То, что спит в холмах

В общем, как я уже, кажется, говорила, чтение было любопытным, даже если воспринимать его исключительно с точки зрения беллетристики, а мне в этих текстах вполне закономерно виделось нечто большее. И, конечно, я конспектировала прочитанное. Правда, был один нюанс. Едва взявшись записывать краткое содержание текста, я обнаружила, что не могу сформулировать письменно мысль на том же языке, на котором говорю. То есть с простыми фразами проблем не возникало, но стоило замахнуться на что-то посерьезнее, не являющееся дословным копированием текста со страницы книги, а отражающее мое собственное понимание прочитанного, как на выходе получалась полная галиматья, да еще и с орфографическими ошибками, в чем я убеждалась при повторном прочтении написанного. В конечном счете, в тот же вечер, отчаявшись что-либо понять самостоятельно, я обратилась за советом к Мэлоуну, надеясь, что кроме сарказма услышу и более полезную информацию. Как ни странно, сарказма не последовало вообще. Мастер бегло просмотрел мой очередной перл и, вернув мне лист бумаги, сказал:

— Думаю, причина очевидна. Ребенок был обучен лишь основам письма, а ваших знаний, привнесенных извне, пока не хватает, чтобы компенсировать этот недостаток. Вполне вероятно, что при дальнейшей работе над текстами и накоплении опыта все войдет в норму, а пока пишите на том языке, на котором можете. Все равно эти записи предназначаются исключительно для вас.

Поскольку иных вариантов все равно не наличествовало, именно так я и поступила, успокаивая себя тем, что посторонних, способных заинтересоваться записями десятилетнего ребенка, поблизости все равно нет, а те, кто имеются, о моей проблеме и так осведомлены. В отличие от теории наши с Мэлоуном практические занятия продвигались куда медленнее, чем мне хотелось бы. Во-первых, мастер строго-настрого запретил мне заниматься перенастройкой сторожевой системы моих татуировок, заявив, что это не та вещь, с которой следует начинать освоение магических практик. В итоге я сосредоточилась на отработке заклинаний из 'Наставлений по основам магии', тех самых, формулы которых уже успела выучить наизусть во время прочтения и перечитывания книги. Разумеется, это были исключительно простейшие бытовые чары: возможность разжигать огонь без спичек, создание подвижного источника света сродни тому, который я видела в ночь моего первого появления в доме Мэлоуна, слабенькое согревающее заклинание и не менее слабенькое заклинание, позволяющее подсушить царапины, останавливая кровь, — но самой себе я казалась волшебником, по уровню не уступающим Мерлину. Ведь у меня же получалось, черт возьми!

Да, пожалуй, именно с утра четвертого июня можно было начать отсчет моей реальной учебы, и это было замечательно. Но, наверное, еще больше меня радовало то, как переменилось отношение ко мне мастера. Оно почти вернулось к тому состоянию, каким было во время моей работы в лавке Проныры, и хотя в обращениях Мэлоуна ко мне все равно временами проскальзывала некоторая официальность и сдержанность, в целом эта перемена внушала оптимизм. Кроме того Мэлоун начал раньше возвращаться домой, а так же задерживаться по вечерам в гостиной и даже в свойственной ему ироничной манере отвечать на мои вопросы, касавшиеся как истории магических искусств, так и здешнего мира в целом. Сам он встречных вопросов не задавал, и я вполне логично решила, что наш лишенный магии мир его мало интересует, тем более что взаимодействовать с ним мастеру вряд ли когда-то придется. Однако и в этом моменте я в итоге оказалась неправа. Некоторое любопытство мой прежний мир у Мэлоуна все-таки вызывал.

Спустя примерно неделю часов в девять вечера, когда за окном медленно гасли долгие летние сумерки, я сидела в гостиной, разложив на журнальном столике второй том 'Истории магических искусств' и рассматривая одну из карт, которыми этот том пестрел. Имевшая в развернутом состоянии размер, примерно соответствовавший формату А2, карта, хотя и выглядела сама по себе достаточно современно, мягко говоря, озадачивала имевшимися на ней украшениями. На морской глади, а местами и на суше были изображены причудливые создания, казалось, сошедшие прямиком со страниц средневековых манускриптов. Это вызывало ностальгические воспоминания.

— Здесь водятся драконы... — задумчиво сказала я, водя пальцем по карте.

— Вероятнее всего да, — отозвался Мэлоун, мельком глянув, куда именно я указываю. — Картографы, как правило, достаточно точно обозначают ареалы их обитания.

— Что, серьезно? — удивилась я, разом вспомнив фразу из травника и мои сомнения по ее поводу. — Здесь, действительно, есть драконы? Потому что у нас эта фраза всего лишь обозначает еще не изученные земли. Точнее, обозначала в средние века.

— Значит, в вашем мире драконы не водятся? — спросил мастер.

— Нет, хотя легенды про них имеются. Но реальность их существования не берутся доказывать даже самые заядлые криптозоологи. Им проще думать про чудом выживших динозавров, часть из которых как раз могла бы послужить прототипом для существа из легенды.

Я почему-то была уверена, что Мэлоун спросит, кто такие криптозоологи, но такого вопроса он не задал.

— Итак, магии у вас нет, — вместо этого сказал мастер, как будто обобщая некую недавно открытую информацию. — Титулов у вас нет. И драконов у вас нет тоже. Что же тогда у вас вообще есть?

— Ну как минимум у нас есть техника в разных ипостасях, — ответила я. — В связи с отсутствием магии пришлось, знаете ли, идти иным путем, точь-в-точь по заветам некоего Владимира Ильича Ленина. Думаю, в вашем времени этот гражданин еще широко не известен, но, если история будет развиваться в том же направлении, что и у нас, то вскоре вполне может отметиться. Впрочем, это отдельная история, к развитию техники отношения не имеющая. Что же касается техники, то у нас есть автомобили, которые передвигаются по дорогам со скоростью до девяноста километров в час — это если по стандартным шоссе и с соблюдением правил дорожного движения, а так и по сто восемьдесят — двести гоняют. Есть пассажирские самолеты, которые перевозят до восьмисот человек за раз и летают со скоростью от семисот до девятисот километров в час, в результате чего от Москвы до Петропавловска-Камчатского, который располагается на восточной окраине Евразийского континента, можно добраться всего за девять часов. А сверхзвуковые военные истребители развивают скорость до двух с половиной тысяч километров в час. У нас есть телефоны, посредством которых можно поговорить с человеком, который находится на другом континенте, а если включить видеокамеру, которая бывает установлена на множестве современных моделей, или воспользоваться компьютером, подключив скайп и веб-камеру, то собеседника можно еще и увидеть. Письма, отправленные по электронной почте, доходят до адресата за несколько секунд, главное, чтобы тот находился в месте, откуда имеется доступ к глобальной сети Интернет, так же быстро можно обмениваться и короткими письменными сообщениями, отправляемыми с мобильных телефонов. У нас есть корабли, на которых люди могут летать в космос. На орбите Земли в разреженных слоях атмосферы находится международная космическая станция, на которой посменно работают экипажи численностью по шесть человек. С 69 по 72 годы двадцатого века шесть американских экспедиций высаживались на Луну. А беспилотные космические аппараты уже побывали около всех планет Солнечной системы, за исключением Плутона. Впрочем, его можно не считать, поскольку по последним данным планетой он все же не является...

— Так, погодите, — вмешался Мэлоун, обрывая мой монолог. — Какой еще Плутон?

— Тот, который является древнеримским аналогом греческого бога подземного мира. В нашем мире девятая планета была названа его именем именно из-за своей удаленности от Солнца. У вас ее, возможно, называют по-другому, — пояснила я и, видя, что меня все равно не понимают, начала подозревать, что немного напутала с данными астрономических открытий. — Или ее в вашем мире вообще пока не успели обнаружить? Значит, еще найдут. Располагаться она будет примерно в трех миллиардах километров за Нептуном, то есть фактически на том же расстоянии от последнего, на какое отдален от Солнца Уран. Вплоть до 2006 года она будет считаться девятой планетой, а потом ее переведут в разряд планетоидов, поскольку далее за ней будет обнаружен целый пояс объектов схожего размера, так называемый пояс Койпера. А еще дальше за этим поясом находится облако Оорта — область, предположительно заполненная ледяными глыбами, откуда в нашу Солнечную систему попадает большая часть комет. Ну, а за облаком Оорта находится уже открытое межзвездное пространство.

Так вот, что касается планет, то ближайшие из них — Меркурий, Венера и Марс изучены более-менее подробно. Меркурий и Венера изучались с орбиты, поскольку условия на них крайне неблагоприятны даже для земной техники, хотя, скажем, на Венеру наши исследовательские зонды сесть все же пробовали, но долго там не прожили из-за жары и давления, а вот на Марсе приземлялось и работало несколько аппаратов, посылая информацию на Землю. По состоянию на конец апреля 2013 года там все еще работает два аппарата. С дальними планетами, расположенными за поясом астероидов, дело обстоит сложнее из-за расстояния до них, их большого периода обращения и их газовой структуры. Но все равно к Юпитеру и Сатурну долетало по нескольку межпланетных зондов. А два аппарата из серии 'Вояджер', запущенные в 1977 году, пролетели Солнечную систему насквозь. На это у них ушло примерно тридцать пять лет, потому что в прошлом, 2012 году была информация о том, что первый из них вышел на границу межзвездного пространства, а к концу нынешнего, 2013 года, он, пожалуй, должен будет окончательно покинуть границы Солнечной системы. То есть, не совсем нынешнего... Но вы меня, наверное, поняли.

— Да, я вас понял, — медленно произнес мастер. — Если не брать в расчет пары десятков технических терминов. Похоже, вам довелось жить в интересное время, Доу.

— Ну, оно определенно было не хуже любого другого, — ответила я. — И, говоря честно, я бы предпочла снова туда вернуться, причем желательно побыстрее. То есть, не подумайте, против этого мира в целом я ничего не имею, но все-таки... есть у нас такая пословица: 'В гостях хорошо, а дома лучше'. Очень правильная пословица, как я успела убедиться.

Мэлоун внимательно посмотрел на меня. Я поежилась и отвела взгляд. Снова, как и в прошлый раз, на месте Силы, у меня сложилось впечатление, что мастер смотрит сквозь физическую оболочку Джона Доу, или Генри Сандерса — кому как угодно. Интересно, что же тогда он видел? Как должна выглядеть сущность человека?

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что подобного исхода вам не сможет гарантировать даже сэр Амброз, когда вернется? — в открытую спросил маг.

Я кивнула. Уж что-что, а это я осознавала прекрасно, как бы мне ни хотелось уповать на обратное.

Глава 12, в которой Рита впервые слышит о Старом Лорде

Если не считать состоявшегося разговора, никаких странностей в событиях прошедшего вечера я не заметила. Да и разговор не был так уж сильно необычен, скорее неожидан и только. Мэлоун вплоть до того момента, когда с дежурной вежливостью пожелал мне спокойной ночи и поднялся на второй этаж, забрав с собой фолиант, который он внимательно просматривал на протяжении уже трех вечеров подряд, вроде бы пребывал в своем обычном настроении. Однако уже утром за завтраком мастер выглядел крайне задумчивым. А чуть позже, надев шляпу и выходя за порог, он как бы невзначай сказал:

— Доу, я, вероятно, буду отсутствовать несколько дней, так что при приготовлении ужина можете на меня не рассчитывать. Договоренность о вашем пребывании в стенах этого дома остается в силе, поэтому сделайте одолжение, сохраните уже продемонстрированное вами благоразумие и постарайтесь никуда не отлучаться. В дом можете пускать Алистера Крэнстона — его вы уже знаете, — ну и, пожалуй, Максвелла, если он вдруг надумает вспомнить о вашем существовании. Всех остальных можете смело отправлять прочь до моего возвращения. Это относится и к констеблям инквизиции, если у них не будет при себе ордера на обыск. Вы все поняли?

— Да, мастер Мэлоун, — кивнула я. — А если кто-либо будет спрашивать, где вы находитесь? Отвечать что-нибудь конкретное или просто вежливо отсылать с предложением вернуться в более удачное время?

Мэлоун ухмыльнулся, поглубже надвигая шляпу на глаза. Впрочем, невзирая на этот жест, я успела заметить, что веселость мастера носит исключительно напускной характер. Как следствие результат оказался немного предсказуемым.

— Что отвечать? — произнес маг с притворной задумчивостью. — Если кто-либо заинтересуется такими подробностями, можете смело отвечать, что я не оставил точного адреса дома терпимости, в который направился.

— Хорошо, мастер Мэлоун, — невозмутимо сказала я. Стоит ли упоминать, что в правдивость озвученного маршрута я не поверила ни на йоту? Впрочем, даже если какая-то толика правды в словах мастера присутствовала, с чего это должно было меня волновать? Из дома меня не выставляли. Продуктов, вроде бы, пока хватало, а если вдруг начнут заканчиваться — попробую убедить Алистера вместе с его отцом, которого я пока даже не имела чести видеть вживую, сделать поставку авансом. Поэтому я добавила:

— Желаю приятно провести время. И да, обещаю в точности передать ваши слова посетителям, если таковые — в смысле, посетители — вдруг появятся.

На деле я сильно сомневалась, что мне придется передавать хоть что-то хоть кому-то. За время, проведенное в доме Мэлоуна, у меня сложилось впечатление, что гости здесь появляются нечасто.

Так в итоге и вышло, что единственным человеческим существом, отвлекшим меня от изучения принципов создания магических кругов, стал как раз таки Алистер. Пожалев хрупкую подростковую психику, я не стала озвучивать несколько отредактированную мной версию причин отсутствия Мэлоуна, в котором помимо шлюх присутствовал еще и блэкджек, хотя, справедливости ради, следует отметить, что мальчик и не спрашивал про мастера, видимо полагая его дневное отсутствие нормой. Случилось это как раз на второй день. Накануне, несмотря на предупреждение Мэлоуна, ужин я приготовила с запасом и теперь как раз размышляла, куда девать излишки. Едок из меня и раньше был никудышный, и в нынешнем теле мало что поменялось, хотя по логике аппетит у растущего ребенка должен был быть приличным. Но вот не был. Поэтому к моменту, когда Алистер постучался в дверь, а для верности еще и в окно гостиной, я как раз размышляла, куда бы деть остатки приготовленного, потому что оставлять еду еще и на третий день, пусть даже на холодных полках кладовой, выглядело крайне сомнительным решением. Так что появление сына трактирщика оказалось как нельзя кстати.

Невзирая на вялые возражения, я буквально затащила Алистера на кухню и усадила за стол, веско сказав: 'Надо'. Вот уж кто-кто, а он отсутствием аппетита точно не страдал. Это стало ясно сразу, как только отошла на задний план ложная скромность. Гуляш с гарниром из картофельного пюре и приличная порция овощного салата исчезли, стоило мне только глазом моргнуть. Мальчишка откинулся на спинку стула с выражением полного блаженства на физиономии.