Словом, работал я, как папа Карло, а Оля частенько брала машину и отлучалась на несколько часов. Моталась в Букингемский дворец — они с принцессой нашли много интересных тем, так что, если обе не заняты, то встречаются, чтобы поговорить. Оля на пару лет старше будущей королевы, но эта разница в возрасте почему-то не чувствуется. Видимо, потому что они колоссально друг от друга отличаются и им обеим интересно общаться — у девчат абсолютно разный жизненный опыт, но обе — умнички. И ещё Елизавета очень стремится путешествовать, в то время как Оля наездилась, налеталась, наплавалась и набегалась на несколько насыщенных событиями жизней. То есть они друг другу ещё и завидуют.

А как-то раз я эту самую Лиз даже видел у нас на аэродроме. Была она как бы инкогнито, потому что все делали вид, будто не узнают её. Имею в виду англичан. Наши-то, действительно наследницу престола в лицо не знают. И вот, как-то раз рассказываю я ребятам анекдот про шпиона Ваську, который живёт этажом выше, наши перекуривают, а на ушко принцессе специальный человек переводит. Смотрю — не дошло. То есть к подобному юмору англичане не вполне готовы. Да и наши парни слегка притомаживают, хотя некоторые догнали.

Тогда я зарядил попроще, про челночную дипломатию.

В самом финале на словах дочери Рокфеллера:

— И зачем мне нужен председатель правления швейцарских банков? — все насторожились.

Ответ: — А если при этом он ещё и крепкий сибирский мужик? — всех обнадёжил.

И резюме невесты: — Ну, это же в корне меняет дело, — вызвало дружный приступ веселья.

Принцесса тут же увела Ольгу под локоток — разбираться в природе русского юмора, а я присмотрелся к слушателям — как минимум пара взглядов подсказала, что эти ребята в отчётах ничего не пропустят. В принципе, пора уже мне сворачивать самодеятельность и заниматься подготовкой норки на послевоенный период, потому что в случае возвращения на родину ждут меня дальняя дорога, казённый дом и совершенно не тёплая стенка. А весь ресурс послезнания я уже исчерпал. Октябрь на дворе, а о Сталинграде в прессе ни гугу. Бои идут на четыреста или пятьсот километров западнее, причем наши рвутся с севера по направлению к Ростову-на-Дону, от которого тоже наши и тоже рвутся, причём на север, на соединение с войсками, идущими от Воронежа.

А что будет дальше, мне абсолютно неизвестно — ни военного образования не имею, ни политической грамотности, так что ничего толкового подсказать больше не сумею. Чем мог — помог. На фронт меня ни под каким соусом не пустят, да, к тому же, я ещё и засвеченный разведчик, вступивший в контакт с заклятым врагом — британским империализмом. Одна надежда — выслеживать столь мелкую сошку по всему миру, как Троцкого, никто не станет. Буду есть картошку со своего огорода и примусы соседям починять. Где-нибудь в Чили.

* * *

— Привет, пионеры! — поздоровался с нами тот самый памятный старшина, что показывал, как выплавлять тротил из боеприпасов. Мы с Олей совершенно случайно столкнулись с ним в пабе, куда частенько заглядываем по пути с работы, то есть — от аэродрома до гостиницы. Нынче, кстати, предпоследний раз, потому что в ночь на сегодня все три "Вентуры" улетели через Ленинград в район Мурманска, забрав и техников, и вооруженцев, завершивших полное переучивание на новую технику. А завтра мы перекусим здесь перед посадкой в самолёт, который отвезёт нас в Уругвай.

И тут такая встреча! Возникает чувство, что наши специальные товарищи нарочно дергают за усы Интеллиджент Сервис, потому что местные опекающие даже не особенно скрываются от опекаемых — мы изредка обмениваемся с ними кивками узнавания — помним, кто в какую смену выходит. Нет, они не выпячивают своего присутствия, но немного примелькались. Неплохие, кстати, ребята — очень старательные и ответственные. Вот, один устроился неподалеку и уши насторожил.

— Здравствуйте, дядя Жора, — чмокнула в щёчку нашего товарища Оля. А я пожал ему руку:

— Как ваши дела? Что у Тамарочки?

— Тамарочка вместе с мужем так и работают в школе. Очень популярны стали — со всех концов страны к ним ученики слетаются. Да, готовят они ребят великолепно — прекрасных деловых людей выпускают. Ну, очень активных и успешных. Поэтому и Томочке, и Михаилу дважды повышали зарплату и даже почётной грамоты удостоили обоих.

Принявший эзопов язык "старшина" доложил, что диверсионные курсы нашего старого товарища и Тамары Михайловны на хорошем счету у командования. И ещё — ребята поженились.

— У Фимы нога побаливает. Лечится. Дела идут на поправку — обещает, что ещё станцует.

А вот и про второго товарища весточка — ранен, находится в госпитале, но полон оптимизма.

— У тебя, Ваня, ненароком логика в последнее время не просыпалась? Ну, помнишь, как тогда, когда мы из миномётных мин тротил выплавляли в немецком тылу? — а вот это уже абсолютно открытый текст. Руководство послало человека выяснить, не присоветую ли я чего дельного советскому командованию.

— Ну, вот ты же про Эл-Аламейн отчётливо союзникам дал понять, — и взгляд в сторону навострившего уши слушателя.

Кажется, тут некая непонятная для меня шпионская игра, потому что поверить в сотрудничество наших с британцами в области шпионажа я не способен.

— У Англии нет постоянных союзников, — отвечаю. — Зато имеются постоянные интересы. У России же надёжных союзников целых три. Её армия, авиация и флот.

— Язык твой — враг твой, — нахмурился старшина. — Не при союзниках же такое говорить! — и посмотрел на улыбающегося англичанина.

— Да ничего нового он не сказал! — возмутилась Ольга. — И без того понятно, что ни применение силы, ни угроза применения силы в отношении Советского Союза положительного эффекта не дадут, как бы кто ни изгибал свой внешнеполитический курс. Слушай, коллега, как тебя зовут? — повернулась она к сопровождающему.

— Джеффри.

— Очень приятно. Оля. Джеф, позволь нам тут без тебя пошептаться.

— Оль! Таково условие, поставленное принимающей стороной. Всё в открытую. Вань! Ну, чего надумал? — поторопился изменить экспозицию старшина.

— Про то, чем вооружать партизан и диверсантов надумал. Они ведь, в основном, из засад действуют, то есть, накоротке. Им бы пулемёты под пистолетный патрон.

— Разве такие есть?

— Не знаю. Просто советские оружейники пробовали создавать самые разные виды оружия. Поскребите там по сусекам — думаю, найдёте. А маленькие патроны возить легче, тем более, наверняка автоматы ППШ используете, да и пистолеты ТТ. Вот и получится унификация боеприпасов. А ещё американцы придумали гранатомёты "Базука". В условиях действующих армий они у нас вряд ли приживутся, а для диверсантов вполне могут оказаться полезными против тех же самых паровозов.

Что же касается направлений главных ударов, то тут я ничего не подскажу. И Генеральный Штаб не знает, чем закончатся бои в Донбассе. Ведь обе стороны выдохлись и перешли к обороне. Местность там открытая, и авиация у немцев сильнее — пока преимущество у противника. Про послевоенный период, и то всё прозрачней — Америка выйдет с огромным плюсом, поскольку её не бомбят. Станет самой сильной державой и начнёт нагибать остальных, — я отодвинул тарелку и отложил вилку — нечего мне было предсказать на будущее — не помню, потому что никогда не знал об этом периоде ничего конкретного. Одни только смутные образы холодной войны и гонки вооружений, продолжавших удерживать советскую экономику в режиме непрерывной подготовки к оказанию противодействия внешней угрозе.

Глава 26. Со зла

В Уругвай мы вернулись накатанным уже маршрутом через Исландию и дальше через Ньюфаундленд и всю Америку — Куберейра продолжала укрепляться на рынке пассажирских авиаперевозок. Пока Британия и Штаты напрягали силы в войне, мобилизуя самолёты для решения неотложных задач, нейтральная латиноамериканская страна создавала идеальные условия для развития успешного бизнеса на собственной территории.

Один из братьев Орейра — наших соучредителей — энергично занимался обучением персонала, как технического, так и лётного, а другой со страшной скоростью налаживал работу наземных служб, начиная от заправки и обслуживания машин, заканчивая созданием комфорта для пассажиров. Дед плотно контролировал финансы и упорно искал доступные "Лоудстары", потому что аргентинский авиазавод ФМА удовлетворял наши потребности не полностью.

Я "прописался" рядом с ним в Кордобе, делая работу представителя заказчика, а Оля выполняла короткие рейсы на "Фоссете". Нет, не регулярные — обычно это были капризы богатых клиентов или доставка кого-то туда, куда нет нормальных дорог. Это Кордильеры, которые тут любят называть Андами — такие горы, что протянулись с севера на юг через все Америки. Я частенько летал с ней в качестве второго пилота и ещё потому, что публика на этих маршрутах встречалась подозрительная. Да и груз — кажется, в тех мешках были сушёные листья. Возможно, это наркомафия зарождается.

Мне, признаться, ничуть не стыдно, даже, если и так, потому что более всего хочется заработать деньжат ещё на три "Вентуры" для наших лётчиков-североморцев. Их уже заложили в Кордобе, но вносить платежи необходимо регулярно. По-существу, Куберейра сейчас пашет как раз именно для достижения этой цели.

— Вань! Гляди, что в газете прописали! — Оленька только что вернулась из полёта в Буэнос-Айрес и радостно размахивает образчиком латиноамериканской прессы. — Консуэллка отличилась, да так, что её "Красным знаменем" наградили.

Читаю: Топедоносец "Вентура" под управлением Уругвайской лётчицы Консуэллы Орейра атаковал немецкий конвой в Варангер-фьорде и потопил эсминец охранения. И фотография героини в советской военной форме со знаками различия лейтенанта на фоне носовой части её боевой машины, где русским по зелёному написано "От королевы Елизаветы"

Трясу головой, ничего не понимая.

— Оль, что за байда? Во-первых, эти самолёты оплачены нами. Во-вторых, Елизавета пока не королева. Наследница, но на троне сейчас её батюшка.

— Супругу Георга тоже Елизаветой зовут, — улыбается моя сливочная. — По нашей терминологии она, как жена действующего монарха, считается королевой. А надпись сделана только там, где расположен радар. Видишь — вот же антенна!

— Ну и почему в морской ударной авиации оказалась женщина-иностранка? Мне в этом отказали, тебе — тоже. А её приняли. Обидно.

— Дело поучило некоторый международный резонанс. Читал бы ты, Кутепов, газеты — был бы в курсе. Потому что англичане на тот же аэродром под Мурманском посадили свои торпедоносцы и действуют они совместно с нашими. Консуэллку техники захватили с собой — очень ей хотелось себя показать. А тут — лётчик, обученный на этот тип машин. К тому же, у неё очень приличный налет — помнишь ведь, что они с Родригесом осваивали новые линии. Опять же корреспонденты сразу это взяли на заметку — прекрасная уругвайка полна решимости дать отпор фашистским оккупантам. Наши, даже если бы не хотели принять её, оказались несколько под нажимом. И поступили политически весьма мудро.

Я уткнулся в газету — действительно, девушка заняла место за штурвалом после ранения первого пилота — осколок зенитного снаряда угодил в кабину. И вот в этой обстановке она не просто выровняла машину, но и продолжила атаку, выпустив торпеду по охраняемому кораблями конвоя транспорту. Ну да — не в того попала. Того потопил другой экипаж под командованием капитана Величко. А обнаружили этот небольшой караван вообще британцы, но их атака была сорвана огнём зениток — они потеряли один самолёт.

Конечно, бой корреспонденты описали сумбурно и отрывочно. Упомянули только, что нескольких членов экипажа с подбитой машины подобрали наши подводники — до аэродрома он не дотянул.

И вот как вы будете чувствовать себя, сидя в курортном Уругвае в то время, когда там такое творится! Лично я разозлился.

* * *

— Вань! Сегодня богатенький клиент приходил договариваться. Со странностями дядя, — рассказывала мне Оля за ужином.

— Так у нас через одного ненормальные пассажиры. Ты подробней изложи, а то интригуешь только.

— Его с двумя приятелями нужно забрать с неподготовленной площадки и забросить аж в Боливию, тоже на неподготовленную площадку. Далеко — без посадки для дозаправки мы не дотянем. Тем более что у него куча груза. Говорит — с полтонны.

— Боливиец?

— Тип лица европейский — не азиат, и не южный человек. Совсем белый. Говорит чисто — без акцента, произношение кастильское. Одет прилично. Сказал, что охотиться едут. Но насчёт того, чтобы мы их потом забрали обратно, не договаривался.

— Билет в один конец, — констатировал я. Вообще-то паранойя у меня в последнее время то и дело даёт о себе знать. А тут совсем взбутетенилась. — По карте можешь показать?

— Могу, — карт у нас в доме много, на любой вкус и самых разных масштабов, потому что часто приходится прокладывать замысловатые маршруты в места, куда Макар телят не гонял. Вот Оля и расстелила сразу три листа.

— Ага! Стартуем из междуречья Параны и Уругвая. Неподалеку от того самого памятного места, где изредка заправляются немецкие подводные лодки. И летим в малонаселённый горный район. Туда, где нет ни дорог, ни телеграфа. Первая же мысль, что фашисты начали оборудовать тайное хранилище на случай поражения, потому что на восточном фронте у них образовалось очень серьёзное затруднение, — посмотрел я на супругу.

— Да, — она кивнула. — Фронт замер в нижнем течении Дона и, как всегда неожиданно в конце осени наступили холода.

— А у немцев с зимним обмундированием традиционно дела обстоят куда хуже, чем у наших, — поддержал я эту мысль. — И трезвые головы в Берлине призадумались о перспективах послевоенного содержания себя любимых и своих драгоценных семей. Марки-то ихние станут просто резаной бумагой, значит, нужно запасти чего? Правильно, золотишка. Оно в цене обычно не падает.

— Везти золото в Боливию? — состроила гримасу Оля. — Туда, где его добывают?

— Не секретные же документы они собираются забрасывать в такую даль несусветную! — рассудил я. — Бумаги работают, когда под рукой, а в те места добраться можно только крутой землепроходческой экспедицией. Или самолётом из того же Чили — даже через хребет перелетать не надо.

Мы посмотрели друг на друга и пожали плечами. Понятно, что ввяжемся, потому что, хоть и живём в курортных местах, но служим стране, ведущей войну на выживание. Словом, двинулись на аэродром готовить самолёт к нелёгкому рискованному рейсу.

* * *

Клиенты ждали нас точно в условленном месте, выбор которого наводил на самые разнообразные мысли. Просторный травянистый участок, где нет, не то, что никаких построек — тут даже деревьев не видно, или кустов. Только след автомобильных колёс вел к аккуратно сложенному штабелю, в котором присутствовали самые разнородные предметы — тюки, ящики, сундуки и чемоданы. Когда мы облетали эту композицию, примеряясь, как бы удобнее сесть, то приметили даже пару лопат и чехлы с ружьями. Длинные чехлы, а не обычные для охотничьего оружия, где ствол отделяется от приклада.