Век Дракона - Ветер Свободы

— Охуеть теперь!.. — брякнула Натия, во все глаза смотря снизу вверх на огромного золотовласого гнома, который только что, просто так, спас её шкуру, за которую никто бы во всём мире не дал бы и паршивого нага.

— Понимаю, — кивнул своим мыслям принц, доставая поднос с яствами и напитками из огромного шкафа чёрного мрамора с серебряной окантовкой, — ты слегка взволнованна и ошарашена, — почему-то глубокий и грубый голос Благородного гулким эхом отдавался внизу живота рыженькой девчушки, заставляя ту чувствовать себя крайне странно.

Подойдя к ней поближе, он кивнул на стоящий рядом стол и стулья.

— Садись, — услышав приказ блондина, Натия бездумно хлопнулась на стул. — Ешь, пей, — сказал Дюран, поставив перед ней поднос с едой.

Сам же отошёл и, сев на кровать, погрузился в какие-то свои мысли.

Робея, Броско приступила к пище, поглощая каждый кусочек всё уверенней и уверенней. Еда была очень вкусная, а ещё её было очень-очень много, и она была очень сытная.

Несмотря на то, что она была лучшим клинком Хартии, ни разу в жизни Натия не наедалась полностью, постоянно таща деньги в дом. Не голодала, но и не наедалась.

Но не сегодня. Впервые в жизни рыжая поела досыта, даже, пожалуй, объелась, да нет, кажись, даже вполне себе обожралась.

Нечаянно она не сдержалась и довольно рыгнула.

Не став стесняться того, что было, она погладила себя по животу, в котором разливалось тепло, и повернулась к принцу Дюрану, который отрешённо глядел в камин на весёлый огонёк.

Набравшись смелости, она приблизилась к нему.

— Дюран, — тихо окликнула она его. Но, не дождавшись реакции, подошла поближе. — Дюран!

Но и второй, более громкий крик не вернул принца из мыслей в реальный мир.

Внимательно осмотрев его, дева глубоко вздохнула, тряхнула головой и, пожав плечами, взобралась на кровать.

Придвинувшись ближе к телу принца, Броско потянулась к завязкам его штанов. Прищедщий в себя принц хотел было остановить её, но в своей жизни Натия научилась быть настойчивой.

Ей хотелось отблагородить его, того, кто впервые в жизни отнёсся к ней так бескорыстно. Она просто не знала, как по-другому выразить свою благодарность, кроме как признать его крутым мужиком и дать себя трахнуть.

Ведь так показывают бабы благодарность мужикам, которые их впечатлили?

Не уподобляться же ей всяким брехлам, которые пытаются выразить свою благодарность словами? За спасение жизни платят жизнью, платят собой.

Он всё-таки сдался, позволил обхватить его член губами. Натия старалась — вспоминала всё, чему учила её гувернантка Берана, когда её хотели обучить на охотницу за знатью. Вспоминала все рассказы своей сестры, прекрасной шлюшки, которая делилась своими впечатлениями. И она старалась. Очень старалась.

Насаживалась ртом на налитый ствол, языком обхватывала и облизывала головку, нежно гладила пальцами набухшие вены на члене возбуждённого принца, томно поднимала глаза на Дюрана. Причём ей даже не пришлось играть эту томность. Дикое желание захлёстывало молодую девчушку, впервые решившую ублажить мужчину. Страха же не было — да и какой страх может быть у той, кто чаще смотрела в глаза смерти, чем прожила часов на миру?

Когда головка Дюрана мягко скользнула ей в горло, она почувствовала, как принц сжался, даря ей сиюсекундную власть над собой, прежде чем обильно излиться ей в глотку. Вкус мужского семени заставил её поморщиться, но она скрыла своё лицо растрёпанной шевелюрой, не показав своей реакции партнёру.

Подняв свой взгляд, она встретилась с глазами принца.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, прежде чем Дюран наклонился к ней и, с лёгкостью приподняв её, мягко и тепло улыбнулся — прежде чем, словно дикий зверь, наброситься на неё...

22.

— Ежемесячный сбор налогов с касты Слуг в тридцать четыре процента дал нам незначительный приток в казну Орзаммара, так как Ассамблея решила поддержать предложение второго принца Дюрана, когда он предлагал выручку из налога направить на благоустройства Орзаммара. Однако теперь перед нами встала новая задача, куда как более важная. Из-за проницательного предложения принца, — злобно ухмыльнулся старик Риддок из дома Горт, всем своим видом и голосом выражая презрение к моему предложению, которое я внёс почти два месяца назад, — мы не можем покрыть расходы кузнецов, которые выковали новые доспехи и оружие для предстоящего наступления на Порождений Тьмы. Задумайтесь в следующий раз, достопочтенные деширы, когда второй принц внесёт очередную поправку в наши расходы.

По окончании речи зал взорвался криками поддержки и лютого негодования. Как оказалось, добрые две трети деширов уже избрали стороны, которые они будут поддерживать. Я и знать не знал, что имею такую большую 'группу поддержки'. Почти треть собрания поддерживала меня. Другая же треть открыто симпатизировала Триану. Хотя, судя по тому, что смогла накопать Хартия и люди Сигрун, большая часть держится за моего старшего брата ради благоволения Белена, который его поддерживает. Кто бы мог подумать, что осторожный Белен будет 'играть' так откровенно после потери своих самых исполнительных фигур?

Но даже если закрыть глаза на такую открытую поддержку Триана, то, что Белен додумался наведаться в Хартию для покупки клинков, выходило за все рамки. Что же такое случилось? Насколько я помню, он своими силами убил Триана и подставил Дюрана, не прибегая к посторонней помощи. Неужто потеря мужчин Дома Айво так сильно ударила по нему и его планам, что он стал так неосторожен?

Видимо, сам камень горит у него под ногами, раз он делает такие явные и неосторожные шаги.

Хотя это понятно. Деширы, что поддерживают меня в Ассабмлее, открыто говорят о том, что отец передаст мне трон, стоит мне только себя показать. Это должно просто невероятно бесить моих братьев, особенно в преддверии наступления на Тейг Эдукан — я прекрасно помню задание отца вернуть семейный щит.

Это будет как раз тем куском славы, после которого меня можно будет хоть прям сразу назначать следующим королём. Так что Белен лихорадочно старается этого не допустить.

Вернуть Дому Эдуканов семейный щит — Дому, который называют 'Щитом Орзаммара'. Невероятный символизм. Это будет тотальная победа. Народ Орзаммара просто-напросто не примет другого короля над собой. Если, конечно, моё имя не будет очернено, как в предыстории знатного гнома, когда Белен убил Триана, выдав это за моё деяние.

Но тут всё просто — я просто уничтожу всех сопровождающих, кроме тех, в ком я абсолютно уверен. Так никто не сможет оболгать моё имя. И тогда трон будет моим. А Белен? Что же, гномам на поверхности уже давно нужен хитрый и ушлый лидер, и мой младший брат идеально подходит на эту роль.

Но всё это грёзы будущего. Как однажды сказал один мудрый гном: мудрецы планируют, но на планы уповают только тупицы — и тут я с ним полностью согласен. Каждый план есть лишь шаблон возможных действий для тех или иных ситуаций, но никак не жизненный ориентир. Живущие по плану постоянно латают дыры, появляющиеся на их пути, постоянно сетуя на ситуацию. Мудрецы же, используя шаблоны, обходят эти самые дыры, не сбавляя скорости, и идут дальше по дороге своей жизни.

Но хватит философии. Время использовать один из 'шаблонов', которые я заготовил как раз на тот случай, если из-за моего вмешательства в бюджет ребром встанет вопрос нехватки средств.

Поднявшись со своего места, я начал спуск вниз, на подиум. Так как я не был деширом своего дома — им был Белен, а также не являлся наследным принцем, который по умолчанию имеет право говорить в Ассамблее как дешир, мне придётся говорить посреди зала, как и любому другому чужаку на этом собрании.

— Старшина Банделор из Дома Тетрас, — зычный голос воина, рождённого отдавать приказы на поле боя, перебил шум и гам собрания, — я, Дюран из Дома Эдукан, второй сын своего отца, Эндрина Эдукана из Дома Эдукан, желаю держать ответ! — если часть зала, поддерживающая меня, тут же притихла, всем своим видом выражая готовность внимать моим словам, то деширы Триана разразились руганью.

— Он не имеет права голоса! — кричали одни.

— Он здесь как наблюдатель! — надрывались вторые.

— Он ещё даже не стал мужчиной! — исходили ядом третьи.

На их выкрики ответила и 'моя' фракция, превращая зал советов в один огромный гудящий улей.

— Тишина! — призывал старшина ассамблеи, тщетно пытаясь успокоить народ. — Деширы! Ведите себя достойно! — надрывался старый гном.

Окинув взглядом совет, я удивился тому, как яростно деширы отстаивают свою позицию. Воистину, упрямее осла один лишь гном. Почти полгода прошло с тех пор, как я начал посещать каждое собрание Ассамблеи, но никогда не было такого неистовства и готовности ни в чём не уступать друг другу.

Встретившись взглядом с отцом, я заметил, как его глаза наливаются кровью от едва сдерживаемого гнева.

— Тишина!!! — утробный рык короля заставил всех присутствующих вздрогнуть, даже меня, хоть я и был готов к такому. Гробовая тишина воцарилась среди деширов. Казалось, что Благородные лорды боялись даже дышать, страшась прогневать Подгорного Владыку. — Старейшина, слово даётся второму принцу Орзаммара, не так ли?! — хоть это и было преподнесено как вопрос, но даже самый последний дурак, прошедший лоботомию, понял бы, что это было утверждение. И Банделору Тетрасу ничего не оставалось, кроме как согласиться со своим повелителем.

— Слово предоставляется Дюрану из Дома Эдукан, второму сыну Короля, Эндрина из Дома Эдукан, — заученно отчеканил дворв-а, кивая мне, тем самым подбадривая и передавая слово.

— Благодарю, достопочтенный старейшина, — кивок головы в сторону Банделора. — Спасибо, отец, — улыбка отцу.

Набрав в грудь побольше воздуха, тем самым выигрывая себе время, дабы собрать мысли воедино, начинаю говорить.

— Достопочтенные деширы, нужно признать одно. Все слова Риддока из Дома Горта, касающиеся предстоящих убытков... абсолютно правдивы! — деширы, поддерживающие меня, тут же недоумённо запереглядывались, в то время как деширы Триана начали благовольно поддакивать. — Но должен вас успокоить, это было легко предсказуемо, и проблемы с финансированием были решены в зародыше! — зал полностью стих в ожидании. Одни ждали глупости, которую я сейчас брякну, другие того, что я спасу себя из этой трудной ситуации, которая порочит моё имя и мои задатки управителя... Но святые сиськи Андрасте, как же жаба сейчас давит отдавать столько денег из собственного кармана! Как будто бы я стал одержим каким-то там демоном алчности. — Когда начались работы над благоустройством улиц нашего великого дома, нашего прекрасного Орзаммара, начался и загон крыс, которые нам известны как Хартия! — на самом деле, Хартии было глубоко плевать на то, что там делается над их головами, и за весь месяц работники не потревожили ни одного члена Хартии, а те их. Но вот после смерти Берата появилось множество тех, кто должен был быть устранён. Джарвия сдала мне их местоположение, а там было уже дело клинков и следопытов. Натия и Сигрун постарались на славу. В то время как первая вырезала самых боевитых, вторая добивала тех везунчиков, которые смогли ускользнуть от рыжей бестии. Нет, были и те, кто смог сбежать, но их было так ничтожно мало, а их убежища настолько очевидны и слабоохраняемы, что людям Джарвии не составило труда выйти на всех уцелевших и добить их. Но, честно, я крайне впечатлён результатами Броско. Да и не только я. Сигрун отнеслась к моей идее о зачистке неугодных Джарвии хартийцев руками двух девок крайне скептически... Но её скептицизм быстро пропал после того, как она увидела Натию в действии.

Конечно же, в логовах ликвидированных не было несметных богатств. Да и как им там оказаться, когда все средства Хартии постоянно в деле, постоянно приносят прибыль, либо уходят на зарплату своим служивым? Но я объяснил Джарвии всю возможную жопу, в которую я могу попасть, и та решила выделить средства для отца её будущего ребёнка. И выделила от всего сердца, так сказать. Проблема была лишь в легализации таких сумм, но тут вовремя подвернулись несогласные.

Хотя отчасти жаль отдавать столько средств в казну Орзаммара. Это было бы хорошим подспорьем мне в будущем, когда я стал бы королём. Но чему быть, тому не миновать. К тому же можно будет присвоить себе уничтожение бандитов из Хартии, что должно понравиться многим гномам из всех каст. Слуги будут рады тому, что наконец-то стало меньше тех, кто их обворовывает. Кузнецы станут рады тому, что в Хартии стало меньше клинков, так что теперь представители криминального мира Орзаммара будут беспокоить их в разы меньше. Воинам понравится моя решимость, мужество, отвага и прочая лабудень. Шахтёры вздохнут свободно, так как будет меньше тех, кто будет приставать к ним с требованием продать лириум по себестоимости. Торговцы возрадуются послаблению сборов за 'крышевательство'. Ремесленники будут рады слышать меньше заказов от Хартии, которая отнюдь не горела желанием осыпать бедняг золотом за их услуги. Ну, а Благородные? Скажем так, есть много тех, кто использовал Хартию для своих разовых грязных делишек. И эти люди будут крайне обрадованы, узнав о том, что Хартия понесла такой удар и такие убытки. Другие Благородные, которые считают, что прибегать к помощи Хартии ниже их достоинства, тоже будут рады ослаблению бандитов, так как теперь Хартия вряд ли будет принимать излишне рискованные заказы. Ну, так они считают...

— Но загон крыс не только очистил наши улицы от опасных субъектов, но и явил нам множество награбленного. Когда я увидел всё это, то решил, — взяв короткую паузу, дабы набрать побольше воздуха в лёгкие, ну и посмотреть на расстроенные, растерянные и в некоторых случаях откровенно яростные рожи моих оппонентов. Траин выглядел как разъярённый дракон, готовый кинуться на меня прямо сейчас и собственноручно свернуть мне шею, — отдать всю прибыль в казну нашего города. Так как мы сейчас, в эти дни, перед тем, как впервые за долгое время начнём наступать на Порождений Тьмы, должны отринуть наши разногласия! Вместе, одной фалангой, выступить против чудовищ, что терроризируют наш дом! Ради Орзаммара и славы Предков!

Конец моей речи был хорошо встречен как моей группой поддержки, так и нейтралами, что до этого тихо сидели и не отсвечивали в этом противостоянии.

Ну и судя по довольному выражению лица отца, я всё сделал правильно.

Взглянув на Харроумонта, я увидел искреннее удивление на лице этого старого гнома — сложилось впечатление, что он сейчас что-то лихорадочно прикидывал в голове, меняя ранее собранные планы, создавая новые схемы.

Последняя, кто удостоилась моего пристального внимания, прежде чем я начал подниматься на своё место, была леди Хельми, матриарх одноимённого Дома. Она выглядела едва ли не довольней моего отца и бросала на меня взгляды, в которых плескалась настоящая материнская ласка и любовь.

Поднимаясь по ступеням в ложе, отделённое для 'гостей Ассамблеи', я только и успевал принимать похвалу от благорасположенных ко мне деширов, из которых каждый хотел лично высказать мне поддержку. Само собой, поддержка заканчивалась там, где начинались дела... Но одно то, что они готовы поддержать меня своим словом, уже очень и очень много значит. Мне нужно было укрепить свои позиции в преддверии того, что должно было произойти с Дюраном Эдуканом, не займи я его место.