— Чем чаще, тем лучше. В нашем несовершенном мире у мужчин после тридцати пяти резко снижается плодовитость. Это — наша главная головная боль. Пока у вас столько сил и, простите, такое качество — будете сдавать часто. А кому сейчас легко?
— Скажите, доктор, — Артём остановился у дверей. — Какой язык для вас родной? На каком вы говорите сейчас?
— На английском. Мне очень понравился тот сонет, что вы исполнили — от всего сердца говорю. Может, зайдёте как-нибудь, что-нибудь ещё исполните? Аудиторию я обеспечу.
— С удовольствием, сэр. Здравствуйте!
— — -
— Госпожа Красс! — доктор всплеснул руками. — Вы пришли мне жестоко отомстить, я помню.
— Да нет, доктор, живите, что уж. Ради всех стараетесь. Я хочу быть его ассистенткой на... на процедуре. Можно?
Доктор и глазом не моргнул.
— Туда допускаются только люди с медицинским образованием.
Миранда села на стул перед ним.
— Доктор, вы же были в зале совещаний там, на Корино. Да и так всё обо мне знаете, верно? Я — медсестра, лейтенант запаса. Участвовала в четырёх военных операциях. Какие у вас ещё есть отговорки?
— Сдаюсь, — доктор поднял руки. — Не злитесь, пожалуйста. Хорошо, закрепляю вас за сэром Ортемом, будете ассистировать во всех таких мероприятиях. Вас это устроит?
— Более чем. А можно сдавать материал, простите, естественным путём?
Доктор отодвинул микроскоп, и уставился на Миранду поверх пенсне.
— Материал мы замораживаем, важно сделать это в первые четыре минуты. В условиях строгой стерильности. Как вы это себе представляете? Поставить криомашину под кровать, и держать наготове пару ассистентов?
— Всё, доктор, сдаюсь, — Миранда подняла руки. — Глупая была идея. Можете сказать, что я не тем местом думаю, не обижусь.
— Не скажу, — доктор поправил пенсне. — Явитесь сюда завтра в семь утра — я проведу инструктаж. Если вдруг испортим материал, придётся повторять — когда сэр Ортем вернётся из следующего похода. Ни вам, ни ему подготовка к процедуре особой радости не приносит, так что давайте постараемся, хорошо?
— Вы прелесть, доктор, — Миранда встала, и поцеловала его в макушку. — Буду в семь. Здравствуйте!
— — -
— О чём вы с ним говорили? — полюбопытствовал Артём, дожидавшийся Миранду у входа в военный городок.
— О жизни, о смерти, о любви. Я о другом никогда и не говорю.
— Всё понял, простите за любопытство. Что у нас дальше в программе?
— Изучение языков. Попробуем взяться за ложбан. Я, если честно, на нём редко говорю. Готовы?
...Ещё через полтора часа Артём, читал книгу на ложбане, и точно так же поражался, как конструкции языка сами собой обращаются в смысл. Вроде раньше никогда не думал, пока знал единственный язык, знакомый с детства. А сейчас попробовал понять — и не ощутил, как строй странно звучащих слогов обращается в чёткий, совершенно ясный смысл.
— Я уже столько раз говорила, что вы колдун, — покачала головой Миранда, — но опять хочется сказать. Как это у вас выходит? На вашей планете все такие умные и способные?
Была не была, подумал Артём.
— Даже не знаю, Миранда. Я уверен, что «другая планета» — это Земля, начало двадцать первого века.
Миранда долго смотрела на него, потом медленно закрыла учебник ложбана.
— Впервые не знаю, что сказать, — призналась она. — «Так не бывает» я и так говорила слишком часто. Как это могло случиться? Почему вы так уверены?
— Потому что в деталях помню, как я жил там, в том мире, кем был, где работал.
Глаза Миранды загорелись.
— Так вы знаете про Землю?! Про её древние века? Расскажите! Ну пожалуйста!
Артём улыбнулся.
— С чего начать? Может, вы лучше будете вопросы задавать? Я там тридцать лет почти жил.
Миранда задумалась.
— Единственный человек, который взаправду знает Землю, — проговорила она медленно. — В голове не укладывается. Теперь понятно, почему вам всё казалось ненастоящим. Ортем, мы не знаем, какой сейчас год на Земле. Глупо, конечно, но как-то потеряли счёт времени. Но я читала, что летать в дальний космос люди научились в конце двадцать третьего века. Или двадцать четвёртого. Сколько сюда летели — тоже никто не знает. Одни учёные говорят, что лет за сто долетели, другие — что меньше, чем за час. Потом полтора столетия Айур обустраивали, я видела старые фото — обязательно посмотрите, какая тут красота была! И ещё семьсот тридцать лет потом. Если я считать не разучилась, сейчас тридцать третий век как минимум. А у вас двадцать первый, да? Как такое возможно — переместиться за двенадцать веков? Что с вами случилось там?
— Сам не знаю, — Артём развёл руками. — Если честно, первые две недели больше всего хотелось проснуться — там, у себя.
— А теперь? — Миранда взяла его за руки. — Не отвечайте. Я уже вижу ответ. Теперь у вас есть мы. И все люди здесь. Я слышала рассказы, что там было под Лиссабоном. Говорили, вы там один с четырьмя охолами справились, да ещё роту свою спасли, и Виктора. Если бы не верили, что всё это настоящее, вы бы так не поступили. Я так думаю.
Артём усмехнулся.
— Верю, что смущаетесь, — Миранда подсела поближе. — Не буду вас пока допытывать, хотя ужасно хочется знать про Землю. Может, вы мне что-нибудь расскажете, а я попробую написать?
— Как написать?
— Картину. Я часто пишу картины по рассказам, по стихотворениям, по чему угодно. Многим нравится. Может, это поможет вам что-нибудь припомнить, или понять. Хотите?
Артём кивнул, подумав. Да. а почему бы и нет? Интересно, что Миранда напишет по рассказу.
— Хорошая мысль. Когда начнём?
Миранда поднялась из-за стола.
— Прямо сейчас. Лучшее время для любого важного дела, да?
— — -
Миранда постучала кончиками пальцев по крышке стола.
— Всё ясно, Ортем. Очень интересно, я сейчас же начну. А вы пока не стойте за спиной, ладно? Это Марине никто не мешает, а я должна быть одна, когда пишу. Меня жутко бесит, когда смотрят, даже молча.
— Понял, не буду мешать процессу, — Артём поднялся на ноги и покинул её студию. Самое время ознакомиться с теми отчётами, о которых говорит Марина.
Марина сидела в своей студии — но не за картиной — похоже, составляет те самые отчёты. Увидев Артёма, она бросилась к нему. И всякий раз так приятно прижимать её к себе и ощущать сердцебиение...
— Уже почти готово, — пояснила она. — Ещё пять минут, и я покажу.
Артём кивнул, и направился в свой кабинет. Пыли здесь почти не бывает: умная техника удаляет её, на предметах оседает совсем немного. Закрыв дверь, он взял флютню, и та отозвалась приятным аккордом. А что? Можно и, так сказать, порепетировать. Как раз настроение — подумать. Послезавтра снова поход, по словам сэра Джеймса — рутинный, обычный обход границ, доставка техники и специалистов. Каждый год человек забирает себе пространство на поверхности планеты, обеззараживает пустоши, расселяет растения и животных — теперь все они стойки к клеткам нечисти, контакт с «пожирателем», «ртутью» или «плесенью» не превращает их в биомассу, наоборот — сама нечисть заразится вирусом, спасения от которого не знает. Так и живём, как сказала бы Миранда.
...Артём не заметил, что в пятый уже раз исполняет «Зелёные рукава». В дверь постучали — Марина. Похоже, она стояла и слушала — специально звук сделал потише, чтобы не мешать.
— Чудесная музыка! — она присела на соседний стул. — Мы все ждём рассказа, что же случилось вчера и сегодня. Вот, Ортем, — она положила перед ним тетрадь. — Здесь всё. Миранда говорит, что у неё будут новые эскизы к концу недели, а пока что всё замечательно продаётся. Наш доход на сегодня — двадцать три тысячи сто пятнадцать, сэр Гораций говорит, что пора открывать новые мастерские — спрос огромный.
— Вы замечательно всё делаете! — Артём взял её за руку. — Я вас смущаю? Вы постоянно отводите взгляд.
— Простите, Ортем, ужасная привычка, — Марина посмотрела ему в глаза, улыбаясь. — Это ваши деньги, Ортем. Они поступают на ваш счёт, дальше вы ими распоряжаетесь.
Артём опешил.
— Почему на мой?
— Я — ваша хозяйка. Так принято. Всем тем, что зарабатывает дом, распоряжаетесь вы.
— Тогда расскажите, как мне сделать так, чтобы и вы могли распоряжаться. Вы и Миранда. Похоже, я дома буду не очень часто — потом, это ведь ваша заслуга. Ваша и Миранды.
— Благодарю, Ортем! — и вновь попыталась отвести взгляд. Спохватилась в последний момент. — Вам нужно прийти со мной в любое отделение банка, и там всё настроить — как сочтёте правильным.
— Тогда идёмте. Если у вас нет срочных дел, — учусь у Миранды, подумал Артём. «Сейчас» — лучшее время для любого важного дела.
— — -
Артём сидел у себя в кабинете, читал книги — преимущественно здешние, на латинском языке. Так странно оказалось читать на языке, в котором ещё два дня назад был ни в зуб ногой. Действительно, чудо!
Новости о том, что на дворе как минимум тридцать третий век, отчасти погасили стремление любой ценой проснуться. На такой временной дистанции любое горе, любая радость уже не видны. Тысяча двести лет! Подумать — и то страшно становится.
В дверь постучали.
— Сэр Ортем, — доктор Арчибальд Ливси собственной персоной. — А я по вашу душу. Дом уже ждёт вас — мы хотим услышать ваш рассказ о недавних приключениях.
Он прикрыл за собой дверь.
— Строго между нами, — доктор Ливси понизил голос. — Как обычно — координаты и все обстоятельства называть не стоит. В остальном — новости и так уже во всех сводках по Риму и секретной информацией не являются. Госпожа Красс уже внизу. Да, и захватите вот это! — указал он на флютню.
...Им с Мирандой аплодировали несколько раз. Немногие из присутствующих в доме видели нечисть своими глазами — понятно, что в школе всем показывают обучающие ролики, как и на военной подготовке. Но чтобы своими глазами увидеть «титана», выжить после такой встречи, да ещё и понять, что нечисть остановилась по приказу человека... Один «титан», если рядом нет танков или иных средств защиты, способен разрушить каменный дом — голыми руками, так сказать, меньше чем за минуту. Стальные балки он легко может завязать узлом, или разорвать. А попади он кулаком по человеку — от того в буквальном смысле слова остаётся мокрое место. Одна из самых сильных и опасных в ближнем бою форм нечисти. Страшнее разве что «тифоны».
Ну и, конечно, не могло не состояться музыкального вечера. Доктор Ливси, как оказалось, замечательно играет на гитаре — этот инструмент почти не изменился со временем — и аккомпанировал флютне, получалось очень приятно.
Артём не сразу заметил, что Ингир Мантелла, хозяйка квартала, тоже среди слушателей — просто не в первых рядах. И множество гостей из других домов. В общем, в гостиной, она же столовая, едва хватило мест.
Я дома, подумал Артём, в очередной раз исполняя «В полях под снегом и дождём» на бис. Дом там, где тебя ждут и любят. И теперь он здесь.
День 28. [оглавление]
По совести, Артём подумал, что опять начались неполадки с памятью: проснулся не у себя дома, и не сразу вспомнил, как сюда попал. Посмотрел на часы — половина восьмого, до «процедуры» полтора часа. Самое время заняться обязательными утренними действиями!
Меньше, чем через минуту он вспомнил, чей это дом. А пока занимался утренней зарядкой — жаль, гантелей нет, или того, чем их заменить — в дверь постучали и вошла Ингир.
— Доброго утра, Ортем, — улыбнулась она. — Уже собиралась будить тебя. Замечательно играешь, тебе обязательно надо выступить в Лондоне!
— Как только попаду, госпожа Ингир, — кланяться, стоя в одних спортивных трусах, не очень серьёзно, но что поделать.
— Просто «Ингир», пожалуйста. Можно мне остаться? — спросила Ингир, и Артём понял, что это не шутка. Она всерьёз спрашивает разрешения. У себя дома!
— Конечно, Ингир, — одеваться в её присутствии, во второй раз, было уже не так неловко. Ингир похлопала по сиденью стула рядом со своим — садись сюда. Пару минут просто смотрела на Артёма и улыбалась. Она выглядит лучше, подумал Артём. Определённо, помолодела.
— Я так счастлива, — сказала она. — Ведь врачи сказали мне три года назад — детей у вас не будет. Пора найти другой смысл жизни. И тут появляешься ты... и сам ко мне приходишь. Знал бы ты, как я удивилась!
— Совершенно не помню того вечера, Ингир, — признался Артём. Она взяла его за руку и рассмеялась.
— Я расскажу, если хочешь. Весь Рим пришёл увидеть тебя — за последние два года мы потеряли восемь дросселей, и люди уже начинали падать духом. И тут появляешься ты. Ты просто пришёл в мой дом, вежливо постучался, и спросил — где можно отдохнуть до утра. Так и сказал.
— Что было дальше, я примерно представляю.
Она рассмеялась.
— Верно. Но ты не об этом хотел спросить. Ты хотел спросить, как Марина оказалась у тебя в комнате. Да, это я ей предложила. Подойти и посмотреть на тебя. И если хоть какие-то сомнения, если ты ей хоть чем-то не понравишься — сразу уехать из Рима, как и собиралась.
— Но почему именно она, Ингир?
— Я покажусь циничной — я такая и есть, чего уж скрывать. Я ведь знаю, у кого из девушек в моём доме в какой день наибольшие шансы зачать ребёнка. Марина уже не маленькая — она прекрасно знает, что надо делать, если не хочешь стать матерью. Простишь меня? — она взяла его за руки.
— Но за что? Я очень рад, что она моя хозяйка, — Ингир кивнула, но рук не отпускала. — Если есть за что — прощаю. Что ни делается, всё к лучшему.
Она улыбнулась и покивала.
— Моя бабушка любила это повторять. Я очень рада, что рассказала. Ну, пора уже собираться! Ортем, — она встала. — Когда получится — буду очень рада, если навестишь мой дом. Мы тоже все любим красивые песни.
— — -
Из клиники, где проходила «процедура», Артём вышел, как в тумане. Слишком много впечатлений, как сказала Миранда. Но вот встретить в той комнате именно её, в белом халате и всём прочем... Он дождался, когда она сама выйдет из клиники. Что-то Миранда невесела.
— Чем я могу вам помочь, Миранда? — спросил он, когда она подошла. — Умеете вы удивить.
— Не только вас, — Миранда улыбнулась, но это всего лишь тень её обычной улыбки. — Сама себе удивляюсь. Не бойтесь, я никому не расскажу. Просто хотела... — она осеклась. — Простите, Ортем, минутку! — и поднесла ладонь к уху. Так обычно дают понять, что говорят по рации — по мобильнику.
...Переводчик умеет исправлять слова, которые человек заучил неправильно. Процедура не очень сложная. К примеру, то, что Артёму показалось словом «осаго», пишется «arsago», от латинской аббревиатуры ARS, «искусственное разрушение нечисти», если буквально переводить каждое слово. Технология передачи клеткам-контроллерам сигнала на ликвидацию организма — контроллеры при этом запускают процесс, останавливающий производство других контроллеров, и саморазрушаются в итоге. Понятно, что организм нечисти не погибнет мгновенно от такой операции — и одновременно с излучением ARS в ход идёт самое обычное сфокусированное электромагнитное излучение. Все до одной формы нечисти, даже капли «ртути» и поросль «плесени», имеют органы восприятия радиоволн — умеют получать и исполнять приказы. Булава «обрабатывает» нечисть комплексно, на расстоянии — человек с булавой имеет неплохие шансы даже против «титана», если переживёт первые две секунды с момента приближения противника на дистанцию поражения.
