— Ладно, — она предпочла сменить тему, — с этим будем разбираться, а что у нас на востоке? Новости?
— Ничего особенного, командующая Сетано, — ответил Масахиро. — Все развивается по плану. Наши войска уже начали высадку на Тэй Дженг и Тэй Карн. Противник не может оказать серьезное сопротивление. Просто нечем. Было несколько перестрелок с карнскими кораблями. Коммодор Такао Нарита докладывает о потоплении его дивизионом броненосца береговой обороны "Шендри".
— И теперь у них не осталось ни одного крупного корабля, — с удовлетворением констатировала Ниора.
Впрочем, сколько-нибудь крупных сражений на море не просходило, да и не могло быть. Большинство кораблей флота Тэй Карна потоплены прямо в портах. Самолеты наносили удары с авианосцев и с аэродромов на Тэй Луане. Пошли на дно несколько небольших броненосцев, старые крейсеры, эсминцы, но главное — минные заградители. Море было полностью под контролем Объединенного Флота. Надводные корабли, субмарины и авиация установили блокаду, отрезав все пять крупных островов Анга друг от друга. Наиболее плотная блокада поддерживалась возле Тэй Карна. Любой корабль, принадлежащий карнскому правительству — Кабинету Возрождения — топили на месте. Прочие суда, направляющиеся к острову, задерживали и досматривали, и если обнаруживали военные грузы — арестовывали.
— Да, все благополучно, адмирал Сетано, — сказал Оми. — Наши корабли ведут обстрел берегов и вражеских баз, поддерживают десанты. Не сказал бы, что Объединенному Флоту у Тэй Анга приходится особенно напрягать силы.
— Действительно... — без выражения произнесла Ниора. — Все очень просто...
— Вы опасаетесь, что наш флот может повторить судьбу ксаль-риумского? — насторожился Оми, уловив скрытую иронию.
— Я сама не знаю, чего опасаться, — откровенно призналась Ниора. — Не думаю, что на Анге для нас готовят ловушку, но как бы мы сами не загнали себя в западню... Впрочем, оставим это. Ксаль-Риум пока игнорирует события на Анге, да и Восточная Коалиция еще не определилась, что и думать. Это дает нам некоторую отсрочку.
— Как и планировалось, тайрё, — заметил Оми.
— Как и планировалось, — повторила Ниора. — Хорошо, что еще?
— Из важного — вот, — Масахиро Оми полез в свою неизменную папку и извлек очередной лист бумаги. — Вы просили передать вам, как только приказ будет готов.
Сверху бумагу украшал герб Объединенного Флота — якорь и два перекрещенных меча, дальше шел машинописный текст. Текст приказа был краток: особому учебному дивизиону, базирующемуся на острове Айто, приказывается выделить из своего состава пилотов, показавших лучние результаты, для направления в действующие военно-воздушные силы на острове Тэй Дженг. Обычная практика — пусть младшее поколение попробует вкус крови в локальном конфликте против относительно слабого врага. Конечно, и там убивают. Три года назад, во время заварушки на Луане, агинаррийцы наголову разбили местные воздушные силы, как и присланный тем на выручку добровольческий корпус, но все же потери среди пилотов составили почти десять процентов личного состава.
Ниора быстро пробежала бумагу глазами, задержавшись на мгновение на длинном списке. Из ста восьмидесяти экипажей соединения "Дзинкай" на Тэй Анг направится треть. Лучшие, как и отмечено в приказе. Дополнительные самолеты уже перебрасываются на аэродромы, благо, машин хватает. После переоснащения соединений "Тэйкай" и "Риокай" самолетами новых моделей немало старых "Раймеев" и "Дзайбингу" остались не у дел. Прежде чем отправиться на слом, им еще предстоит последняя кампания.
Ниора прочла среди прочих имен: "Сетано Кейдзи. Младший лейтенант. 29-й истребительный дивизион. Сетано Иджиме. Младший лейтенант. 29-й истребительный дивизион". Ну, что же, было бы странно, зная об успехах племянников в школе "Риосен", не увидеть их в списке.
"Прости, Юкири, — подумала она, — Но так должно быть".
Она потянулась за авторучкой и аккуратно вывела внизу бумаги свою подпись.
— Дайте этому ход обычным порядком, Масахиро. Пусть зашифруют и отправят на Айто.
— Беспроволочным телеграфом? — уточнил Оми.
— Не стоит, — Ниора Сетано не слишком доверяла радиосвязи. То, что ты передаешь, услышат и другие, а на шифры тем более нельзя полагаться. — Отправьте со специальным посыльным самолетом, как всегда.
"Кейдзи, Иджиме... вы получаете то, что хотели. Удачи вам, и защити вас великий Риото", — хотя Ниора Сетано никогда не верила ни в божества, ни в духов, почему-то сейчас ей хотелось бы ошибаться.
Лакрейн. 5 Весны.
В столице царило ликованье. Улицы раскрасились праздничными огнями и красно-желтыми флагами; днем играли музыканты, а ночами в небе распускались сверкающие цветы фейерверков. Ивир праздновал победу, подобных которой не было с той эпохи, когда державой правили султаны, воистину достойные именоваться "Блистательными". Таких, к слову, было немало: Ажади II Стремительный, его сын Айсан Победоносный и внук Ариф Суровый, разрушитель Гайона, Феджен Меч Юга... В истории Ивирского Султаната было действительно много великих правителей и военных триумфов. Ксаль-риумцам случалось и прежде терпеть поражения от ивирской армии и флота, но таких страшных и постыдных — пожалуй, еще никогда. Ажади Солнцеподобный, в одночасье сравнившийся в деяниях своих с великими предками, торжествовал и планировал развить успех.
На Янгине уже собиралась крупная воинская группировка. Под прикрытием военных кораблей она должна выдвинуться к Кехребару, чтобы выбить имперцев с острова. Воздушную поддержку обеспечат самолеты с Метмера, которые также будут усилены несколькими дополнительными эскадрильями, переброшенными с Янгина. Даже Ажади Восьмой понимал, что преимущество, достигнутое успехами в Сафири, мимолетно, и собирался действовать как можно быстрее, чтобы, возвратив Кехребар, начать с ксаль-риумским Императором переговоры о мире. Впрочем, Арио Микава сомневался, что удастся склонить Велизара III к переговорам. Скорее правитель Ксаль-Риума перебросит на юго-запад половину Северного Флота, но до Лакрейна так или иначе дойдет.
На самом деле, не все обстояло так радужно, как казалось Ажади. Успех на Кехребаре был достигнут лишь частичный. Восточный Флот выведен из игры, но и без него у Империи явное превосходство на море. Против двух ивирских линкоров — семь, считая корабли Западной Эскадры, уцелевший "Император Мартеллан" и дредноуты фиаррийцев. Четыре из семи, и уцелевший авианосец, правда, остаются у Инчи, но перебросить их к Кехребару недолго. Ксаль-риумцы сохранили за собой Сафири, правда, от порта немного пользы, пока его не очистят от затопленных судов. Тем не менее, уцелевшие военные корабли ксаль-риумцы вывели в открытое море, а наземные войска получают снабжение через меньшие порты в нескольких других прибрежных городках. Ивирцы на Кехребаре оттеснены к западному побережью и долго не продержатся — это и побуждало Ажади действовать столь поспешно.
Скоро Империя оправится от шока и ударит в ответ, и удар этот, скорее всего, окажется для Ивира фатальным. Никаких особенных сюрпризов после Кехребара для врага уже не предусмотрено. С точки зрения Агинарры, план "Бриз" увенчался полным успехом. Цель достигнута. Фактически, Сегуну уже безразлично, как будет развиваться война между Ивиром и Ксаль-Риумом. Сегодня утром из Кинто пришла телеграмма на имя господина Симамуры. Текст был лаконичен: "Приостановить заключение всяких сделок". Это означало — операция сворачивается, время заметать следы.
Не так уж многие в Ивире в курсе истинного положения дел. О том, что при султане состоят советники с севера, известно всем, но их роль в глазах даже большинства приближенных Ажади сводится к консультациям по вопросам подготовки военных специалистов. Ажади, конечно, понимает правду, но никогда не признает ее вслух. Для агинаррийцев самомнение султана было весьма кстати — тот скорее сам себе откусит пальцы на руках, чем позволит кому-либо узнать, что всем своим победам обязан наемникам с Севера.
Ни Микава, ни кто-либо другой из агинаррийцев, действовавших в Ивире, не состоят на службе Сегуната. Все официально уволены из армии и приняты на служду султаном в качестве ивирских офицеров. У всех есть бумаги об ивирском гражданстве. Ни одного документа, подтверждающего, что сотрудничество Ивира и Агинарры выходит за пределы торговли оружием, не существует. Ксаль-риумцы наверняка догадаются, что происходит — скорее всего, уже догадываются — но доказательств у них не будет. Зная характер Императора Велизара III, в Риогиру были убеждены, что тот не станет ввязываться в войну с Сегунатом на основании одних лишь недоказуемых обвинений. Тем более, если война с ивирцами на западе стоила таких потерь. После Кехребара воинственный энтузиазм ксаль-риумцев должен быстро иссякнуть.
Фактически, главная опасность теперь исходила от самого ценного союзника. Этот человек сидел за столом напротив Арио Микавы и курил трубку.
— Все это замечательно, господин Симамура, — проговорил усатый толстяк. — Я счастлив, что наши замыслы, — он выделил слово "наши", — увенчались столь... блестящим успехом. Но ведь мы с вами одинаково хорошо понимаем, что успех этот мимолетен.
— Все в этой жизни мимолетно, господин иль-Кедам, — хмыкнул Микава. — Включая саму жизнь.
— Но, несмотря на это, каждый почему-то хочет прожить подольше, — парировал иль-Кедам. — И получше. Быть можем, вам и нет дела до того, что будет с Ивиром дальше, но мне-то есть. Или, вернее — мне есть дело до того, что дальше будет со мной, — уточнил он.
Микава промолчал. Иль-Кедам был гораздо умнее Ажади — он понимал, что потери не остановят ксаль-риумцев. Понимал он, и что война закончится не раньше, чем Империя возьмет Лакрейн, и то, что Агинарре нет до этого дела. Иль-Кедаму тоже не было дела ни до султана, ни до Ивира — он заботился только о себе.
— Я не думаю, что вам что-то угрожает, — заметил агинарриец. — Ксаль-риумцы, как вы понимаете, воюют скорее султаном, нежели с Ивиром. Как только Ажади падет, они будут удовлетворены. Вероятно, его место займет ксаль-риумский ставленник, а удерживать его на троне будут ксаль-риумские же штыки. Ну и что? На вашем... бизнесе это не скажется, господин иль-Кедам. При любом правительстве можно делать дела, а ксаль-риумцы, безусловно, предпочтут сохранить мирные отношения с наиболее знатными и влиятельными людьми в Ивире.
— Мне бы тоже хотелось так думать, но... — толстяк поморщился. — Начать с того, что я лишился своих плантаций на Инчи. Мне принадлежало там много земель, а теперь они перешли к захватчикам. Сомневаюсь, что фиаррийцы откажутся от острова. Торговля смолой рабы приносила солидный доход, знаете ли.
— Но мне кажется, — сухо заметил Микава, — это не столько ваша проблема, сколько легранских банкиров. Вы же застраховали плантации еще год назад, особо упомянув в договоре о возможном военном вторжении.
Иль-Кедам раздраженно затянулся трубкой — он явно не ожидал, что агинарриец окажется так хорошо осведомлен о его делах.
— Да хоть бы я и ничего не потерял, — буркнул он, — все равно это становится опасно. Если ксаль-риумцы прознают о том, что я помогал вам осуществить акцию на Кехребаре... боюсь, им это очень не понравится.
Вот это был уже вполне прозрачный намек. Иль-Кедам решил, что настал удобный момент для шантажа недавних союзников.
— Вы хотите покинуть Ивир? — осведомился Микава.
— Возможно, — подтвердил собеседник. — Но в таком случае, как вы понимаете, мне хотелось бы получить компенсацию за то, что я теряю.
— Я уверен, это осуществимо, — ответил Микава. — Но такие вещи решаю не я. Дайте мне некоторое время, господин иль-Кедам, и я... проконсультируюсь с нужными людьми.
— Хорошо, — ивирец склонил голову в знак согласия. — Все же мне хотелось бы получить ответ скорее.
— Я сделаю все возможное, — сказал капитан. — Время еще есть, но вы правы — тратить его напрасно было бы неразумно.
Палатиан. 6 день Лета.
Господин Одзен Тэраути, посол Великого Сегуната Агинарры и Джангара, был высоким, стройным мужчиной лет сорока. Его неподвижное лицо было гладко выбрито, а идеальная выправка сделала бы честь любому дворцовому гвардейцу. Тэраути больше напоминал военного, чем дипломата. В прошлом он и был армейским офицером, оставив военную службу после ранения, полученного во время кампании в Айнелине. С тех пор он воевал на другом поле, и все равно — это была именно война. Бескровная война, но на свой лад не менее жестокая.
— Прошу вас, господин посол, — любезно кивнул Тамрин, — присаживайтесь.
— Благодарю, Ваше Высочество, — Тэраути уселся в обитое черно-золотым шелком кресло.
Кронпринц принимал агинаррийского посла в малой гостиной. Тамрин сдержал мрачную улыбку, вспомнив о том, как несколько децим назад здесь же у него состоялся разговор с двоюродным братом и Магистром Нарисом Таланом, причем оба они говорили о возможности агрессии Сегуната против Тэй Анга, пока Империя будет занята войной с Ивиром. В тот момент Тамрин не придал их словам особенного значения, хотя и признавал, что рассуждения Дэвиана и Талана логичны. Но уже последующие дни подтвердили их правоту, а теперь то, о чем они рассуждали, произошло. Агинарра вторглась в Тэй Анг — вновь вторглась, поправил себя Тамрин. Это была уже третья их попытка. Первая закончилась Северной Войной, вторая — частичным успехом Сегуната. Один остров они смогли занять и удержать и вот, выждав три года, рискнули продолжить свое продвижение по архипелагу.
Доклады от ксаль-риумских агентов с архипелага были довольно противоречивы, и даже перехват и расшифровка агинаррийских радиопереговоров не позволяли сложить ясную картину происходящего. Но не вызывало сомнений, что войска Сегуната высадились на островах Тэй Дженг и Тэй Карн. Кто-то там даже встретил их с ликованием, как избавителей, другие, напротив, сопротивлялись до последнего вздоха, но остановить многочисленного, прекрасно вооруженного и обученного противника не могли. Некоторые из местных князьков уже объявили о готовности сотрудничать с Сегунатом и горячем желании войти в состав Северного Братства. Другие решили сопротивляться и отправляли своим покровителям на юг панические послания: просили оружие, денег, солдат. В Восточной Коалиции кипели страсти — газеты печатали обличительные статьи, парламенты, Советы и Конвенты спорили до хрипоты, спешно создавались экстренные комиссии, и посольства обменивались возмущенными нотами. Результат был предсказуемый, то есть — никакого.
В Ксаль-Риуме же... Проклятье, в Ксаль-Риуме, казалось, никто и не заметил, что произошло на северо-востоке. Но чему удивляться: для прайм-канселиора Темплена такое развитие событий не стало сюрпризом и соответствовало его планам, Император думает только о войне с Ивиром, а Генеральный Штаб еще не может прийти в себя после того, что случилось в порту Кехрабара. Гибель "Велизара Первого" и Магистра Гранта газетчики уже успели окрестить "Кехребарской катастрофой" и "Черным днем Императорского Флота". Несмотря на все усилия, скрыть истинные масштабы трагедии и количество жертв не удалось. Информация в прессу просочилась очень быстро; не исключено, что при посредничестве людей из агинаррийского посольства. В "Путеводной Звезде" появились даже фотографии взорванного "Велизара" — о да, кто-то очень постарался, чтобы привлечь к происходящему всеобщее внимание. И это удалось: по всей Империи прокатилась волна негодования. Гнев ксаль-риумцев пытались направить на ивирцев, но неудобные вопросы в адрес имперских властей звучали все чаще и громче. Особо усердствовал, само собой, Альгор Бернс. Лидер Трудовой партии громогласно вещал со страниц "Путеводной Звезды" о том, как власти Империи проигнорировали его предупреждения. И многие, слишком многие, читали и слушали.
