Жертвы Северной войны

Для семейных советов Хайдерихов — Мэтьюзов — Виртицов традиционно был зарезервирован большой обеденный стол в гостиной. Обычно важные вопросы, требующие всеобщего внимания, обсуждались по вечерам, когда все взрослые члены семейства собирались дома. По таким случаям Уэнди зажигала уютную настольную лампу под оранжевым абажуром, а Мари, которая обычно занималась готовкой (Уэнди готовила плохо и дело это не любила), выставляла на стол какое-нибудь вкусное печенье. В полутьме, с единственным ярким пятном света, лежащим посреди стола, в кругу друзей и любимых, даже самые неприятные вещи, такие, как задолженность по арендной плате за мастерскую, казались чуть менее неприятными. По крайней мере, Альфонс Хайдерих любил повторять именно так.

Сейчас, однако, уютными сумерками даже не пахло — день белый на дворе, даже полудня нет. Тед еще в школе. И "отец семейства", как, за глаза, разумеется, называли его женщины, за столом отсутствовал.

— Так, я ничего не понимаю! — Мари потерла лоб. — Объясните мне еще раз! Вы знакомы с этим... — она хотела сказать "типом", но в последний момент заменила на более нейтральное, — двойником, или нет? Или как?

Уэнди и Эдвард переглянулись.

— Во плоти я с ним не встречался, — пожал плечами Эдвард. — А парой слов переброситься довелось.

— Я с ним общалась, — осторожно заметила Уэнди. — Но очень мало... Вот с его братом поговорить успела... В общем, семнадцать лет назад это был очень вежливый молодой... человек.

— Откуда эта заминка? — спросила Мари с иронией.

— Оттуда, что он в те годы ходил в здоровенных доспехах, — Уэнди понизила голос, хотя "двойник" в это время мылся в ванной, которая располагалась от гостиной довольно далеко, и слов ее заведомо услышать не мог. — Таких здоровых... думаю, они ему и сейчас великоваты оказались бы. А ему тогда было вроде бы семнадцать лет! Столько же, сколько Алу! Вот и представьте, чем нужно заниматься, чтобы в семнадцать лет иметь такие плечи?!

— Да не было ему семнадцати! — вспылил Эдвард. — Он был моим ровесником! Двенадцать, не больше! И не носил никаких доспехов! Обычный пацан, только с длинными волосами. Ала напоминал гораздо больше, чем сейчас, вообще как две капли воды, только глаза другого цвета, и волосы немного темнее... Или такие же?.. Нет, не помню.

— Может быть, вы говорите о разных людях? — отчаявшись разобраться, предположила Мари.

— Ну, если только это были два разных человека со старшими братьями Эдвардами Элриками... — раздумчиво произнес Эдвард.

— Да, вот брат его вредный был мальчишка! — Уэнди дернула плечом. — Вроде тебя, Эд.

— Благодарю за комплимент, сестренка, — Эдвард даже поклонился ей, сделав вид, что снимает невидимую шляпу.

— Всегда пожалуйста.

— Может быть, хотя бы ради такого случая поговорите серьезно? — мягко предложила Мари.

Эдвард и Уэнди нахмурились, но возражать не стали. Уэнди сразу опустила глаза и помрачнела. Мари тут же мысленно выругала себя. Нет, ну зачем было их дергать?! Уэнди хоть немного отвлеклась... Легко ей, Мари, выступать: это ведь не у нее непонятно куда пропал муж, а вместо него появился некий подозрительный незнакомец! Ее Эдвард вот, слава богу, сидит напротив, цел и невредим...

— Объясняю, Мари, — вздохнул Эдвард. — Насколько я помню и понимаю — а мы с Алом несколько раз заводили разговор на эту тему — прибывшего к нам человека зовут Альфонс Элрик. У него есть старший брат Эдвард Элрик. Причем так же, как этот парень — двойник Ала, его брат — мой двойник. Пока понятно?

Мари хотела было тряхнуть головой, потому что она совсем запуталась в этих одинаковых именах и двойниках, но потом поморщилась и принялась загибать пальцы.

— Так, значит этот парень — двойник Ала. У него есть старший брат, которого зовут так же, как тебя. Он твой двойник. И с ним были знакомы Ал и Уэнди. Ну и ты немного. Так?

— Умница, любовь моя, — хмыкнул Эдвард, — пните нашу Мари, и ее хватит на логику для второго класса церковно-приходской.

Мари пропустила шпильку мимо ушей — когда Эдвард нервничал или злился, он постоянно отпускал подобные штучки. Мари на них с самого начала не обижалось: это был своеобразный показатель, что Эдвард считает ее "своей" больше чем кого бы то ни было. Больше даже, чем Уэнди или Ала: с ними он таких резкостей себе, как правило, не позволял.

— Они оба из параллельного мира, — продолжил молодой человек. — Когда-то давно они натворили там дел — каких, я так и не понял, потому что Альфонс не то специально туманно изъяснялся на этот счет, не то сам толком не знал... В общем, старшему брату пришлось уйти в наш мир.

— Его выгнали? — Мари саркастически подняла брови. — Выселили за буйство?

— Что-то вроде того, — серьезно кивнул Эдвард. — То есть, я так понял, что он такой ценой спас жизнь брату... не знаю уж точно. В общем, он попал к нам. Однако, поскольку я являюсь его двойником, а два человека, по всей видимости, не могут находиться одновременно в одном и том же мире, меня выбросило в одно странное место... погоди, я, кажется, не так излагаю... туда я попал раньше, еще когда...

— Это не важно, Эд, — Уинри положила ему руку на плечо. — Рассказывай, как понял.

— Погоди, может быть, это важно... в общем, там была какая-то ерунда, вроде бы этот Элрик два раза к нам перемещался... короче говоря, после первого раза он попал в мое тело, а мою душу выгнал к Вратам. Потом он умудрился попасть под рухнувший дирижабль...

— Вот уж действительно невезуха! — против воли хмыкнула Мари.

— А то! Очевидно, мой двойник на мелочи не разменивался... В общем, он ушел к себе, а я не смог вернуться: тела-то не стало! Так и остался сидеть у Врат, что ведут из мира в мир. И сидел так очень-очень долго... там время течет иначе, его не сосчитаешь... ни есть, ни пить не хочешь... но потом выяснилось — пять лет... А потом — опа, опять появился этот Элрик! Вывалился из врат, в совершенно жутком виде — без ноги и без руки — и пропал! Исчез снова в нашем мире. На сей раз в своем теле — мое-то не то погибло, не то во врата перенеслось из-под дирижабля, мы так и не поняли. А потом через долгое время из Врат, с той стороны, выпал еще один мальчишка. Его брат. Вот этот самый Альфонс-двойник. Короче, что выяснилось?.. Оказывается, прошло два года. Этот Эдвард в нашем мире каким-то образом совершенно случайно познакомился с нашим Алом. Эдвард Элрик, насколько я понял, своего брата крепко любил, поэтому подружился и с его вариантом в нашем мире. А Альфонс потом мне рассказывал, что, когда они встретились, он прямо обалдел — он его за меня принял. Вы вспомните, что я тогда числился погибшим... В общем, они сдружились, все такое... а через два года вляпались в одну историю... тут уже Уэнди знает.

— Знаю, — Уэнди не поднимала глаз. — Только не люблю вспоминать. Это связано с моим отцом... не самое приятное.

— В общем, рассказывать это долго, — махнул Эдвард рукой. — Но, короче говоря, там все так совпало, что тот мальчик... ну, Ал-двойник... тоже в наш мир попал, и им в этой заварушке не то помог, не то помешал... и так вышло, что в итоге и Элрики в свой мир вернулись, и дядю Роя моего они из тюрьмы освободили, а потом дядя Рой, Ал и Гогенхайм меня вытащили...

— Гогенхайм? — перебила Мари. — Это тот старик, который тебя учил когда-то?.. У которого жена недавно умерла?

— Да, именно он, — кивнул Эдвард. — Он тоже из другого мира оказался, представляешь?

— Ну ничего себе! — ахнула Мари. — Они что, сюда все бегут? У нас для них курорт?!

— Может быть, — Эдвард пожал плечами. — Я как-то Гогенхайма не расспрашивал. Неудобно было. Он и так не слишком разговорчивый...

— Жуткий же у них тогда мир!

— Может быть, здесь сафари, — покачала головой Уэнди. — Я сейчас тебе еще больше удивлю. Этот Гогенхайм — отец Эдварда Элрика. А стало быть, и нашего незваного гостя.

— Напоминает плохой сентиментальный роман. Слушайте, а вышитых пеленок ни у кого не находили?

— Нет, нам было как-то не до того. Но попробуй, может быть, тебе больше повезет: кажется, сейчас закручивается история как раз такого рода.

— Ладно.... Погодите... — Мари вцепилась в край стола и подалась вперед. — Так выходит, раз этот двойник попал сюда, Ал, оказался сейчас где-то в том мире?! Или вообще погиб?! Или сидит без тела, и не может вернуться?

Уэнди вздрогнула.

— Ну, что без тела, это вряд ли, — поспешил успокоить ее Эдвард. — Сами видите: тело-то явно не Алово. Меня другое волнует... прошлый раз они попали в наш мир из того, потому что и там, и у нас шли всякие запрещенные эксперименты, ну и вот... тут эти искатели Шамбалы такое замутили, что чуть было войну не развязали, да и у них, в том мире, как я со слов Ала понял, тоже дай боже творилось... а что сейчас?

— Сейчас тоже война на горизонте... — выговорила Уэнди, ни жива ни мертва. — В Испании...

— Да брось ты... — неуверенно произнес Эдвард. — В Испании уже три года воюют. А Гитлер вроде после Мюнхена угомонился... а если Европа сговорится с Советами, может и вовсе дальше не двинуться. Рейх он собрал, что же дальше?

— И ты в это веришь? — горько воскликнула Уэнди. — Ты на карту посмотри, гений! Данцигский коридор!

— Нет, если наша родина и Франция...

— Господи, можно подумать, ты кроме воскресной школы нигде не учился! Да они ни за что в жизни не договорятся с Советами, кому грамоты первым вручать! Черчилль ни за что не выбьет из парламента согласие на переговоры! А если они и договорятся... Знаешь, я как-то не хочу отправляться в лагерь, все равно, свастика или красная звезда у него над воротами! И мне безразлично, отправят ли меня туда, как представительницу низшей расы или классово чуждый элемент!

— Первой в лагерь все равно отправят меня, — холодно оборвала их Мари. — Что при Гитлере, что при Сталине. Как еврейку. Пусть в нашей семье уже поколения три не празднуют Йом Киппур. А теперь давайте к делу. То есть ты, дорогой мой, опасаешься каких-то осложнений? В связи с международной обстановкой или в связи с межмировыми путешествиями?

— И с тем, и с другим! — отрезал Эдвард. — Те ребята, которые вокруг нас крутились, никуда не делись! А Ал бился об заклад, что они по наводке его дражайшего братца пришли!

Над столом повисло молчание.

— Ты нам этого не говорил... — тихо проговорила Мари. — Так что, люди Рейнхарда Гайдриха...

— Почему сейчас?! — перебила ее враз побледневшая Уэнди, хотя едва ли можно было побледнеть еще сильнее. — Ну почему именно сейчас?! Мы так надеялись, что они оставят нас в покое!

— Замечательный вопрос, — вздохнул у нее за спиной знакомый голос.

Уэнди вздрогнула и обернулась. Но это был всего лишь двойник. Он только что вышел из душа: у него на плечах висело полотенце, очевидно, чтобы перекинутые поверх длинные волосы не намочили рубашку.

Мари облегченно вздохнула про себя: слава богу, одеть пришельца удалось нормально. Эдвардовы брюки и рубашка ему подошли. Эдвард Мэтьюз был только чуть ниже ростом пришельца и чуть уже в плечах (он был ниже и настоящего Альфонса, но не таким худощавым — в отличие от старшего друга, Эдвард был фанатом физических тренировок). Рубашка, которая самому Эдварду была широковата (Мари ошиблась с размером, когда покупала), гостю пришлась в самый раз.

Гость вежливо кивнул всем, как будто просто здороваясь, и присел за стол.

— Эдвард, Уэнди... — начал он. — Госпожа Виртиц...

— Никаких "госпожей", — перебила его Мари. — Кажется, у нас не будет времени рассусоливать. Если Эдвард и Уэнди — то уж и Мари, пожалуйста. А я вас буду звать просто Альфонс, хорошо?

— Хорошо, — кивнул он. — Я как раз хотел уточнить. Насколько я понял, вы считаете, что попали в переделку. Почему?..

— Это долгая история... — поморщился Эдвард. — Понимаешь...

— Сильнейшая страна на континенте — Германия — вот-вот развяжет войну против всех остальных, — отрезала Уэнди. — Мы находимся в нейтральном государстве, но разведка Германии здесь чувствует себя как дома. А муж, как на грех, приходится близким родственником одному из руководства Германии.

"Вот уж кратко так кратко!" — подумала Мари, и внутренне усмехнулась.

— Почему "как на грех"? — Альфонс Элрик взял стул и пристроился за стол, между Эдвардом и Уэнди. — Это может быть преимуществом...

— Потому что брат моего мужа — настоящий... даже не знаю, кто! — Уэнди вспыхнула от возмущения. — Альфонс, давайте, мы вам потом расскажем страшные сказки?.. Поверьте мне на слово, этому человеку лучше на глаза не попадаться лишний раз. Лучше, чтобы он вообще о нашем существовании не знал. А Ал с ним не просто на ножах: когда они встречались последний раз, то пытались друг друга убить. Как на грех, Рейнхард Гайдрих знает, какой Ал хороший инженер, и...

— И хочет заполучить нас с ним для работы в секретных лабораториях, — перехватил инициативу Эдвард. — Полномочные представители уже выходили на нас. Предлагали, разумеется, ах какие чудные условия, но нам сразу стало понятно, откуда ветер дует. Если бы мы приняли это приглашение, это был бы билет в один конец. О нет, конечно, работать на Рейх нам пришлось бы, но вот касательно условий контракта... — Эд хмыкнул, на лбу его вдруг проявилась вертикальная морщинка. — Альфонс, ты когда-нибудь слышал о концлагерях?

Пришелец только головой покачал.

Входная дверь скрипнула, и все присутствующие разом вздрогнули.

Гость из параллельного мира ощутимо напрягся. Мари подумала, что вот сейчас он выхватит откуда-нибудь пистолет... ну и ладно, что она нигде не видела у него пистолета, такие ребята всегда преотлично умеют их прятать! — и начнется очередная мужская игра в стрельбу. Ей богу, убила бы их всех, когда...

И начала бы с сильных мира сего, разумеется.

— Это просто Тед вернулся из школы, — взволнованно сказала Уэнди.

— Тед?

— Наш с Альфонсом сын, Теодор Эдвард Хайдерих, ему пятнадцать...

Дверь столовой приоткрылась, и в комнату вошел высокий белобрысый мальчишка лет четырнадцати.

— Привет, — растерянно сказал он. — А по какому случаю?.. Про папу что-то узнали?.. Дядя Эд, а вы разве уже приехали?..

— Раз я сижу здесь, разумеется, приехал, — сердито отозвался Эдвард.

Тут Теодор заметил Альфонса. Мари знала, что парнишкой он был наблюдательным — небось сразу обратил внимание на сходство незнакомца со своим отцом, и даже то, что одет пришелец был в пиджак дяди, от него не укрылось.

На лице у Теда появилось весьма удивленное выражение, но он только вежливо сказал:

— Здравствуйте.

— Очень приятно, Тед, — гость кивнул. — Меня зовут Альфонс Элрик.

Мари подумала: гость, наверное, порядком ошарашен — если верить старым фотографиям (которых, впрочем, было не так уж много и не такого уж высокого качества), Теодор внешне представлял из себя вариант молодого Альфонса Хайдериха, без существенных отличий от оригинала. А стало быть, скорее всего, и этого вот господина из другой вселенной. Наверное, странновато смотреть на свою молодую копию...

И тут глаза мальчишки вспыхнули.

— Элрик?! — воскликнул он. — Самый настоящий Элрик?! И вы из параллельного мира?! Значит, это были не просто сказки?!

— Сказки? — теперь сбитым с толку казался уже пришелец.

— О господи! — Эдвард театральным жестом схватился за голову. — Уэнди, ты что, в самом деле поручала Алу укладывать детей?!

— Только когда они были совсем маленькие, потом их обычно не нужно было специально укладывать... — Уэнди явно была в растерянности. — Да уж, тут я дала маху... и он же предупреждал меня, что совершенно не умеет рассказывать сказки!

— Я тебе мог это раньше сказать, — хмуро заметил Эдвард. — Был у меня опыт, когда Рой и Лиза попросили нас посидеть с их старшеньким... ну тогда, когда мы к ним в гости ездили. Можешь поверить: этот застенчивый тип начал трехлетнему ребенку "Войну Миров" пересказывать!

— Хорошо, что не Эдгара По... — хихикнула Мари.

— А вы алхимичить тут можете? — деловито спросил Тед. — Или законы нашего мира этому препятствуют?.. А вы через Врата сюда попали, или вас опять убили? И где папа? Вы с ним телами поменялись, или как, вы же его двойник, да? У вас там опять что-то случилось? Опять философский камень, или что-то еще?

Взрослые, сидящие за столом, переглянулись.

— Ребята, нас сделали, — фыркнул Эдвард. — Мы можем себя поздравить: стали взрослыми и занудными. Действительно, рассуждаем тут о всяких мрачных вещах да паникуем, вместо того, чтобы как следует расспросить нашего гостя. Тед сразу нащупал самые интересные вопросы...

— А вот тут я с вами не согласен, — мягко заметил пришелец. — По-моему, до прихода Теда мы говорили как раз о том, о чем надо. Рассказать вам историю своего появления здесь я могу и потом, тем более, что сам толком не понимаю, как же это случилось. Скажите сразу: вы точно уверены, что нам надо бежать? Или вы просто опасаетесь? Я не совсем понял.

— Ох! — глаза Теда расширились. — Нам надо куда-то бежать? От кого?

— От гестапо, — сухо ответила Уэнди. — Чтобы твоего отца и Эдварда не запрягли пахать в какой-нибудь шараге, вроде института Арийской Расы...

— Институт Арийской Расы не занимается физикой, он... — растерянно возразил Тед, и тут до него дошло. — Мам, так что, отцу и дяде Эду предлагают работу на Рейх?! Так это же замечательно! Мы же сможем тогда поехать в Германию, а там...

— Чтобы я больше этого от тебя не слышала, — резко оборвала его Уэнди. — Тед, мы же с тобой уже имели разговор на эту тему. Не всему, что говорит фюрер, следует верить. И уж подавно лучше прислушиваться к тому, что...

— Но мам, ведь папа — немец! И сам я наполовину немец! А фюрер как раз хочет сделать Германию для немцев, он не хочет ни с кем воевать, он строит по-настоящему счастливую страну! Там сейчас такие возможности, и для молодежи, и для... для всех! Мало ли, что всякие там англичане с французами болтают, они же всегда хотят все только для себя... извините, мама, дядя Эдвард, но ведь это же правда, это не пропаганда! Это англичане с французами все войны развязывали! В Германии сейчас так... так... Почему вы так не хотите туда ехать?!

Кажется, мальчик разволновался не на шутку: перспектива поездки в Германию затмила перед ним даже факт прибытия гостя из параллельного мира.

— Ну почему у меня не родился нормальный, тупой ребенок... — вздохнула Уэнди. — Который не собрал бы себе портативную радиостанцию и не ловил бы Голос Германии...

— Тед, — строго сказала Мари, — а руки ты помыл, когда пришел с улицы?

— Н-нет... — Тед сконфузился. — Сейчас помою.

И ушел.

— Хороший мальчик, — тихо сказала Мари. — Может быть, слишком хороший. Даже удивительно, если учесть, сколько взрослых пыталось его воспитывать... детям вообще общество взрослых противопоказано.

— И слишком мало критического мышления, — строго отрезала Уэнди. — Мы уже с Алом столько с ним на эту тему разговаривали — без толку... Не запрещать же ему! Это еще хуже...

Ал чуть улыбнулся.

— Можете себе представить, — сказал он, — у моего брата трое дочерей. Их вообще почти никто не воспитывает, потому что его — и меня — постоянно нет дома, а его жена не мыслит жизни без своей работы. Так что можете себе представить, какое это стихийное бедствие!

Все послушно улыбнулись, но по-настоящему никого эта шутка не развеселила. Мари подумала, что сейчас вообще не подходящее время для каких бы то ни было шуток, во всяком случае, если их автор хочет, чтобы его оценили.

И тут снова хлопнула входная дверь. Да не просто хлопнула — по полу прихожей простучали самые настоящие тяжелые шаги. Не сапоги с подковками, однако звучало весьма угрожающе. И вошедший был не один.

— Вы еще кого-то...? — Альфонс только начал произносить вопрос, как дверь в столовую снова распахнулась, и на пороге появился невысокий темноволосый человек среднего роста и возраста. За его спинами маячила парочка куда более приметных типов 0 в силу роста и массивности. Мари отстраненно подумала, что как минимум еще двое должны остаться снаружи, и по одному сидеть в каждой из двух машин. Она совершенно не сомневалась, что машин подъехало именно две. А может быть, и три.

— Господин и госпожа Хайдерих, господин и госпожа Мэтьюз? — спокойным тоном спросил этот человек. — Потрудитесь проследовать со мной. Вы очень обяжете меня, если не будете оказывать сопротивления.

— Я вовсе не госпожа Мэтьюз, — холодно заметила Мари, и сама себе удивилась: зачем вылезла?.. Ох, язык ее болтливый...

— Я вовсе не господин Хайдерих, — она даже не успела удивиться, что они с гостем из параллельного мира произнесли свои реплики одновременно.

— И тем не менее, вы все пойдете со мной, — покачал головой человек. — И мальчик тоже.

Откуда-то из-за спин человека послышалось:

— Ребенка взял, шеф.

Мари говорившего, естественно, не видела, но почему-то сразу почувствовала, что у него должно неприятно пахнуть изо рта.

И тут Ал исчез. Во всяком случае, у Мари сложилось именно такое впечатление: только что он сидел за столом, и вот его не стало. Только стул опрокинутый валяется. А человек в дверях захлебнулся собственным хрипом из разбитого горла (господи, он что, кулаком его так?!) и оседает на пол. Кто-то — наверное, один из стоявших за спинами неприметного человека — выстрелил. Выстрел был больше похож на невнятный хлопок: пистолет оказался с глушителем, — но узнать его не составляло труда. Мари проворно (вспомнила старый опыт, вот уже довелось!) юркнула под стол. Кажется, она так испугалась, что умудрилась проскользнуть, даже не отодвинув стул. Оказавшись под столом, Мари хотела ущипнуть Уэнди за ногу, чтобы та тоже пряталась — единственный шанс уцелеть в подобной заварушке, если ты ничему не обучен, — однако она, очевидно, недооценила опытность своей подруги: Уэнди оказалась уже под столом.

— Тед... — прошептала Уэнди.

У Мари не нашлось такого же короткого слова, чтобы ее утешить. А длинные не выговаривались.

Заварушка же наверху, видно, закончилась. Женщины услышали еще один хлопок, такой же приглушенный. Потом снова топот ног, но Мари с облегчением поняла, что по крайней мере один из бегавших был Эдом, а значит, он уцелел. Она хотела поделиться этим обнадеживающим открытием с Уэнди, но тут снаружи пришелец-Альфонс спокойно сказал:

— Молодец, Тед. И не трясись ты так, что сделано, то сделано.

— Тед! — Уэнди рванулась из-под стола так, что едва не опрокинула этот довольно тяжелый предмет меблировки. Мари поспешила за ней.

Тед стоял за пределами столовой, даже не на пороге — в прихожей. В руках он держал небольшой пистолет. "Беретта, — отметила Мари. — Надо же, с ума сойти". Голубые глаза мальчишки были широко раскрыты, он весь дрожал.

На пороге валялось два тела. Еще одно валялось в самой столовой, у стола, — ничком. У этого последнего затылок был разнесен выстрелом.

— Что случилось? — как-то очень буднично просила Уэнди.

— Мама, я только что убил человека, — каким-то не своим голосом сказал Тед.

— Не спеши переживать, — ответила Уэнди на это. — Очень может быть, что он того заслуживал.

— Кстати, отличный был выстрел, — прокомментировал пришелец. — Я стоял почти на линии огня, но ты меня не задел. Тебя отец научил? Я помню, он отлично стрелял. Умудрился один раз даже дракона уложить.

Тед заторможено кивнул.

— Да. Он мне пистолет подарил... два года назад. Только у меня плохо получалось... это я сейчас от страха. И велел, чтобы я маме не показывал. Мам, извини, мы тебя волновать не хотели... А я услышал шаги, когда был в своей комнате, и решил на всякий случай его прихватить...

В прихожей появился Эдвард, с выражением крайней озабоченности на лице.

— Еще одного я сделал, — сухо сказал он. — Это — хорошая новость. А плохая — что на улице три машины. И люди. Хорошо, что оба пистолета были с глушителями, но скоро они наверняка решат выяснить, что это мы так долго, и...

— По крайней мере, теперь всем ясно, что надо драпать, — подвела итог Мари. Ее буквально колотило, а от страха она всегда становилась резче и грубее. — У кого-нибудь есть идеи?.. Уэнди, дорогая, если ты немедленно не скажешь, что у нас в мастерской припрятан подземный ход, я расплачусь.

— У нас нет никакого... — начала Уэнди.

— Откуда ты знаешь? — удивленно посмотрел на Мари Эдвард. — Мы с Алом вам ничего не говорили...

— Ребята, только не говорите, что этот ход есть, и он ведет в бордель через дорогу!

— Через дорогу от нас нет борделей! — сердито воскликнул Эдвард, но Мари уже не могла остановить истерический смех.

Впрочем, отсмеялась она довольно быстро. Собственно, хватило одного строгого взгляда господина Элрика.

— Если бежать, то бежать прямо сейчас, — жестко заявил он. — Поэтому берите деньги и документы. Если есть какие-то драгоценности, их тоже. Вещей — самый минимум, только то, что можно собрать быстро. Даю пять... ладно, семь минут. Уэнди, Мари, я на вас рассчитываю... Эдвард, пойдем, покажешь мне этот подземный ход. Тед, ты тоже с нами. Уэнди, позаботишься и о его вещах?

— Разумеется, — Уэнди кивнула. Мари подумала, что ее подруга держится гораздо лучше, чем она сама. Да и вообще стоило признать, что жизненный опыт есть жизненный опыт, и не выпендриваться.

Мари тоже кивнула и, вслед за Уэнди, кинулась наверх, в спальню. Так... сообразить... не паниковать, не торопиться. Что брать?.. Во-первых, сумку. Не чемодан, он тяжелый, а именно сумку, в которой лежит ее вышивание — она мягкая и с длинным ремнем через плечо. Вышивание долой, было бы чего жалеть... Так... смену белья, себе и Эдварду, пара рубашек, Эдвардовы брюки и собственные "походные" штаны... чуть не забыла, еще одну смену одежды гостю. Слава богу, все это просто найти. Все. Деньги... Денег у них в комнате хранилось не так много: на большие покупки копили сообща и эти деньги держали в кабинете Альфонса (Уэнди наверняка заберет), а копить просто так, "на черный день", ни Эдвард, ни Мари не любили. Но все-таки какая-то сумма, и довольно значительная, при них была. Драгоценности... ох, никогда Мари не любила эти цацки, а зря... всего-то у нее и есть, что золотая цепочка, подаренная родителями на совершеннолетие, золотые же часики (подарок на окончание колледжа), и серьги: серебряные, с топазами. Это уже подарок Эдварда — лет пять назад, когда он окончательно смирился с мыслью, что кольца она от него ни в каком виде не примет, всучил ей серьги, заявив, что "Не все же мне тебя только мороженым кормить!" Мари, действительно, всегда настаивала, чтобы Эдвард покупал ей мороженое, не признавая никаких других знаков внимания... Может, это она так подсознательно надеялась, что он одумается и не станет с ней связываться: Эдвард молоко не переносил в любом, даже в таком переработанном виде... Не одумался. Водил ее в кафе и даже мужественно пробовал какие-то пломбиры.

Ну ладно, оно и к лучшему: зато теперь, когда надо бежать, ей не приходится бросать коллекцию бесполезных, но дорогих сердцу безделушек, вроде тех, что копят в своих домах некоторые женщины.

Пока Мари думала о драгоценностях, выяснилось, что ее руки уже сами по себе сунули в сумку оба паспорта. Ну и слава богу... паспорта... что?.. Все?.. Косметичка! Мари косметикой почти не пользовалась, но там у нее лежали всякие полезные штучки, вроде маленьких ножниц, иголки с нитками, нескольких самых необходимых лекарств...

Ну что, как там часы?.. Четыре минуты всего прошло, молодец!

Мари выскочила из комнаты, и по дороге столкнулась с Уэнди. Очевидно, она приняла сходное решение не связываться с большими чемоданами, потому что в руках у нее болталась самостоятельно сшитая командировочная сумка, которую Ал брал с собой, если ему случалось отправиться "в поле".

— Деньги взяла? — спросила Мари.

— Конечно, — ответила Уэнди. — Ладно, пошли!

Они поспешили в мастерскую. Сия святая святых предусмотрительно занимала не только полуподвальное помещение, большое, как средних размеров спортзал, но и пристройку рядом, поменьше габаритами. Дверь в "подземный ход" располагалась именно в полуподвальной части мастерской, еще точнее, в дальнем углу маленького чуланчика, где хранились тряпки и старые детали. Когда Уэнди и Мари вошли в мастерскую, они обнаружили только Теда. Он сидел на корточках у входа в кладовку, привалившись спиной к стене. Мари подумала, что, возможно, его все-таки мутит. При их появлении он вскочил.

— А где остальные? — сразу же встревожено спросила Уэнди. — Куда они делись?

— Ушли на разведку, меня тут оставили, — огрызнулся Тед. — Можно подумать, я этому очень рад!

Ну точно, нервничает. Такой тон...

Мари заглянула в чулан. Там пахло старым машинным маслом, металлом и еще какой-то чепухой. Мари еще подумала, что это весьма дурацкое место для начала подземного хода, да и вообще для начала чего бы то ни было. Впрочем, и сам подземный ход выглядел весьма по-дурацки: так, просто дырка в стене. У девушки возникло предчувствие, что там внутри даже толком не выпрямишься.

-Ну и что нам делать? — спросила она у Уэнди, которая заглянула в чулан следом за ней. — Стоять тут и ждать?

— Стоять и ждать, — подтвердила Уэнди. — А лучше бы запереться в этом чулане, и заложить дверь изнутри.

— Но там же нет света! — воскликнул Тед.

— Ну и что?.. Да, именно так мы и поступим.

Они действительно втиснулись в чулан и закрыли дверь изнутри. После этого внутри стало очень темно и очень страшно — по крайней мере, Мари так показалось. Она с роду не боялась темноты, но оказаться запертой вот так... и убийцы снаружи... "Это склеп, — подумала она. — Аккуратный такой склеп для двух женщин и ребенка. Можно не распаковывать, поджигать сразу". Она почувствовала, что ее вот-вот начнет бить дрожь. Почему-то Мари очень боялась, что дом подожгут... совершенно зря, конечно. Даже если гестапо чувствовала себя в Швеции как дома, она явно не могла позволить себе учинить такой дебош посреди Стокгольма...

"А что если они войдут, и начнут обыскивать... ох нет, они все равно войдут и начнут! И рано или поздно найдут и этот чулан, и подземный ход, и..."

Вдруг она услышала позади себя какой-то невнятный шорох, словно бы шаги. И звук голосов. Сразу же шелест и чертыханья: в дыру протискивались Мари чуть не закричала, но вовремя сообразила: это же Эд. Тьфу ты, можно выдохнуть...

— Вот и мы, — так же шепотом сказал Эдвард, хватая Мари за плечо. — Ребят, а на фига вы сюда набились?

— Вас ждем, — спокойно ответила Уэнди, и Мари поразилась ее самообладанию. — Запаздываешь, Эд. В твоем стиле.

— А кого это я держу? — почти весело спросил он.

— Меня, — ответила Мари. — Я-то думала, уж меня-то ты в любой темноте узнаешь!

— Извини, любовь моя, нервы, — ответил Эдвард. Но голос его был веселым... притворяется, чтобы успокоить?

"Да нет, он действительно весел, — подумала Мари. — Или навеселе?.. Он в своей стихии, да, это точно... предчувствует опасность. Эдвард всегда был не дурак подраться". Если бы Мари знала о существовании адреналина, она бы, несомненно, подумала, что виной всему адреналин.

— Кто с тобой? — тревожно спросила Мари, потому что она чувствовала в темноте еще одного человека, незнакомого.

— Меня зовут Уле, — сказал незнакомый голос. — Что, ребята, влипли немножко?.. Ничего, где вход, там и выход! Пойдемте за мной, что ли...

— Уле — человек Бьерксена, — пояснил Эдвард шепотом. — Долго рассказывать, но, понимаете, когда мы с Алом обнаружили этот ход, нам пришлось с его ребятами договариваться о спокойной жизни... ну, мы кое на что закрывали глаза, они нам кое-когда помогали, когда мы им... а вот теперь они согласились помочь еще раз. Ну те-ка, отопру-ка я дверь... защелка их надолго не задержит, а так, может, не сразу догадаются, что мы именно отсюда ушли...

Все это он говорил, уже помогая Уэнди, Мари и Теду протискиваться одному за другим в подземный ход. Мари слышала, как Уэнди спереди ругнулась, задев за что-то головой, и Уле добродушно произнес: "Ну, ну, фру Хайдерих, хватайтесь за руку..." Ругань он, видимо, понял, хотя Уэнди говорила на своем родном языке.

Мари решила, что совет разумный, и схватила руку Уэнди. Точнее, локоть, ибо в той руке Уэнди держала сумку с вещами.

— Тед, бери меня за локоть, — скомандовала она мальчику.

— Так точно, — шепотом ответил он, и Мари сразу же почувствовала его влажную ладонь на своей руке. "А ведь он посильнее меня напуган, — поняла Мари. — Иначе откуда бы это "так точно"?.. Он никогда не увлекался военщиной..." Когда она подумала об этом, а еще о том, что путь замыкал Эдвард, ей стало гораздо спокойней. Не так уж много надо, в самом деле, чтобы преодолеть свой страх. А еще страх не мешал ей идти — просто передвигать ноги, сперва левую, потом правую...

Эдвард перед тем как уходить из подвальчика, пошуровал там, так что Мари услышала шум упавшей рухляди: вход замаскировал. Все равно найдут, конечно...

Ход некоторое время шел прямо, потом Уле предупредил: "Ступеньки". Уэнди, кажется, все равно споткнулась, но Мари была настороже, и ей удалось спуститься благополучно.

Когда ступеньки кончились, Уле велел ждать. Мари слышала, как он возится; наконец, их проводник зажег фонарь. Поставил его в нишу в стене... или на полку? Нет, это ниша. Причем там стоял еще один фонарь... неоднократно пользовались, видимо, этим местом. Что же это за "люди Бьерксена"?.. Воры? Контрабандисты? Что-то похуже?.. Ох, Эд, ох Эд! Погоди ты у меня! "Не волновать", видишь ли!

— Ну вот, — сказал Уле. — А теперь, дамы и господа, мне за спину, пожалуйста.

Мари и остальные послушно переместились дальше по коридору. Уле же протянул руку и нажал на рубильник, что торчал из стены рядом с фонарем. Мари, кстати, ни за что на свете не сказала бы, что это рычаг. Просто скоба какая-то...

Грохнуло. Из прохода, откуда они вышли, взметнулось вверх облако пыли. Мари закашлялась.

— Ну вот и все, — сказал Уле, довольно улыбаясь. — Все равно от этого прохода не было бы никакого толка, если бы они его нашли.

— Но теперь они точно поняли, куда мы делись! — ахнула Мари.

— Толку? — Уле улыбнулся еще шире. — Здесь под землей целые катакомбы. Не волнуйтесь, фру, выведем. Если люди Бьерксена за что-то берутся, никто не скажет, что они не держат слова.

— А где наш гость? — Уэнди вдруг с тревогой оглянулась. — Мы же не забыли его...

— Альфонс впереди, — успокоил ее Эдвард. — Он, собственно, основные переговоры и вел, я даже диву дался. Как будто он присутствовал при нашей с Бьерксеном самой первой встрече, ей-богу...

...Позднее, когда все уже было позади, Мари не уставала удивляться своей реакции. Ну что ж, ну ходила она под Стокгольмом. Ну подземный ход за ней обрушивался. Ну, с контрабандистами познакомилась. В пору было бы ощутить себя персонажем приключенческой книжки, или подумать, что все это не с ней происходит, или еще что-то в том же духе... Нет, ничего подобного. Как будто так и надо. Только страх звенел где-то на самой дальней границе сознания. Почему-то не за себя — за Эдварда. А впрочем, так и должно быть, наверное... Ведь он вечно суется на рожон, он же такой...

И, конечно, худшее не замедлило произойти.

Подземную "базу", где ждали их Бьерксен и Элрик, они нашли быстро. Как выяснилось, Хайдерихам-Мэтьюзам крупно повезло. Подземные ходы издревле использовались контрабандистами как резервные склады, тайные лазы и тому подобное, но, естественно, людьми они не кишат. Даже на тайные склады не каждый день наведываются. А вот сегодня здесь оказались люди: Бьерксен как раз ожидал партию товара и отправился с двумя помощниками подготовить место. По крайней мере, это он так объяснил, хитровато щуря глаза, а расспрашивать подробнее никто не стал.

"Тайный склад" — или та его часть, куда пустили их, посторонних, — представлял из себя всего лишь небольшую комнатушку с дощатым столом посередине. С потолка на шнуре свисала электрическая лампочка — неожиданная роскошь. Никаких тюков с английской шерстью или русских икон пачками тут не валялось, а стол был изрезан изречениями определенного толка. Мари как раз рассматривала какую-то заковыристую надпись (она решила, что это испанский: шведский язык матами не слишком богат, и почти все они библейского толка), когда Бьерксен — высокий, широкоплечий, почти беловолосый — выставочный экземпляр скандинава, если бы не вполне пиратские шрамы на лице — сказал:

— Ну что ж, я и в самом деле помогу вам выбраться. У меня с гестапо свои счеты. Только не так-то просто. Много вас, вот что. И компания сразу в глаза бросается. Здесь даже не надо специальных каких-то мер, и много людей, чтобы организовать поиск, не надо: достаточно несколько наблюдателей — и все...

— Что же, вы предлагаете нам разделиться? — спросил Элрик.

— Ага, предлагаю. Только вы сначала решите, куда вам надо.

— В первую очередь, за границу, — решительно сказала Уэнди. — Туда, где нет немецкой разведки. Например, в Данию.

— Дания... — Бьерксен поскреб подбородок. — Паром, значит... ну что ж, можно устроить. Документы, конечно, потребуются, да...

— Долго делать документы? — спросил Альфонс. — Нам надо выбираться быстро.

— На такую ораву?.. — вопросом на вопрос ответил Бьерксен. — Порядочно... Ладно, на паром я вас тут посажу, положим, и там адресок скажу, к кому обращаться... там сделают... а что дальше будете делать?

— А дальше разберемся, — сказал Альфонс Элрик. — Помогите нам добраться до Дании, это все, о чем мы вас просим.

— Я к тому... — Бьерксен поморщился. — Говорите, херр Хайдерих пропал?.. Не слишком хорошо. Душевный был мужик, что да, то да... — он подумал какое-то время. — Это я к тому, — наконец твердо произнес он, — что я могу доставить двоих из вас в Англию, если захотите. Мой кореш завтра туда плывет. Но — не женщин. Если отправите мальчика с кем-то из вас двоих, — он посмотрел на Эдварда и Альфонса, — можно устроить.