверенность в успехе покидала шамана. Наконец он не выдержал и поднял голову. Увиденное его потрясло: орки Орчибат вместо того чтобы замереть от ледяного дыхания Агуно, уверенно защищались от врагов и только легкая заторможенность в движениях говорила о том, что совсем рядом с ними был голодный черный дух. Недалеко стоял Вестник, и от его фигуры веяло дикой яростью. Рядом, припав к земле словно собака, находился полупрозрачный силуэт огромного зверя. Тут человек обернулся и посмотрел прямо в глаза Бахчуму. Шаман замер, уверенный, что его невозможно обнаружить, и что это простое совпадение, но тело оказалось умнее головы. Орк сам не понял, как оказался рядом с лошадьми, преодолев за считанные мгновения сотню локтей. Запрыгнув на лошадь, шаман обернулся на крики за спиной. От увиденного его бросило в дрожь — все воины Ашрах были мертвы, а огромный зверь прижал Агуно лапой к земле и, отрывая клыками большие куски призрачного тела, медленно его пожирал.
