Книга первая. Практическая демонология

— Почему? — изумленно переспросил я. — Разве ты не хочешь отомстить за свою гибель?

— Только не этому человеку, — отозвался Ромуал. — И потом, за такое наслаждение не жалко заплатить душой, а не просто жизнью.

— Каким образом тебя убили? — решил я зайти с другой стороны. — Это был демон?

— Самый лучший демон в мире, — как-то многозначительно цокнул языком мужчина. — Самый восхитительный демон. Лучшего поцелуя у меня не было в жизни. Больно стало только в конце, но лишь чуть-чуть. За такое блаженство можно страдать вечность.

— Скажи мне, кто это был? — заворковал я, будто разговаривая с маленьким ребенком. — Это ведь был человек, не так ли? Демоны не убивают подобным способом. Кто это?

— Демон с душой человека, человек с душой демона — не все ли равно? — хмыкнул Ромуал. — Скоро эти двое станут единым целым. И ты не сможешь этому помешать, некромант. Лучше не вставай на пути предназначенья. В прошлый раз ты дорого заплатил за то, что пошел против воли богов, не так ли? В этот раз не упорствуй, иначе отдаешь все, что у тебя когда-либо было, есть или будет. Темному Богу нужны новые слуги. А твоя душа очень лакомый кусочек.

— Откуда ты это знаешь? — Дурное предчувствие нахлынуло столь резко, что сердце в моей груди судорожно сжалось и едва не остановилось. — Откуда? Про мое прошлое?

— А как ты думаешь, какой бог ждет меня на пороге обители? — вопросом на вопрос ответил Ромуал. — Но мне не жалко. Совершенно не жалко. Вечность в услужении запретного божества — весьма приемлемая плата за то, что я получил сегодня.

— Да что ты сегодня получил-то?! — не выдержав, заорал я в полный голос. Дирон рядом даже подпрыгнул от неожиданности, но я, не обращая на невольного свидетеля никакого внимания, невежливо сграбастал мертвеца за грудки и приподнял над кроватью. — Отвечай! Кто убил тебя? Это был человек или демон?

— Еще человек, — усмехнулся одними уголками губ Ромуал, глядя мне прямо в глаза. — Но скоро — верный слуга Темного Бога. И ты не сможешь этому помешать.

— Упырь тебя раздери! — выругался я, брезгливо отталкивая мертвеца.

Ромуал упал на кровать и замер там, на этот раз упокоившись навсегда.

— Знаешь, что я скажу? — обратился я к Дирону, который боязливо жался к двери, готовый в любой момент выскочить в коридор.

— Что? — спросил он, постаравшись, чтобы голос не выдал его страха дрожью.

— У тебя отвратительная семейка, — раздраженно фыркнул я. — Самая отвратительная, которую я когда-либо видел. Никто не может прямо ответить на простой вопрос! Начинают секретничать и выдумывать загадки на пустом месте. Даже твой прадед, Северянин, вместо того чтобы сразу сказать, как убить демона, очередную головоломку подсунул. Жить вы, что ли, без этого не можете? Лишь бы кому-нибудь напакостить! И этот тоже, — я кивком указал на бездыханное тело Ромуала. — Одной ногой в пыточных Темного Бога, а все туда же. Уже голова от ваших секретов пухнет!

Дирон смутился от столь нелестного отзыва о своей семье, отвел взгляд и как-то неуверенно огрызнулся:

— Хочешь сказать, у тебя идеальные родственники?

— У меня вообще нет родственников, — тяжело вздохнув, признался я. — Я единственный наследник рода Сурина.

— И ни братьев, ни сестер нет? — не поверил Дирон.

— Брат был, — с трудом выдавил я из себя признание. — Но погиб.

Дирон хотел было еще что-то спросить, но я предупреждающе поднял палец и проговорил:

— Я не люблю об этом рассказывать. Так что лучше замнем данную тему.

Юноша пожал плечами, соглашаясь со мной, а я в свою очередь вновь посмотрел на Ромуала. Его глаза потеряли осмысленное выражение и остекленели. По всей видимости, несчастный уже попал в объятия Темного Бога. Однако не повезло несчастному. Такой судьбы и врагу не пожелаешь. Но с другой стороны — сам виноват, нечего было всякими непотребствами при жизни заниматься.

— Ты его еще о чем-нибудь можешь спросить? — опасливо осведомился Дирон, делая осторожный шажок по направлению к кровати.

— Вряд ли, — мотнул я головой. — Я сейчас слишком слаб. Да и потом, подобные дела лучше всего вершить ночью, когда Светлые Боги отворачивают свои лики от грешной земли. Некромантия, конечно, не входит в перечень запрещенных занятий магов согласно Всеобщей Хартии, но у высших сил на этот счет может быть другое мнение. Ну, и вообще... Невежливо как-то души днем тревожить. Традиция, можно сказать, ритуалами призыва только по ночам заниматься. Так что, думаю, Ромуал нас уже не слышит. Расплачивается за грехи в мире мертвых.

Дирон вздрогнул и укоризненно покосился на меня. Видимо, не одобрил моего нарочито легкомысленного тона.

— И что ты думаешь по поводу этого убийства? — Осмелев, юноша наконец-то подошел ближе и присел рядом со мной на краешек кровати.

— Приличного — ничего, — попробовал я сострить. Шутка не удалась, судя по тому, как изумленно вскинул брови Дирон. Поэтому я продолжил более серьезно: — На пороге обители богов души не врут. Поэтому все, что сказал Ромуал, является чистой правдой. Осталась самая малость — разобраться в его словах. Не знаю, случайно или намеренно, но он так и не ответил ни на один прямой вопрос. Вероятнее всего, намеренно, осознавая, что не может лгать. Отсюда следует весьма очевидный вывод: тот, кто его убил, был дорог Ромуалу. Дорог до такой степени, что он готов защищать его даже после смерти. И даже осознавая, что именно этот человек убил его.

— Ты намекаешь на Бирию? — Дирон внимательно посмотрел на меня. — Но у Ромуала никогда не было разногласий с матерью. Он относился к ней как любящий и преданный сын. И я не представляю себе Бирию в роли убийцы. Ты же видел, какая у нее была истерика. Разве ее возможно сыграть?

Я не ответил на вопрос. Легонько провел ладонью по безжизненному лицу Ромуала, закрывая его мертвые глаза. Так будет приятнее вести разговор, а то никак не избавлюсь от чувства, будто за нами кто-то подглядывает.

— Знаешь, что странно? — помолчав, сказал я. — Никак не могу понять, что же именно происходит в вашем доме. Точнее, что происходит, я понимаю, но почему — полная загадка для меня. Все эти убийства абсолютно не связаны друг с другом.

— Убийства? — удивленно переспросил юноша. — Ромуал не первая жертва?

Я вполголоса ругнулся. Совсем забыл, что Дирон вряд ли помнит те вопросы, которые ему утром задавали. Тогда он был под влиянием заклинания, следовательно, пропускал мимо ушей все, что так или иначе грозило раскрыть личность колдуна. Придется объяснить все еще раз.

— Я полагаю, твоего отца убили, — произнес я. — И убили магией. Это во-первых. Во-вторых, на Ташу покушались два раза. Ей чудом удалось остаться в живых. В-третьих, ко мне ночью приходил демон и посоветовал как можно быстрее бежать из дома, иначе в полночь я пополню скорбный список жертв. На пару с твоей сестрой.

— Ого! — не удержался от восклицания Дирон. — Оказывается, у нас не дом, а настоящая живодерня. Не думал, что тут ведется столь жестокая игра на выживание!

— И пока я ее проигрываю, — грустно усмехнулся я. Но юноша, не слушая меня, запустил пятерню в свою густую шевелюру, замер в такой позе и о чем-то напряженно задумался.

Я терпеливо молчал, боясь неосторожным словом спугнуть важную мысль у собеседника.

— У меня такое чувство, что к покушениям на Ташу я имею какое-то отношение, — наконец с неохотой признался он, не смея поднять на меня глаз. — Вертятся в голове какие-то смутные обрывки воспоминаний. И они мне не нравятся, если честно.

Я мог бы сказать, что почти уверен в причастности Дирона к одному из нападений на Ташу. Тому самому, когда ее ударили по голове. По всему выходило, что к этому покушению никакие потусторонние силы отношения не имели. Зачем им такие вульгарные способы, если они могут разделаться с неугодным человеком куда более зрелищно и эффективно. И потом, настораживала фраза Дирона, оброненная им, когда он еще носил на себе смертельное заклинание. Мол, покушение на Ташу было только одно, и никакие демоны к нему лапу не приложили. Очень странная уверенность, не так ли? Но вслух я ничего не сказал. Доказательств у меня все равно пока никаких не было. Не стоит расстраивать юношу раньше времени. Вряд ли он обрадуется, узнав, что едва не убил собственную сестру.

— Понимаешь, в чем дело, — проговорил я, сделав вид, будто не услышал признания Дирона. — Все эти убийства выглядят совершенно не связанными друг с другом. Понятно, почему убили твоего отца — кто-то хотел завладеть домом и наследством. Тогда основными подозреваемыми являются два человека: ты и Таша. Скорее, даже ты, поскольку Таша не имеет права распоряжаться домом. Ни продавать его, ни выселять жильцов, словом, вообще ничего. А вот у тебя мотив самый очевидный: деньги. Насколько я понимаю, ты сейчас являешься очень состоятельным молодым человеком.

Дирон, посчитав мою последнюю фразу за вопрос, кивнул, но я уже продолжил, не обратив на это внимания:

— Тогда все совсем запутывается. Если главной причиной для убийства твоего отца было получение наследства, то преступником должен являться ты. Но с этим не стыкуется смертельное заклинание, которое на тебя кто-то установил. И опять-таки, почему тебя не уничтожили сразу? Почему начали охотиться на Ташу? Она-то от смерти отца ничего не выиграла.

Я застонал и обхватил руками голову, которая уже гудела от тяжких раздумий. Не сходится, ничего не сходится. Почему пытались убить Ташу? Не Дирона, которому достались все деньги отца, а именно Ташу? И пытались убить не банальным подсыпанием яда в напиток или сталкиванием с лестницы, а при помощи демона. Не понимаю. Зачем привлекать в это дело слуг Темного Бога? Неужели не было других способов для устранения девушки? Вообще с какой стати неведомый кто-то поставил на кон свою душу как плату за помощь потусторонних сил?

— А кому отойдет дом после смерти Таши? — поинтересовался я, устало потирая лоб.

— Мне, наверное, — ответил Дирон и тут же испуганно зажал себе рот. Посмотрел на меня широко открытыми от удивления глазами и как-то глупо хихикнул: — Теперь ты, наверное, точно решишь, что я убийца. Все на меня указывает. И потом, вряд ли после смерти моей сестры запрет на продажу дома сохранится. Отец в завещании четко указал: именно Таше нельзя распоряжаться частью наследства по своему усмотрению.

— Почему? — вяло спросил я. — Он не доверял дочери?

— Не знаю, — искренне развел руки юноша. — Решение отца многих удивило. Он очень сильно любил Ташу. Сильнее даже, чем книги, без которых жизни себе не представлял. Сколько себя помню — отец всегда что-то читал. Даже за ужином умудрялся листать какую-нибудь рукопись. И Таше передал свое увлечение. Она с детства предпочитала не в куклы играть, а с отцом какие-нибудь пыльные бумаги разбирать.

И тут в голове у меня что-то щелкнуло. Разрозненные кусочки головоломки наконец-то сложились в одну целую картину. Я выругался в полный голос и со всей дури ударил себя по колену кулаком. Светлые Боги, какой же я дурак! И куда только мои глаза раньше смотрели!

— Ты чего? — подпрыгнул от неожиданности Дирон, когда я вскочил со своего места и рванул прочь. — Что случилось?

— Таша, — кинул я через плечо. — Это она убила Ромуала. Надо остановить ее, пока не пострадал кто-нибудь еще.

Я с размаха впечатался плечом в дверь и тут же со сдавленным вздохом отскочил. Милая девушка, когда уходила с мачехой, по всей видимости, закрыла нас на ключ. Мы оказались заперты.

— Ты что несешь? — подскочил ко мне Дирон. Больно вцепился мне в руку, разворачивая к себе лицом. — Таша — убийца? Это бред!

— Никакой это не бред, — прошипел я, растирая онемевшее от удара плечо. — Сам посуди — кого бы еще так рьяно защищал Ромуал, стоя на пороге обители богов? Мать? Но Бирия скорее себе бы горло перегрызла, чем хоть как-то навредила сыну. Нет, это Таша пришла к нему. Это ее он назвал демоном в человеческом облике. И это именно она выпила все его силы, а несчастный даже не сопротивлялся, полагая, что наконец-то осуществилась его мечта и Таша решила ему отдаться по доброй воле.

— Она же была с нами! — гневно выдохнул Дирон.

— Не все время, — качнул я головой. — Когда я снимал с тебя заклинание, то попросил Ташу выйти в коридор. Комната Ромуала не так уж далеко. Она вполне могла проскользнуть сюда, сделать все свои темные делишки и незамеченной вернуться к нам.

Сказав это, я вдруг хлопнул себя по лбу и сдавленно замычал. Записи Северянина! Таша видела их на столе, когда явилась в мою комнату на рассвете. Человек, по словам Дирона, настолько увлеченный книгами, просто не мог не спросить о странной рукописи. Но Таша предпочла сделать вид, будто не заметила ее. Почему? Самый очевидный ответ — чтобы не возбуждать лишних подозрений. А потом, когда я разбирался с Ромуалом наедине, отправив Ташу сторожить дверь, девушка сбегала в мою комнату и без проблем похитила записи. Вот почему она не предупредила меня о появлении Широна. Я же просил ее стукнуть в стену или хоть как-то дать мне знать, если вдруг слуге захочется что-нибудь проверить на кухне. Но нет. Таша, видимо, появилась уже после того, как Широн распахнул дверь.

— Подожди, — взмолился Дирон, когда я вывалил на него все эти соображения. — Ничего не понимаю! Почему ты думаешь, что Таша связана с демоном? Он же пытался ее убить?

— С ее слов, — процедил я, пытаясь штурмом взять дверь. Дверь держалась героически, даже не шелохнувшись под градом моих ударов. — Демоны не могут лгать. Юлить, уходить от прямого ответа, играть словами — это всегда пожалуйста. Но не лгать. При нашем разговоре слуга Темного Бога ни разу не сказал прямо, что пытался убить Ташу. Обмолвился лишь, что его удар отвел медальон, но удары бывают разные, — тут я запнулся на секунду.

В голове мелькнул какой-то обрывок воспоминания. Демон сказал еще что-то очень важное. Жаль, сейчас не понять, что именно.

Я кашлянул и сухо продолжил:

— Следы черного колдовства на медальоне Светлой Богини вполне могли остаться не после нападения, а после ритуала призыва. Вот что меня всегда смущало в истории девушки — почему она не избавилась от медальона? Помнишь, как он обжег тебе руку? Да, Таше амулет так сильно навредить не мог, но некоторое беспокойство она бы обязательно ощущала. В конце концов, ей было бы элементарно неприятно прикасаться к вещи, оскверненной демоном. Но нет, я ни разу не заметил на лице у Таши даже следа недовольства.

Тяжело дыша, я прекратил бить по двери ногами, утер пот и отошел, намереваясь пробить путь к свободе плечом.

— Да стой ты! — закричал Дирон, хватая меня за рукав. — Все эти доказательства и яйца выеденного не стоят. Я знаю Ташу. Она никогда бы не причинила вреда отцу!

— Люди меняются, — спокойно произнес я, глядя юноше в глаза. — И особенно их меняет жажда власти. Помнишь, ты говорил, будто Таша с детства была выдумщицей? То предметы у нее сами со стола падали, то портреты со стен подглядывали. Мне, идиоту, надо было догадаться уже тогда, что к Таше перешел магический дар Северянина. Именно она балуется черным колдовством.