— Что же ты шатался! — сквозь зубы процедила Ира с верхней кровати. Видимо, она больно стукнулась о бортик.
— Пошли, — я подпихнула Подушку.
— Дубль два, — сказала Ира.
Я воспользовалась Иркиным способом и каркасом от стула, но у меня это получилось ловчее, видимо, сказывалась длина ног. Я встала коленями на плечи Подушке. Н-да, низковато. Все с благоговением следили за мной. Слава богу, не ржали, а то бы я точно рухнула. Я осторожно поставила одну ногу, потом вторую и стала медленно выпрямляться, балансируя. Подушка в отличие от меня не шатался. Вскоре я дотянулась до люстры и ужаснулась.
— А как я слезать-то буду? — воскликнула я. — У кого какие предложения?
— Ногами, и желательно своими! — ответил Подушка.
— Я планировала с Одеяла спускаться таким же методом, каким и поднималась, — ответила Ира.
— Ыгы, точно. Упаду сразу же! — отбраковала я.
Я очень боюсь высоты. Этот вывод пришел запоздало, но верно. На люстру я смотрела с большим уважением. На такой высоте висит!
— Даже не думай в люстру вцепляться! — сказала Ира.
— В люстру? — встрепенулся Подушка.
Я смотрела на люстру с великой любовью и прикидывала, смогу ли я на ней удержаться, или все-таки упаду.
— Надеюсь, что она не смотрит на люстру, — сказал Подушка.
— Посмотри! — пожала плечами Ира.
— Тогда она точно упадет, — ответил ей Подушка.
Я посмотрела по сторонам, решила, что хуже уже не будет.
— Ты слазить собираешься? — осведомился Подушка.
— Ху, — я выдохнула.
— Что, прыгать собралась? — спросила Ира. — Сейчас, погоди, я с кровати уйду.
— Я туда не допрыгну! — сказала я. — Тем более Подушка не падает. Подушка, не падай!
— Да я и не собирался. Я же не Одеяло, — ответил парень.
Пока я размышляла, я привыкла, что могу шевелить только глазами, но моим ногами такое положение вещей не нравилось. Левую ногу свело судорогой. Вот тебе и не будет хуже!
— Что это ты на одно плечо сильнее... — удивился Подушка. — С-с-с...
— Не издевайся, у меня ногу судорогой свело, — ответила я.
— Что? — всполошился Подушка.
— То!
Я переступила с ноги на ногу. Чудо! Я не упала.
— Ау! — воскликнул Подушка. — Массаж, ромашка! Только прыгать не надумай!
— Какой прыгай! — огрызнулась я.
— Слушай, у меня уже одно плечо болит! — проинформировал меня Подушка.
— Ей, не вздумай убирать, я же упаду! — переполошилась я.
Надо мной все дружно смеялись.
— Я знаю способ! — сказала Ира.
— Не надо садизничать, — сжалился Одеяло.
— В смысле?
— У тебя все способы садистские.
Ира поймала и посадила мне на ногу паука. Какая на фиг разница, ноге уже и так фиолетово! По-моему, Подушка больше напугался. О, отпустило, спасибо пауку!
— Класс! Ирка, убирай! — сказала я. — Отпустило.
Я расхрабрилась и собралась-таки повисеть на люстре, Подушка искал место, куда бы меня скинуть, Ирка посадила паука Подушке на ногу, а тот, не будь дурак, тоже полез наверх, наверное, ему больше моя нога понравилась. Подушка подскочил на месте, я вместе с ним, взвизгнула и рухнула Подушке на руки, которые он так вовремя подставил. Он удивленно уставился на меня. Видать, такой манны небесной и сам не ожидал. Вот везунчик, точнее, я везучая! А если бы он меня не поймал...
— Спасибо, что поймал, — я погрозила ему кулаком за то, что скинул меня с плеч.
— Не за что, — все еще в ступоре ответил Подушка, опуская меня на землю, точнее, на пол, ибо до земли было очень далеко. Я подошла на негнущихся ногах к тумбочке и села. Посмотрела на люстру. Это там я была? Ужас, просто кошмар! Ни за что больше не полезу!
— В следующий раз планируй, как будешь слезать! — сказал Подушка.
— А! Люди, а кто-нибудь помнит слова Радисьть ясна промэныста до... до... до... — начала Ира и запнулась.
— Дорог'ый прыроды дар, — пропел Подушка.
— Ты видг'онишь всэ нэчистэ, — подхватил Одеяло.
— Сииш сяйво дывных чар, — закончила я. — Единственное, что помню!
— А как вы приехали-то? — удивился Подушка. — Там же сказано, что украинский текст надо наизусть знать!
— Да? А нам не прислали! — еще больше Подушкиного удивилась Ира. — Так вот почему нам это впаривали сегодня!
— Ирка, ты даже не запоминала? Я хотя бы обрывками помню! — сказала я.
Эстонцы тихо стопорились, мы с Ирой смекнули, как можно поправить дело. Я вручила Подушке флейту, Ира сходила за соседней комнатой. Подумав немного, мы позвали и третью. Эстонцы глазели на все пребывающих девушек, не зная, куда деться. Ира дала тон, примерно вспомнив тональность. Подушка изображал истукана с флейтой, мы с Ларисой смеялись. В итоге я не выдержала и надела ему на голову подушку треуголкой и помахала ему рукой, как саблей.
— А? Что? — встрепенулся Подушка, подхватил слетающую подушку, взмахнул флейтой и осознал, как и с чем он стоял в ступоре. Он поскорее скинул подушку мне на коленки, я отправила его обратно. Так мы и игрались, пока Ирка не вскрикнула:
— Да хватит, что ли!
Подушка застыл с подушкой на голове, я расхохоталась, подпрыгнула и сняла ее с его головы. Он схватился за голову, посмотрел на меня и выпрямился. Мы запели, эстонцы крайне удивились.
— Хм... без фоно? — удивленно глядя на меня, спросил Подушка.
— А что, фоном нужно петь? — для того, чтобы ответить, я даже петь бросила.
Подушка еще больше округлил глаза, но больше ничего говорить не стал. Мы продолжили петь, эстонцы периодически правили наше произношение. Больше говорил Одеяло, Подушка иногда поправлял и его самого, а под конец даже звезданул флейтой с криком "Хватит врать!".
Вскоре девушки из третьей комнаты ушли, мы спели еще пару раз и тоже разбрелись кто куда, ибо в абсолют нас никто не караулил. Пока Лариска наезжала на Подушку, мол, что он тут расселся, а на Одеяло — Ксюша, ибо тот уселся на только что поглаженную форму, мы с Ирой собрались и ушли. Вооружившись шампунем и полотенцем, мы зашли в душ. Я спокойненько намылила голову и получше вспенивала, как вдруг почувствовала, что голова у меня намыливается уже в четыре руки. Я офигела и уставилась в пространство, сообразила и как следует, намылила голову Ирке, она в долгу не осталась, и теперь мы намывали головы друг другу. Ну, у нее волосы длиннее, ей больше и досталось. Ополоснув волосы, мы с визгом возвращались в комнату. Я налила Ирке в тапки воды и намочила полотенце. Она его отжала и в отместку намочила мое полотенце, я отжимать не стала и с мокрым погналась за ней. По дороге Ира пару раз упала, растеряв тапки, но в целости добралась до комнаты. Я с диким гиканьем и мокрым полотенцем гналась следом. Я замахнулась полотенцем на Ирку, а попала по Подушке, да еще и весьма по оригинальному месту, называемому пятой точкой.
Подушка остолбенел, развернулся, схватился за мокрые шорты, смерил меня взглядом. Я тут же наградила его этим полотенцем, он его поймал.
— Иди, выжми, только над гремучей акацией, не тут! — сказала я ему.
Он отправился к окну и как следует отжал полотенце.
— Куда вешать?
— На сушилку, — ответила я.
Он повесил туда полотенце, аккуратно расправив, и уселся на тумбочку, с которой немедленно соскользнул.
— Вот так садиться на край! — поучительно сказала я.
Потирая ушибленное место, он снова уселся на тумбочку, да так основательно, что чуть не провалился в дырку. Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет! Истинно так!
Ира сидела-сидела на кровати, вдруг неожиданно развернулась и треснула Одеяло по голове.
— Ммммм? — вопросительно промычал Одеяло.
Так, все ясно, если бы спросил "за что", то не виновен, а так что-то творил.
— А то я не вижу! — едко сказала ему Ира.
Одеяло обиженно поджал губы, хлопнул дверцей тумбочки и отвернулся, уткнувшись носом в соседнюю кровать. Потирая нос, он слез с тумбочки и уселся на нижнюю кровать, над которой сидела Ира. Ох, зря он это сделал. Стратегически ужасное место! Ира обогнула кровать и конкретно дернула его за волосы.
— Ыа-а-а-а! — завопил Одеяло, озираясь. Ирка тем временем успела залезть обратно.
Я спустилась с небес на землю, Лариса следом.
— Идешь голову мыть? — спросила она и опомнилась. — Ой...
Я показала Ире, что дергать нужно сильнее, и пока она это проворачивала, сцапала распрямитель, вооружилась расческой и рванула в коридор. Заметив это, Подушка последовал за мной.
— Ы... а... о... — я крутила этот распрямитель, как обезьяна очки.
Зеркало маленькое, зрение плохое. Что я буду делать? Подошел Подушка, я удивленно уставилась на него снизу вверх, он на меня наоборот.
— Садист-любитель! У меня и так шея болит! — я опустила голову.
— Так смотри в зеркало, — сказал парень.
— Все равно голову надо задирать.
Подушка неожиданно забрал у меня из рук распрямитель. Я посмотрела на него, как баран на новые ворота. А вообще, чего это я? Он же не русский, а эстонец, уж с чем-чем, а с приспособлениями для волос управляться умеет, и может быть, лучше даже, чем я. Я нагло развернулась и уселась в кресло, он тоже сел рядом. Волосы не выдирает, и на том спасибо, а уж что получится — увидим после!
— Челку не надо, она и сама прекрасно завивается, — сказала я, когда он собрался прижарить мне волосы надо лбом.
Когда мы уже сматывали шнур, в коридоре появилась Лариса. Увидев такую картину, она впала в ступор. Я вручила плойку Подушке (заступорится или нет?), а сама пошла к комнате. Заступорился! Я притормозила возле двери, ожидая, когда до эстонца дойдет несуществующий смысл. Лариса уже прошмыгнула мимо меня, когда до Подушки дошло. Он стукнул себя по лбу распрямителем.
— Придурок, — пробормотала я.
Парень дошел до меня.
— Ау! — он схватился рукой за лоб.
Вот, ромашка, позднее зажигание!
Мы зашли в комнату, подсунули Ирке плойку и поскорее вернулись к кровати.
— А-ау! — взвизгнула Ира, обжегшись о плойку. — Хотите прикол! У меня плойка горячая!
— Прикол, — протянула я.
— Слава богу, я ей завиваться не хотела. Ой, не слава богу, она же уже горячая! — всполошилась она.
Мы с Подушкой строили из себя невинных ангелочков.
— Э-эх, — до Ирки доперло, и она погрозила нам плойкой.
Мы с Подушкой наигранно удивились. Пока Ира отвернулась, я запустила в Подушку подушкой! Пока Одеяло зевал, Ира решила распрямить ему любопытный нос, но он вовремя увернулся. Хоть в чем-то не тормозит! Ира вздохнула и отложила плойку.
— Эх, а я хотела ее на место положить, — вздохнула она.
— Куда? Домой? — усмехнулась я.
Я снова слезла с кровати, отправилась в соседнюю комнату, по дороге проверила вещи на сушилке, решила, что ждать их просыхания бесполезно, и нужно будет не забыть их втащить в коридор на ночь, и вернулась комнату. Эстонцы тем временем устроили бои на подушках, периодически используя их, как метательный снаряд. Ира слушала МП3, уткнувшись в свою подушку, я за этим наблюдала. Парни были так увлечены друг другом, что не заметили, как я залезла на кровать, устроилась там и отвесила хороший подзатыльник Подушке. Он удивленно застыл, получил по лицу подушкой от Одеяла, и только после этого повернулся ко мне, удивленно уставился в пространство, а Одеяло, промахнувшись, запустил подушкой в люстру, от которой оторвалась одна частичка и разбилась об пол на мелкие кусочки. И зачем так высоко вещать люстру, она разобьется при падении. Эстонцы всполошились и быстренько убрали разбившуюся часть люстры. Одеяло водворил подушку обратно на Яркину кровать, Подушка же был в замешательстве, ибо он спер мою кровную подушку!
— А... м... а... — начал было Подушка.
Я отбивала чечетку на бортике. Подушка ловко закинул подушку на место и уселся на мою же кровать. Я офигела от такой наглости и две минуты пребывала в этом состоянии. Поняла, что пора воспитывать эстонца, пока не обнаглел совсем. Начались "пихательные" бои. Конечно же, победила я, ибо Подушка исподтишка не пихался. Удачный тычок, и я спихнула Подушку на тумбочку, только ноги остались на кровати. Нехорошо! Я спихнула и ноги, которые хорошенько проехались по лесенке.
— Ау! — громко сказал Подушка, подбирая ноги, поднялся и снова уселся ко мне на кровать, мол, его ничто отсюда не выгонит.
— А! Какая птичка! — воскликнула я, уставившись в окно.
Он тут же обернулся, ища чудную птичку, тем временем я столкнула его на тумбочку. Нечего ворон считать! Он возмутился, поднялся и снова сел на кровать. Я посмотрела на Иру и увидела, как она защелкивает на ногтях заколки для волос. Хихикнула. Подушка упрямо смотрел на меня. Ира пощелкала новообретенными когтями, я снова хихикнула, Подушка храбрился.
Ира наклонилась к Одеялу и сжала его голову заколками.
— А-а-а-а! — завопил парень, подумав, что это паук.
— Все сговорились? — спросил Подушка, я хохотала. Пока он меня гипнотизировал, я быстро спихнула его на тумбочку, где он узрел Одеяло и расхохотался над ним. Я тоже смеялась, но над самим Подушкой. Тот упрямо сел ко мне на кровать. Всё, ты сам напросился! Посмотрим, кто кого! Я повернула голову и посмотрела на парня, он повернул голову в обратную сторону и посмотрел на меня.
— Что? Кто быстрее шею свернет? — спросила Ира.
— Я больше не могу, — сказала я.
— Значит, Подушка.
Парень все еще наклонялся.
— Все, Подушка в нерабочем состоянии! — сказала Ира.
Я повернула ему голову в нормальное состояние, сопровождая движение соответствующими звуками скрипящего дерева. Эстонец немедленно скривился в другую сторону, я снова выпрямила его голову, слегка удлинив тираду из скрипа.
Подушка удивился, я повторила то же самое по-новой, удлиняя скрип с одной стороны. Ира схватилась за голову и заскрипела, потом рассмеялась.
— Люди! Все с абсолюта! — в комнату забежал Капитошка. — Вожатые все в кипарисном, придут поздно. Я тут один на все лагеря!
Вожатый скрылся.
— Наверное, он хотел сказать отряды, — предположила Ира.
— Да... заработался, — кивнули все.
— Заработаешь сейчас, — грозно сказала я Подушке.
Парень шугнулся и стукнулся затылком об стенку.
— Слезай! Я, по-твоему, с парашютом должна прыгать?
До него дошло, и он слез с моей кровати. Мы сообщили всем, что с абсолюта нас отпустили. Прибежал Капитошка, мы пообещали ему, что сами доберемся до столовой, он радостно выдохнул и побежал к эстонцам. Я пошла организовывать мелких, Ира — старших. Одеяло с любопытством заглядывал в комнату к девчонкам.
— Пошли, они там красятся, — сказала ему Ира.
Он стал заглядывать с большим энтузиазмом, остался.
— Ты что? — удивилась я.
— Пчхи! — сказал он. По взгляду легко можно было понять, что ему это нафиг не надо.
Я пожала плечами и пошла вниз.
— Девчонки, на полдник! — сказала, заглянув в первую комнату, и пошла дальше. — На полдник! На полдник!
Послышался визг-писк. Подушка схватился за ручку следующей двери.
— Ну, попробуй, — разрешила я.
— На полдник!
Тишина...
— Что же ты так! Надо было: "На полдник!" — я состроила рожу. — Эффекта было бы больше.
