Кому верить?

До имения леди Орис не доехала чуть-чуть. Олаф вынужден был послать воина в особняк за господином Фиделем. Бесконечная тряска заметно ухудшила проходящую неспокойно беременность, и Ксения, опасаясь непоправимого, сделала передышку.

Лекарь появился через пару дней. К этому времени леди уже не вставала с постели, пугая детей своим состоянием. Проклятие, заслуженное Лейфом, измучило Ксению и убивало плод. Как только господин Фидель поработал с нею, так она сразу поднялась на ноги, подтверждая слова городского лекаря. Обстановка вокруг Ксении разрядилась. Сопровождающим северянам как ни приятна была молоденькая женщина, но возиться с ней больной не хотелось. Да и что делать, если бы она окочурилась?

Дальнейший путь Фидель проделал с графиней, рассказывая о произошедших событиях.

— Вас миледи дожидается в особняке поверенный господина наместника. Он привёз приказ герру Ингвару и его людям о новом назначении. Вроде бы его путь теперь лежит в наступательные войска на южном континенте, насколько я слышал. Кому будет принадлежать имение, я не знаю, но поверенный остался дожидаться хозяйку, так он сказал мне.

— Хозяйка снова я, господин Фидель.

— Вы?! Что ж, я рад, очень рад. Цена, как я понимаю, ваша беременность?

— И да, и нет. О беременности я сообщить не успела, но вы правы, от меня откупились, вернув мне дом, − призналась Ксения, чтобы не было дальнейших неуместных вопросов, и неприятная тема больше никогда не поднималась. Лекарь по тону и выражению лица леди всё понял. Такие нынче времена.

Добравшись до особняка, Ксения испытала невероятное облегчение. Одно время она считала своим домом северное имение, потом небольшое загородное строение, отремонтированное лично ею, но вот как-то незаметно это понятие расширилось. Изменились взгляды, и она приняла наследство Софи, посчитала себя ответственной и в понятие дом теперь входили особняк, гора, близлежащие сёла с жителями, которые, несмотря на несхожее с ней отношение к жизни, по-своему поддерживали её.

Поверенный передал графине бумаги со всеми необходимыми печатями на владение и оставил свиток с указаниями, когда, где и сколько имение должно вносить налог в казну. До первого взноса оставалось менее полугода, и если хран не откроется, то тогда появится первая висящая над головой женщины проблема.

Посевная уже началась, рассчитывать полностью на урожай глупо, да и не было никогда на этих землях излишка. Придётся срочно восстанавливать сахарный заводик, производство фарфора, хотя по нынешним временам, кому нужны изысканные чашки, расписные тарелки, когда за столом не у всех хлеб на столе. А ещё надо восстанавливать особняк, хоть и не ломали здесь ничего специально, но сказалось отсутствие хозяйской руки в течении нескольких лет подряд.

Как только уехал поверенный, так Ксения окунулась в дела. Послала весть своим горцам о том, что дому требуется охрана. Поговорила с теми северянами, что закончили службу и осели на её землях. Они очень удивились, что хозяйкой вновь стала прежняя леди, но рассудив, что раз у неё хватило упорства и сил, пусть и по-женски, но добиться своего добра обратно, то почему бы и не служить у неё.

С Олафом она расплатилась и удивилась, когда он спросил разрешения поселиться здесь через пару лет, как только закончится его служба. Возражений с её стороны не последовало. Мужчина он приличный, выдержанный, хозяйственный, почему бы и нет.

— Александр, бери схемы нашего сахарного производства, отправляйся на гору и начинай восстановление завода. Всех, кто там работал, ты знаешь, прислушивайся к Никифору, спрашивай, почему он так советует, а не иначе, учись быть хозяином.

Мальчик кивнул, хотя вид у него был растерянный.

— Алексей, тоже поедешь на гору, найдёшь старшего мастера на фабрике фарфора, скажешь ему, чтобы восстанавливал производство и переходишь в его подчинение. Сначала помогай по мелочам, как освоишься, будешь художником.

— А почему Алекса хозяином, а я в подчинение? − обиженно вскрикнул младший.

— Александр будет учиться быть управленцем, ему на плечи падает большая ответственность за наше будущее. Ты готов отвечать за нас всех?

Алёшка молчал насупившись.

— Научись сначала подчиняться, как взрослый, а потом права качай, − жёстко осадила младшего сына Ксения.

Она планировала его тоже учить управлять хозяйством, но слишком он художник, а не управленец, хотя ей, творческой личности, тоже пришлось наступать на горло своим талантам и браться за то, к чему душа не лежит.

Встретив Лукиана, Антония и других горцев, Ксения даже расплакалась, чувствуя, как уходит напряжение, и оттого, что ей есть отныне на кого положиться. Дел в имении намного больше, чем было на горе, и леди, разделив обязанности мужчин, прекратила давнее соперничество между ними. Воины, которые были с маркизом Орисом и попали на гору раненными, вернулись к своей службе в особняк. Кое-кто из оставшихся северян, не пожелавших работать на поле, включился в небольшой графский гарнизон. Их дело было следить, чтобы в доверенных им землям не случалось разбоя, присматривать за дорогами, за безопасностью особняка, предотвращать конфликты между жителями селений, ну и в самый разгар страды они по традиции выходили на пару недель работать в поле.

Ксения тоже не осталась без дел. Помимо того, что по мере сил она следила за восстановлением главных кормильцев её хозяйства: сахаропроизводства и фарфора, она, как заправский сантехник, бегала по подвалам и устраняла неисправности, гремя инструментами. Элементарное незнание или небрежение забило воздуховоды в хранилище, где-то оказались разбиты окошки, и попадающая влага взрастила плесень. Систему отопления тоже не проверили после зимы, а оставили всё как есть, и это продолжалось уже не один год. Так и носилась она, занятая с утра до вечера. Каждое дело, даже маленькое, отнимало время, но усердие вскоре начало давать свои результаты.

Господин Фидель внимательно отслеживал состояние здоровья графини. Он же намекнул, что нынче по титулу она маркиза, но Ксения только рукой отмахнулась. Куда уж ей лезть отстаивать ещё права маркизы. Жива, дети рядом, дом есть, и ладно.

На землях Орисов этим летом все выкладывались, не жалея себя. Крестьяне знали, что беззакония больше не будет, сверх положенного никто у них ничего не возьмёт. Рабочие, восстанавливающие свои производственные места, тоже трудились на износ, понимая, что это их шанс не быть нахлебниками и не торчать больше попой кверху в огородах.

Сыновья Ксении очень быстро взрослели, обретя настоящее дело, особенно Александр. Ему исполнилось десять лет и, несмотря на то, что начальник он пока был номинальный, к нему относились с уважением, как к лорду, будущему хозяину. Немало этому способствовало отношение к мальчику Вита.

Паренёк прибыл в их имение спустя месяц, исхудавший, с каким-то отчаянием в глазах, и больше от старшего сына не отходил ни на шаг. Ксения чувствовала себя виноватой, но ведь она не могла предполагать, что для её семьи, сполна хлебнувшей унижения, в принципе всё сложится неплохо. Она, убегая из деревни, исходила из крайнего неблагоприятного варианта, в котором Вит свою прежнюю жизнь мог назвать стабильной.

Потихоньку прибрежного мальчика Ксения стала воспринимать как своего воспитанника. Во всяком случае, ему на равных доставалось обеспечение в одежде, в образовании, в раздаче обязанностей, материнских поцелуев и подзатыльников.

Алёшку же орисцы просто любили за отходчивый нрав, за лёгкость в характере, за яркий талант живописца. Если его не было на фабрике, то он мог оказаться где угодно со своим ящиком художника. В лесу, спешно зарисовывающим мелкую птичку; на горе, пытающимся уловить закат или рассвет; во дворе любого крестьянина, отражающим простоту быта, или в огороде, тщательно выписывающим прожорливую гусеницу.

Осенью Ксения едва управилась с налогами, выскребя всё, что у неё было, включая последние драгоценности, очень надеясь на будущие доходы вновь заработавших производств. Время летело, животик у неё подрастал, а к зиме она перестала ощущать неблагоприятное влияние плода, и беспрестанное внимание лекаря ей было больше ни к чему.

Со временем в доме появились мужчины, соображавшие в водопроводе, в устройстве котельной и хранилища, и леди теперь могла только давать указания, а не лезть сама исправлять требующее ремонта. Вернулись женщины-служанки, и в новый год они вместе с хозяйкой устроили грандиозный праздник для всех, как бывало раньше. Угощения, танцы, песни, хороводы, снова танцы, музыка в исполнении леди и ею же придуманные песни, как соло, так и для всех. Мир вернулся на маленький кусочек бывшего Метрополиса, и это нравилось всем, даже прижившимся северянам.

А вскоре леди Орис родила ещё одного мальчика с белоснежным пушком на голове.

— Ах, миледи, такой светленький, хорошенький! − сюсюкали няньки. − Жаль только — после потемнеет.

— Может, не потемнеет, − возражали другие − вон леди сама светлая!

При этом все начинали смотреть на Ксению. Раньше её каштановый цвет волос считался по местным меркам светлым, теперь же черноволосым жителям приходилось корректировать свои понятия о светлости, ведь у них в каждом дворе бегало по несколько карапузов с белыми вихрами.

Так и жили.

Хранилище, как назло, открылось тогда, когда острая нужда в нём отпала. Наладить производство сахара и фарфора оказалось половиной дела. Настоящие трудности начались при организации сбыта. Если по поводу посуды Ксения ожидала подобных препятствий, то на сахар возлагала все свои надежды.

Однако, ни сладости, ни варенья не принесли предполагаемых доходов, но положение выручили чужие имения, где случились большие урожаи овощей. Не желая продавать за бесценок выращенное сырьё, хозяева ударились в консервацию — и вот здесь, чуть ли не наравне с солью, потребовался сахар. Чуть позже пошёл спрос на сахар и в изготовлении спиртных напитков, так, потеряв рынок сбыта в одном секторе, орисцы неожиданно нашли себя в другом.

Глава 14

Встреча и прощание с бывшим мужем

Спустя три года в имение нагрянул неожиданный гость, наделавший переполох.

— Арман? Не может быть, − не в силах больше ничего ни сделать, ни сказать, Ксения прислонилась к стене.

— Ксюша! − бывший муж оказался более стрессоустойчивым, подбежав, подхватил её на руки и радостно закружил.

— Живая! Какая же ты молодец! Живая и детей сохранила! Я уже знаю, что ты здесь живёшь хозяйкой, − счастливо выговаривал он, не выпуская женщину из рук.

— Арман, как же ты добрался? Где был столько лет? Вернулся насовсем? Ты изменился, заматерел, потерял лоск, но я так рада тебя видеть! − забросала вопросами Ксения.

— Родная, всё расскажу, где сыновья, дай хоть посмотреть на них, − оглядываясь по сторонам, спрашивал лорд.

— Они на работах, но если ты не таился, то скоро прибегут, − улыбаясь и вытирая набегающие глупые слёзы, ответила хозяйка.

— Работают? Мои дети работают? − нахмурился Арман.

— Не надо, − Ксения провела пальцем по образовавшейся складке меж бровей, − не делай поспешных выводов. Александр, пока тебя не было, принял обязательства старшего в роду. Твой отец им бы гордился. Алёшка не отстаёт, но ему больше по душе творчество. В последнее время он увлёкся скульптурой, и знатоки говорят, что в мальчике искра божьей благодати. Они сами тебе расскажут о своих обязанностях. И не спеши, пожалуйста, с критикой, если тебе будет что-то не по нраву.

— Ты изменилась Ксюша. Стала мягче и одновременно твёрже, спокойней, мудрее что ли и ещё красивее. Ты словно светишься вся.

Арман успел только принять душ, перекусить, как в дом влетели друг за другом сыновья. Чуть затормозив у порога, но увидев раскрытые руки для объятий, мальчишки влетели в отца, крепко вцепившись в него, пряча на груди влажные от избытка чувств глаза. К удивлению Ксении, Арман тоже не сдержался и уронил скупую мужскую слезу.

Весь вечер они просидели семьёй, вспоминая, как пережили первые годы вторжения северян. Рассказывали про жизнь на горе, про свой побег, про житьё-бытьё на побережье, про Вита, про... Лейфа. Да, и про него пришлось рассказать, так как рядом сидел ещё один маленький лорд по имени Альгерд или просто Алик. Перешагнув в повествовании столь щекотливый момент, дальше пошло проще.

— М-да, значит сидеть тебе в имении безвылазно, пока этот тип у власти? Я могу его убить.

— Мне безвылазно сидеть здесь при любой власти, − возразила Ксения, − а тебе не стоит вмешиваться. Я не забыла свою обиду, но время ещё не пришло.

Арман посмотрел на бывшую жену, на малыша, подхватил его на руки, пощекотал, добившись смеха, отпустил.

— У наместника нет детей, − задумчиво произнёс он, − что ж, тебе виднее. Значит, будешь сидеть здесь? В этом плане для тебя, дорогая, ничего не изменилось. Ты слишком юна и прекрасна, чтобы чувствовать себя в безопасности на свободе.

Женщина пожала плечами, выражая этим, что нечего озвучивать очевидное, будет сидеть столько, сколько надо, дел у неё полно, скучно не бывает.

— Но ребята вырастут. Им нужны земли, того клочка, что тебе дали в откупные, мало, − размышлял Арман.

— Будем думать по мере поступления проблем. Сейчас мы более-менее выровняли доход имения и получаем пусть небольшой, но барыш. Ещё несколько лет — и мы будем более стабильны, сможем увеличить охрану, расширим торговлю. Ставленники северян ассимилируют, и с каждым годом всё легче работать.

— Дорогая, моя мама гордилась бы тобой, − усмехаясь, произнёс лорд.

Ксения обиделась и замолчала, не из-за слов, а из-за того, как он их сказал.

— Ты молодец, − попытался исправиться мужчина, − но это долгий путь. Считай, ты начала всё заново, исходя из самых неблагоприятных условий. Возможно, твои внуки добьются отголосков прежнего нашего влияния, но нынче всё так нестабильно, что я не ставил бы на это.

— Что ты предлагаешь? − стараясь не сердиться, хотя было неприятно, что всё, во что она с мальчиками и другими людьми вкладывали душу, так низко оценили.

— Поехали со мной на новый континент! Я там добился больших успехов и обладаю властью, сродни королевской.

Такого Ксения не ожидала. Ни того, что Арман сумел преодолеть свою тягу к наркотической траве, хотя это слава лекарям, ни того, что он так много добьётся на новой земле, и уж тем более приглашения снова жить вместе.

— Ладно я, но ты готов отказаться от борьбы за возвращение своих земель? Это же ваши родовые земли, а ты сам режешь ниточки...

— Да брось, Ксюша, ничего у тебя не выйдет. Тебе просто дают за красивые глаза иллюзию воли. Всё отнято безвозвратно.

— Ты не прав. Пусть не сейчас, но через двадцать-тридцать лет всё изменится, иногда главное выждать, продержаться и взять своё.

— Хм, не ожидал от тебя такой настырности.

— Ради себя я бы может и не стала, но у меня трое детей, плюс один, и каждого я хочу обеспечить.