Кицунэ, не раздумывая, сунулась за ним. Ее не остановило даже предупреждающее шипение злого зверя. Кот, понимая, что бегство не поможет, перешел в атаку, выпустил когти и со всей яростью вонзил их в руку девчонки.
Маленькая оборотница дико взвизгнула, отпрянула и, пытаясь выскочить из-под шкафа, с силой приложилась затылком о его нижний угол. Тяжеленная конструкция подскочила от удара, на полках попадали выставленные для красоты фарфоровые фигурки. Большая ваза, стоящая на вершине шкафа, покачнулась и кувыркнулась вниз, огрев незадачливую охотницу по выставленной вверх пятой точке.
Кицунэ обиженно заныла, а женщины со всех сторон, охая и ахая, поспешили ей на помощь. Они вытащили балбеску из-под шкафа, поставили на ноги и принялись утешать.
— Мам, смотри! — заливаясь слезами, Кицунэ показала леди Хикари кровь на руке. — Он бешеный, что ли?
— Ты напугала его. Он просто защищался. — Хикари взяла со столика салфетку, желая утереть кровь с пальцев и ладони дочери. Ранки от когтей уже затянулись и бесследно исчезли.
Кадзуми подняла руку и провела ладонью по затылку Кицунэ, безуспешно пытаясь найти шишку, которая непременно должна остаться после столь сильного удара о жесткий предмет.
— Не беспокойтесь, Кадзуми-сама, — шмыгая носом, поспешила успокоить ее Кицунэ. — Голова — самая неуязвимая часть моего тела!
Кадзуми и ее служанка покраснели, с трудом сдерживая смех, а Хикари, Йори и Така порозовели со стыда.
— Могу только выразить радость от того, что иногда это действительно полезно, — сказала, взяв себя в руки, Кадзуми. — Рада, что необычные дети столь хорошо защищены, хотя обычный ребенок и не смог бы удариться с такой силой. Природа предусмотрительна и добра к вам, Кицунэ-сан.
Упавшую вазу поставили обратно на шкаф, а девочку усадили в кресло и вложили в руки утешительное пирожное на тарелочке. Несправедливо обиженная котом, Кицунэ сидела смирно и только время от времени бросала взгляд туда, где затаилось злое и жестокое, но невероятно привлекательное чудовище.
Кот, опасаясь новых нападений, довольно долго сидел в своем убежище. Только минут через пять, немного успокоившись, он осторожно выглянул из-под шкафа, и Кицунэ тотчас напряглась, забыв о недоеденном пирожном. В глазах ее заиграли опасные огоньки.
— Кицунэ, дочка, — Хикари не сводила с маленькой оборотницы внимательного взгляда. — Прошу тебя, оставь его в покое.
— Но, мам, я же не буду его мучить! Я покажу ему, какая я добрая, и он перестанет царапаться!
— Не нужно.
— Но, мам...
— Ты слишком сильно его напугала, дай ему немного отдохнуть и присмотреться к тебе. Тогда он перестанет кусаться и царапаться сам.
— Хорошо, — Кицунэ печально вздохнула и, отломив ложечкой еще один небольшой кусочек пирожного, отправила его в рот. — А долго ждать?
— Нет, не очень долго, — Хикари слегка расслабилась.
Леди Кадзуми наблюдала за этой сценой с веселой улыбкой. Она не боялась сознаваться себе, что абсолютная детскость в поведении достаточно взрослой девочки безмерно ее забавляет.
— Мне приходилось слышать, что все носители великих духов — угрюмые и замкнутые в себе люди, — сказала она. — Рада видеть, что ваша приемная дочь, Хикари-сама, совершенно отличается от других, себе подобных.
— Носитель духа? — удивилась Хикари. — Почему вы решили, что Кицунэ одна из них?
— Разве нет? Прошу простить за слишком поспешные выводы. Я слышала много слухов о том, что она невероятно сильна и способна превращаться в огромное существо. Многие прямо заявляют о ней как о носителе духа.
— Слухи ошибочны, Кадзуми-сама. В нашей стране только один носитель, тот, что заключен в скрытом селении Воды, как в тюрьме. Говорят, он совсем еще мал. Несчастный ребенок.
— Несчастные дети, — Кадзуми кивнула. — Четверым из восьми носителей сейчас всего по шесть-семь лет. Тем, которых держат в селениях Ветра, Прибоя, Ветвей и Воды. Их можно только пожалеть. Другие дети, вероятно, боятся и избегают их. Тех, в ком заточен демон. Я слышала много жутких рассказов о носителе духа пустынь. Совсем еще маленький мальчик, но в порыве ярости дает волю заключенному в нем чудовищу и... уже убил несколько человек, в том числе своего родственника...
— Кадзуми-сама, я прошу вас, не нужно упоминать о духах-разрушителях и демонах в присутствии моей дочери.
— Почему? — удивленно ответила Кадзуми. — Это может тронуть раны в ее душе? Простите, если так. Ей доводилось встречаться с кем-либо из них? Не с потерянным треххвостым ли?
— Мне, полагаю, не нужно повторять то, что моя дочь, Кицунэ, не носитель? Я прошу вас не упоминать о демонах по той же причине, по которой на особо жестокие фильмы вводят возрастной ценз.
Хикари приложила все силы, чтобы утаить побежавшую по телу дрожь. Беспокойство плавно переходило в страх. Что-то не так. Что-то совсем не так! Тот капитан, что привез их в этот дом, казался искренне доброжелателен, но... этот повышенный интерес к Кицунэ... не обманула ли Кадзуми стражей и правителя города Томео лживой поддержкой? Не хочет ли она на самом деле отомстить за мужа и сбежать к нему, прочь из погибающей страны?
Камигами-но-отоме почувствовала, как задрожали ее колени, и приложила все силы, чтобы взять себя в руки. Нельзя выдавать своих чувств. Собраться с духом, искать выход!
Легкое движение руки, как бы сделанное невзначай и ничего не значащее. "Не верь". Ясуо и Микио не подали вида, что заметили этот знак. Хикари была уверена, что они начали подозревать об опасности даже раньше ее, но, понимая тщетность попытки спастись силой оружия, выжидали.
— Я верю вам, Хикари-сама, — сказала Кадзуми, улыбнувшись столь добродушно, что пожилая леди на миг засомневалась в своих тревогах. — Ваша дочь слишком мила, чтобы быть носителем демона. Прошу меня простить, просто было очень заманчиво познакомиться с одним из этих легендарных людей, да и помощь великого духа сейчас совсем не помешала бы нашей стране. Я больше не буду касаться этой темы, обещаю.
Повисла довольно долгая пауза. Прошло секунд двадцать, прежде чем Кадзуми решилась ее нарушить.
— Скажите, Хикари-сама, вы исчезли из этого мира почти на тридцать лет... Наверное, тяжело было сидеть взаперти, ни с кем не общаясь? Забывшая о мире, забытая миром... это поэтично, но так печально!
Мирная беседа снова зазвучала и продолжалась, пока в комнату не вошла, низко поклонившись присутствующим, вторая старшая служанка особняка Акизуки.
— Миваки-сама просила сообщить Кицунэ-сама о том, что к совместному чаепитию все готово, — сказала Исако. — Окажите нам честь, Кицунэ-сама. Госпожа Миваки приглашает вас.
— Значит, вы помирились с моей дочерью? — Кадзуми обернулась к Кицунэ. — Прекрасные новости! Очень рада знать, что вы все же поладили. Надеюсь, все ссоры и обиды в прошлом.
Хикари взмахом руки подозвала к себе Микио и Таку.
— Пусть они побудут с тобой, дочка, — сказала она Кицунэ. — Така-сан будет помогать тебе во всем, а Микио-сан станет защитой в случае какой-либо опасности.
— Это совершенно излишние заботы, — заверила гостью Кадзуми. — Уверяю, что в моем доме вы можете не беспокоиться ни о чем.
— По пути от столицы мы подверглись нападению чрезвычайно сильного врага, когда все вокруг казалось мирным и безмятежным, — ответила ей Хикари. — Мне остается только просить, чтобы вы простили мне тревогу и волнение, не утихающие с того вечера. Я доверяю вашим стражам и во всем полагаюсь на вас, но хочу, чтобы в случае любой нежданной опасности рядом с самым дорогим для меня человеком были люди, которых она знает. Чувствовать, что родные рядом в минуту опасности, это очень важно.
Кадзуми не стала более возражать.
Две молодые горничные, те самые, с которыми встретилась в коридоре Мюра, сидели в комнате для прислуги. Кадзуми настоятельно рекомендовала слугам воздержаться от лишних прогулок по дому. Девчонки к этому времени уже невыносимо измаялись от безделья и успели перемыть болтовнею все события, что удалось им подсмотреть из дальнего окна особняка или добыть методом выспрашивания слухов у подруг. Многим удалось поглазеть на знаменитых гостей гораздо ближе чем им. Стражам, официанткам и массажистке, например.
— Ну что, ну что? — Суин и Шиори едва не сбили с ног вернувшуюся в комнату массажистку, что из-за любви хозяйки к массажу после водных процедур была включена в штат постоянных работниц особняка. — Ну что, Юме-чан? Видела ты волшебную лису? А камигами-но-отоме видела?
— Так же близко, как вас сейчас, — ответила Юме и улыбнулась. — Как же я, по-вашему, могла бы сделать массаж, не приближаясь к клиенту?
Горничные затараторили, выспрашивая у подруги подробности, требуя описаний и рассказов об эмоциях. Юме отвечала, но с какой-то тенью на лице и в голосе, которую обе девчонки быстро заметили.
— Что-то случилось, Юме-чан? — удивленно спросила Суин. — Ты чем-то расстроена?
— Да это все Масуми, — массажистка сделала пренебрежительный жест рукой. — Такого наговорила...
— Тебе?
— Нет, не мне. Миваки поссорилась с леди Кицунэ, оскорбила ее высокомерием и пренебрежением. Волшебная лиса очень рассердилась, а Масуми, выгораживая нашу юную злыдню, принялась врать про то, как все несчастную Миваки обижали и не хотели с ней общаться. Из-за этого, мол, она и злобная такая. Конечно! А то наш ядовитый скорпион на весь мир не прославился, злобой своей всех вокруг изводя и чуть что прячась за широкую спину грозного папочки! А леди Кицунэ не знает, кто есть кто, и поверила Масуми. Пообещала, что поможет Миваки. Отвратительно. Волшебная лиса станет подругой этой гадины? Сколько леди Кицунэ придется терпеть оскорбления и подлости, пока она не признает, что Миваки безнадежна?
— Масуми не виновата, — вступилась за старшую служанку Шиори. — Леди Кадзуми надеется перевоспитать дочь и очень хочет, чтобы Миваки с Кицунэ подружились. Надеется, что волшебный лисенок снова совершит чудо и превратит Миваки...
— ...в милую, добрую девочку, — голосом, полным сарказма, ответила массажистка. — Тысячу самураев разогнать проще, чем скорпиона в бабочку превратить. Вот увидите, ничего не получится.
— Откуда ты знаешь, на что способна леди Кицунэ? — поддержала подружку-горничную Суин. — Может, не зря Кадзуми-сама надеется на чудо?
— Да, да! Ведь уже произошли великие чудеса! — Шиори с энтузиазмом несколько раз кивнула и, мечтательно сложив руки, вся просияла. — Злобный старый кровосос Хокору получил по заслугам и больше в этом доме не появится! Кадзуми-сама не будет больше от него страдать, и нам синяки на лицах от его ладоней тоновыми кремами замазывать никогда уже не придется!
— Госпожа в состояние шока впала, когда ей о событиях в столице сообщили, — хихикнула Суин. — А потом расцвела вся и помолодела лет на двадцать! Мне Мейли говорила, что госпожа с гостей влюбленного взгляда не сводит, ведь это именно они наш дом от ужаса освободили!
— Мейли — это кто? — уточнила массажистка, между делом направляясь к своему шкафчику и начиная переодеваться.
— На кухне работает, — ответила Суин. — Они с Мюрой стол для гостей сервировали и потом блюда подавали. Мейли говорит, что таких красавиц, как леди Хикари и Кицунэ, она никогда прежде не видела!
— Даже красивее леди Кадзуми? — Юме насмешливо сощурилась.
— Это вот я не знаю, — Суин снова хихикнула. — Может, для кого и красивее, но только не для господина Томео!
— Это точно! — Шиори слегка понизила голос, как будто кто-то мог попытаться их подслушать. — А вы заметили, как в последние дни наша госпожа с Томео-сама начали часто общаться? И разрыв замужества между Кадзуми и Хокору, поговаривают, он организовал. Вот увидите, скоро он станет в этом доме хозяином, и...
— ...Это было бы замечательно! — хором восхитились обе горничные.
— Он столько делает для нашей госпожи!
— Такой представительный мужчина!
— И богатый!
— И влиятельный!
— И кавалерией командует! Вы видели самурайских лошадей когда-нибудь? К такому чудовищу только настоящий храбрец подойти сможет! Кавалеристы — храбрейшие из храбрых, а Томео-сан еще и командир храбрецов!
— Настоящий самурай!
— А вежливый какой! Спасибо, благодарю вас... от Хокору мы в "благодарность" такие оплеухи получали, что чуть глаза не лопались!
— Да, господин Томео себе такого никогда не позволит! Обожаю его!
— Только вот до седины в волосах дожил, — вздохнула Юме. — А ни жены, ни детей...
Сказала и словами подавилась, поняв на собственном опыте, что такое парное уничтожение взглядами.
— Нечему тут удивляться! — до глубины души возмущенные, заявили Шиори и Суин. — Все потому, что он, это все знают, нашу госпожу...
— ...С самого детства!
— ...Безумно!
— ...Любит!
Словно три удара кувалдой.
— Ладно, ладно, — у Юме не было ни малейшего желания идти против столь яростного напора. — Может, на самом деле существует такая любовь, что на всю жизнь и больше никто не нужен. Мне бы так...
— Кстати, а ты куда? — отвлекаясь от темы, спросила Суин, только сейчас заметив, что Юме уже заканчивает одеваться в повседневный наряд.
— Масуми-сан сказала, что мои услуги сегодня больше не потребуются, и самураи сразу попросили меня удалиться. Ввиду особых мер безопасности, так сказать, в особняке остается только крайний минимум персонала. — Юме сердито фыркнула. — Можно подумать, я на наших гостей не набросилась только потому, что ножа в руках не было! Перестраховщики. Даже зло берет.
— Хватит ворчать, Юме-чан! — Суин подошла к ней и положила ладони на плечи подружки. — Может быть, расслабляющий массаж?
Юме в ответ на насмешку цапнула ее за ногу, надеясь ущипнуть, но верткая горничная только взвизгнула, ловко отскочив.
Самурай городской стражи, которого приставили к массажистке с приказом проводить до ворот сада и помочь миновать сторожевые посты, разочарованно вздохнул. Он так радовался, что его назначили на пост внутри здания, а поглазеть не удалось ни на прекрасных гостий, ни на добрейшую леди Кадзуми, ни, даже на прекрасных горничных, что заливались веселым смехом в комнате позади него. Как серебряные колокольчики.
Комната, в которую привели Кицунэ, была необычайно большой и светлой. На стенах висели красивые картины в резных рамах, по углам стояли вазы со свежими цветами. С гардин над окнами ниспадали волны бархатных занавесок, украшенных золотыми узорами и бахромой. Огромная кровать, два шкафа, будуарный столик с овальным зеркалом. Много мягких игрушек по углам и на кровати. Забавно.
Комната была красива, но Кицунэ сочла ее слишком большой для уюта. Все равно, что спать в гостиной. Да и заблудиться можно, если ночью проснешься и не вспомнишь сразу, с какой стороны кровати оставлены тапочки.
Для своей спальни Кицунэ выбрала бы комнату поменьше, но Миваки явно была с ней не согласна и, может быть, даже права, ведь в такой большой комнате нашлось место для чайного столика, на котором сейчас стоял сервиз из драгоценного фарфора.
— Долго же пришлось тебя ждать! — сказала, поднимаясь из кресла, Миваки. — Я уже решила, что ты больше не хочешь встретиться с принцем и сбежала.
