Корректор. Книга первая

— Я встретил тебя

О, если б я знал, какие

Сильные чувства

Овладеют мной, как будто

Я в первый раз влюбляюсь! — Дети мои, эту танка я посвящаю вашей любви, будьте счастливы и хранят вас Боги!

Домой мы возвращались счастливыми. У Акико просто сияли глаза, и она прижималась к Володе. Амико, умаялась за день и уснула у Володи на руках. Я был счастлив, наблюдая, как они на заднем сидении грели друг друга и от того, что, частично благодаря и мне собралась вот такая красивая семья. Дорога, правда была не слишком длинной, Но малышка наша успела выспаться. И теперь с любопытством разглядывала дорогу, по которой мы ехали, ни на минуту не отпуская шею своего папы. Постоянно что-то спрашивала, Володя отвечал, Акико сияющими глазами, обожающим взглядом смотрела на своего жениха, хотя и несколько тревожно поглядывала по сторонам. Проехав шлагбаум, мы вкатили в посёлок. Откуда они всё узнают? Я так до сих пор не знаю, но нас встречал весь посёлок цветами и игрушками.

Впереди всех, на рушнике, с хлебом и солью стояла Варвара Степановна. Когда Акико вышла из машины, к ней, с поклоном подошла наша мама Варя:

— Добро пожаловать, доченька. Пусть наш дом станет твоим, и пускай в нём не переводится хлеб да соль!

— Хлеб да соль! — Хором проскандировали все наши. Акико, не скрывая слёз, отломила кусочек хлеба, макнула в солонку и съела, а потом крепко обняла нашу мамочку, что-то шепча ей по японски, не понятно, но ласково и с любовью.

Амико окружили наши девочки вместе с Машенькой. Конечно, она же уже давно здесь была своя. Девчонки побежали показывать своей новой подруге свои достопримечательности. Женщины, смотрю, Лизонька моя тут тоже уже своя, окружили Акико, и повели по своим, женским кругам. С гордостью обратил внимание на то, Лиза повела Акико показывать свою новую мастерскую. Присмотрелся и понял, что мастерская Лизина то маловата будет, когда все захотят туда войти. А там, как раз все и собрались. Оказалось, что, то, что мы с Лизой ночью натворили, понравилось поголовно всем. Вот ёлки-метёлки, нужно ждать теперь новых заказов. Да, умение работать с пятым измерением — специальность дефицитная.

Пока я о чём-то размышлял, Акико присела за вышивальную машину, и, быстренько так вышила на атласной основе котёнка, ловящего бабочку. Девочки наши впали в ступор. И тут началось: А меня так научишь? Лиза, а где вы взяли эту машину? Илья! Илья! Туды его через веник! А как ты умудрился сделать ещё одну комнату там, где уже и норы не прокопать?

Я пожал плечами и показал им дверь напротив. Когда они туда вломились, то почти совсем окосели. Мастерская нашего Миши их почти добила. А когда я их пригласил на второй этаж и показал комнату с плавающими по стене рыбками, то это их добило окончательно.

Тётя Варя, уперев кулаки в бока, прищурив взгляд:

— Ну, ка, признавайся, герой, носки с дырой, как ты это всё сделал? Только мне не врать, не то выпорю! Ты меня знаешь! — Я сделал плаксивое выражение лица:

— Мама Варя, я больше не буду, честное пионерское! Я не хотел, меня заставили, честное октябрятское! — Тут все и грохнули, смеялись до коликов. А потом мужчины и женщины не могли меня поделить и договориться, кому, что первым делать. Тут уж за меня вступились и Лиза и Володя, и, что удивительно, Акико с Амико стали за меня стеной. А я подошёл к Варваре Степановне и, так, на ушко:

— Что бы тебе, мамочка, хотелось бы ещё? Я всё сделаю, ты только скажи. — Но, неожиданно Варвара Степановна разрыдалась в голос, уткнулась мне в грудь:

— Илюша, родной, ты первый, кто назвал меня мамой. У меня ведь никогда не было детей, и тут ты, мамочкой назвал. Свет ты мой! Да за это я за тебя...

Да, вот так бывает, наверное, только у нас, у русских. Праздник, плавно перетекающий в слёзы. И это, прошу заметить, без грамма спиртного.

Ну, пока мы все тут потихоньку обряжались, смотрю Акико уже в русском сарафане, кстати, ей очень идёт, и все остальные начали ставить и накрывать столы, вот так, прямо на улице. Надолго, правда, не засядем, но часика четыре нам хватит. Тут ко мне подходит Амико:

— Исии-сан, можно Вас спросить? — Я присел перед нею:

— Слушаю тебя, лапушка.

— Скажите, а тот дом, который нам показал папа Вова, он теперь и наш с мамой тоже?

— Конечно ваш. А что случилось? — Амико слегка помялась:

— Нет, ничего, просто тот папа, который был у нас раньше, когда увидел, что я больная, а мама тоже больная он нас выгнал из своего дома и мы жили у дедушки. Здесь так не будет? — У меня даже почернело в глазах.

'Маруся, ты всё слышала'?

'Да, и записала'.

'Спасибо'. Я нашёл Володю. Ну, где его искать? Конечно, рядом с невестой. Подойдя к нему, я попросил его на пару минут в сторонку. Акико, как видно что-то почуяла, провожала нас тревожным взглядом. Когда мы отошли я сбросил Володе мыслеформу нашего с ребёнком разговора. Володя даже побелел, сжал кулаки, но взял себя в руки, улыбнулся и пошёл Акико. Поцеловав её в губы, сел рядом, как будто ничего не случилось. А я, проходя мимо, попросил Марусю считать данные у Акико о её первом муже. Так, ненавязчиво, но через пару минут я знал всё о Тадаши Кидзуми, менеджера компании среднего звена. Человека среднего достатка, не бедного, можно так сказать. Живёт в пригороде Токио, в таун-хаузе. Словом, не бедствует. И хотя Акико всеми силами его мысленно защищает, я так понял, что сволочь он порядочная. Выгнать больных жену и дочь на улицу... Это же нужно быть каким себялюбом, обожателем себя. Короче, с ним нужно что-то делать.

Мы посидели на улице, в тесной компании, я, например, поужинал, есть хотелось почему-то. Нервная энергия, как видно, тоже питается из желудка. Женщины наши что-то всё спрашивали у Акико, Володя переводил, не выпуская рук невесты. Ребятишки напропалую угощали свою новую подругу сладостями и учили произносить русскую букву 'Л'. Мужчины обсуждали последнюю новость от Святослава. Виктор Иванович подсел ко мне:

— Илья, а как ты понял, что эта зараза не просто так, а с секретом?

— А чего тут думать. Если бы я ставил нечто подобное, поставил бы растяжку. Ты, Виктор Иванович, думаю, тоже всё сделал с маленьким, но секретом. — Смотрю, мужчины подтягиваются к нам, интересно стало. — Вот скажи мне, Виктор Иванович...

— Илья, иди в болото, зови просто Виктор, не такой уж я и старый, — Я пожал плечами:

— Так вот скажи мне, Виктор, кого ещё, кроме Homo Sapiens и Эссов, ты знаешь, кто способен сотворить такую гадость? Как ты говоришь, Святослав, серная и плавиковая кислоты? 'Царская водка'. Смесь, правда, другая, азотная и соляная, но вкуснее он от этого не становится. От защиты, что нибудь осталось?

— Ага, осталось, — проворчал Сват, — еле успел из этих остатков выпрыгнуть.

— Слава Богу, что так всё закончилось. И всё таки, Виктор, Володя, кого ещё вы знаете, таких, хитро-мудрых? — Мужики впали в ступор. — И, кстати, кто мог снабдить и Синяков и Рапторов таким оружием, до которого те никогда в жизни не дорастут? А я вот, что думаю. 'Маруся, скажи, ты видела, как второй Чиксулуб посетил Землю'?

'Да, наблюдала, второй удар был идентичен первому... — Тут Маруся замялась, — За исключением того, что угол удара отличался от первого на пятнадцать градусов. Я посчитала это различие несущественным'.

— Все слышали? Даже УК посчитала несущественными пятнадцать градусов. — В разговор вмешался Володя:

— Витя и ты Сват, ставлю вам задачу. Получите от УК Ильи координаты Земли в этой, параллельной вселенной, аккуратно и тщательно прозондируйте её на предмет разума. Мы, с Ильёй завтра заняты, к вечеру будем дома, вот вечером снова соберёмся в этом составе и будем думать дальше. О, через десять минут дождь пойдёт. Давайте, друзья мои, убираем всё и отдыхать. Завтра будет день — завтра будет пища.

Утро наступило, как уже стало привычным, мягкое, тёплое, бодрое. На кухне привычное трио ласкало слух, я поднялся, заправил постель, несколько раз махнул конечностями, принял душ. Хорошо. Надел своих друзей, Ганса и Марусю, от которой сразу же получил пожелание доброго утра. Спустился на кухню, меня там уже поджидали. Всем — Доброе утро и приятного аппетита. Пока завтракал, не выходила из головы мысль о разнице во времени. А когда вспомнил, что это я, на выезде, сам ставлю время в пункте прибытия, повеселел. Немножко было неприятно от того, что за своими мыслями я не обращал внимания на родных, но у них, похоже были свои проблемы. Маша и Миша готовились к отъезду к своим местам работы, Сима и мамочка, чувствовал просто, рвались в мастерскую. Невольно улыбнулся. Ладно, нашли для мамочки занятие, пускай развлекается. Ладно, одеваю свой любимый светлый полуспортивный костюм, кроссовки. Оделся, готовность номер один. Звоню шефу, а он уже устраивает Амико в гимназию. Разбирайся, типа, сам. Понял, вопросов нет. Пошарив по карманам, обнаружил в каждом пачечку денежек. Что ж, будем исходить из того, что имеем.

Придя на стоянку, сел в машину, проверил наличие всех документов, глубоко вздохнул, завёл двигатель, снял со стояночного тормоза — поехали. Возле шлагбаума остановка:

— Япония, Токио, два часа пополудни.

— Принято, Япония, Токио, два часа пополудни. На выезде — поворот направо. Счастливого пути.

— Спасибо. — На выезде бравый полицейский, с отданием чести, мой поклон. Лево — право чисто, поворот на право, через пару километров плакат с иероглифами. Токио. 'Маруся, веди, центральная больница'.

'Принято, не забудь о левостороннем движении. — Ого, а я ведь даже и не вспоминал, перестраиваемся... перестроился. — Едем прямо восемьсот метров... Есть, поворот налево, едем прямо шестьсот пятьдесят метров... Есть, поворот направо, осторожно, пешеходный переход, уступи пешеходам. Двигаемся прямо сто пять метров и поворот налево. Стоянка, ищем место, находим, паркуемся. Есть, прибыли'. Не успел я выйти из машины, как ко мне подскочил мелкий, вертлявый тип, с квитанционной книжкой. Увидел, наверное, российский флаг на номере и решил подзаработать:

— Уважаемый автомобилист, в какой валюте будете платить за стоянку? Полчаса стоянки оплачиваем по сто долларов США. — Я внимательно посмотрел на него, вынул из нагрудного кармана удостоверение ФСБ России и на чистом японском языке задаю вопрос:

— Представьтесь, пожалуйста, покажите Вашу лицензию на право взимания стояночного сбора, и сбора именно в сумме ста долларов США за полчаса? — Больше я этого типа не видел.

Зайдя с центрального входа, я обратился к полицейскому, несущему службу на вахте:

— Уважаемый страж, прошу Вас сообщить руководству, что прибыл из России Архангел Исии, по взаимной договорённости. Спасибо. — Пока вахтёр звонил, я огляделся. Чисто, аккуратно, современно, людей не много. Япония. Когда же у нас всё будет таким? Пока я размышлял на, не очень, для себя, весёлые темы, по лестнице спустился представительный мужчина, в белом халате. Для японца довольно высокого роста, более ста восьмидесяти. Глянув на стража, который указал на меня, обратился ко мне:

— Я Вас слушаю, прошу простить, не совсем понял Ваши имя и фамилию? — Я поклонился врачу. Что ж, я его понимал:

— Господин Иши Каташи, посол Японской Империи в России должен был созвониться с руководством Центральной Больницы Токио, и договориться о моём приезде к вам. — Доктор довольно долго смотрел на меня:

— Да, у меня утром был звонок, который я счёл глупым и жестоким розыгрышем. Теперь я вижу Вас. Простите мой врачебный маразм, но я бы хотел, чтобы Вы привели какое нибудь доказательство того, что мне наговорил Каташи-сама. — Я внутренне усмехнулся, что ж, это нормально, это врач, он лечит людей и допускать к больным людям абы кого не позволяет.

Я выпрямился: 'Маруся, Архангел'! 'Есть. Исполнено'. Охранник, бедолага, начал икать от волнения, а доктор подошёл ко мне, ощупал мой хитон, попытался достать до кончика крыла. А когда я крылья развёл, он сложил ладони перед грудью, глубоко поклонился и произнёс:

— Добро пожаловать, Посланник Господа! — Я вынул из крыла перо, вручил доктору:

— Это не просто пёрышко, когда я понадоблюсь срочно, потрите его, и я буду знать, что нужен Вам. Прошу простить, но я не расслышал Вашего имени. — Доктор покраснел:

— Прошу простить, Исии-сама, моё имя Собуру Маваши, и прошу Вас пройти со мной.

— Минутку, — 'Маруся, норма', 'Есть норма', — Пойдёмте, господин Маваши-сама.

По моей просьбе к особенно тяжёлым больным я шёл сам, в сопровождении Главврача. Первым был мальчик, лет пятнадцати, ребёнок, которого вытащили из пожара. 67 процентов ожогов третьей степени, выжгло глаза, сожжены трахеи, вместо них стоят фибровые трубки. Дышит крайне тяжело, потому что и лёгкие на 30 процентов сожжены. Да, ребята, это нужно видеть, представить такое невозможно. Я глубоко вздохнул: 'Маруся, Ганс, поддержите', 'Не волнуйся Илья, всё будет в порядке'.

— Работаем, — я присел я на стул, рядом с кроватью. Положил левую ладонь ему на лоб, правую — на сердце. Сначала нужно стабилизировать ауру мальчишечки, а дальше — как Бог даст.

Начало было тяжёлым. Такого обилия алого цвета в ауре больного я ещё не видел. Подозреваю, что Маваши поставил меня на этого малыша, потому, что надежды на его исцеление не было ни у кого, а у меня вдруг — да получится. Так, ага, начала пробиваться бирюза. Держись, парень, нас так просто не одолеть! Пошли в рост альвеолы лёгких:

— Маваши-сама, снимайте трубы на трахеях, через пару минут парень сам начнёт дышать. — Вокруг нас закружила-завертела метель из белых халатов. В районе солнечного сплетения начал формироваться чёрный, ого, какой чёрный смерч. Не обращая внимания ни на что, я начал сгребать алые прожилки и комки в этот смерч. Постепенно, алого становилось всё меньше. Больше всего напрягали кроваво-алые пятна на месте глаз, но и они тускнели, наливаясь сначала зеленью, а потом, постепенно бирюзой. Так, вроде бы всё восстановлено. Сейчас, ещё раз проведу по телу руками, нет, порядок, везде кристальная бирюза. А вот чёрный смерч скатаем в шарик и — на другой конец вселенной, в середину какой нибудь звезды.

— Всё, доктор, можете проверять, — я, не открывая глаз откинулся на спинку стула, — Если кто-нибудь даст мне стакан воды, буду благодарен. — Мне в руку ткнулся стакан ледяной воды. Вот спасибо. Я, с наслаждением выпил, и только после этого смог открыть глаза. Боже мой! Откуда их столько набежало. Ну их, вы мне парня покажите. Ага, дышит носом, спит, похоже. Глаза закрыты, на веках — пышные ресницы — мечта любой девчонки. Извини, парень, хуже сделать не мог. Приподняв веко, увидел, как отреагировал зрачок. Нормально. Осмотрел тело. Да, парень, придётся тебе в солярий походить, много новой, светлой кожи. Ну, да тоже не проблема. Парень — не девушка, справится.

Поворачиваюсь к доктору:

— Анализы, когда будете делать? — Тут и доктор не выдержал, и, вместе со всеми, уже стоящими на коленях, тоже бухнулся на колени:

— Простите меня, Исии-сама, я ведь до последнего не верил в то, что у Вас что-то получится. А тут! — Я стал на колени рядом с доктором: