Лавка, к восторгу Фредди, оказалась, как гласила вывеска над ней, "Магазинчиком ух каких затейливых новинок и эх каких смешных ужасов". Фредди тут же опустошил всю лавку, набрал полный мешок всевозможных пакостных штук и побежал домой, готовиться к серии террористических актов.

Первым делом он послал Брайану и Джону по кусочку душистого мыла с секретом. Затем прокрался в дом Роджера и кое-что сунул в карман его куртки. Потом залез в квартиры Дэйва Кларка и Кенни Эверетта и насыпал им по углам таинственного порошку. После этого он отправил Стингу бандерольку с коробочкой загадочных орешков, а в почтовый ящик Дэвида Боуи подбросил эх какой смешной пластиковый собачий помет и записку: "С приветом от Элтона Джона!". Потом он уселся и стал с нетерпением ждать результатов. Которые не замедлили.

Следующим же утром в студию, где Фредди тихо-мирно сводил свою самую пронзительную вещь из нового альбома — "Ревность", явилась пестрая компания. Первыми вышагивали Брайан и Джон, чернущие, как десять негритят. За ними шли, поддерживая друг друга, беспрерывно чихающие Дэйв и Кенни. Дико кричащего и постоянно хватавшегося за карман Роджера вел на поводке Элтон Джон с синяком под глазом. За Элтоном вышагивал Боуи, размахивающий пластиковым дерьмом. А замыкал процессию Стингов медведь с нервным тиком, отчего вся его мохнатая физиономия кроила забавные рожи, и коробочкой орешков, из которой свешивалась большая зеленая змея.

— Это не я, — быстро сказал Фредди.

Дэйв и Кенни хором гневно чихнули, Роджер, вырвавшись, скинул куртку и теперь остервенело топтал ее ногами, а Боуи, еще выше подняв дерьмо, замахал им с удвоенной силой.

— Может, это Коллинз? — сделал робкое предположение Фредди.

Роджер вдруг так завопил, что у медведя тик стал вообще безостановочным, как будто за щеками у него бесновались маленькие мыши. Но мышей увидеть никому не удалось, зато из кармана куртки Роджера выбралась морская свинка.

— И-и-и! — заверещал Брайан и полез на стол, который с треском рухнул. Тогда Мэй полез на Элтона, добавив тому еще несколько синяков.

— Это ты во всем виноват! — заревел Джон.

— Да как я мог? — затряс головой Фредди. — Это Элтон Джон. С приветом!

Он вновь осмотрел комнату. Боуи махал дерьмом. Элтон Джон от греха забрался под ковер и теперь дрожал там. Визги Брайана и Роджера заглушало только громовое парное чиханье Эверетта и Кларка. Фредди передернуло.

— Вон из моего дома! — заорал он.

— Это студия, — указали ему.

— Вон из моей студии! — заорал он.

Пострадавшие выстроились в колонну и молча удалились. Фредди потер руки, засмеялся и продолжил запись.

Закончил работу Фредди довольно поздно. Придя домой, Фредди, как любой нормальный человек, решил поставить чайник. Открыв крышечку, дабы долить в чайник воды, Фредди дико закричал — в чайнике, в отвратительной зловонной жиже плавали чьи-то желтые глаза!

Отскочив, Фредди споткнулся, упал, задел какую-то веревочку, и из-под стола на него, шевеля челюстями, побежал огромный паук-птицеед. Икая от страха, Фредди на карачках бросился к окну, дабы пробить собою двойные стекла и спастись, но почему-то отрикошетил от стекол назад и улетел в коридор.

— Плесигласовыи, — сказал кто-то откуда-то с удовлетворением.

Но Фредди было не до того. Икая, он галопом несся по пустому дому. Завидя платяной шкаф, он метнулся к нему, дабы отсидеться, но оттуда на него кинулись лев и колдунья — большая, страшная, толстая и лысая человечина с длинными корявыми руками, да к тому же еще и завернутая в любимый Фредов плед с гусятами.

— Помогите! — вопил Фредди, спасаясь от пакостной ведьмы. — Едят!

С разлету заскочил он в ванную комнату, заперся там и, повизгивая от ужаса, залез в кем-то заботливо наполненную ванну. И тут на него из крана и сливного отверстия полезли жабы и змеи. За ними из слива высунулась страшная красная рука.

— Как схвачу тебя! — сказала она и потянулась к Фредди, который, не зная, куда бежать, со страху окунулся с головой. Тут же его схватили за шею и заботливо придержали, чтобы он не вылез. Потом хватка неожиданно ослабла, и Фредди вынырнул, пуская пузыри и всхрипывая.

— Хе-хе-хе! — услышал он самые мерзкие для своего слуха звуки. — Го-го-го! Га-га-га! Трусохвост! Воздержитесь от смеха, друзья!

И Фредди обнаружил в ванной, кроме себя, множество народу. Причем, смеялись все. И смеялись над ним. Хохотал Боуи, трясся от смеха Элтон Джон, размазывали по черным лицам слезы Брайан и Джон, хлопали себя по коленям Кенни и Дэйв, все еще замотанные в плед с гусятами. Что творилось с медведем, думаем, описывать не стоит.

Оказалось, что магазинчик тот принадлежал Филу Коллинзу, и тот, дабы помочь народному гневу выплеснуться в нужном направлении, любезно предоставил гадские игрушки неуловимым мстителям почти даром. И те были применены! И Фредди был посрамлен. И нервный ик не проходил у него еще неделю. Все.

/ — картинка N 51 — / БОТИКИ, или КОЛОДЕЗЬ /

Однажды Брайан здорово насолил Фредди. Нет, он не протянул веревку через всю студию, дабы Фредди спотыкнулся, грохнулся, расшиб себе рожу, и заимел среди квинов обидное прозвище Михайло Потык. Ни в коем случае! Брайан насолил ему в прямом и самом что ни на есть откровенном смысле. Он щедро посыпал товарищу солью торт, который Фредди купил себе на День Ботинка. Этот праздник отмечался Фредом вот уже десять лет, с тех пор, как еще в бытность его в Илинге ему удалось свистнуть ботинок с ноги Брайана так, что тот ничего не заметил. Этот трофей Фредди бережно хранил в чулане, и каждый год, день в день, извлекал его на свет, упоенно созерцал, после чего смело закусывал светлые воспоминания тортиком.

Брайан же с тех пор так и ходил в одном ботинке, удивляясь лишь тому, что его левой ноге так холодно, да носок на той же ноге так быстро снашивается.

Чего же он лезет со своей солью, спрашивается? Да потому что мстил он Фредди не за пропажу ботинка, а просто так — за поруганную молодость.

Фредди же, храбро откусив сразу полторта, издал полузадушенный крик и кинулся за улепетывавшим во все лопатки Брайаном. Который, как дурак, ни о какой конспирации и не подумал, а, напротив, самым открытым образом стоял у входа в дом Фредди и издевательски пожелал входившему хозяину приятного аппетитика.

Спасаясь от Фредди, Мэй сиганул в колодезь, вырытый недавно трудолюбивым Коллинзом... Хотя каким, к черту, трудолюбивым? Водопровод ему перерезали, вот он колодец и выкопал, матеря на все корки неизвестных саботажников...

Фредди же подошел к пресловутому резервуару, упер руки в бока — и принялся с наслаждением крыть Мэя на все корки. Всласть наругавшись, он набрал в грудь воздуха... поскользнулся и упал. Брайан беззаботно наступил на него, затем протянул свои длииииинные руки, ухватился за сруб и прекрасно вылез. И ушел. Фредди жалобно кричал со дна колодца, но Брайан... Нет, глядите-ка, вернулся! Поглядев вниз, он посвистел, вот так: "фью-у, фью-у!", затем плюнул в колодец и опять ушел, оставив Фредди яростно бесноваться.

Фредди немного побузил, а потом предпринял отчаянную попытку извлечься. Как раз тогда, когда Коллинз пришел за водой. Бравый Фил так испугался того, кто сидит в колодце, что заорал благим матом и ловко стукнул Фредди орцинкованным ведром по башке. Фредди после этого заскучал, упал в воду и приготовился тонуть, но тут ему дьявольски повезло — судьба занесла к водохранилищу жаждущего Дэвида Боуи. Увидя на дне Фредди, да еще в таком жалком состоянии, Боуи невероятно развеселился и принялся кидать в него камнями. Фредди в долгу не остался и стал плескать водой в настырного Буя. В конце концов, камни наполнили колодезь, и Фредди по ним выбрался на волю. Не говоря ни слова, он пожал руку мокрому, как мышь, Дэвиду, и побежал домой к Брайану, жаждая кое-чего, но уж точно не воды.

Дома же у Брайана Фредди застал возмутительную картину. Мэй, возрадовавшись, что кровавая месть все же свершилась, расхаживал по дому с повязкой на руке: "Я — рукывадитиль групы", а его папа, не менее гордый, чем сыночек, таскал за ним флаг, сшитый из ночнушки Брайана, с надписью на нем краткой, но выразительной: "ХЭЙ!". Фредди позеленел от злости, схватил папу за флаг и показал ему "хэй" — взял и затолкал его в камин. За Брайаном же он погнался с кочергой. Они с Мэем выбежали на улицу и вскоре скрылись из виду.

Джон же и Роджер, наблюдавшие растерзание, пожали друг другу руки и решили действовать наверняка. Роджер подобрал повязку Мэя и нацепил на рукав себе, а Джон намалевал на другой стороне флага: "Брайан — неуч и кургуз" и повесил его на трубу мэйского дома. Тут неожиданно вернулись Фредди и Брайан. По их виду — а рты у обоих были вымазаны сладким кремом — можно было подумать, что состоялось примирение. Да так оно и было на самом деле.

При помощи своей старой знакомой — кочерги — Фредди быстро привел бунтарей в надлежащее состояние, после чего вместе с ними же и ушел домой заставлять их писать триста раз: "Я больше никогда не буду затевать грязную мышиную возню".

Брайан же злобно посмеялся и вытащил из-за пазухи... что бы вы думали? Какой еще заныканный кусок торта? Свой левый ботинок! С этого дня Мэй стал холить и лелеять свой блудный бот, и не чуял, что теперь у него уже отсутствовал правый ботинок! А почему? А потому, что Фредди стащил его в тот же день у раззявы-Брайана. И теперь Мэй удивлялся лишь тому, что его правой ноге так холодно, да носок на той же ноге так быстро снашивается.

Вот так Фред не уважал Брайана, и так Брай не уважал Фреда.

/ — картинка N 52 — / ВЕЛОСИПЫЕ ГОНКИ, или

ГДЕ РОДЖЕРОВА ТАЧКА, ЧУВАК? /

Однажды Фредди, зевая, проснулся и встал с медвежьей шкуры, которая служила ему постелью с тех пор, как Стингов медведь украл у Фредди полмешка брюквы, и тот старался по возможности всячески унизить и оскорбить это нежное существо по имени Гризл. Но это не суть главное.

Итак, поднялся Фредди и надел зеленые носки, розовую рубаху в синий горошек и оранжевую касторовую шляпу. Свои же клетчатые штаны Фредди не надевал, потому как спал он всегда в них, и поэтому они уже были на нем. Других же клетчатых штанов у Фредди не было, как Фредди ни старался взять — и найти их в своем одежном шкафу, необъятном, как сами время и пространство. В котором, по словам ехидного Джона, можно было бы найти даже Чингисхана, удобно лежащего ни одной из полок и читающего журнал "За рулем". Но, как доверчивые и наслушавшиеся баек Дикона Роджер с Брайаном ни обыскивали шкаф (в отсутствие хозяина, конечно), ничего, окромя арбузных корок, трех банок сгущенки и фотографии Мэри, им найти не удалось. И то хлеб, жизнерадостно говорил Мэй, грызя одну из корок, в то время как Роджер дрался сам с собой из-за лишней сгущеночной ложечки.

Впрочем, иногда Фредди, желая удивить друзей, извлекал из шкафа такие заковыристые штуки, что любопытные только ахали, а нервный Элтон Джон даже падал в обморок. Но это все чепуховая чушь по сравнению с хранилищем, которое устроил Брайан — но о нем вы еще услышите. Пока же, облачившись в немыслимые наряды, Фредди выполз на улицу. Тут же произошло покушение на него прохожими, среди которых было немало тех, кто терпеть не мог попугайскую одежду, а также тех, кто терпеть не мог самого Фредди. Еле успев вскочить обратно в дом, Фредди принялся за осмотр пострадавшего, т.е. себя. Рубашка оказалась изодрана вдрызг, оранжевая шляпа превратилась в шляпоквок, зеленые носки стали воспоминанием о зеленых носках...

И тут Фредди громким криком известил все окрестности о пропаже клетчатых штанов. Но криком горю было не помочь, и тогда он принялся плакать. На плач тут же прибежал Брайан. Фредди проморгался и — заорал: на ногах у Брайана весело болтались его, Фредовы, клетчатые штаны!

— Кто в штанах — тот и ах! — огорошил его Мэй. — Кто без штанов — тот козлов.

— Это я — козлов? — взревел Фредди и кинулся на обидчика. Брайан, скача на одной ноге и путаясь в штанинах, пытался на бегу стащить с себя предательские брюки. Наконец ему это удалось и, освобожденный от пут, Брайан вскочил на стоящий неподалеку детский трехколесный велосипед. Мелькая коленками, он дунул прочь от Фредди, который, грозя кулаком, бежал следом.

Бежал Фредди плохо, потому как утро, а он с утра еще не заправлялся. Мэй неминуемо бы спасся, но противный велик на каждом повороте терял несколько составных частей. Решив замести следы, Брайан принялся петлять, орудуя найденным по дороге чьим-то банным веником. Фредди же, рыча, разбрасывал ногами отлетающие части велосипеда. Которые собирал в пакетик бегущий за ним человек по имени Джон. Дикон был очень практичен. А также полезен и прост в эксплуатации. Фредди так его всем и представлял.

Наконец Фредди загнал утекающего Брайана в подъезд дома N 18 по Кингс-роуд. Несчастный Мэй, не чуя под собой ног от страха, отбросил в сторону велосипед и метнулся вверх по лестнице и сшиб с ног какого-то дядечку со строгими глазами. Дядька кубарем полетел с лестницы и упал под ноги Фредди. Тот, невзирая на присутствие под ногами посторонних, погнался за Брайаном дальше, оттоптав дядечке нос и левое ухо.

Нагнал Фредди Мэя на чердаке, прижал к стене и уже размахнулся рамой велосипеда, подобранной по дороге с целью использования в телесном наказании, как вдруг снизу донесся хриплый тоскующий крик, крик, в котором смешались стон проколотого насквозь осла и вопль птавва, пропустившего день кладки яиц. Фредди с Брайаном мигом забыли про вражду и, поддерживая друг друга под локотки, спустились посмотреть, а в чем дело-то, собственно?

Дело-то было в Джоне, который, не подозревая об упавшем дядечке, вошел в подъезд и теперь, стоя у сучащего ногами и руками дядьки на животе, с интересом вертел головой, пытаясь определить источник звука.

— Наших бьют! — а что мог еще крикнуть Фредди, в котором играл гормон? Не говоря ни слова, он кинулся на Джона, и они стали бороться. Прямо на животе у дядечки. Тот уже не мог кричать. Он только тихо и покорно всхрапывал, когда кто-нибудь из борцов неосторожно наступал ему на выступающие части тела.

— Эх, вы, черти! — возопил Брайан, заметив, на ком они дерутся. Бесцеремонно стряхнув с дядьки друзей, Мэй помог ему подняться. Дядечка отряхнул брюки, и с криком: "Спаситель!" повис на Брайане.

— Дзынь! — оторопело звякнул в звонок (единственную оставшуюся от велосипеда деталь) Фредди. Дядечка тут же отцепился от Мэя и с восторгом поглядел на Фредди. Это воодушевило, и Фредди дзынькнул еще раз.

— Здорово! — восхитился дядька. — А вы, как я понимаю, музыканты?

— А откуда это вы так понимаете? — задал вполне простой вопрос Мэй.

— Да потому что я вас знаю, — кивнул дядечка. — Вы — квины. Я же, в свою очередь, представлюсь так: Деннис Ди Вэллас.

— Да хоть Гипоталамус, — хмыкнул Фредди. — А почему у вас такие строгие глаза?

— Потому что я режиссер, — не остался в долгу Деннис.

— А почему у вас козлиная бородка? — задирал дядьку Фредди.