Часть первая Дневник Тринадцатого Императора

4. Для ответов на поставленные вопросы у нас есть чудесное место, — "Волково поле" называется, там ещё великий Пётр Алексеевич огневыми потехами занимался. Ныне там по моему указу некоторая перестройка производится с тем, чтобы с вашими орудиями упражняться можно было.

5. Для ваших практических занятий на Сестрорецком заводе помещения подготовлены, люди определенны и новое станочное оборудование из Британии доставлено. Понимаю, что это возможно недостаточным для решения всех вопросов окажется. Поэтому на Вашу смекалку и прилежание рассчитываю.

— Во дворце всем определены гостевые комнаты, так что располагайтесь, устраивайтесь поудобнее и за работу. Я сейчас в Питер уеду. Вернусь через три дня. Устроим вечер вопросов и ответов, а потом на заводы, господа! Желаю всем Удачи!

Как я торопился в Питер, смешно, но я опять опаздывал. Я обещал Лизавете сходить в оперу и рисковал нарушить обещание. Слава Богу, в пути всё прошло без задержек. Театральное начальство, предупреждённое о визите Е.И.В., на четверть часа задержало начало действа и вот мы, наконец, в своей ложе. В памяти всплыла строка из 9-й главы Евгения Онегина "....а муж в углу за нею дремлет..."

Не тут — то было. После оперы ещё встреча, но расскажу по порядку. Шло представление какой-то итальянской труппы. Что исполняли, не помню, как называлось, не скажу. Поверьте и так бывает. Наконец лицедейство закончилось и мы с Лиз поехали... Нет, не домой.

К Балакиреву — сказал я адъютанту и мы помчались. Надо Е.И.В. осваивать новые "струны управления".

Первое, что я сделал, строго настрого запретил моим казачкам входить в квартиру. Мы с Лиз шли без приглашения, как и было заведено в этом доме. Лакей встретил нас в прихожей, принял у Лиз зонтик, поклонился и провел в залу. Там шёл оживлённый разговор, слышалась музыка, шутки и смех. На нас сначала даже внимания никто не обратил. Потом оживление стало затихать. И в комнате стало совсем тихо. Мне было ужасно неудобно. Окинув взглядом присутствующих, я увидел "своего химика" Бородина.

— Александр Порфирьевич, как хорошо, что вы здесь. Представьте нам, пожалуйста, ваших друзей. Мы были в опере и вот решили заглянуть к вам.

— Это, видимо, Милий Алексеевич, хозяин дома — продолжил я дальше, чтобы убрать паузу. Очень приятно, добрый вечер, очень приятно, добрый вечер, очень приятно, добрый вечер и.т.д.

Наконец представлениям пришёл конец (я вспомнил Булгакова — бедная Маргарита!). Снять напряжённость встречи с их Императорскими Величествами помог француз, Цезарь Антонович Кюи, очень галантно подошёл к нам, кивнул мне, поклонился Лиз, шаркнул ножкой и пригласил танцевать. В этот момент заиграла музыка. Слава Богу и спасибо Франции!

Мало помалу оживлённость в действиях всех присутствующих восстановилась. На нас уже не пялились и "не морозились" от нашего присутствия. Лиз с удовольствием танцевала, а от кавалеров отбоя не было. Я воспользовался некоторой свободой и подошёл к стоявшим чуть поодаль Балакиреву, Мусоргскому и Бородину.

— Господа! Через два года будет десять лет как с нами уже нет Михаила Ивановича Глинки. Я к сожалению далек от музыки, эти полгода только тем и занимаюсь, что стараюсь оживить экономику страны. Освободить её от паутины и пут, оставшихся от крепостничества, приструнить распоясавшихся чиновников, а поэтому очень жду ваших пожеланий.

Модест Петрович Мусоргский высказал неожиданное предложение.

— Ваше Императорское Величество, а среди нас есть и химик и инженер. Дайте нам время немножко подумать, и мы скажем, как нам видится празднование юбилея Михаила Ивановича.

На том и порешили. Домой возвращались поздно. Моё "трудовое" расписание трещало по всем швам. Правда, я сделал себе нужную пометку. Разобраться с арендами на театральные подмостки России и выяснить, кто обеспечивает засилье слабых чужих постановок в ущерб нашим, российским. Если я правильно помню, через три года в 1867 году Владимир Стасов напишет — "Сколько поэзии, чувства, таланта и умения есть у маленькой, но уже могучей кучки русских музыкантов". Так это словосочетание "Могучая кучка" и войдёт в историю.

Высочайшего вмешательства не потребовалось, по донесениям Игнатьева, уже через неделю известие о том, что Е.И.В. Николай II с супругой посетили кружок русских композиторов облетело обе столицы и сделало его сверх популярным. Естественно и репертуар Российских театров изменился!

Историческая справка

Арендт Николай Андреевич (1 октября 1833 — 14 декабря 1893) — сын А. Ф. Арендта, племянник Н. Ф. Арендта, врач, общественный деятель, первопроходец отечественного воздухоплавания, теоретик, основоположник парящего и планируемого полета, изобретатель безмоторного летательного аппарата. В свободное время Н. А. Арендт наблюдал в полете птиц, делал расчёты, ставил опыты, запуская в полет препарированных замороженных птиц с распростёртыми крыльями. В 1874 г. Н. А. Арендт опубликовал в журнале "Знание" статью о разработанной им конструкции безмоторного самолета, парящего в воздухе, чем высказал новую, невероятную по тогдашним понятиям точку зрения, что летательный аппарат может быть тяжелее воздуха. В статье он пишет:

Если человек не мог летать по воздуху при помощи крыльев за неимением достаточной силы, то почему же ему не подражать орлу, умеющему летать без затраты собственной силы? В 1877 г. он просил военное министерство выделить на постройку планера 2000 рублей, но получил отказ. Обращение к царю также не дало результата.

Александр Фёдорович Можайский (9(21) марта 1825, Роченсальм, Выборгская губерния, Великое княжество Финляндское, Российская империя [1] — 20 марта (1 апреля) 1890) — российский военный (морской) деятель — контр-адмирал, изобретатель — пионер авиации. В 1863 году Можайский был уволен в отставку в связи с вынужденным сокращением численности флота после Крымской войны. В 1876 году Александр Можайский начал работать над проектом давно задуманного им летательного аппарата тяжелее воздуха. Во время службы в Морском корпусе Можайский, пользуясь консультацией крупнейших русских учёных, продолжал совершенствовать свой проект. Самолет был построен на собственные средства А.Ф. Можайского и испытан 20 июля 1882 года. Во время разбега самолет оторвался от земли, но потерял скорость и рухнул на крыло, получив повреждения. А.Ф. Можайский пытался отремонтировать "прибор" и продолжить испытания, но средства у него закончились. Самолет стоял много лет под открытым небом, потом был разобран. После смерти его сын пытался продать остатки самолета правительству, но получил отказ.

В декабре 1884 года при Главном инженерном управлении Военного министерства была высочайше утверждена Комиссия по применению к военным целям воздухоплавания, голубиной почты и сторожевых вышек. Командированный во Францию председатель комиссии генерал-майор М. М. Боресков приобрел у фирмы "Бриссоне" два управляемых аэростата. Один, сделанный из китайского шелка, в ходе начавшихся испытаний пришлось забраковать из-за постоянной утечки газа. Зато другой — перкалевый, получивший название "Сокол", — своим торжественным стартом 6 октября 1885 года с Волкова поля под Петербургом положил подлинное начало отечественному воздухоплаванию. Уточним, что в первом полете "Сокола" (через пять часов он приземлился близ Новгорода) участвовал интернациональный экипаж, и именно русско-французский. В него входили офицеры лейб-гвардии Саперного батальона поручик А.М. Кованько, будущий генерал-лейтенант и начальник Офицерской воздухоплавательной школы, подпоручик А.А. Трофимов, а также инструктор Рудольфи.

Дельтаплан — летательный аппарат, представляющий собой три дюралюминиевых трубы, соединённых между собой в передней точке и образующих в горизонтальной плоскости веер, с углом между трубами 90-140 градусов. Между трубами натянуто полотно лёгкой, но плотной и прочной синтетической ткани. Две боковые трубы и задняя кромка ткани образовывали при виде сверху почти треугольник. Для сохранения формы основные трубы фиксировались вспомогательными трубами меньшего диаметра и стальными тросиками. Пилот в специальной подвеске, первоначально позаимствованной от парашюта, подвешивался на верёвке за центральную трубу в определённое место вблизи от центра масс аппарата. Руками пилот держался за трапецию — конструкцию из трёх труб, спереди представляющую собой чаще треугольник с горизонтальным основанием, фиксируемую в пространстве растяжками — стальными тросиками диаметром в несколько миллиметров.

Управление полётом осуществляется пилотом путём перемещения своего тела относительно точки подвески. Взлёт и посадка производится на собственные ноги.

Тридцатая запись в дневнике ЕИВ Николая Второго.

Мы, это Я, Сашка и Лизавета, едем в Нижний-Новгород. Маман с малышами едет в Крым на отдых. В Нижний кроме нас отдельно своими маршрутами едет ещё много народа. Я распланировал даты так, чтобы друг другу не мешали и время зря не тратили.

Приглашение Е.И.В. посетить город на Волге с прибытием 10 августа и приложением 100 руб. для проезда получили совершенно разные люди:

- Кравченко Владимир Иванович, командир и руководитель подготовки первого батальона войск специального назначения.

— Арендт Николай Андреевич, земский врач из Симферополя.

— Белый Сергей Степанович, командир и руководитель подготовки второго батальона войск специального назначения.

- Александр Фёдорович Можайский, отставной капитан первого ранга российского флота.

— Александр Александрович Трофимов, офицер лейб-гвардии Саперного батальона.

В Нижний мы прибыли инкогнито. Было официально объявлено, что Е.И.В. Николай II с супругой и великим князем Александром Александровичем прибудут 15 августа 1864 года. Поезд был остановлен на полустанке, там нас встретил Алексей Иванович Узатис и привёз в загородный домик Бенардаки на самой окраине Нижнего. Домик был большой, двухэтажный, с фруктовым садом, несколько запущенным, но с густыми древесными кронами. Лиз немного недоумевала, что мы делаем, потом ей это маленькое приключение даже стало нравиться. Сашка, который был посвящён в мои планы, нервничал, но держал себя в руках, хотя сам, наверное, не очень — то верил в мои рассказы. Порой весьма осторожно поглядывал на длинные полотняные чехлы, которые приехали с нами. Показалось, или на самом деле так было, убедившись что его никто не видит, он их трижды перекрестил.

Утром 9-го августа двое морских лейтенантов, которые по команде Василия Ивановича Афанасьева прибыли по указанному адресу, вежливо козырнули, да так и остались стоять по стойке смирно. Пришлось им команду вольно дать.

Я попросил их соблюдать полную секретность и о происходящих событиях никому не рассказывать. Далее все было как когда-то очень давно в "Гидропорту" в далеком 20-м веке. Мы погрузились в большой просторный тарантас, сложили туда все наши чехлы и пакеты и поехали к холмам. Погода соответствовала моей задумке. Из чехлов были извлечены два шеста с полотняными полосатыми колпаками. Морячки быстро их установили в указанных местах. Я с Сашкиной помощью аккуратно распаковал большие чехлы и вытащил от туда дельтаплан. Да, да, конечно это была конструкция далёкая от совершенства, но другой пока нет. Бамбук заменил дюраль, а перкаль и парусина — синтетику.

Я развернулся против ветра, влез в упряжь (как когда-то учили), проверил центровку и припустил вниз к подножью холма.

Что тут дальше было?!!............

В принципе было то, что и положено. Воздушный поток подхватил мою конструкцию, я взлетел, плавно "блинчиком" развернулся и, сделав приличный круг, приземлился на ноги, умудрившись при этом не упасть.

Приземление произошло метрах в тридцати от моих ассистентов, а они так и стояли, открыв рты и взирая на меня с каким-то благоговением. Я махнул им рукой и крикнул.

— Помогите, пожалуйста, разобрать дельтаплан.

Только после второго оклика они "размёрзлись".

Внимательно осмотрев крепления дельтаплана и убедившись, что все держится хорошо и швы на перкале не разлохматились и не разлезлись, было решено считать испытание успешно завершённым. Потом конструкцию разобрали и аккуратно упаковали, к завтрашней демонстрации я был готов.

Единственное сомнение оставляли открытые рты приглашённых лейтенантов. Тогда я дал им команду: — "рты закрыть" и разрешил задавать вопросы. Вопрос был один.

— А нам так можно будет?

— Можно, но — позже.

Ответил я своим помощникам и мы поехали обратно.

На завтра повторилось всё то же самое, только при большем количестве зрителей. Я, не желая рисковать, не выпендривался, сделал круг и приземлился.

Была ожидаема пауза, потом меня чуть не затоптали. Я снова пристально оглядел конструкцию на предмет дефектов а, убедившись в их отсутствии, дал команду: "разобрать".

Позже в большой обеденной комнате дома Бенардаки открыли наше маленькое собрание.

— Уважаемые господа. Вам был продемонстрирован управляемый полёт безмоторного аппарата тяжелее воздуха, в возможности которого вы теперь абсолютно убеждены. При наличии в скором времени других материалов и моторов к ним мы сможем построить и другие более совершенные летательные машины. Считайте, что наша встреча открыта, а моё выступление закончено. Прошу ваши вопросы.

Вопросов не было. Я ждал. Наконец первым заговорил Кравченко.

— А как далеко на нём, на ней, на этой штуке улететь можно?

— Это зависит от умения, от конструкции, от силы ветра, от наличия восходящих потоков и ещё от многих факторов (дальше я чуть не сказал, что мировой рекорд полёта на дельтаплане был установлен на дистанции порядка 700 километров, но вовремя остановился).

Возможности дельтаплана я решил пока не уточнять и стал ждать ещё вопросы. Время шло, а его у меня дефицит. Тогда я решил начать первое занятие в нашем "аэроклубе". Сашка дал каждому тетрадку, (они были припасены заранее) и мы приступили к изучению аэродинамики полёта.

Закончили занятия поздно вечером 14 августа. Это был несколько скомканный день, в связи с тем, что казаки таки уговорили меня дать им попробовать полетать. Доктор Арендт вправил лёгкий вывих Белому, но конструкция была поломана. Оно и к лучшему, что все так легко закончилось. "Каждому овощу — своё время" — говаривала моя бабушка.

Можайскому, Арендту и Трофимову было предложено заняться постройкой планера на территории бывшей деревеньки лесопромышленников со странным названием Линда. Там когда-то квартировало воинское подразделение, которое было теперь уже где-то в другом месте. От Нижнего Новгорода туда можно было добраться за день по воде. В Волгу чуть выше Нижнего впадала речушка с таким же названием. Стараниями инженерного батальона там были выстроены два просторных ангара, мастерская, кузница, построено и перестроено несколько десятков домов оставшихся от предыдущих хозяев.