К слову сказать, на свою мистическую разведку оба нечеловека (или обе нелюди, что тоже верно по сути, но не по форме) отправились довольно давно, сразу после ужина. Отправились, само собой, верхом, скакуны хорошо, если пару часов отдохнули... Хотя эльфийским коням, надо понимать, и не такие нагрузки по плечу. Множественное число возникло не на пустом месте — Иния уже не сомневалась в принадлежности Тайфуна к этой породе... или этому виду? Те же пропорции, те же стати: маленькая голова, лебединая шея, тонкие ноги... И такой же взгляд, из-за которого девушке зачастую казалась, что конь понимает человеческую речь. У обычных лошадей графская дочь такого никогда не встречала, равно как и такой скорости, выносливости, гибкости и силы. Вот только, как ни напрягала девушка память, не могла вспомнить, чтобы в эльфийском табуне ей на глаза попался хоть один конь тёмной масти. Белоснежные, словно взбитые сливки; туманно-серые; серебряные, будто клинки, облитые лунным светом; золотисто-рыжие и рыжие, точно языки пламени... Как-то раз мелькнул даже сияюще-белый зверь с длиннющими гривой и хвостом, поблёскивающими бледным золотом. Но никаких тёмно-серых, гнедых и игреневых, не говоря уж о вороных! Вот вернутся Дух с Виа, надо будет спросить, с чего бы такая закономерность.
Подбросив веток в костёр, Иния оглядела окрестности. Рыцарь, пофыркивая, выковыривал из-под снега какие-то жалкие жухлые травинки; кроме сих незатейливых звуков, ничто более не нарушало тишины, которую так и тянуло назвать первозданной. На миг девушке показалось, что она — единственное живое существо в этом мёртвом, холодном мире, а Виа, Дух и прочие — лишь фантазия, попытка защититься от бесконечного, безмерного одиночества, выдумка, довольно долго обманывавшая разум, но развеявшаяся в свой срок, как и положено наваждению...
Ощущение накатило и растаяло, оставив дрожь в коленях и почти неодолимое желание бежать к горам, оглашая заснеженное пространство истошными, истерическими воплями. Но именно что "почти" — собрав жалкий остаток сил, Ини заставила себя сесть, завернуться в плащ, устроиться так, чтобы видеть Рыцаря сквозь пламя костра. Жаркий, живой огонь, прихотливые извивы его языков, стайки искр, с треском вылетающие на свободу — всё это постепенно вернуло графской дочери часть самообладания. Но, подкидывая сушняк, она стремилась даже краем глаза не смотреть на расстилающийся вокруг унылый пейзаж.
Следующим в голову явилось опасение, что топлива может не хватить до утра, и она останется беззащитна перед жутким зовом пустоты. И, хоть ночь и перевалила уже за половину, а рядом лежала изрядная охапка сушняка, девушка начала подбрасывать его в костёр чуть ли не по одной веточке. Как следствие, тут же стало ощутимо холоднее. Иния разве что не села на угли, что совершенно не спасало, и никак не могла уговорить себя встать, повернуться спиной к костру и вытащить из сваленных рядом седельных сумок ещё один плащ — а лучше два!
— Интересно, каков смысл совершаемого тобой аскетического подвига? — внезапно раздался мелодичный голос Духа. — Боишься, что яркий огонь враги издалека заметят? Ну так совершенно зря — здесь вокруг на пару дней пути ни одной живой души. Так что отодвинься и возьми второй плащ.
Отдав распоряжение, эльф кинул в огонь изрядную охапку хвороста. Через несколько минут пламя уже весело трещало, жадно пожирая щедрое подношение. Немного оттаяв, Ини в душе посмеивалась над недавним страхом, если, конечно, эти запредельные ощущения можно втиснуть в рамки сего банального определения. Впрочем, опровергать выводы эльфа и объяснять истинную подоплёку своего несколько странного поведения девушка не собиралась. Пусть лучше считает её глупой перестраховщицей, чем сумасшедшей.
— Как ты и предполагал — никого! — заявила Виа, спрыгивая с коня у самого костра. — Горы словно вымерли. Не сразу поверишь, будто по первому снегу тут нас гоняла целая орда этих ребят. — говоря, она сноровисто рассёдлывала Тайфуна.
— И как же ты в этом убедилась? — скептически осведомился эльф.
— Посредством стихийного поиска. — спокойно ответила Виа, словно не замечая скепсиса собеседника.
— Стихийный поиск? — недоверчиво нахмурился Дух.
— У нас его ещё называют вторым зрением. Это как бы слияние со стихиями, в процессе которого ты воспринимаешь всё, что происходит там, где...
— Я в курсе, что это такое, спасибо за лекцию. Я не понимаю, как?
— Как? Как любое воздействие такого рода. Составляешь форму, вкладываешь в неё Силу, направляешь... Потом анализируешь результат, переводишь его в привычное восприятие.
— Я читал хроники и помню, что магия арранэ основана на мыслеобразах. Смысл моего вопроса предельно прост: как ты можешь проделывать такие фокусы при опустошенных Источниках? Откуда ты берёшь Силу?
— Отсюда. — коротко ответила Виа и выразительно стукнула себя в грудь.
Дух какое-то время молча сверлил собеседницу взглядом, и выражению совершенного эльфийского лика для полноты картины не хватало только отвисшей челюсти. Выдержав длинную паузу и убедившись, что Виа не намерена ничего пояснять, он осторожно спросил:
— И что, все ваши могут... так?
Виа засмеялась, шлепком по крупу отправила Тайфуна рыться в снегу и села к огню.
— Оказывается, и на сына супруги Хранящего Жизнь можно произвести впечатление? Что ж, мы в расчёте за твою эльфийскую поляну. — она неторопливо наполнила котелок водой и подвесила его над огнём, заявив: — Раз уж мы не спим и треплемся, стоит выпить горячего чаю.
— Ты не хочешь или не можешь ответить на мой вопрос? — произнёс Аллиэль, и ухо, более чуткое, нежели человеческое, могло уловить в его голосе нотки если не страха, то некоего напряжения.
— Не только могу, но и отвечу. Просто очень хочется растянуть удовольствие, любуясь твоей ошеломлённой физиономией.
Услышав такое высказывание, эльф тщетно попытался придать своему лицу привычное отрешённо-спокойное выражение. Виа великодушно не стала комментировать результат, и приступила к объяснениям.
— Видишь ли, издавна повелось, что сильнейшими магами становятся те, в ком течёт кровь дома Оро Ваи. От меня ждали подтверждения сей аксиомы... поначалу. Потом смирились — все, и я в том числе. Просто приняла как данность, что могу быть воином, полководцем, — но не магом. Нет у меня способностей к магии, даже средних для арранэ, нет, и всё тут. Всем, что я, вопреки сему факту, умею, я обязана настойчивости отца и талантам учителей. Это лирическое отступление, по сути, и есть ответ на твой вопрос. Любой арранэа — я не говорю о таких титанах, как Владыка Огненных Островов, — любой смог бы проделать то же, что и я, только быстрее и с меньшими затратами сил.
Иния, само собой, не только не видела никакого смысла в прозвучавшей тираде, но и не все слова поняла. Эльф же погрузился в размышления, выражением лица сделавшись неотличим от мраморной статуи. Неподвижность тоже соответствовала, так что единственным отличием Духа от произведения искусства осталась эльфийская красота — столь совершенных статуй не бывает.
Вода в котелке забурлила, и Виа заварила чай, сыпанув в него ещё и каких-то сушёных листьев из своего мешка, отчего от костра пополз восхитительный пряный аромат. Инии почему-то представилась густая, насыщенная солнцем и влагой зелень, в чаще которой одуряющее благоухают фантастические соцветия самой причудливой окраски.
Чай пили в молчании. На вкус напиток оказался ничуть не хуже, чем на запах. Тепло, разливающееся внутри после каждого глотка, гнало прочь последние остатки пережитого кошмара, и Иния уже хотела рассказать о странных своих ощущениях, просто чтобы повеселить компанию, — но Дух вдруг встал и решительно направился прочь от костра. Правда, вернулся он быстро, достав из своего вьюка нечто вытянутое в серебристом чехле. Усевшись, эльф аккуратно снял покров и извлёк таинственный предмет. Дерево, из которого выточили корпус, казалось слегка прозрачным, будто лунный камень, только туманно-серебристого оттенка. Изящные очертания ничем не напоминали знакомые графской дочери угловатые формы инструментов, виденных у менестрелей. Завершали картину тёмные, если не чёрные струны разной толщины, натянутые по всей длине этой странной лютни. Количество их явно превышало привычные девушке три и встречающиеся в балладах пять, что совершенно не удивляло. Эльфийская музыка, воспетая в легендах, не может исполняться на примитивных и грубых человеческих инструментах.
Нежные, ласковые прикосновения Духа к полированному дереву вызвали у Инии острый, как нож в спину, приступ ревности. Совершенно безосновательной, следует отметить. Впрочем, стоило эльфу заиграть, как всё, в том числе и ревность, потеряло всякий смысл. Музыка лилась, превращая унылый заснеженный пейзаж в пристанище чудес и тайн, скрытых от непосвящённых завесой тени. Мир расцвечивался новыми красками, невозможное становилось единственно правильным, и легендарные герои столпились на границе света и тьмы, прислушиваясь....
Голос Духа ни в чём не уступал музыке, и, когда вслед серебряным переборам полилась трель эльфийской речи, Иния растворилась в песне без остатка. Чудесные звуки заполнили весь мир, они создавали его заново, и девушка словно наяву видела океаны огня, плюющиеся расплавленными камнями горы, небывалые бури — и над всем этим величественным и прекрасным буйством стихий простираются сверкающие крылья величественных и прекрасных созданий. Повелители хаоса кружат над миром; могучим, закованным в чешую телам не страшны ни смерчи, ни молнии, ни вулканы — это их мир! В вольном полёте пронзают они штормовые тучи и огненные небеса, и нет силы, которая остановила бы их — живое воплощение стихий!
Когда эльф умолк и прижал ладонью струны, музыка ещё какое-то время звучала над степью, пока не растаяла в темноте.
— Прекрасная песня. — со вздохом произнесла Виа, выдержав изрядную паузу. — Кто её написал?
— Альдэйрэ, сестра моей матери. Говорят, они почти никогда не разлучались. Это их врата открылись в ваш мир. Она погибла. Не имела ни малейших способностей к боевой магии, не желала участвовать в военных действиях, до конца пыталась остановить безумие — и погибла по нелепой случайности. После её смерти мать оставила всякие попытки примирить народы и сделалась самой ярой сторонницей войны до полного истребления.
— Мне жаль всех, кто погиб тогда... — тихо произнесла Виа. — Найти такие слова... и музыка... а я умею только убивать! — казалось, последние слова вырвались у неё под влиянием момента, и она была бы счастлива, если бы их никто не слышал. Дух, однако, не собирался изображать глухого.
— У вас, наверное, поют иные песни, но уверен, они не менее прекрасны. — и он недвусмысленным жестом протянул Виа свой инструмент.
— О, нет! Поверь на слово, гитара в моих руках — просто кощунство, оскорбление благородного инструмента и так далее; мои же попытки петь.... Это даже не издевательство над ушами окружающих, это нечто неизмеримо худшее. Знаешь, когда меня учили музыке — для принцессы это почему-то считается обязательным, — наставники именовали сию громкую жуть исключительно во-кал. Через дефис.
Услышав последнее откровение, Дух сложился пополам и чуть не сунул гриф инструмента прямо в огонь. Иния и представить себе не могла, что невозмутимые эльфы могут так самозабвенно ржать. Правда, хоть девушка и хихикала, глядя на Духа, скорчившегося на плаще, словно в предсмертной судороге, соль шутки от неё ускользала. Ну, "кал" — оно любому ясно, но "вокал"? Хоть вместе с неким непонятным "дефисом", хоть по отдельности.
— Вот сейчас тебе смешно. — заявила Виа, когда Дух начал успокаиваться. — А возьми я в лапы твой инструмент, стало бы грустно. Хотя хороших песен у нас хватает, как и хороших музыкантов. С чего, как ты думаешь, я здесь развлекаюсь? Мои таланты исчерпываются вот этим. — и она похлопала по спине, где скрещивались ножны парных мечей.
Эльф взял сложный аккорд и, когда вибрирующий звук затих в отдалении, загадочным тоном произнёс:
— Есть необходимость, и есть предопределённость. Таланты, может, и существуют, но лишь как производная этих двух величин. Когда родилась Альдэйрэ, тому миру понадобился поэт. В момент твоего рождения этому миру требовался воин.
— Я бы согласилась с тобой, если бы ты ограничился необходимостью. Но вот предопределённость — в неё я не верю. Мы свободны в выборе своей судьбы. — возразила Виа.
— Ты удивишься, но одно другому не мешает. Мы и впрямь свободны. Вот тебе простейший выбор: встать на защиту собственного мира, встретить неведомое, едва оно посмеет сюда сунуться — или устраниться, предоставив будущее то ли судьбе, то ли случаю? Что выберешь ты, воин по призванию, лучший мастер клинка среди известных мне?
— В этом вопросе мой выбор сделан давно и, мне казалось, очевиден.
— Именно это я и имел в виду. — загадочно усмехнулся Дух.
Шорох чехла, натягиваемого на инструмент, поименованный гитарой, доносился до Инии уже сквозь дрёму. Девушка тщетно гнала её прочь, глядя в огонь и часто моргая воспалёнными веками, любопытство требовало слушать дальше, но вторая бессонная ночь подряд оказалась не по силам графской дочери. Искры превратились в звёзды, костёр стал шаром, огненным миром, висящим в пустоте — но к реальности всё это уже не имело ни малейшего отношения.
Бледное зимнее солнце, стоя низко над горизонтом, освещало зал куда эффективней, чем ставшие привычными свечи. Огромное, от пола до потолка, окно (застеклённое, что являлось признаком богатства и процветания) позволяло наблюдать за всем, происходящим во дворе. Сейчас на вымощенном булыжником пространстве прыгала, размахивая мечами, троица моих учеников — разминалась. С десяток слуг, маскируя своё присутствие кто — возом с сеном, кто — приоткрытой дверью конюшни, кто — тачкой с навозом, наблюдали за ними, разинув рты. Аллиэля я не видела, что не удивляло — после прибытия в замок Лише эльф старался, по человеческому выражению, "не мозолить глаза". Получалось у него, надо отметить, просто замечательно.
— Нет, заслон в центре перевала будет слишком уязвим! — громкий возглас Лише отвлёк меня от созерцания человеческой самодеятельности. Все наши полководцы: принц, его дуаньер, экс-маршал и пара его соседей посмелее собрались вокруг длинного стола, украшенного огромной и весьма подробной картой Алькартана. Поверх неё топорщились карты поменьше, изображавшие отдельные баронства и графства, Дикий Берег, предгорья, части Аридара и даже Тихий Перевал.
— Но полагаться на заслон в конце ущелья значит поставить на кон всё! Если мы их не остановим там, мы вообще их не остановим. — твёрдо возразил принц.
Следовало понимать, что стратеги продумывают начальные этапы грядущей войны, и готовы сцепиться из-за первого же вопроса: где встречать противника? Меня же, если честно, куда больше волновал другой: куда делись дикари? Ведь совсем недавно у перевала стоял авангард их орды... или то, что я приняла за авангард! Тут взгляд мой вновь упал на учеников. Ортиг, так и не расставшийся со своим мохнатым костюмом, отбивал атаки оруженосцев, причём некоторые его движения показались мне странно знакомыми.
