Страх — ужасная вещь, особенно если въелся намертво; даже когда исчезает его причина и разумом прекрасно осознаёшь, что бояться больше нечего, всё равно — он не оставит тебя, заставив оглядываться по сторонам, а в тяжёлых случаях шарахаться от собственной тени. Ещё в школе Эрику довелось прочесть 'Квинтэссенцию бытия', где живо описывалось подобное состояние. Но больше всего поразил его тогда сделанный из прочитанного вывод.
Голод, страх и любовь правят миром. Всё остальное вторично.
Под первым пунктом можно подписаться, даже не раздумывая — когда тебя терзает страшный голод, никакие другие мысли в голову не лезут. Он — настоящее чудовище, первобытный Молох, сводящий с ума, толкающий на безумия, вплоть до поедания живой плоти. Именно он — истинный основной инстинкт, и только когда удовлетворён, позволит рассчитывать на что-либо иное.
Со вторым сложнее — страх редко берёт за горло, обычно позволяет гулять на длинном поводке, но и забыть о себе не даст. От рождения, когда малыш неосознанно пугается беспредельности открывшегося перед ним мира, и до самой смерти, боязнь которой сильнее других своей неотвратимостью, он сопровождает нас, принимая тысячи обличий. Страх потерять близких, лишиться престижного поста, высокооплачиваемой работы, средств к существованию, оказаться на дне жизни, нарваться на маньяка в тёмной подворотне, погибнуть в результате несчастного случая, заболеть опасной болезнью или, получив тяжёлые травмы, стать обузой для близких — и ещё прорва ужастиков более мелкого калибра. Ну и, конечно же, Его Высочество Персональный Кошмар, имеющий особое значение для отдельно взятой личности. Кто-то до истерик боится безобидных по сути домашних паучков, другой — что на него рухнет балкон, третий — случайно задохнуться во сне, четвёртый — визита людей в чёрном. Окружающим их страшилки представляются пустыми и никчёмными — неядовитые пауки средних широт опасны разве что для мух, вероятность смерти под обломками балкона куда меньше, чем в результате авиакатастрофы, а уж если и 'повезёт' помереть от удушья в сонном состоянии, то и бояться после свершившегося уже нечего. Да и люди в чёрном к кому попало в гости не заглядывают, такую честь ещё заслужить надо. Но не спешите иронизировать над чудиками, приходящими в ужас при виде белой вороны — если считаете, что выше подобных глупостей, значит просто не успели еще обзавестись собственным хоррор-фетишем.
Ну а про третье и говорить нечего — едва ли найдётся на нашей грешной планете хоть один человек, ни разу в жизни не испытавший состояние влюблённости. Тысячи книг, кинофильмов, историй из жизни, обилие представителей противоположного пола, немалый процент которых располагает к себе не только в качестве приятных собеседников. Ну как тут устоять и не поддаться чарам восхитительного соблазна принять дар Афродиты? Любовь — движимая сила бесчисленных миллионов людских поступков, не подвластных железной логике разума, от совсем крохотных и незначительных, вроде стремления навести марафет на изрядно потускневший или просто непрезентабельный внешний облик, сделать объекту поклонения 'за просто так' небольшой подарок, отвесить изысканный комплимент, тем самым обращая внимание на собственную персону, до деяний исторического масштаба: создания бессмертных литературных произведений, скульптур и полотен, потрясающих силой духа и мастерством авторов, вдохновлённых любовной страстью, возведения построек невиданных размеров и красоты — упомянем лишь о Висячих Садах и Тадж-Махале! — или завоевания соседнего королевства, бросаемого к ногам любимой женщины. А подчас поражающих оригинальностью и безрассудством, вроде прыжков с моста, вырезания сердец, пронзённых стрелой, в недоступных обычному человеку местах, или нанесения на одежду собственной кровью имён любимых.
Погрузившись в философские рассуждения, Эрик заметил появление Мастера Халида лишь, когда тот оказался совсем рядом, и резким движением забросил книгу в глубину выдвижного ящика компьютерного столика. К счастью, библиотекарь не обратил на то внимание; принеся очередной кусок работы, он тихо удалился к себе. Выждав немного, Эрик вернулся к чтиву, интересуясь в первую очередь личностями предводителей Гильдии былых времён. 'Краткий курс' не давал им характеристик, ограничиваясь перечислением основных вех правления.
О первых двух в 'Хрониках' также не упоминалось почти ничего — Штарндаль тогда не принадлежал волшебникам, повествование начиналось с момента издания императорского указа о передаче замка в собственность Гильдии. Зато довольно много рассказывалось о деятельности Тариона — и неудивительно, именно на период его 'царствования' пришлась Вторая Некромантская и послевоенное обустройство мира, не оставившее в нём места профессиональному занятию чародейством. И лишь когда намеченные планы были реализованы, и Санта-Ралаэнна, полностью изолированная от внешнего мира, стала надёжным пристанищем сообщества волшебников, третий Архимаг счёл вправе оставить свой пост, хотя — в книге это подчёркивалось неоднократно, — Тарион, утомлённый ужасами пережитого, и до того нередко изъявлял желание удалиться на покой.
Сменивший его Ильварн продолжил начатое учителем дело, не внося в него особых корректив, и столетнее его руководство не запомнилось какими-либо громкими свершениями. Разве что открытие целой плеяды новых миров — Архимаг настолько увлёкся исследованием Внеземелья, что, написав дюжину монографий, посвященных его аборигенам, в конце концов снял с себя полномочия, отправившись в межпланетное путешествие. И посейчас он где-то там, изредка появляясь на Санта-Ралаэнне и презентуя библиотеке очередной том собственных сочинений.
Дамблдонс, принявший бразды правления в 1841м, больше интересовался философскими и историческими проблемами, задавшись целью создать универсальную теорию волшебства. К великому сожалению, его работа осталась незавершённой — слишком тяжёлым ударом явилось предательство людей, которых он искренне считал своими соратниками, вынудивших под гнётом сфабрикованного обвинения уйти в отставку и покинуть остров. Жизнь в изгнании, потеряв всякий смысл, оказалась слишком непосильной ношей.
Узурпировавший 'трон' Уручжи, единственный из Архимагов не имевший звания Гроссмейстера, первым делом озаботился его обретением без сдачи обязательного для всех без исключения членов Гильдии экзамена на чин. Однако чародеи отказались пойти навстречу, даже те, кто принимал участие в заговоре — очень быстро выяснилось, что тот для облегчения своей задачи тайно использовал магию убеждения. Ссоры и склоки парализовали деятельность штаб-квартиры Гильдии; маги разбежались по всему миру, кучкуясь небольшими обособленными группками, и стараясь не показываться в Штарндале без особой необходимости. Почти сразу отдельные представители колдовского сообщества стали задумываться о смещении Уручжи, самого злобного и бездарного Архимага за всю историю, однако долгое время их героические попытки оказывались неудачны. Лишь после окончания Второй Мировой, поразившей масштабами кровопролития, волшебники, выступив единым фронтом, выкинули из замка Исмаила и его прихвостней. Новым Архимагом был избран Тавэси; именно он, воочию наблюдавший ужасы атомных бомбардировок своей родины, провозгласил отказ от курса на самоизоляцию и поставил перед Гильдией нелёгкую задачу — позаботиться о неразумном человечестве, не допустить ядерного Армагеддона. Посчитав в канун наступления нового тысячелетия её в общем и целом выполненной, Тавэси объявил, что снимает с себя руководство, а сам удаляется в Гималаи. Где и пребывает ныне в добром здравии, общаясь с тибетскими монахами и искателями смысла жизни.
Восьмым по счёту Архимагом стал ныне действующий ректор Академии, открытие которой считал главным делом своей жизни. Разумеется, если не считать несколько десятков научных трудов по магии Трансформаций.
Здесь же, в разделе ссылок и приложений, приводился и полный текст эпитафии, помещённой на обелиск. Выдержанный в торжественно-официальном духе, с упоминанием заслуг покойного и традиционным пожеланием 'Покойся с миром', он едва ли заключал в себе 'двойное дно' со скрытым посланием. Да и какой смысл было бы Ильварну зашифровывать в нём формулу проникновения в Подземелье? Если она известна, то войти туда можно без всяких ухищрений.
'Хроники' мягко обходили стороной причину, по которой Тарион счёл необходимым не только магически запечатать дверь, ведущую на подземные этажи замка, но и выставить охрану. А раз с той поры никто не проник туда — соответствующей формулы попросту не существует.
Однако для них с Гекой сделанный вывод не решает ничего — нужно либо продолжать начатую игру, либо признаваться в очередном 'буйном полёте фантазии', и тем окончательно уронить себя в глазах землячки. Но если скрыть правду — то придётся где-то раздобывать альпинистское снаряжение или крутую магию. Незадолго до того они облазили окрестности скалы, ставшей последним пристанищем Тариона, и пришли к неутешительному выводу: никаких обходных путей, ведущих на её вершину, нет. Гека предположил тогда, что так и было задумано изначально, дабы кто попало не шастал вокруг гробницы, и в очередной раз посетовал на 'медвежью услугу' со стороны приятеля. Поразмыслив немного, Эрик решил переговорить с Таисией тет-а-тет — авось сменит гнев на милость, откажется от безрассудной затеи.
Удобный случай представился в тот же день, причём не долее как минут через десять после прочтения нашим героем примечаний к 'Хроникам' — как будто та почувствовала его желание обсудить некую животрепещущую проблему.
-Привет, Эрик! — весело крикнула она с порога. — А где Мастер Халид?
-Отдыхает у себя. Желаешь взять что-нибудь почитать?
-Естественно, раз я здесь. Пособие по управлению мётлами во время полёта.
-Неужто и такое есть? Или прикалываешься?
-А ты как думаешь? Даже если колдуны и использовали когда-то мётлы и ступы, то сейчас они совершенно вышли из моды. Дикость средневековья, то ли дело летающий мопед или скейтборд! А если серьёзно — хочу обогатить свой мыслительный аппарат знаниями, касающимися магических элементалей. Вскоре как-никак занятие по магии Духа, надо хоть чуть-чуть подготовиться!
-Тася, мне нужно сказать тебе кое-что важное.
-Я внимательно слушаю.
Под её пристальным взором Эрик слегка смутился.
-В общем, насчёт экспедиции к обелиску... Короче, сочинил я тогда всю историю...
-Я знаю, Эрька, — тихо произнесла Таисия.
Так его ещё никто не называл.
-Но откуда!?
-Да говорила же: по тебе видно, правду говоришь, или нет. Не беда — со временем научишься контролировать эмоции.
-Однако мне и раньше приходилось привирать по мелочам, чаще всего для самозащиты. Никто не замечал!
-Может, просто делали вид, или не имели желания разоблачать. А что касается обелиска — всегда мечтала взглянуть на него поближе.
-Значит, всё-таки идём?
-Непременно. А разве тебе самому не интересно побывать там, посмотреть на Санта-Ралаэнну с высоты птичьего полёта? — вновь заулыбалась Таисия. — Единственное, успокой Геку — торопить не стану, как будете готовы, так и в путь.
Глава 26.
-Ну как, готовишься к состязаниям? Неделя всего осталась.
-Медитирую потихоньку. А вообще — к чему конкретно готовым быть, если с собой разрешено брать только три свитка. Или волшебную палочку.
-Эх, знать бы заранее, с кем придётся её скрестить, подходящие чары наложил бы. И свитки взял соответствующие. Ведь у каждого из нас, как ни крути, есть излюбленное заклятие, которое почти наверняка будет пущено в ход.
-Согласен, владение нужной информацией — великая сила, но много ли тебе проку от знания, что Дэнил использует свою козырную карту — огонь? Чем тушить его станешь?
-Вряд ли ему позволят устроить вселенский пожар, а небольшой костерок уж как-нибудь загасим.
-Или уводи его в те области волшебства, где чувствуешь себя сильнее. Едва ли он в ладах с Природой, если экзамен по ней пересдал с трудом, вот и атакуй его Зелёной магией. А с другой стороны, у целого ряда личностей, имеющих честь являться нашими однокурсниками, я лично не вижу сердечной привязанности к определённой школе колдовства. И предсказать заранее, какой фортель они выкинут на дуэли, не берусь. Поэтому, как говорят преподы, просто готовьтесь по пройденному материалу, и всё будет в порядке.
-А ты сам какое волшебство собираешься использовать?
-Хитрый какой. Так я тебе и доложил. Чтобы ты использовал сказанное против меня же?
-Хочешь, я ответной любезностью раскрою свои карты?
-Нет. Иначе получится игра в поддавки. Какой в ней интерес? Давай уж по честному. Единственное, в чём могу пойти навстречу — если жребий сведёт нас вместе, не стану использовать никаких заколдованных вещей.
На деле Эрик давно уже подумывал отказаться от их помощи в принципе. И не из-за облома заниматься зачаровыванием, или жаба душила расходовать плоды своего труда в погоне за эфемерной славой — просто считал, что настоящая победа одерживается исключительно силой собственного духа.
-Тогда и я тоже. Точно! А на сэкономленные свитки купим Шарм.
-Кому что, а вшивому баня. Ладно, я тщательно обдумаю твоё предложение. Но не меня бойся, и даже не Дэнила. Как мне кажется, самым трудным твоим поединком стала бы встреча с Жанной.
-О! Жду, не дождусь. Любимой женщине проиграть одно удовольствие.
-Боюсь, даже если бы задался целью всенепременно победить её, у тебя ничего не вышло бы. Мадемуазель Люсти одинаково хорошо владеет любой магией. По крайней мере, видимых слабостей я не замечал.
-Я вообще считаю — справедливым будет, если она выиграет турнир.
-И её написанный маслом портрет украсит коридор второго этажа, — не упустил случая съязвить Эрик.
-Если вдруг такое чудо свершится — недолго он там провисит.
-Куда исчезнет — догадаться нетрудно. Икону только из него не делай. Едва ли Жанна тянет на статус святой.
-А вдруг? Ты же не настолько хорошо её знаешь, чтобы выносить категоричное суждение.
-Вторую библейскую заповедь помнишь? Не сотвори себе кумира!
-Да ну тебя. Пойду лучше помедитирую. А заодно учебничек по Красной магии прихвачу. На денёк, не волнуйся. Мой куда-то делся, наверное, взяли почитать.
-Как всегда. Такое впечатление — у тебя открылся филиал библиотеки.
-Сам удивляюсь: вместо того, чтобы идти к Мастеру Халиду, все почему-то тащатся ко мне. Но не переживай — верну обязательно, гадом буду.
-А получится как в том анекдоте: и он гад, и я не Ростропович.
-Если что, я тебе две свои книжки взамен отдам.
Эрик отмахнулся.
-Мне чужого не надо, своего вполне достаточно.
-Ладно, в компенсацию морального ущерба слушай рассказ: мне кажется, в четырнадцатой кто-то поселился.
-Неужто вернулся Тахир?
-В том-то и дело — нет! Дверь опечатана по-прежнему, я специально проверял.
-Тогда с чего взял, что там появился жилец?
-Так у меня же стенка соседняя! Ещё позавчера слышу шорохи какие-то с той стороны, вначале думал — послышалось, тем более пошуршали немного, и баста. А вчера опять. Я ухо приложил, даже кружку приставил для лучшей слышимости. Точно: внутри кто-то есть, хотя передвигается очень тихо. Как будто лесное животное забралось и осматривается.
