Ксюха

— Ты считаешь, что наша находка, это то... И хватит меня дядей Ваней называть, мне хочется сбегать за бородой.

— А как же?— поскрябал он обгрызенным ногтем столешницу.

— Иван.

— Ладно.

— Так что там, ещё,— напомнил Иван Петьке.

— Адмирал был военным человеком, владеющий военным искусством и умеющим мыслить стратегически. Перед ним стояла не простоя задача. Спрятать на глазах у всех этот вагон ценностей так, чтоб никто ничего не заметил.

— И что?

— Предполагают, что было несколько ложных экспедиций.

— Естественно, они везли настоящие ценности, но не те из вагона. Как ты думаешь, куда рассовали те сокровища?

— На мой прикид раздробили. Думаю, прятал он их по церковным, верующим людям и скитам староверов. Возможно на их кладбищах.

— Может быть, может быть, но мало вероятно... Кто-то их значимый должен охранять... В монастыре ли, в ските ли, но значимый...— Тянул задумчиво Иван.

— Что вы имеете ввиду?— не понял Петька.

— Например, кто-то из членов царской семьи,— не выдержала я.

— Откуда, — отмахнулся Петька,— их же всех расстреляли.

— По легендам двоих нет. Это принцессу Марию и царевича Алексея, их в доме Ипатьевых просто не было. Алексей был болен и Мария осталась за ним присматривать. Поэтому их двоих оставили на прежнем месте, а не взяли с собой в это непонятное путешествие устроенное Яковлевым и привёдшим в дом инженера Ипатьева.

— Что серьёзно? Такая версия существует?— удивился Иван.

— Да!

— Тогда откидывать нельзя и такой вариант. Часть "золотого запаса" могла предназначаться им и вагон ценностей с иеромонахом тоже. Их следы стопроцентно надо искать в монастырях и скитах. Это золото было определено на возрождение России. На него она должна была восстать из пепла.

— Эй ребята, а почему вы уверены, что царскую семью расстреляли?— не выдержала я.

— Так доказано же всё,— пожал плечами Петька.— Выкопали, похоронили. По объяснительной записке Юхновского искали. Он всё подробно указал. И где и как.

Я рассмеялась. Петро обиделся:

— Чего ты?

— Когда хотят что-то спрятать никогда не будут писать объяснительных записок. А вот если запутать и увести в сторону, то да. И дело подведут под эту записку. То есть сделают всё так, как заложено в сценарии.

— Что ты хочешь сказать?— хором выдохнули они оба.

— Только то, что ерунда всё это. Зачем большевикам так долго и бестолково мудрить с расстрелом и остатками царской семьи, а? С одной стороны— убили и убили, подумаешь важность. Война. С другой— царская семья, большой скандал и ответственность. И по тому и по другому пункту скрывать и прятать следы не имело смысла. А тут раздевали, жгли, перевозили, уродовали трупы... Смысл?!

— Ты хочешь сказать, что так делают тогда, когда хотят что-то скрыть,— аж вскочил Иван.

— Вот именно. Зачем прятать следы, чтоб дать потом узнаваемые и находимые координаты. Ловушка. Большевики сказали, что никто никогда не найдёт их следов, стоит им поверить.

Петька захлопал в ладоши.

— Я понял, я понял... Так поступают тогда, когда нужно навести тень на плетень и показать то чего не было на самом деле. Расстрела не было, но он был очень нужен, для того чтоб выбить надежду из-под ног белого движения. Я читал: руководил всем Свердлов. У него там были свои люди. А человек он хитрый и изворотливый все его дела имели подтекст. Так что всё может быть. Не случилось выкрасть одним путём, так спрятали по-другому.

— Точно,— воскликнул Иван.— И я читал. А объяснительная записка Юхновского в ЦК...

— Самая настоящая липа,— перебил Пётр Ивана.— Подлог, приготовленный, чтоб запутать следы и создать видимость правды. Действительно, кто же будет писать объяснительные, когда хочешь похоронить следы? Где логика?

Иван развёл руками.

— Да, логики никакой. Если...

Петька грохнул ладонью по столу.

— Если расстрел царской семьи имитация, чтоб угомонить лезших как тараканы освобождать царя белых. Кстати, Юхновский точно знал, что царевича и Марии в доме Ипатьева нет. Отсюда и трюк с двумя захоронениями. А то чекистам больше делать нечего, как таскаться всю ночь с останками. Хочешь концы в землю зарыть, зарой на кладбище. Никогда не найдут. Им ли это не знать и именно этим способом они их впоследствии не раз и прятали.

— Это так! А Соколов, что занимался при Колчаке тайной расстрела и вывезший все свои бумаги в Париж? Кто его убил, как ты, Петя, думаешь?

— Вероятно, он докопался до правды или был рядом с ней. Кому-то из белых это не понравилось. Куда приятнее считать царскую семью расстрелянной.

— Может быть, может быть... Или длинные руки ЧК, боясь что он вытянет тайну наружу, достали и забрали документы.

— Тоже версия,— согласился паренёк. — Я вот тут думаю... А что если из Тобольска выехала царская семья, а в ипатьевском доме была уже подстава?!

Исчерпав себя, они примолкли.

— Петь, а как погиб Колчак?— влезла я, помалкивать мне надоело.

— Расстреляли на берегу реки Ушаковка, притока Ангары и столкнули в ледяную прорубь под лёд аккурат напротив Знаменского монастыря. В общем, приняли его ледяные воды Ангары.

Я задумалась: "Расстреляли ли — это ещё вопрос?"

Иван тронул меня за рукав:

— Ксюш, ты чего?

— Думаю...— не охотно промычала я. Его резко поднятые брови вверх торопили меня. Пришлось раскрываться.— Предположим у тебя стащили очень ценную вещь, ты убьёшь вора или займёшься вытряской места сокрытия её? Заметь,— большевики на идиотов не тянут.

Иван помучил лапищей голову, раз, другой...

— Ты хочешь сказать, что Колчака не расстреляли в той проруби. Имитация. Двойник. Именно поэтому никого не подпустили к берегам и именно поэтому не повесили на общее обозрение, а чтоб концы в воду выбрали прорубь?...

Я кивнула, если подумать хорошо и правильно, то получается так. Какой дурак будет расстреливать человека спрятавшего золото и ценности Священного Синода.

— Куда ж его могли перевезти?— воззрился он на меня и Петька тоже.

— Александровский централ.

Он потёр шею и, вспомнив про с разинутым ртом сидящего Петьку, сказал:

— Так, давай не будем терять время, копай дальше. А я буду собираться потихоньку.

Я ещё надеялась не смотря на его азарт, что он передумает. Мало ли мы на какие дела подпрыгиваем и скачем, а потом выпустив пар успокаиваемся. Но вскоре поняла, что мои надежды, это только надежды и самое время смириться. Мне б хотелось, чтоб до Иркутска, мы летели самолётом. Но Иван решил, что до отмеченного места на железной дороге, того самого, откуда на карте начинается красный пунктир, группа доберётся сама и железной дорогой. А Валере в самый раз будет, обзаведясь всем необходимым, ждать нас там. Потаповна наотрез отказалась оставаться здесь одна без сына. "Сопьюсь".— Смотрели с надеждой её глаза на мужиков и высмотрели. Валера решил забрать её с собой. Я пожала плечами, уступая его романтическому варианту. В их задачу входило встретить нас там на месте. Иван, снабдив охотника и Потаповну деньгами и номерами телефонов, увёз в аэропорт. А мы начали кропотливую подготовку к экспедиции. Купленная упаковка противокомарной мази умудрилась провонять весь дом, и я её потребовала вынести в гараж. Иван попробовал выкинуть моё кружевное бельё и заменить его на более плотное, купленное им на раскладке. Но тут уж я встала стеной. Никакие его убеждения о том, что там тайга и кроме него меня никто в нём не увидит, а ему всё равно лишь бы меня не сожрали насекомые и я не подстыла, на меня действия не возымели. Дискутировали мы вечер за вечером... Намеченное время поездки приближалось. Я волновалась за Ванюшку, но Иван, не знаю уж, как ему это удалось, уговорил переехать к нам мою мать. Юлька, воспринимая наши приготовления за игру, по началу отказалась ехать, но, видя, что Андрей не собирается ей потакать, бурча, начала готовиться тоже. По мне, так она лучше б осталась дома. Пользы ноль, а мороки не оберёшься. К тому же она будет крутиться при любой возможности возле Ивана. Зачем мне та болячка. Закупили одежду, обувь, резиновую лодку, палатки, продовольствие. Дополнительно распределили участки ответственности. Медики за медицину. Галя и я за еду. Петрович с Петькой и Василием за костёр и палатки. Решили ехать поездом. Я долго не понимала почему, когда есть самолёт. Который домчит быстро и без проблем. И с этим доняла Ивана до тех пор, что он, не выдержав, намекнул мне, мол, есть причина. В самолёте нельзя провести то, что они берут ещё с собой. Я заволновалась, сообразив — оружие. Зачем?— ошалело задёргалась. Но, поразмыслив, подумала, что мужики правы и мы едем ни на прогулку. Во— первых, тайга. Во-вторых, тайна от которой не знаешь что ожидать. Да Иван так и сказал: — "Малыш, Сибирь все века была каторжная штучка. Может и грех запросто выползти из — под пенька". Я прикусила язык и заткнулась. Чем ближе приближался день отъезда, тем больше мне хотелось не торопиться, подождать и ещё раз всё взвесить. Слишком уж опасной и авантюрной была наша поездка. Но все уже завелись и мне ничего не оставалось, как двигаться со всеми вместе к намеченной цели. Чтоб не болтаться в дороге с чужими людьми, выкупили три купе. Одно заняли мы с Иваном, второе Юлька с Андреем и в третье вместились Галя с сыном и Петрович с Василием.

— Ты их специально в одну связку затолкал?— прыснула я Ивану в плечо.

— Когда люди не понимают своего счастья их надо подтолкнуть,— смеялись его глаза.

— А Василий?

— Пока для встряски Петровича и здоровой конкуренции. А вообще-то, он с Потаповны глаз не сводит. Охотник из них души вытрясет и на правильный путь наставит.

— А если он сорвётся. За его плечами сплошной криминал.

— Всякое может быть, сладкая моя. Но с мясником он не подвёл и карабкается же в жизнь мужик с доброй охоты. Бог всем даёт шанс на жизнь, важно не выпустить его.

— Ваня, наверное, ты прав, но я боюсь.

— Мы будем начеку, малыш, устраивайся.

Он нежно поцеловал меня в уголки губ, и у меня перехватило дыхание...

Поезд тронулся. Потом я быстренько переоделась, забралась на свою полку и вытянулась, пристроив подушку за спиной. Закрыв от удовольствия глаза, вспомнила, как в детстве мечталось забраться вот так-то в поезд и ехать, ехать не важно куда. И вот сейчас нас ждёт несколько дней пути. Поезд мягко покачивало на стыках и из стороны в сторону. Через каких-нибудь полчаса пришла проводница, собрала деньги за постель и предложила чай. Иван расплатился за всю нашу экспедицию и отправился за чаем для нас двоих. Почему бы и не попить. За окном мелькали лесные и сельские пейзажи. Никогда не ездила поездом. Эта новизна дзинькала в груди. Я глупо себя чувствовала. Иван, понимая всё по — своему, улыбался. "Одни, несколько дней в объятиях друг друга". На третий день пути начало казаться, что поезд шёл медленно, а время тянулось бесконечно. На каждой большой станции ухватив Ивана за локоть тащила на перрон, дыхнуть воздухом и посмотреть на народ.— Какая же ты неуёмная! — ворчал сопя Иван, но топал рядом, оставляя в купе Петьку. Духота давила, я, отмахиваясь газетой до онемения конечностей, вспоминала о прохладе и кондиционере, если б не мурлыканье Ивана под мышкой и его горячие объятия, для меня подвижной и деятельной такая дорога была бы карой небесной. Но всё когда-нибудь кончается. Пришла к финалу и она. Мы вывалились на перрон. На воздухе я очнулась, взбодрилась и ожила.

Когда-то маленький разъезд сейчас оказался небольшой станцией. "Зачем мы вообще-то приехали сюда? Могли выйти раньше и по автомобильной дороге вырулить на нужный нам участок. А мужчинам захотелось пройти весь путь по карте от начала пунктира. Ну что ж пусть будет так". Ещё из окна движущегося поезда увидели Валеру и маячившую за его спиной Потаповну. "Значит, приехали на место". За вокзалом похожим на скворечник стояли на пустом разбитом шоссе у сосен два армейских "уазика" с прицепами. Перетаскав всё своё в них, мужики уткнулись в карту и что-то побормотав, отправились в путь. Первым шёл наш "уаз". Валера за рулём, рядом Иван, мы с Потаповной, и Василием сзади. Второй "уаз" вёл Андрей с ним рядом сидел Петрович, женщины с Петькой в салоне. Андрей, было выразил сомнение по поводу невозможности садиться за руль чужой машины. ГАИ. Валера, посмотрев на него, как на сумасшедшего, подтолкнул к машине.

— Какое ГАИ, обалдел. Здесь тебе не столица. Через день и людей-то под лупой не сыщешь. Это, мил человек, тайга. Кати пока бензина хватит.

Через пять минут, я с ужасом поняла, смысл его последних слов. Значит, поедем пока есть в наличие бензин, а что потом? Ногами? А груз? Кошмар какой, лучше не думать.

В салоне, конечно, попахивало бензином. Запасные канистры, они были в прицепах и повсюду. Но человек привыкает ко всему, принюхались и мы. Тем более при перспективе тащить всё на себе, мы перестали быть привередливыми. Какой-то отрезок дорога была неплохой, потом стала похуже и чем глубже мы забирались в тайгу, совершенно сошла на нет. Запас бензина не трогали, заправлялись по— ходу пока было где и чем. Несколько раз останавливались. Выходили из машины немного размяться. От многочасовой езды чувствовался дискомфорт в спине. Дороги были совершенно пусты. Это ложилось на душу двояко. С одной стороны отлично, что не мозолим глаза. С другой, осознание того, что одни шевелило за ушами страх. От жилья до жилья — семь вёрст киселя хлебать. Дух захватывало от простора. Сибирь — не средняя полоса. В сумерках остановились у последнего, перед таёжной пустотой, большого, окружённого сплошной стеной леса, села. Дома добротные пятистенные. В надворьях — амбары, скотные дворы, огороды. Не удивительно — благо лес под рукой, причём на любой вкус— сосновый, кедровый, всякий на любителя. Живи не тужи!... Чудно, как будто попали в совершенно другое время. Всему этому по двести лет и ещё столько же простоят. Деревянная двухэтажная гостиница, срубленная ещё при царе горохе и на века, не готовая к гостям, встретила нас удивлением. Сюда мало и весьма редко заезжают гости. Но встретили приезжих с неизменным таёжным радушием. Мужчины, попросив администратора чаю, перенесли вещи в номера с высокими потолками и маленькими оконцами. Я обошла здание вокруг. Брёвна огромной толщины. Двери и те стоят ещё с царских времён и петли чугунные не менялись, да, пожалуй, и ручки тоже. Ведь здесь мог останавливаться и тот, интересующий нас обоз. Хотя нет, скорее всего, они обошли село стороной. Но ведь это было тогда небольшое местечко с заводиком. Причём последнее, где они могли разжиться провизией, отремонтировать телеги, например... Могли и завернуть. Мы, заказали сибирскую баню, и разошлись по номерам.

Баня! Царство пара и удовольствия. Русские уже с рождения помешаны на бане. Нас ждали берёзовые веники заваренные в солёной воде. Широкие лавки. Деревянные шайки. Кадки около стен с холодной и горячей водой. Полок для парки. Я балдела. Отродясь такого не видала. У меня тоже есть банька, но в ней всё не так. А тут старина. Иван, усадив меня на лавку, принялся натирать мочалкой из липы. Вот почему у женщин раньше кожа была как шёлк и никаких тебе жировых отложений. Липовая мочалка — залог здоровья и молодости. Я летала в этот момент в каком-то неведомом мире. Тело скрипело под его ладонями. Иван окатил меня тёплой водой, а потом плеснул воды в каменку. Горячо. Сухой пар жжёт лицо, печёт тело. Я хлещу богатырское тело Ивана веником, а самой нет терпения, вот-вот сварюсь, сжарюсь, испекусь, а хочется совсем другого... Мои глаза горят, неужели он слепой... Выбившись из сил и кинув веник, села на пол. Иван смеясь, соскользнул вниз и, приводя в чувство, облил меня холодной водой.