— Успокойся, Клавдий, — Ореста ласково провела рукой по его густым светлым волосам. — Никуда бежать не надо.
* * *
*
В эскорте, сопровождавшем Гистаса Грине в ходе его неофициального визита в логово морской ведьмы, состояли следующие неофициальные лица: начальник Таможенного Цеха Бенигнус Клитемнестр; большая группа телохранителей, призванных охранять тела главы "Союза" и начальника Таможенного Цеха; а также два кучера, которые и доставили всех вышеперечисленных особ до места назначения. Из-за яростного солнцепека и сопутствующей ему, изматывающей жары, внутри экипажей, равно как и на козлах, никто не остался и вся эта разношерстная компания дожидалась босса в теньке от двух громадных карет. Здесь их хотя бы обдувал легкий бриз — не сказать чтобы сильно, но — обдувал, что, в свою очередь, порождало некую иллюзию смягчения зноя.
Атмосфера в импровизированном лагере царила мирная и спокойная, можно даже сказать — буколическая. Шевелить чем-либо, кроме языка, не было сил, поэтому собравшиеся развлекали себя тем, что точили лясы. Кучера общались между собой на вечные шоферские темы: цены на овес, беспредел дорожной стражи и все такое прочее, что не зависит от эпохи и мира обитания — гаишник, он и на Сете гаишник, а цены на бензин и овес непрерывно ползут вверх, вне зависимости от урожая и цены на нефть. Телохранители тоже калякали о своем, о девичьем и только Бенигнус Клитемнестр пребывал в гордом одиночестве, погруженный в свои мысли.
Внезапно, плавное течение жизни было нарушено. Пораженная свита, открыв рты от удивления, уставилась на обычно спокойного, вальяжного и невозмутимого главу Ночной Гильдии, который вылетел из дверей ведьминого дома, словно пробка из-под шампанского. Всем присутствующим мгновенно стало понятно, что эра безмятежности неумолимо сменяется эпохой бури и натиска!
— Общий сбор! — закричал Змей, на ходу заскакивая на козлы своего экипажа и щелкая кнутом.
От вида Хозяина, взгромоздившегося на облучок, у кучера отвисла челюсть — Гистас Грине занял его рабочее место! Мир рушился! — глава Ночной Гильдии — один из самых могущественных людей Бакара собирался самолично исполнять обязанности возницы, и это при живом-то кучере! Картина мира, простая и понятная, имевшаяся у возницы в голове, где Змей управляет "Союзом", а он возит его в карете, была разбита вдребезги.
Если бы кучер был культурным человеком, то все произошедшее с ним можно было бы охарактеризовать, как культурологический шок, но в том-то все и дело, что культурным человеком его можно было бы назвать с большой натяжкой. Очень большой. Так что шок был, а вот культурологический, или нет — большой вопрос. Однако, если опираться на каноническое определение этого феномена, а именно: культурологический шок — это конфликт двух культур на уровне индивидуального сознания, то несомненно — что-то похожее на это явление, в голове несчастного возницы и произошло. С другой стороны, для простоты, можно считать, что кучер просто-напросто — охренел.
Здесь же следует отметить, что Гистасу еще повезло, что профсоюзов на Сете не было и до их появления было далековато. Иначе не миновать ему разборок с главарями этой почтенной организации. Хотя... обычно профсоюзы на коротком поводке у мафии, так что может все бы и обошлось.
— У трех повешенных! — донесся до ошеломленной свиты голос Змея сквозь цокот копыт по булыжной мостовой. Это уточнение еще раз напомнило им, насколько не в своей тарелке был руководитель. Скажите на милость, где, кроме как в таверне "У трех повешенных" можно устроить большой сбор? Много таких мест? — вот то-то и оно.
Как только карета с Гистасом скрылась за поворотом, его соратники сбросили с себя оцепенение, охватившее их при виде аномальной активности босса, набились в карету начальника Таможенного Цеха и тронулись в путь. Первую остановку они сделали около большого, полуразрушенного храма, посвященного одному из сонма забытых богов, которым предки нынешних бакарцев поклонялись до повсеместного распространения культа Единого.
В нынешние времена эти живописные руины притягивали многочисленных, прямо скажем — не сильно богатых, туристов — в Бакаре хватало и таких, с трудом наскребших денег на поездку и желавших приобщиться к седой древности, путем приобретения, или бесплатного умыкания, что гораздо чаще, обломков скульптур, кусочков сохранившейся мозаики и прочей туристической ботвы. Все эти археологические находки нужны были им для того, чтобы по возвращению домой, по прошествии долгих лет, предметно доказывать окружающим и сами себе, что все произошедшее с ними не было сном, что они действительно побывали в благословенном Бакаре — городе богачей, и что им это не приснилось.
Психология и мотивы, движущие людьми, от мира к миру не меняются — человек везде остается человеком. Если сосед — лавочник мелкой руки, побывал в Бакаре и теперь хвастается каждый вечер в корчме своими похождениями и знакомствами с сильными мира сего — информацией принципиально не проверяемой, но крайне притягательной, то будьте уверены, что ваша жена начнет сверлить вам мозги, что и ваше семейство обязано побывать в курортной столице мира.
И не важно, что средств, накопленных при помощи экономии на еде в течении трех лет, хватит только на путешествие в самом дешевом дилижансе, где пассажиру отводится чуть меньше кубометра жизненного пространства; на курятник, в качестве гостиницы и на пшенную кашу, но по возвращении и вы сможете рассказывать в той же корчме свои байки, на зависть многочисленным приятелям.
Так что Бакар пользовался успехом не только у толстосумов, прожигающих жизнь в районе Королевской набережной, хватало и гостей попроще. Благословенный город мог предоставить отдых, практически, на любой кошелек. Ведь каждому, даже не богатому, а часто — просто бедному человеку, хотелось, хоть раз в жизни, погреть бока на солнышке, искупаться в теплом океане и скушать вкусный шашлык. И этих гостей города-курорта — тех, которые попроще, не сильно волновало, что молодой барашек, из которого был приготовлен их шашлык, совсем недавно весело гавкал на прохожих, что молодое виноградное вино отдавало ослиной мочой, что... — можно еще долго перечислять, но зачем? Главное, что жена и дети были счастливы — отец свозил их в Бакар!
Остановка кареты возле храма была обусловлена тем, что кроме бесчисленных небогатых туристов, храмовые руины притягивали чуть менее многочисленный, паразитирующий на них — туристах, а не обломках, асоциальный элемент, состоящий из нищих, карманников, продавцов "старинных артефактов", гадалок, ворожей, и прочих чистильщиков кармы.
Появление такого роскошного экипажа, как карета начальника Таможенного Цеха, в этих краях было неординарным событием, и все присутствующие, как "гости Бакара", так и "обслуживающий персонал", увидев тормозящую карету, бросили все свои дела, уставились на нее и стали с интересом ожидать дальнейшего хода событий. Однако, к их некоторому разочарованию, полной остановки экипажа возле храма не произошло — как только карета начальника Таможенного Цеха стала притормаживать, как кучер Гистаса крикнул, чтобы его коллега гнал не останавливаясь, и ловко выпрыгнул из экипажа на ходу — сказывалась профессиональная сноровка.
Асоциальный элемент, увидев кто именно к ним пожаловал — а они прекрасно знали не только все начальство в лицо, но и обслугу этого самого начальства, потому что порой неизвестно, кто сможет больше напакостить, или принести пользы, застыл, как многочисленные статуи, украшавшие вход в храм, и обратился в слух. Выслушав распоряжение об общем сборе, местный криминалитет, не задавая ни единого вопроса и не теряя ни мгновения, бросился в разные стороны, выполнять приказ грозного руководителя "Союза". Вместе с ними отправился в путь и кучер главы Ночной Гильдии.
Так, постепенно теряя пассажиров, которые по примеру возницы Гистаса, спешивались, доводили до сведения попавшихся на пути нищих, воров, проституток и прочих сотрудников "Союза" сигнал об общем сборе, экипаж Бенигнуса Клитемнестра достиг ворот порта, где начальнику Таможенного Цеха один из встречавших его подручных сообщил, что тому следует немедленно отправляться в трактир "У трех повешенных".
Это еще раз предметно подтвердило, что распространение слухов напоминает цепную реакцию и скорость этого процесса аномально высока. По крайней мере, выше скорости кареты на запруженных городских улицах. Убедившись, что приказ Змея выполнен, Бенигнус Клитемнестр распорядился разворачивать оглобли и гнать в штаб-квартиру.
Не успели колокола на Церкви Единого отбить четвертые склянки, как трактир "У трех повешенных" был забит под завязку. В нем собралось девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента личного состава Ночной Гильдии. Не явились считанные единицы, которые относились к одному из двух видов: вдрызг пьяные, или ушедшие в море за пределы прямой видимости, где они не могли видеть сигнала "Общий сбор", поднятого на одном из маяков. Все остальные явились, как миленькие, потому что с дисциплиной в "Союзе" было все в порядке.
Змей был краток:
— Подходите по одному и смотрите. — Гистас поднял портрет неизвестного над головой. — Этого человека надо найти. Нашедшим — сто золотых. Искать по двое. При обнаружении, один с докладом ко мне, второй остается следить. Все остальные оказывают полное содействие нашедшим — уплотняют слежку, предоставляют транспорт... короче — по обстоятельствам. Не интриговать. За попытку присвоить чужую находку накажу. Подходим. — Видя, что ошеломленный народ еще переваривает сказанное и не торопится рассматривать портрет, Змей, как бы между прочим прибавил: — У тех, кто раньше начнет — больше шансов. — И процесс сразу же пошел.
Двое телохранителей растянули платок, так что получилась настоящая картина, разве что без рамки, а Гистас пристроился рядом. Он внимательно наблюдал за своими сотрудниками, проходящими мимо. Они пристально всматривались в изображение мужчины, а он, так же пристально, всматривался в их лица. Змей сам не очень понимал зачем он это делает. Ну, поймет он, что этот карманник хорошо запомнил разыскиваемого, а этот нищий нет, и что дальше? Что дает это знание? — ничего. Все равно, все они будут землю рыть, чтобы найти незнакомца, так какого рожна? Однако своего занятия Змей не прекращал — наблюдал. И как выяснилось — не зря. Один из старейших работников Игорного Цеха, старый шулер Донат Вевея долго всматривался в портрет неизвестного подслеповатым взглядом, потом взглянул на Гистаса и нерешительно сказал:
— Дон... кажется я знаю этого человека.
— Глава
Витус Иддер был спокоен, как анаконда, медленно переваривающая на солнцепеке проглоченную антилопу, а вот Гистас Грине едва сдерживал охватившее его бешенство. Его кулаки, судорожно, помимо воли сжимались — так что белели костяшки и тут же рефлекторно разжимались. Обычно Гистас был спокоен и невозмутим, как лесное озеро. Иногда — очень редко, чрезвычайные обстоятельства непреодолимой силы, а по-народному — форс-мажор, вынуждали его немного разволноваться, и тогда Змею не удавалось сохранить привычное состояние отрешенности, и ему приходилось изображать спокойствие и невозмутимость, но делал он это очень талантливо, так что заметить со стороны, что он только изображает бесстрастность, было, практически, невозможно.
А сейчас Змей был сам себе противен, ибо понимал, как жалко выглядит — что-то вроде сумасбродной, разбалованной дамочки, у которой сломался тщательно наманикюренный ноготочек и которая впала из-за этого в истерику, но поделать с собой ничего не мог — слишком велико было разочарование. А ведь как хорошо все начиналось...
Хотя, поначалу Змею показалось, что наоборот — ничего хорошего его не ждет. Никто из сотрудников "Союза" понятия не имел, где нынче искать Витуса Иддера — главного телохранителя предпоследнего главы Ночной Гильдии Филиппа Грейнхолана, давненько уже отправленного в лучший... а не исключено, что и в нижний, мир — кто его знает, в какой именно — предполагать можно разное, усилиями нынешнего главы Ночной Гильдии. То, что именно он был изображен на портрете, сгенерированном гадательным шаром морской ведьмы, подтвердили немногочисленные свидетели, еще заставшие те времена, когда "Союзом" командовал Филипп Грейнхолан, а главным телохранителем у него был маг Витус Иддер.
И эта неопределенность, длившаяся остаток вечера и всю ночь, добавила Гистасу седых волос. Когда время жизни, отмеренное любимому человеку, утекает, как вода меж пальцами, самое трудное — это ждать и бездействовать. Неудержимо хочется куда-то бежать и что-то делать: искать врачей, народных целителей, бабок-шептуний, шаманов, экстрасенсов, или еще кого, кто сможет помочь. Хочется найти неизвестное науке лекарство, или снадобье, или живую воду, которая поможет. А приходится сидеть и ждать. Особенно тяжело переживать такое состояние бессилия людям сильным и властным, привыкшим, что не существует обстоятельств не подвластных их воле.
Но, Змей, скрепя сердцем, сумел подавить необоримое желание отдать приказ о немедленном начале поисков мага "расстриги", ибо понимал всю пагубность этого действия. Разумеется, причина того, что он не стал отправлять личный состав своей организации на вечернюю и ночную охоту была не в том, что он жалел людей. Если бы это могло спасти Делию, Гистас не задумываясь отправил бы всех своих людишек на убой, про чужих и говорить нечего, а если бы потребовалось — сделал бы это собственноручно. Ну, что тут поделаешь — Змей был однолюбом.
Кстати говоря, если бы Змей был на сто процентов уверен, что отдав свою жизнь, он спасет девочку, то он, не колеблясь, сделал бы это. Но вот в чем он был уверен на сто процентов, так это в том, что лишившись его покровительства, живая, здоровая и очень красивая Делия мигом очутится в борделе. А вот именно этого он и не хотел. Очень сильно не хотел. Поэтому никаких дурацких терзаний, выматывающих душу родителями смертельно больных детей, что мол мы готовы отдать свои жизни — пусть только дите живет, Гистас не испытывал. Все-таки он был реалистом и понимал, что это не выход.
Причина того, что он не отдал приказ о начале поисковой операции была в том, что начинать поиски прямо сейчас было бессмысленно, ибо все добропорядочные граждане уже разошлись по домам, а искать Витуса среди богемы, тусующейся в районе Королевской набережной и ее окрестностей было бесполезно. Бесперспективность этих поисков проистекала из того факта, что ни один из сотрудников "Союза", ведущих ночной образ жизни, изображение на портрете не опознал. А ведь среди них были представители Игорного и Воровского Цехов, имевших привычку проводить ночное время именно в этом регионе. Следовательно, ранее они с Витусом не встречались. Из всего вышеизложенного следовал однозначный вывод, что ночное патрулирование только вымотает людей и с утра они не смогут работать с должной эффективностью. Поэтому Гистас приказал всем разойтись, а с утра начинать поиски уже сложившимися двойками, как во время розыска морской ведьмы Оресты Элаты.
