Отражения Разрушителя

Но было что-то еще. Что-то в уголке ее сознания — своего рода вес. Она инстинктивно уклонилась от него и задергалась в своих путах.

Не повезло. Привязали крепко.

Она взглянула вниз. Под ней снова был этот знак. Чем бы он ни был. Почему-то она знала, что если бы его не было, она не чувствовала бы себя такой истощенной и слабой. Если бы его не было… ее волосы зашевелились.

Она немедленно закричала, и ее волосы тут же замерли.

Аканэ моргнула.

— Какого?..

Решив попробовать, она попыталась заставить прядь волос двигаться.

Сработало. По коже ее головы пробежала дрожь, и волосы шевельнулись.

Азартная дрожь взволновала ее, и она усмехнулась.

— Похитить меня, серьезно? Я покажу им, что не стоит связываться с мастером боевых искусств. — Она повелела, и ее волосы двинулись, их кончики укрепились сверхъестественной силой и принялись яростно отскабливать Древний Знак.

Древний Знак мощно вспыхнул, и смесь слабости и боли почти захватила ее.

Стиснув зубы, Аканэ попробовала еще раз. Еще. Еще и еще. Каждый раз знак ярко вспыхивал, и каждый раз Аканэ становилась чуть ближе к потере сознания после своей попытки. Но, наконец, магия Знака потерпела поражение: он рассыпался в пепел; выплеснулась сверхъестественная сила, и она была свободна. Свободна!

Она торжествующе поднялась на ноги. Она ПОКАЗАЛА им! Она сама могла о себе позаботиться. Она была Тендо Аканэ, и она сама могла о себе позаботиться! Она была…

Воспоминания заревели из изолированного уголка ее разума, приливной волной хлынув через ее осознание, пряча все и сразу, и она узнала. Она УЗНАЛА.

Аканэ узнала, кем она всегда была.

ВСПЫШКА

Лаборатория горела. Все горело. Пламя, жар и дым заполнили воздух, и ни один человек не продержался бы здесь достаточно долго. Эксперимент провалился. Революционная попытка профессора Томоэ привлечь энергию из подпространства привлекла ее, и теперь она отчаянно рыскала по развалинам горящей лаборатории. Рядом умирал Томоэ Соичи.

— Проклятье, где она! — прошипела Аканэ. Бестелесная, она была огромным, темным, немного похожим на женщину гуманоидом, и тени вились вокруг нее, но она исчезала; ее спектральная форма становилась все слабее и слабее. Она нуждалась в хозяйке. Каждый драгоценный миг, что она проводила без хозяйки, умалял ее силу. Разъяренная, она схватила профессора за горло, не обращая внимания на его состояние. — Где твоя дочь, доктор? — спросила она. — Где мой сосуд?

Отвратительный человек слабо улыбнулся, как если бы он даже не понимал, что его держат на весу за горло.

— Я всегда хотел дочь… — Он жестоко раскашлялся — сильным, влажным кашлем. Когда он закончил, на его губах была кровь.

Аканэ с отвращением бросила его. Она не могла понять. Что пошло не так? Звезды выстроились в линию. Это была ночь, когда она могла завладеть своей хозяйкой — или потерять все. Томоэ Хотару — возрожденная Сенши Разрушения — родилась у жены этого человека. Ее предсказания показывали это. Также они показали ей, что та, что будет Мессией Безмолвия, будет в смертельной опасности этой ночью, и каждое заклинание, которое она могла сотворить, призывало ее поверить, что это будет здесь и сейчас. Наклонившись над мужчиной, она почти пропела тяжелым голосом:

— Где Томоэ Хотару?

Соичи посмотрел на нее, и он выглядел удивленным.

— Хотару-тян? — с надеждой спросил он.

Аканэ преисполнилась отвращения.

— Твоя дочь, доктор Томоэ. Где она?

Глаза Соичи погасли.

— Хотару, — в отчаянии прошептал он. — Томоэ Хотару. Так мы собирались назвать ее. Если бы она не оказалась… — слезы блеснули в его глазах. — Если бы она не оказалась… мертворожденной… шесть лет назад. — Даже сейчас, когда жизнь покидала его, с кровью вытекая из ужасной раны на его теле, он заплакал.

Аканэ зарычала и отвернулась от сломленного человека. Герматоид видел, что он может использовать этого человека, но было ясно, что если она сама хочет выжить этой ночью, ей придется найти другую хозяйку. Другую хозяйку… Хотя ни одна хозяйка не будет настолько идеально подходить ей, как могла подойти Томоэ Хотару, она уже не могла придираться. В ярости она покинула горящую лабораторию.

Ей следовало поспешить. Любая женщина могла подойти, при условии, что она будет достаточно молода, чтобы быть не в силах бороться с ней, даже настолько ослабленной. Она кинулась разыскивать разум, подходящий ее нуждам. Кто-то, кого она сможет использовать. Кто-то…

Вот. Она подойдет.

Она ощутила странную двойственность, словно она видела одно и то же событие с двух разных точек. Она была девочкой. Она была духом. Она смотрела, как она опускалась в саму себя. Стоящая около нее Касуми отпрянула, почуяв неладное. Набики кричала, а их мать…

Больно. Везде больно. Мучительно больно. Ее мать шагнула вперед, ее боевая аура вокруг нее стала видима.

— УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ ИЗ МОЕЙ ДОЧЕРИ! — выкрикнула она, яростная решимость пылала в ее глазах, когда она бросила примитивную ки атаку в одержимую.

Касуми и Набики кричали.

Мама сделала ей больно. Мама сделала ей больно! Она должна ударить. Ударить в ответ… как-нибудь. Ее гнев вышел из тела волной чистой злобы.

Мама упала на землю, как марионетка, ниточки которой обрезали; Аканэ ощутила одновременно ужас и ликование. Она кричала/радовалась. Она нашла хозяйку.

Но что-то не так. Что-то… она слишком долго ждала. Она слишком долго ждала! Она слишком слаба, чтобы продолжить как независимая сущность в сознании этой человеческой девушки, но может быть… Если повезет, гештальт ее сознания сохранит достаточно черт Мистресс 9, чтобы выполнить ее миссию. Это не идеально, но, все же, лучше, чем смерть.

Для представителя ее вида что угодно лучше, чем смерть.

Касуми и Набики продолжали кричать, их пронзительные голоса далеко разносились в ночи. Мама не двигалась.

Аканэ слилась сама с собой. Мистресс 9 соединилась с Аканэ и, в этот момент, двое стали одной. Она почувствовала, как земля спешит ей навстречу, и странное ощущение двойственности медленно растворяется в едином ощущении себя… а затем наступила тьма.

ВСПЫШКА

Это сделала она. ЭТО СДЕЛАЛА ОНА. Мама была мертва из-за НЕЕ. Конечно, она в итоге проснулась, но… но ее изнурительная болезнь началась там и тогда. Из-за нее.

Аканэ шумно вырвало на пол камеры. А затем, охваченная ненавистью к себе, она опустилась на колени и зарыдала.

Ранма открыла глаза и села. Она, похоже, задремала. Глупо, глупо, глупо. Она покачала головой и осмотрелась. Все в порядке. На стене были часы. Она отключилась примерно на пять минут. Не так уж и плохо. Она поднялась на ноги, вода стекала с ее обнаженного тела, и шагнула из ванны. Даже когда она выходила, она почти ожидала, что дверь откроется, и войдет Аканэ, так же, как и раньше… но нет.

Аканэ пропала.

Ранма вернет ее. Помогло то, что Усаги пообещала помочь. Это было сложно объяснить. Она казалась глупой девчонкой, определенно не той, кого принимают всерьез, но когда Усаги делала такие обещания, ей действительно нельзя было не поверить.

Вновь поставив перед собой цель, Ранма взяла полотенце и принялась вытирать волосы.

В раздевалке Ранма приятно удивилась, обнаружив там ожидающую ее совсем не вычурную одежду: сероватую блузку, темные брюки и куртку с красным воротником и молнией через всю грудь. Она оделась и обнаружила, что они подходили достаточно хорошо. Не идеально, но вполне неплохо. Рукава были длинноваты, как и штанины, но это было легко исправить.

Она оставила волосы распущенными и пошла обратно в гостиную Рей.

Девушки, перешедшие теперь туда, подняли глаза, когда Ранма вошла.

— Неплохо, — одобрительно кивнула Рей.

— Тебе лучше? — улыбнувшись, поинтересовалась Усаги.

Ранма кивнула, чуть покраснев под всеобщим вниманием.

— Ну, да. И, кстати, мы идем?

Все девушки утвердительно кивнули.

— Я уверена, что наши семьи в порядке, — сказала Усаги, поднимаясь на ноги. — Пойдем и найдем их! — целеустремленно зашагала она прочь из комнаты; внутренние Сенши последовали за ней, Ранма присоединилась к ним.

До первого убежища шли по большей части молча, Ранма, немного приотстав, держалась позади остальных девушек. Однако вскоре они добрались до игрового центра Корона; окон, уничтоженных во время шторма, все еще не было, бесполезные сейчас (и зачастую сильно поврежденные) игровые автоматы были сдвинуты к дальней стене, комната была полна грязных, уставших людей. Вход в основную часть убежища располагался в задней части зала: стальная дверь открывалась на лестницу, что вела в убежище под игровым центром Корона, где люди и пережили шторм. Старуха прислонилась к стене, ее престарелый супруг сидел рядом с ней, их внуки играли вокруг. Молодая женщина, с заметно раздутым на поздней стадии беременности животом, стояла одна, смущено моргая. Усталая женщина среднего возраста в форме врача — одна из немногих, кто действительно выглядел относительно чисто — делала маленькому мальчику укол в правую руку.

— Здравствуй, мама, — сказала Ами, когда девушки подошли к игровому центру.

Доктор Мидзуно на мгновение подняла взгляд.

— Ами, — сказала она в знак признания.

Ранма посмотрела на женщину. Так это и есть мать Ами, а? Она могла и предупредить. Хотя волосы Ами, в отличие от ее матери, были с оттенком синего, Мидзуно-сэнсэй была очень похожа на выросшую версию своей дочери. Ну, почти. Были и другие отличия: Мидзуно-сэнсэй была очевидной японкой, тогда как Ами была… Ранма не была уверена. Вообще-то, теперь, когда она об этом задумалась, Ами выглядела, по крайней мере, наполовину меркурианкой. Она моргнула. Меркурианкой? Откуда она?.. О. Точно.

Чертовы сны-воспоминания.

— Мама, — сухо начала Ами, — есть ли у тебя список семей в этом убежище? — Остальные девушки забеспокоились, видя такое проявление отношений между Ами и ее матерью, но Ранма не обратила на это внимания.

Мидзуно-сэнсэй кивнула, указывая на регистрационный список на ближайшем столе.

— Если вы собираетесь остаться, — сказала она, — обязательно отметьтесь здесь, чтобы мы о вас знали. — Она осмотрела руку мальчика, куда только что сделала укол. — Было не так уж и плохо, правда? — немного теплее спросила она.

— Нет, сэнсэй, — сказал мальчик, с удивлением глядя на место, куда был поставлен укол. — Совсем не больно!

— Ну, беги тогда! — улыбнулась Мидзуно-сэнсэй.

Ами подошла к столу, протерла глаза и раскрыла папку.

Девушки переглянулись.

— Мидзуно-сэнсэй, — сказала Рей, едва удерживаясь от ругательных ноток, но не меняя того, что хотела сказать, — вы не должны быть так холодны с ней.

Мидзуно-сэнсэй подняла голову, яростно и сердито встречая взгляд Рей.

Рей не отвела взгляда.

Через некоторое время выражение ее лица смягчилось, и она ненадолго выглядела смущенной.

— Хино-сан, у меня есть работа, — сказала она. — Минато-ку — зона бедствия. Этим людям нужна моя помощь, я единственный врач в этом убежище… если я позволю себе отвлечься… — ее голос дрогнул, и, на мгновение, в глазах блеснули слезы. Но прошло мгновение, и ее лицо вновь отвердело; она вытерла непролившиеся слезы и вновь стала холодным профессионалом. — Простите, Хино-сан, у меня много работы.

Рей отвела взгляд, и Мидзуно-сэнсэй двинулась к следующему пациенту.

— Девочки, — позвала Ами. Остальные взглянули на нее. — Похоже, что их здесь нет. Нам нужно попробовать в других местах. — И, даже не оглянувшись, Ами вышла.

Остальные девушки мгновение смотрели ей вслед, обеспокоенно переглянулись и поспешили за ней.

Они ушли, следующее убежище было очень похоже на первое, полное усталых, грязных людей, кто-то из них был болен, кто-то здоров, кто-то ранен. Здесь было два врача, один из них был добровольцем от Международного Красного Креста и прибыл всего лишь за час до девушек. Но никого из их семей здесь не было, и они не остались.

В третьем убежище — оно было ближайшим к дому Саотоме — им повезло больше. Оно было устроено на станции метро, и, едва они спустились внутрь, женский голос закричал:

— УСАГИ!

Там вскочили на ноги со скамейки в двадцати футах от них все члены семьи Цукино: Икуко, Кэндзи и Шинго.

Едва Усаги помчалась к своей семье, радостно выкрикивая их имена, женский голос окликнул:

— Ранма?

Рыжая обернулась и, на мгновение, даже не узнала свою мать, настолько испачкавшейся она была. Затем она увидела сидящего рядом с женщиной Генму, и все встало на свои места.

— Мама? — слабо спросила она?

— Ранма! — вскочила Нодока, подбежала и обняла своего ребенка.

Ранма почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло, сперва когда она узнала мать, затем когда попала к ней в объятия. Она плакала. Ее мать плакала. Объятия вызвали поток слез и счастья, и Нодока повторяла, снова и снова: "Сынок, сынок".

Минако и Ами при этом шокировано переглянулись, но Рей была слишком занята, наблюдая за воссоединением семьи Усаги, чтобы это заметить.

А Генма? Генма остался сидеть на скамейке, гордо улыбаясь при этом.

— Я знал, что нужно больше чем какой-то шторм, чтобы свалить тебя, парень, — сказал он.

Ранма широко улыбнулась, когда мать привела ее к скамейке, где сидел ее отец.

— Точно, бать, — сказала она. — Когда я увидела дом, я подумала, что у мамы могли бы возникнуть проблемы, но ты слишком упрям чтобы так помереть.

— И впрямь, парень, — рассмеялся Генма, — и впрямь. Но вот наш дом… ну, мы так и не купили эту страховку от стихийных бедствий!

Ранма недоверчиво уставилась на Генму и, когда Нодока подтверждающе кивнула, она громко рассмеялась.

Ранма и Усаги нашли свои семьи. Полное радости утро; весна после долгой и суровой зимы; прикованный к постели инвалид вдруг проснулся и обнаружил себя здоровым, и его день внезапно вновь стал полон надежд.

Макото и Рей подошли, чтобы поговорить с семьей Усаги, а Ами и Минако наблюдали за ними, стоя в стороне от своих радующихся друзей, грустно улыбаясь и спрашивая себя, будет ли и у них когда-нибудь такое воссоединение.

Наконец, ее слезы прекратились. Аканэ все еще хотела плакать, но у нее просто не было больше слез: она выплакала их все. Когда ее слезные железы выработают еще, она расплачется снова, но сейчас… сейчас ей нужно выбираться отсюда. Теперь она знала, чем она является, но будь она проклята, если позволит какому-нибудь монстру, как Фараон 90, причинить боль ее Ранме.

Вновь поднялась волна ненависти к себе, угрожая сокрушить ее. Она убила свою собственную мать! Из-за нее ее семья была разбита! Разве Ранма захочет иметь хоть что-то общее с таким монстром, как она? Она чуть не рухнула на колени… Но нет. Она стиснула зубы и постаралась сосредоточиться. Ей нужно разозлиться. Она надеялась, что если она разозлится, она сможет достаточно долго сдерживать это чувство, чтобы найти Ранму и, по крайней мере, предупредить его и других Сенши о том, что грядет.