— Давай клинышки, подельница моя.
Супруга, согласно оговоренному сценарию, подсовывала клинышки под отжимаемую дверь, позволяя мне вытаскивать гвоздодер и перемещать его выше по косяку. Четыре сотни килограмм удержания замка, это мелочь, если в руках есть хороший рычаг.
С громким звоном дверь отскочила. Мы замерли вслушиваясь. Катюха шарила взглядом по улице, я заглядывал внутрь. Внутри пахло нежитью. Прикинув варианты, шепнул супруге — Переходим к плану "Бе"
— Точно не к "С"? А то у меня ноги сами уйти пытаются — нервно пошутила великая воительница. Отвечать не стал, прилаживая пластиковую бутылку на ствол Ругера под хомуты. А то мы попробовали сделать глушитель как в фильмах, и бутылка улетела вместе с выстрелом. Пришлось на ствол хомуты прикручивать и целую систему городить.
Зашел в освещаемый через окна холл, прислушиваясь. Внутри Медвежуть на меня не бросился, но где-то шаги шаркали. И хорошо, что шаркали! "Кегли" меня устроят гораздо больше, чем "Зубастики".
Так же аккуратно зайдя в коридор, куда выходило несколько закрытых дверей, нашарил выключатель и включил свет. Пощелкал выключателем туда-сюда. Увы, гарантированное питание тут, видимо, не на все здание распространяется. Включил фонарь. И почти сразу выстрелил. Так как луч света уперся в Кеглю, бросившуюся обниматься. И кто сказал, что глушитель звук снижает?! Грохнуло весьма раскатисто, да еще обертоны появились, будто в колодец ведро уронили. И бутылку перекосило. Поправил, осматривая упокоенную нежить. Еще бы мне его не упокоить, когда "глушитель" почти в лоб мертвяку уперся.
Присел на корточки, дернул в сторону запятнанную рубашку. А под рубашкой-то "жилетик ". Заглянул тогда и под пиджак. Угу. Плечевая. А как раздевать-то неохотааааа!
Осмотрел коридор еще раз. Никого. Дошел до входной двери, придерживаемой ногой супруги. Присмотрелся к проводке замка и выдернул провод гвоздодером.
— Заходи, Катюх. Через окна двор контролировать будешь.
Затем все же согласился с жабой, вдохнул поглубже, и, сдерживая дыхание, начал разоблачать мертвяка от амуниции. Супруга бросала на этот процесс неодобрительные взгляды, но от "вахты" не отрывалась.
Второй мертвяк встретил меня в первом же кабинете. И опять стоял напротив двери, разломанной гвоздодером. Можно сказать, мертвяк мне помогал ломать дверь, так что для него было заготовлено упокоение заранее. И вновь мертвяк оказался не простым смертным, а вполне себе служивым.
Третий мертвяк встретился через два кабинета. Тут оказалась оружейка, но массивная стальная дверь, к счастью, была приоткрыта. Зато мертвяк стоял прицепленный наручником к решетке, за которой высились шкафы. Упокоил. Вот всем бы живым такую предусмотрительность!
Ключей у упокоенного, как и у предыдущей нежити, не нашел. Ни от Опеля, ни от оружейки. Точнее, ключи были у всех, но к оружейке не подошли. Зато все мертвяки были вооружены и экипированы примерно одинаково. Разве что этот служивый использовал свои наручники по назначению. Продолжим.
Далее методично обходил кабинеты, подсобку, двадцатипятиметровый зал тира, еще подсобки. Железную дверь в один из кабинетов вскрыть не смог. Оставил ее на потом.
В целом, страшное и ужасное ФСБ тут фигней какой-то занималось. Одни столы с бумажками. Сейфов и то только два нашел, хотя думал их в каждом кабинете обнаружить. Куда они особо секретные сведения складывают? Сразу в урну? Глянул на время. Начали второй этап.
Первой вскрывал оружейку. Термит действительно прожигал все — но дымил при этом нещадно. Из помещения оружейки выбегал на четвереньках и пока сизый, вонючий дым расползался — занялся железной дверью в кабинет. Сейфы оставлю на потом — цинков патронов там нет точно, оружие мне не принципиально, а деньги и документы даром не нужны.
Вскрыть дверь оказалось сложно. Извел пять электродов, пока языки замка нащупывал. В результате проплавил заметную дыру и чуть не приварил дверь к косяку. Плохой из меня медвежатник.
Дыма от двери еще больше, но он стелился под потолком длинного коридора, и дышать было можно. Комната порадовала стеллажом с амуницией по одной стене и зелеными, деревянными ящиками по другой. Глянул на маркировку и огорчился дважды. Ближайшие ящики с патронами "девятки", а нам мелкашка нужна! И второе — как нам все это в двух рюкзаках унести?!
Вернулся ко входной двери, шепнул супруге.
— Сходи по коридору к открытой железной двери. Глянь и возвращайся. Будем думать.
Катюха оторвалась от наблюдения и ушла, засветив свой фонарь. Я осмотрел обстановку за окном. Нежити пока нет. Где-то выше по течению реки стреляют одиночными, часто и размеренно.
Вернулась моя Хранительница. Помолчали. Обменялись взглядами. Хранительница неопределенно пожала плечами, я кивнул. Вот и поговорили. Теперь гляну, чем оружейка порадует.
Не порадовала ничем. Вот это оказалось обидно. Коробки с ветошью, комплекты для чистки и множество пустых гнезд в оружейных шкафах. А ведь каждый шкаф приходилось отдельно прожигать, выбегая потом из помещения! Лишь в последнем лежали в ячейках пистолеты чем-то похожие на Ругер, только с более вычурными рукоятями и тонким, длинным стволом. Тут же нашел и картонную коробку, полную красных пачек мелкашки. Вздохнул с облегчением. Хоть что-то унесем в рюкзаках гарантированно. Переходим к третьему этапу
Вытаскивал все ценное в холл перед входной дверью. Ящики вскрывал и тащил цинки по отдельности, выстаивая в холле "поленницу". Амуницию из шкафа забрасывал в сумки предназначенные для хранения этой самой амуниции. Даже для шлемов были мешки как для "сменной обуви" школы моего времени. И цвета аналогичного.
Горка вышла значительная, и ее сбор занял много времени. Катюха начала нервничать — появились "кегли" в зоне видимости. Отправил супругу на шопинг. Ничего лучше женщин не успокаивает, чем "приятные безделушки для дома и семьи". Хозяюшка подошла к мародерству еще более вдумчиво, чем я. По крайней мере, ее кучка нужных и необходимых вещей росла быстро, обещая вскоре догнать кучку вооружений по объему.
— Ты только мебель не тащи — шепотом пошутил я
— Точно! — ответила повеселевшая Катюха и ушла по коридору. Окинул взглядом три-четыре кубометра вещей. Нам тут только трехстворчатого шкафа недостает!
Еще через полчаса аккуратно высунулся из дверей. Медвежути все еще нет, с остальным справимся. Итак, этап три-бис. Мы его не планировали, но жаба настаивает.
Перебежал к красному Опелю. Налепил на водительское стекло мокрой офисной бумаги — пусть прилипает. Катюха вышла вслед за мной и теперь прижималась спиной к двери помещения, осматривая округу через прицел Дикаря. Я все свое оружие, кроме Суоми, гвоздодера и ракетницы оставил у кучи трофеев.
Стараясь шуметь поменьше, влез под переднее колесо Опеля, посветил под капот. Ага, вот они — провода к сирене сигнализации. Нам тут шум не нужен. На рывок гвоздодером сирена задушено хрюкнула один раз и упокоилась с миром. Далее капот. Выбрался из-под машины, прижал к налепленной бумаге сложенную брезентовую сумку, стукнул гвоздодером. Стукнул еще раз, посильнее. Не очень-то тихо получилось — надо навыки совершенствовать! Сунул руку сквозь разбитое стекло, открыл дверь. Замигали габариты и аварийка машины. Благо без звуков. Как можно быстрее поискал рычаг капота, перебежал вперед, открыл, лихорадочно начал откручивать клемму с аккумулятора. Сбросил. Светомузыка прекратилась. Высунулся из-под капота, осматривая улицу. Обернулся на супругу, состроив вопросительную мину. Та махнула рукой, мол, продолжай. Нырнул во внутренности Опеля, продолжая хирургическую операцию по изъятию органов.
Поставил снятый аккумулятор на бетон. Открыл заднюю дверь и вытащил баулы. Может, тут оружие из шкафчиков? Любопытно, но время не терпит. Отнес баулы по одному к нашей куче трофеев. Даже если там мыло или женские лифчики — Катюха найдет применение.
Багажник порадовал еще двумя баулами и красной пластиковой канистрой с бензином. Канистра порадовала больше всего. После зачистки Опеля — откатил машину назад, насколько позволил защелкнувшийся руль. По крайней мере, проезд расчистил.
Этап три-бис часть два. Во как загнул! Перебегаем к буханке я с канистрой и аккумулятором, переваливаясь как беременная утка, сзади Катюха с Дикарем, шепотом подсмеивающаяся над своим властелином и повелителем.
Пара "кеглей" ковыляла вдоль трибун стадиона. Как говорили в рекламе "они возвращаются". Ни дна им, ни покрышки! Откинул водительское кресло буханки, лихорадочно меняя аккумулятор. Потом перебежал к заливной горловине, сливая канистру. От капота буханки щелкнули два выстрела. Надеюсь, на них никто не обратит внимания. Щелкнул еще один выстрел. Хотелось подтолкнуть бензин, чтоб вытекал быстрее.
— Катюха, запрыгивай и по плану!
Супруга перехватила винтовку и полезла в кабину, чтоб сразу начать карабкаться внутрь салона через большое окно между водителем и пассажиром отделяющее кабину от салона. Запрыгнул вслед за Катюхой на водительское место, подхватил выкрученный замок и потрогал проводом СТ клемму АК. Стартер провернулся. Еще. Давай родной! На третий раз двигатель фыркнул, и завелся с детонацией. Гадство! Сейчас всю округу соберем!
Обернулся в салон, оценил как дела у подельницы. Заодно окинул взглядом интерьер. Двое носилок по левому борту, висящие друг над другом. Под нижними торчат ручки ящиков. Судя по виду, с пыточными инструментами инквизиции, забытыми тут в средние века. На правом борту дверь и скамейка над аркой колеса. Под скамейкой еще один зеленый ящик, но чуть свежее, эдак, времен революции. По крайней мере красили его в те времена. Все. Вот такая "скорая помощь". С задними дверями ковырялась Катюха, открывая и привязывая к ручкам веревки.
— Держись.
Не дав прогреется двигателю, погнал буханку на загрузку. Влетел задом под навес входа и тормознул. Тормоз послушался крайне неохотно. Вот вечно, не понос так золотуха! Супруга распахнула задние двери, спрыгнула и открыла настежь входную дверь тира. Сдал назад, прижимая фургон к открытым дверям. Все как в Хельсинки. Не вижу смысла изобретать что-то новое.
В свою очередь полез в окно, разделяющее кабину и салон. Войти в тир теперь можно только через Буханку. Сдернул носилки с петель, бросив их на ящики. Выгружать все эти раритеты времени нет. Начинался аврал погрузки, когда цинки по всему полу и сумки из всех щелей торчат.
Все вещи мы так и не забрали. Часть сумок с амуницией банально не влезла, даже при условии, что я пролез узким коридором в кабину, таща за собой сумку на пассажирское место, а Катюха заткнула коридор за мной остающимися вещами, сама устраиваясь у задней двери. Вот часть военной снаряги Катюха оставила, а пакет с туалетной бумагой впихнула! Но спорить некогда. По корпусу уже во всю били руками мертвяки, раскачивая машину. Благо вся нежить сконцентрировалась ближе к задним дверям, и выезд был свободен. Скрестив пальцы на всех конечностях, призывая удачу, коснулся проводом стартера клеммы. Двигатель провернулся. Еще. Еще. Еще, раз-два-три-пять! С детонациями Буханка спрыгнула с бетонной площадки перед дверью и, дребезжа содержимым, рванула дворами на Копорское шоссе. Сзади хлопнули двери, притянутые и замотанные веревкой. Катюха планы старается исполнять "до запятой" даже в окружении нежити.
Ревя и постреливая, Буханка пролетела мимо стадиона и запетляла. Тут до шоссе метров четыреста, только план "Бис" я не готовил и поворачивал скорее интуитивно, чем сверяясь с отсутствующей картой. Наперерез Буханке бросился Зубастик, но его прыжок угадал, вывернув машину. Удар пришелся не в стекла, а в правый угол капота. Звякнула стеклом фара. Напарник зубастика проехал когтями по крыше, судя по звукам, но рывок уазика стряхнул и его. Ходу, ходу, ходу! Не верю, что эти твари быстрее машины бегают. Вера, она, как известно, умирает последней, когда остальное тело уже догрызают. Вот и не стал проверять, наддав плюющемуся детонациями движку. Можно было нового бензина и не наливать — но тогда не было гарантии, что старый бензин не закончится прямо сейчас и нам останется только застенчиво улыбнутся в скопище зубастых рож, окружающее машину.
Уже несясь по Копорскому шоссе в сторону Станции, думал — мы ведь большое дело делаем, вот сейчас всех Зубастиков в округе соберем и под пулеметы их поставим. Нам за это медаль положена? Глянул еще раз в боковое зеркало. Брачный период у нежити, что ли? Откуда столько озабоченных?! Четыре километра до проходной Станции. И движок стреляет детонациями. Если заглохнет — будет до смерти обидно.
Влетели на площадку перед проходной, растеряв большую часть эскорта. Отставшие, либо выдохлись, либо поумнели окончательно, и под пулеметы не полезли. Троих самых стойких охрана ворот нашпиговала свинцом как плов рисом. Уже стало не понять, что это было изначально.
Вот далее начались разбирательства — кто, где, сколько раз, почему без дозволения. Любимая игра военных — построй окружающих. Играли в нее до позднего вечера, пока с разведки не вернулся настрелявшийся Пан и не забрал нас из этого дурдома параноиков. Нет, блин, мы посреди апокалипсиса машину взрывчатки подорвать реактор привезли! И рубашку охлаждения ему прострелить из мелкашек собрались! Нашли террористов.
Хорошим во всем этом разбирательстве стало оформление на нас документов и пропусков по всем формам. Мы, оказывается, не совсем террористы, а очень даже руководящий состав. Нам даже Буханку отдали. Со скрипом, но отдали. Двух цинков я потом, правда, недосчитался, но спишем это на боевые потери.
Перегнали Буханку на стоянку береговой охраны, пройдя два КПП Станции, на каждом из которых нас в чем либо подозревали, несмотря на документы. Потом Димыч устроил нам выволочку, что всколыхнуло во мне обиды по вынесенному с Катаны "обменному фонду". И я, в свою очередь, высказал наболевшее — начиная с того, что Пан мне ни разу не командир и заканчивая ездой на горбе, при этом ни одного патрона и ни одного литра солярки на "государственные нужды" нам не давали. Закончил спич стихами Филатова:
Я — фольклорный элемент,
У меня есть документ.
Я вообче могу отседа
Улететь в любой момент!
Димыч насупился, но я был прав во всем за исключением лозунгов и он это понимал. Как понимал и то, что к лозунгам у меня иммунитет. В результате простились до утра. Завтра береговой отряд опять пойдет на Будках по реке "отбивать плацдарм". Оказывается, пока мы занимались мелкими кражами, Пан планомерно выдавливал нежить с территории пятого погранотряда, расположенного двумя километрами выше по реке от места наших художеств. Отряд занимал огромную, ключевую по расположению, территорию, со складами, ангарами, техникой и даже вертолетной площадкой. Не удержали эту, защищенную бетонными заборами, часть исключительно усталостью бойцов и общей безнадегой. Ныне ситуация изменилась в корне — сытые и спокойные за семьи бойцы каждое утро сменялись по реке и не торопясь отстреливали все что шевелилось. Уже отбили и зачистили дом "высотку", крыша которого стала "господствующей высотой" и на нее чего только не притащили стреляющего, сканирующего и оптического. Дом стал "опорной точкой плацдарма" — от него до реки метров пятьдесят, так что, катерами не только патроны и смену возят, но даже горячие обеды. Одновременно с шумной зачисткой плацдарма, привлекшей внимание нежити всего города, тихой сапой вдоль железной дороги строили изгородь. Начали от железнодорожного моста через Воронку, так как там нежити практически нет, и пошли размеренно к железнодорожному мосту через Ковашу, тем самым отсекая полосу берега одиннадцать с половиной километров длинной и около трех километров шириной. Зажатую между двумя реками, заливом и электроизгородью. На отсекаемую территорию попадала Станция и часть города, начиная с зачищаемой ныне погранчастьи.