— Запомни мое имя, мразь, — холодно произнес солдат. — Я — Гектор, сокрушитель врагов. Твоя смерть будет долгой и мучительной. Слишком долго ты правил Мезармоутом. Пришло время показать, что ты не стоишь даже моего члена!
Новый град ударов.
Палангай отскочил от меня и схватил гладиус убитого демортиууса. И вновь мечи закружились в смертельном танце. Чувствуя боль в напряженных мышцах, я старался не делать резких движений. Противник вынуждал меня биться на пределе сил.
Наконец мы разошлись, не упуская друг друга из вида.
— Сдавайся: я знаю, где находится ваше логово, вероотступник. Сегодня же род Марциалов будет стерт из истории Мезармоута.
Заорав, палангай накинулся на меня. Каким-то невероятным образом ему удалось перехватить мой длинный меч, но вместо того, чтобы выбить оружие из рук, он снова отскочил от меня. Тяжело дыша, я поудобнее взялся за эфесы. За спиной солдата появились трое кудбирионов вместе с десятью палангаями. Почуяв опасность, вероотступник побежал в сторону толпы.
Я огляделся. Толпа гудела, толпа растекалась по улицам Юменты, толпа старалась уйти как можно дальше от площади собраний. Возле ступеней лежали обезображенные гладиусами трупы тех горожан, которым не посчастливилось оказаться возле рядов палангаев. И их было не так мало, как мне хотелось бы. Кровь обильно увлажнила землю возле театра.
Самым удивительным оказалось то, что вокруг царившего хаоса по-прежнему сражались вероотступники. Мне казалось, что они давно должны были скрыться вместе с толпой в тесных улицах Нижнего Города, однако они продолжали бороться с палангаями, показывая чудеса фехтования. На гибель одного предателя приходилось десять смертей обычных солдат.
— Владыка, с вами все в порядке?
Я оглянулся. Передо мной стоял Димир. Его лицо было усталым и серьезным. В руках он сжимал не горящий жар-камень.
— Пусть все старейшины уйдут как можно ближе к колонне, — сказал я. — Возьмите с собой трех кудбирионов и около сорока палангаев.
— Но...
— Никаких "но"! Делайте, что говорю!
Кивнув, Димир жестом приказал кудбирионам идти с ним и быстрым шагом направился к шатру к остальным старейшинам. Я же двинулся в сторону сражающихся палангаев. Сердце бухало так сильно, что кровь мощными толчками ударялась в барабанные перепонки. Мечи, казалось, весили несколько ментумов.
— Смерть вероотступникам! — закричал я.
Палангаи, видя как я ворвался в гущу сражения, принялись биться с еще большим остервенением. Они окружали врагов и закалывали длинными копьями. Однако те, перед тем как погибнуть, умудрялись взять с собой нескольких человек. Я взглядом пытался отыскать Гектора, но ничего не получалось. Гаденыш, наверное, растворился в толпе. Ничего, ничего... Далеко не уйдет. Сегодня логово врага будет уничтожено раз и навсегда.
Кудбирионы пытались построить в боевой порядок палангаев. То тут, то там трубили военные рожки. Солдаты, прикрывая друг другу спины, собирались в кучу и давили вероотступников. Враг проигрывал сражение. Однако было неизвестно, сколько всего людей у лжепророков и сколько растворилось вместе с толпой на улицах города.
Я бросил взгляд на балкон театра. Демортиуусы держали в заложниках все знатных прокураторов. Мартин Марциал кричал на черных плащей, вскидывал руки и пытался выйти. Его жена, Парра, держала его за плечи и что-то ему втолковывала. Воинов же Марциалов мисмары вместе с несколькими кудбами загнали к стене здания копателей и методично уничтожали копьями и мечами. Те к моему удивлению даже не сопротивлялись в отличие от вероотступников в одеждах простых горожан. Тем лучше. Меньше возни.
Я, растолкав палангаев, оказался перед последователем единого бога. Его окружили и не давали вырваться, однако он продолжал сражаться. Тога вероотступника пропиталась кровью, на левом боку зияла страшная рана. Кончики разрубленных ребер торчали как зубы дагена. Оставалось загадкой, как враг еще держался на ногах.
Я встал в стойку, а затем рубанул длинным мечом по плечу противника, однако в самый последний момент он все-таки сумел отразить удар. Бледное лицо искривилось в злой гримасе. Даже раненый вероотступник умудрялся превратить гладиус в стальной вихрь. Однако он не ожидал, что я ударю его ногой в пах. Оказавшись на земле, он с вызовом посмотрел на меня. Я без сожаления вонзил меч в его сердце.
Шум битвы стихал. Ценой больших потерь палангаям и демортиуусам удалось-таки перебить врагов. Один из кудбирионов подошел ко мне, склонился в низком поклоне.
— Владыка, мы подавили бунт, — сказал он.
— Еще нет. Пусть лекари окажут помощь пострадавшим. И отправьте гонца в Венерандум. Он должен возвратиться с лучшими врачевателями. Женщин и детей обслуживать без очереди. Есть данные о погибших?
Кудбирион замотал головой.
— Нет, Владыка.
— Так соберите. И приведите уже ко мне Мартина Марциала!
Отдав честь, военный начальник, гремя панцирным доспехом, побежал в театр.
Вокруг стонали и кричали раненые. Перемазанные в своей и чужой крови они казались существами из другого мира и мало походили на людей. От вида зарубленных тел желудок пытался избавиться от еды. Подавив в себе тошноту, я обходил трупы. Даже при приблизительном подсчете получалось, что от мечей врагов сегодня погибло не меньше сотни горожан.
Больше всего меня беспокоило то, с какой легкостью противнику удалось перебить так много демортиуусов. Никогда раньше я не видел столько трупов черных плащей. Старейшины будут рвать и метать. Ведь на обучение одного воина дагулов уходило больше двух десятков лет. Впрочем, как только я избавлюсь от врага, то позволю Димиру набрать в астулу новых малышей.
— Ваше Величество!
Я обернулся. Передо мной оказался претор-демортиуус Секст. С последней нашей встречи он практически не изменился. Все те же ввалившиеся щеки и выпирающие скулы. Его одежда после битвы превратилась в рваные лохмотья, кровь стекала с рукавов плаща, окропляя землю.
— С вами все в порядке? — спросил я.
— Да, Ваше Высочество. Меня даже не ранили. Я находился в театре, когда вероотступники попытались уничтожить вас.
Я махнул рукой:
— Считайте, что с ними уже покончено. Мы знаем, где они обитают...
— Но не знаем, сколько их там, — перебил Секст. — Простите, что мою дерзость, Владыка. Битва разгорячила кровь.
Он поклонился.
— В первый раз прощаю, — сказал я, делая вид, что слова претора меня не задели. К тому же после битвы он действительно мог забыться.
— Флавий Марциал не пришел на ваше выступление. Также большая часть его солдат осталась в астуле знатных прокураторов. Из чего можно сделать вывод, что старик попытается напасть на нас.
Я лишь отмахнулся.
— Пускай нападает. Его пятьдесят человек — ничто против наших сотен.
Претор-демортиуус промолчал, как-то странно взглянув на меня.
Задние двери театра с грохотом распахнулись, из прохода вылетел Мартин Марциал в серых доспехах. Я успел заметить, что поверх лат у него была надета красная накидка с вышитым летающим ящером Сиром. Прокуратор попытался встать, но кудбирион, притащивший его, ударил беднягу ногой в бок. Мартин лицом упал в лужу чужой крови. Раздался хохот палангаев.
— Как вы смеете?! — протяжным голосом закричал знатный прокуратор. — Я Марциал, а значит...
Кудбирион вытащил нож, встал над телом предателя, приподнял его голову и провел лезвием по щеке. Страшный крик потряс площадь. Я жестом приказал военачальнику прекратить издевательства.
— Мартин Марциал, с этого дня ты и вся твоя семья лишается всех званий и привилегий, — начал я. — После того, как твой особняк будет разрушен, а предатели — уничтожены, над всеми Марциалами состоится справедливый суд. До тех пор тебя и жену отправят в тюрьму. И скажи спасибо, что я не отдал твою жену на растерзание палангаям.
Я сделал паузу, давая прокуратору время оценить значение сказанного. Ошеломленный, Марциал обвел взглядом всех присутствующих, пытаясь найти понимание в чужих глазах.
— Какой суд? — спросил он. — Из-за чего, в конце концов? Когда палангай набросился на вас, Ваше Высочество, я попытался приказать своим людям помочь вам, однако проклятые демортиуусы приставили к моему горлу нож! Я не понимаю, что происходит!
Я лишь отмахнулся. Кудбирион поднял Мартина и повел вместе с десятью палангаями в сторону астулы старейшин.
— Что теперь? — спросил претор-демортиуус Секст.
— Теперь настало время для сокрушительного удара по Марциалам...
Часть вторая. Кровь за кровь
Глава первая. Исхак
Юмента, астула старейшин, тюрьма
Мастер Преномен и бывший дворцовый министр Квинт шли впереди него. Коридоры сменялись коридорами и потому казалось, что они уже никогда отсюда не выйдут. Исхак, чтобы скоротать время, предавался фантазиям. Сегодня великий день: в Юменту спустился сам Безымянный Король! Стоило на миг закрыть глаза, как перед мысленным взором представал богочеловек в тяжелом доспехе. Черный плащ ярко переливался драгоценными камнями в свете жар-камней, а за спиной звякали два длинных меча. Исхак никогда не видел Владыку, но в его воображении он был невероятно высок и красив.
Исхак одернул сам себя. К чему предаваться пустым мечтаниям? Мастер не отпустил его на площадь собраний. Сотни обычных юментских мальчишек увидят создателя мира и самого совершенного воина, а ему, служке, приходится лазить по темным пыльным коридорам. И сколько Исхак не пытался себя убедить, что он занимается важными делами, однако настроение всё равно было дурным.
После того, как из Венерандума пришло письмо от старейшины Димира, в котором сообщалось, что заключенного Квинта необходимо освободить, мастер Преномен вместе с учеником спустились в подземные казематы. Удивительно, однако долгое пребывание в темнице сказалось благотворно на состоянии бывшего дворцового министра. Он встретил Исхака с благожелательной улыбкой. Квинт больше не говорил о злых богах, не пытался скинуть невидимых хунфусе со своих рук. Его речь была четкой и осмысленной.
И сейчас Исхак, мастер Преномен и бывший заключенный направлялись к выходу из подземелья. Однако учитель отчего-то выбрал самый длинный и извилистый путь и заставил ученика идти в нескольких шагах от них. Возможно, он ожидал, что Квинт попытается напасть на него. Хотя Исхак не понимал, зачем бывшему министру расправляться с мастером, если его больше не держали взаперти.
"А как хотелось бы сегодня увидеть Безымянного Короля".
Он попытался представить, каково это жить в Верхнем Городе, где, как говорили, в небесах обитали летающие ящеры, а ветер легко мог свалить с ног даже крепкого мужчину. Исхак не знал, как выглядит снег. В "Деяниях" Перто Тертиуса его называли белыми мухами, поэтому в воображении он представлялся гигантским скоплением маленьких насекомых с прозрачными крылышками. Эти насекомые спускались с неба и противно жужжали... Когда Исхак рассказал свое видение снега, мастер не сдержал улыбки.
"После того, как мы окажемся возле школы, то попробую уговорить учителя сходить на площадь собраний. Когда еще удастся посмотреть на Безымянного Короля?"
Он уже пытался придумать необходимые слова, дабы мастер отпустил его, когда впереди показалась каменная лестница, ведущая на улицу. Мастер Преномен показал рукой Квинту на тяжелые металлические двери. Широко улыбнувшись, бывший министр поднялся по ступенькам и распахнул врата. В глаза ударил яркий свет сотен жар-камней, разбросанных по астуле.
Следом вышел Исхак. Со стороны площади гудела толпа. А это значило, что Безымянный Король уже выступал. С самого начала дня горожане стекались как можно ближе к шатру богочеловека. Казалось, все население ожидало выступление. Консулы, хаяты, витамы, ремесленники, торговцы вместе направлялись на площадь.
Исхак бросил взгляд на распахнутые астульские ворота. Если мастер все-таки запретит ему покидать территорию старейшин, то он решил, что все равно сбежит. Когда еще удастся вживую увидеть самого бога! Порку он сможет выдержать...
Казалось, сегодняшний день отличался от вереницы прочих. Поставленные в металлические светильники жар-камни полыхали иступленным заревом. Из подземных ходов витамов дул прохладный ветерок, приносивший с собой запахи свежей выпечки и сладостей. В груди Исхака разливалась приятная теплота. Он чувствовал, что сегодня вся Юмента преобразилась. Богочеловек принес с собой надежду и веру.
Квинт вздохнул полной грудью и прошептал:
— Как же хорошо...
От долгого пребывания в камере его кожа побледнела. Тога бывшего министра давно превратилась в грязные лохмотья, от которых пахло мочой и еще чем-то едким. Некогда могучее тело ссохлось, лицо осунулось, а глаза ввалились и покраснели, отчего казалось, что Квинт заразился красной желчью. Однако, несмотря на болезненный вид, он остался в здравом уме.
— Вы хотите сначала поесть или переодеться? — спросил мастер.
Квинт оглядел себя, затем провел пятерней по жирным, грязным волосам. Исхак готов был поклясться, что увидел в них маленьких жучков.
— Наверное, для начала стоит помыться, — пробасил бывший дворцовый министр. — Но прежде, чем вы дадите мне новую одежду, позвольте задать два вопроса.
Мастер Преномен учтиво кивнул.
— Задавайте.
Квинт показал рукой на стены астулы.
— Что это за шум? — спросил он.
— Сегодня в Юменте перед горожанами выступает с речью Безымянный Король. Шум раздается со стороны площади собраний.
Квинт, нахмурившись, взглянул на Исхака.
— Сегодня я умру? Вы хотите казнить меня? И для того выпустили из тюрьмы?
— Конечно, нет, — ответил мастер. — Старейшина Димир попросил вас отпустить. Безымянный Король простил вашу дерзость.
— Я буду снова работать министром?
Преномен пожал плечами, растянул губы в легкой усмешке.
— Это уже третий вопрос. И я не знаю на него ответа. На все воля богочеловека. Я всего лишь слуга старейшин. Хочу только заметить, что вы сильный и крепкий человек, Квинт. Вы смогли с достоинством выдержать наказание. А теперь пойдемте в здание школы. Вас искупают и выдадут чистую одежду.
Исхак собирался уже было обратиться к учителю с просьбой его отпустить, когда до ушей докатился истошный женский крик. Он, Квинт и мастер одновременно повернули головы в сторону астульских ворот. Из-за стены раздавались вопли горожан, страшнее которых Исхак еще не слышал. Земля под ногами затряслась. А затем в ворота хлынули десятки горожан. На их лицах читался дикий ужас и отчаяние.
Мастер попытался было остановить бегущего мужчину в красной линумной тоге, когда тот, не говоря ни слова, ударил его кулаком в живот и скрылся в храме Тестатема. Квинт помог Преномену подняться.
Между тем, людей в астуле становилось всё больше и больше. Страх заставлял их толкаться и бежать подальше от неизвестной угрозы. Исхак увидел, как одна девушка споткнулась о камень, и грудной ребенок, которого она крепко прижимала к себе, выпал из рук. Окружающие её люди тут же затоптали маленький комочек плоти.
