Слишком много привидений

— Нормально, — кивнул мне Владик.

— Шетш... — внезапно прошамкала Светлана, закрывая руками рот. На глаза у неё навернулись слёзы. — Яшык пшыкушыла...

— Ну-ка, покажи! — Люся повернулась к ней, оторвала руку от лица, заглянула в рот. — Ничего страшного. Меньше будешь гадостей на ухо говорить.

Сказала это серьёзно, но таким наивным тоном, что все рассмеялись. Даже Светлана, несмотря на боль.

Минут через десять мы, наконец, подъехали к Карьеру. Собственно, от самого карьера осталось только название, до сих пор бытующее в городе как и народное название района Хацапетовка. Сорокалетние сосны и кустарниковый подлесок сгладили склоны, и карьер теперь ничем не отличался от природной впадины, где каким-то чудом, а вовсе не благодаря людским стараниям, образовался лесной оазис посреди степи.

Я подвёл машину к Карьеру со стороны северного склона, поближе к роднику, и остановил её под соснами. Мы вышли, стали распаковываться и выбирать место для пикника.

Как оказалось, выбор Карьера для пикника был не очень удачным. Трудно в сосновом лесу в летний зной отыскать прохладу — мачтовые сосны, голые снизу как телеграфные столбы и с редкими кронами на самой вершине, почти не дают тени. Я бывал здесь несколько раз осенью, и потому мне представлялось, что это прекрасное место. Осенью — да, но летом... Не напрасно сюда по жаре никто не ездил.

И всё же неподалёку от родника мы нашли более-менее подходящую полянку, поросшую густой травой. Здесь была хоть какая-то тень, а по склону, как в аэродинамической трубе, дул слабый ветерок.

Пока женщины расстилали полиэтиленовую скатерть и готовили импровизированный стол, я отнёс несколько бутылок шампанского и фанты к роднику и опустил в ключевую воду.

— Роман, — позвала Люся, — а ты хлеб купил?

— Забыл, — честно признался я, возвращаясь на полянку. Совсем о другом думал в супермаркете, бросая в тележку всё, что под руку подворачивалось. Хлеб, к сожалению, не "подвернулся".

— Как же мы есть будем? — расстроилась Люся. — Хотели бутербродов наделать, так как ни вилок, ни ложек нет. Один нож на всех.

— И ещё тень нам родственничек обещал, — глядя в сторону, недовольно пробурчала Светлана. Не настолько мы были с ней знакомы, чтобы она в глаза высказывала свои претензии.

— Что делать, что делать... — Я развёл руками. — Колдовать будем!

Где наша не пропадала! Не упала же в обморок Люся, когда впервые увидела Рыжую Харю, авось и Владик со Светланой нормально воспримут её появление. Надеюсь Рыжая Харя подготовит их психологически, иначе всё удовольствие от пикника пропадёт.

Я полез в карман и достал золотую монету.

— Если решка — ничего не получится, а орёл — начнётся колдовство.

— Каким образом?

— Домоправительница из-под земли появится и организует и хлеб, и тент.

Владик понимающе улыбался. Думал, вероятно, что в машине всё припрятано.

— Ты бы лучше загадал, чтобы ребром встала, — подначил он. — Вернее будет.

Я внимательно посмотрел ему в глаза. Парень не из трусливых, но как он воспримет появление Рыжей Хари?

— Пусть будет по-твоему, — пожал плечами и щелчком подбросил монету в воздух.

С мелодичным звоном монета описала красивую дугу и упала в баночку с красной икрой, встряв ребром. Над поляной разнёсся гомерический хохот.

— Умеешь... — перебарывая смех, выдавил из себя Владик. — Колдуй...

Не знаю почему, но я обиделся и запретил Рыжей Харе показываться на глаза.

— Не веришь, что монета на самом деле ребром встанет?

— Да ну тебя, — отмахнулся Владик.

— Она вправду золотая? — попыталась сгладить неловкость Светлана, извлекая монету из баночки.

— На зуб попробуй, только не сломай. Это не язык прикусить, — сказал я.

Светлана насупилась.

— Роман, зачем ты так? — возмутилась Люся.

— Извини, Света, — сказал я, поняв, что перегнул палку. — Действительно золотая и самой высшей пробы.

Я взял коробку конфет, положил на землю, где поровнее, и отобрал у Светы монету.

— Присаживайтесь.

Все сели на траву.

— Смертельный номер! — провозгласил я голосом циркового конферансье. — Исполняет... Владислав Ступин. — Я протянул монету Владику. — Бросай. Если ребром на коробке станет, значит, так и должно быть, и я имею право на чудеса.

Владик с сомнением повертел монету в руках, поморщился.

— Давай, не будем, — сказал он. — Уже не смешно.

— Бросай! Насчёт смертельного номера я пошутил.

Владик пожал плечами и легонько подбросил монету над коробкой. С глухим стуком монета ударилась в картон и неподвижно застыла на ребре, будто опять встряла. Наверное, появление Рыжей Хари из-под земли не вызвало бы у Владика со Светой такого столбняка, как положение монеты.

И тогда я понял, что никакого "колдовства" не будет. Света с Владиком обыкновенные люди, и не воспримут джинна из бутылки в образе Рыжей Хари как само собой разумеющееся. На что Серебро, полжизни изучающий трансцендентные явления, и тот относится ко мне с опаской, а они, если и не испугаются, то будут затем всю жизнь сторониться. Пример Люси не в счёт, она меня и в образе лукавого с рогами и копытами любить будет... Так что придётся всю жизнь таиться, если хочу, чтобы меня принимали за нормального человека.

Я щелчком сбил монету с коробки в траву и встал.

— Будет вам сейчас и хлеб, и тень, — сказал и направился вверх по склону к машине.

Рыжая Харя так и не появилась, но на капоте лежало аккуратно свёрнутое полотнище тента с длинными кольями, авоська с хлебом, стоял магнитофон. Похоже, Рыжая Харя лучше меня разбиралась в пикниках.

— Свершилось чудо! — громогласно объявил я, спускаясь по склону к полянке и потрясая над головой авоськой.

— Могло бы и пораньше, — проговорила Светлана, отбирая хлеб.

Владик сидел на траве возле коробки с конфетами и упорно пытался установить на неё монету ребром. Ничего у него не получалось.

— Как это тебе удалось? — заинтригованно спросил он.

— Ты когда-нибудь слышал, чтобы факир раскрывал суть фокуса? Чудо должно быть чудом, а не ловкостью пальцев, — отшутился я. — Давай тент ставить.

Пока мы ставили тент, девушки приготовили бутерброды. Наконец все расселись вокруг расстеленной скатерти. Люся протянула мне бутылку шампанского.

— Открывай.

— Нет уж, — отказался я и передал бутылку Владику. — Среди нас есть профессионал в этой области. Заодно и проверим, не утратил ли он свои навыки.

Владик усмехнулся, поискал вокруг глазами, не найдя ничего лучшего, набросил на сгиб руки вместо полотенца авоську, ловко сорвал пробку и стал разливать шампанское по пластиковым стаканчикам. А я вдруг понял, что не хочу шампанского. Мне бы что-нибудь покрепче... Понимание, что я не такой, как все, и практически никому не могу открыться, горьким осадком лежало на душе.

Украдкой я перевёл руку за спину и почувствовал, как в ладонь скользнула пузатенькая бутылка.

— А мужчинам — вот этого, — сказал я, протягивая Владику бутылку.

— Нет-нет! — запротестовала Светлана. — Владику нельзя! Чуть-чуть шампанского и всё. Врач запретил.

— И тебе лучше не надо, — поддакнула Люся. — Ты за рулём.

— Надо, — непреклонным тоном сказал я. — От одной рюмки ничего не будет.

Владик взял бутылку, посмотрел на этикетку.

— "Hennessy"? — Он бросил на меня лукавый взгляд. — Что, понравился?

— Как видишь, — пожал я плечами. Понятия не имел, что Рыжая Харя сунула в руку.

Мы выпили за здоровье Владика, немного поговорили о том злополучном дне, когда всё случилось. Люся сказала, что очень рада, что для Владика всё так хорошо закончилось, к тому же рада вдвойне, так как, не случись несчастье, мы бы с ней не познакомились. Владик невесело рассмеялся, а Люся сконфузилась. Затем поговорили о работе, вспомнили Ёсю, его погребок, где всё ещё шёл ремонт... В общем, трепались ни о чём, о разных пустяках, которых в моей теперешней жизни ох как не хватало.

Вначале я ещё пытался поддерживать беседу, затем больше слушал, да и то, честно сказать, вполуха. А потом и полностью выключился из разговора, лёг на спину, закинул руки за голову и уставился в безоблачную синь над головой. Правильно мы сделали, что выехали на природу.

Небо над головой было пронзительно-голубым и настолько бездонным, что кружилась голова и захватывало дух. Почему древние народы думали, будто над ними небесная твердь? Я попытался поставить себя на место предков и увидеть небо их глазами, но не смог. Слишком много материалистических истин сидело в голове, чтобы мне удалось хотя бы в воображении поменять толщу азотно-кислородной атмосферы, отделяющую нас от бесконечного космоса, на твердокаменный хрустальный купол. Возможно, в далёком-далёком будущем, люди также не смогут понять, почему мы пугались трансцендентных явлений, элементарно объяснимых с точки зрения их знаний, как мы не понимаем наших предков с их мистическими представлениями о громе и молнии.

Из магнитофона лилась приглушённая музыка, и певица с затаённой болью пыталась кого-то убедить:

Давай, оставим всё, как есть, —

Счастливых бог не судит!

Давай, оставим всё, как есть, —

И будь, что будет...

Милая наивная девочка, многое я бы дал, чтобы вернуть то, что было... "Nevermore".

Пытаясь стать на точку зрения потомков, я "проник" взглядом за пределы атмосферы и вообразил в открытом космосе инопланетный корабль, барражирующий неподалёку от Земли. И вроде бы "увидел", но представить, что контингент корабля полностью состоит из соплеменников Рыжей Хари, не получилось. То ли фантазия у меня бедная, то ли чересчур крепко въелся в сознание антропоцентризм. Почему-то экипаж корабля состоял сплошь из "ксенологов" под руководством следователя Серебро. Чушь какая-то. Очередной выверт подсознания, бред наяву.

Бездонное небо заслонило лицо Люси.

— О чём ты думаешь? — спросила она.

— Да так... Ни о чём.

Я приподнялся на локтях и посмотрел вокруг. Света с Владиком уединились под тентом; вытянув ноги, она сидела на траве, а Владик лежал на спине, положив голову ей на колени. Они тихо разговаривали, и никто им не был нужен. Света сняла с Владика шапочку и осторожно гладила его по стриженной голове.

— Давай, выпьем, — предложил я Люсе.

— Не надо, Роман... Тебе ещё машину вести.

— Уговорила, — легко согласился я и сел. — Налей мне, пожалуйста, фанты.

Фанта уже нагрелась на солнце и стала противной. Надо было сходить за бутылкой к роднику. Я снова бросил взгляд на Свету с Владиком, и мне стало завидно.

Повернувшись к Люсе, я привлёк её к себе за талию и зашептал на ухо:

— Посмотри, там, слева, видишь кустики?

— Вижу.

— Пойдём туда.

— Ты что, Ромка? — испуганно зашептала Люся, оглядываясь на сестру. — Ребята же здесь...

— Им не до нас. — Я крепко поцеловал её в губы, и она растаяла, обмякла в моих руках. — Пойдём. Только тихонько...

Я помог подняться Люсе и повёл её к зарослям жёлтой акации внизу склона.

— Рома, не надо... Пожалуйста... — просительно шептала Люся, но шла не сопротивляясь и руку не выдёргивала.

Сучок под ногой треснул как выстрел. Мы замерли, и я вдруг "увидел" заросли, к которым мы направлялись, как бы изнутри. Между крученных стволов кустарника лежал человек в камуфлированной форме и рассматривал нас в бинокль.

— Куда это вы? — окликнул нас Владик с полянки.

— Не лезь ты к ним... — запоздало шикнула на него Света.

— Куда, куда... К роднику, за холодным шампанским.

— А... А мы, было, подумали...

Света прыснула, закрываясь ладонью.

— Каждый думает в меру своей распущенности, — ответил я. — Голодной куме — одно на уме.

Изменив направление, я повёл Люсю к роднику. Мы напилась ледяной воды, затем извлекли из родника бутылки и вернулись на полянку.

— Женщинам — шампанское, мужчинам, увы, — фанту, — провозгласил я, передавая бутылки Владику.

Владик принялся разливать шампанское, и в этот момент в кармане запиликал мобильный телефон. Я уже и забыл о его существовании, но Серебро не собирался оставлять меня в покое.

— Слушаю, — буркнул я в трубку.

— Напрасно вы, Роман Анатольевич, выехали на Карьер, — вкрадчиво сказал Серебро. Ни тебе "здрасте", ни "привет"...

— А вам какое дело? — раздражённо повысил я голос.

— За пределами города мы не сможем должным образом обеспечить вашу безопасность.

— Я уже говорил, что не нуждаюсь в ваших услугах. Неужели непонятно? Примеров недостаточно?

— Вы — да, согласен, — всё тем же вкрадчивым голосом продолжил Серебро. — А ваши друзья?

Здесь он попал в точку. Я отнюдь не был уверен, что "мелкие бесы" будут защищать ребят наравне со мной. Тем не менее отступать от своей линии не собирался. "И будь, что будет..." — кажется, так пела певичка.

— Оставьте нас в покое, — сказал я. — Рекомендую. И отзовите отсюда своего наблюдателя.

— Какого наблюдателя? — в голосе Серебро прозвучала неподдельная тревога. — Где — в Карьере?

Я посмотрел на заросли жёлтой акации в низине, куда вёл Люсю и где "увидел" прячущегося человека в камуфлированной форме с биноклем. Там уже никого не было.

Николай Иванович продолжал что-то быстро говорить, но я его не слышал. Кто же лежал в кустах? Серебро от него открещивается, а боевики Грызлова церемониться бы не стали. Нечего им за мной наблюдать, когда стрелять надо. Выходит, что мной заинтересовалась некая третья сила... Или четвёртая, если учесть "мелких бесов"? Ох, что-то много вокруг меня стало вертеться "привидений", скоро со счёта собьюсь.

Я отвёл руку с телефоном от уха и посмотрел на аппарат. Только теперь стала понятна суть подарка "ксенологов". Переговоры со мной — дело второстепенное; благодаря мобильнику "ксенологи" всегда были в курсе моего местонахождения и передвижения. Что за "жучок" стоял в мобильнике, я не знал, но в том, что он помогал пеленговать моё местопребывание, был уверен на сто процентов.

— И днём и ночью от вас покоя нет, — сказал я в трубку. — Прощайте.

Наконец я сделал то, что собирался сделать ещё в кафе "Баюн", когда Серебро вручил мне "подарок". Взялся за антенну, и, не обращая внимания на скороговорку Николая Ивановича из динамика, изо всей силы врезал мобильником по стволу сосны. Брызги пластмассы полетели во все стороны. Сбылась мечта идиота.

— Какой пикник испортили... — с жалостью сказал я.

Ребята смотрели на меня с нескрываемой тревогой.

— Серьёзные неприятности? — спросил Владик.

— Не очень. — Я улыбнулся. — Небольшие неувязки по работе, касающиеся только меня. Продолжаем отдыхать. Разливай.

Никто мне не поверил.

— В общем-то, нам домой пора, — озабочено сказала Светлана, отводя взгляд в сторону. — Врач не рекомендовал Владику долго находиться на открытом воздухе.

— Но шампанское-то допить нужно? Ещё минут пятнадцать посидим и поедем.