Помимо прочего, в одном из 'коттеджей' на Прайме остались окаменевшие тела, именуемые Экспонатами. Внешне они напоминали — если не сказать повторяли — людей, разве что отличались чуть большими размерами и идеалистическими пропорциями тел. Само собой, некоторых из них вскрыли, но анатомическое изучение лишь подтвердило сходство с человеческим строением. Учитывая, что окаменелость исчислялась по экспертным оценкам веками, Экспонаты удивительным образом сохранили индивидуальность, как внутри, так и снаружи. Их не поглотили новые наросты, что неизбежно случалось с заброшенными статуями носителей супервируса П-21. Очевидно, перед смертью — или уходом, как предпочитали называть смерть за Порталом — прошлые жители Прайма принимали особый препарат, либо прибегали к неким процедурам, позволяющим статуям сохраняться в первозданном виде. Впрочем, возможно, дело было в генетике. Мнения исследователей разделились: одни считали, что Экспонаты являлись создателями Портала и всей человеческой цивилизации, созданной по их образу и подобию, другие же настаивали на рабской сущности 'больших людей' по отношению к совершенно иной расе. Вторая группа экспертов полагала, что истинные и незримые хозяева очистили Э-Систему от неугодного вида, чтобы дать шанс 'младшему брату'. А полсотни Экспонатов оставили в качестве наглядного примера наказания за плохое поведение. Пока шли споры, колонисты Прайма увековечили место и превратили его в Музей, сами же продолжили заниматься насущными делами и обустройством на новых территориях.
Находка очередной партии артефактов — оригинальных циферблатов — на далёкой планете Криопсис подкинула дровишек в полыхающее кострище всеобъемлющей загадочности Э-Системы и её прошлых жителей. Циферблаты действовали так же, как и аналоги, которые сейчас разрабатывал 'Прогноз'. Обнаруженные изобретения находились в спящем и безличностном режиме, но неизменно взаимодействовали с активировавшим их субъектом. Можно сказать, отпечатывали его судьбу в своём нутре, чтобы потом информировать владельца (на его родном языке!) о поворотных событиях и, собственно, конечной точке пути. При этом, чёртовы штуковины не оставляли никаких шансов на обман. Они работали и никогда не ошибались в прогнозах, в отличие от дрянного барахла 'Прогноза'. Забавно, да? Ладно, я слегка утрирую. Ошибки исключительны, как заверил мистер Смит. Главное — общая картина.
Фирма династии Смитов специализировалась на изучении оригинальных циферблатов и постепенно прогрессировала. Современные технологии действительно позволяли определять значимость того или иного индивида в ограниченном обществе. Впрочем, до полной расшифровки артефактов было не ближе, чем до изобретения вакцины от супервируса. Голем и карантинная зона 'Хром' стали экспериментальными площадками с уникальной проработанной легендой бытия, а брошенные сироты времени вроде меня — подходящими кандидатами на роль подопытных.
Аппетит приходит во время еды. Судя по всему, вице-президент и по совместительству внук основателя уверовал в непогрешимость корпоративной философии 'Прогноза': будущее за обществом, живущем по циферблатам.
— Мы должны жить, как высокоразвитая цивилизация, — проповедовал он, — а не как дикари, случайно покорившие космос. Посмотрите вокруг. — Смит развёл руками. — Ни войн, ни беспричинной агрессии. Все живут мирно и в довольстве.
Разубеждать его я не пытался, будучи уверенным в тщетности начинания. Казалось, Смита уже не заботило то, ради чего начинался эксперимент — разгадка тайны исчезнувших расы прошлых хозяев Э-Системы. Возможно, он рос с верой в единственно верную модель мироустройства, другой вопрос — шла ли его вера в разрез с вышестоящими покровителями. А они, несомненно, существовали. Сам Смит проговорился — нарочно или нет, не важно, — что 'Прогноз' был создан крупнейшей и многоуровневой корпорацией 'Долгий рассвет' как сверхзасекреченный проект, о котором не знали многие и в самой корпорации.
Опасаясь информационной интоксикации, я решил перейти от общего к частному и спросил:
— Что вы сделали с Симоной? Вернули на карантин?
— Ну, конечно, — усмехнулся мистер Смит. — С её-то знаниями и устремлениями дать бой 'Прогнозу'? Такие люди слишком опасны.
— Вы её убили?
— Нет. Мы предложили ей на выбор три варианта. Собственно, их же я могу предложить и вам. Вариант первый: активировать трёхчасовой циферблат, — вице-президент наглядно покрутил его в руках. — По сути, это самоубийство, ведь мы заранее предупреждаем о продолжительности жизни после активации. Вариант второй: стать нашим сотрудником. Причём, далеко не рядовым, а посвящённым во все тайны. У таких сотрудников нет права покидать Прогноз-Сити — закрытый город под землёй. Но они живут полноценной жизнью и даже путешествуют по Голему. Правда, виртуально. Но, поверьте мне, мистер Бёрн, виртуальность в наши дни ничем не хуже обычной реальности. Вообще, за киберпространством будущее.
Он замолчал.
— Всё это чушь собачья. Какой третий вариант?
— Заморозка, — прозвучал короткий ответ.
— Заморозка? — переспросил я. — Чего ради?
Мистер Смит скорчил удивлённую гримасу.
— Что значит — чего ради? Мы не убийцы. Это философия фирмы, пропагандируемая ещё моим дедом — её основателем. Если вы, обладая опасными знаниями, не хотите убивать себя сами или работать на нас, мы можем вас заморозить на неопределённый срок. Скажем, лет на сто или двести.
— А потом?
— Разморозить в тестовом режиме под присмотром сотрудников фирмы. Я не знаю, какова будет ситуация в мире. Возможно, ваши знания уже не будут иметь никакого значения. Вы продолжите жить, если, конечно, у вас это получится.
Я задумался.
— Хм. И что выбрала Симона?
Вице-президент хитро улыбнулся.
— Я бы хотел сначала услышать ваш выбор, мистер Бёрн.
— Так нечестно.
— Не говорите как ребёнок.
Я сделал глубокий вдох, а затем шумно выдохнул. Игра окончена, подумал я. Ставки сделаны, пора вскрываться. У соперника флэш-роял. Мой псевдоджокер оказался не долгоиграющей иллюзорной песенкой максималиста. Один против всего мира — это иллюзия.
— Я предпочитаю вернуться в капсулу с жидким азотом, — сказал я после минутного молчания. — Ни о каком самоубийстве не может идти и речи, но и работать на вас птицей в золотой клетке я тоже не смогу. Остаётся лишь заморозка.
Мистер Смит понимающе кивнул, и от меня не ускользнуло мелькнувшая на его лице ухмылка. Будто он заранее был уверен в моём выборе.
— Ваше право, мистер Бёрн. Чтобы вам было не скучно все эти годы, я распоряжусь прописать вам долгий и интересный сон, неотличимый от реальности.
— Очень великодушно с вашей стороны. А я буду знать, что это сон?
— Конечно, нет. В чём же тогда суть реалистичности?
Он встал.
— Минутку, — осёк его я. — Вы так и не сказали, что же выбрала Симона.
Вице-президент улыбнулся.
— В отличие от вас, Симона ди Реста родилась в Эпоху Большого Скачка. Она поняла озвученные мною мотивы и благородно согласилась работать на 'Прогноз'. А ещё ей хотелось, чтобы и вы присоединились к нам. Может быть, передумаете?
Я закрыл глаза и представил себе жизнь божка в 'гидрокостюме' в подземных лабиринтах, в свободное от работы время пропадающего в трясине виртуального пространства.
— Нет.
Мистер Смит лишь пожал плечами.
— Что ж, тогда проследуем в лабораторию. Я искренне надеюсь, что при следующем пробуждении мир будущего вас не разочарует.
Меня проводили к лифту. Мы долго спускались вниз, пока не достигли секретной лаборатории 'Прогноза'. Там мне предстояло вернуться в уже привычное состояние статики. Я смирился с подобной участью. Надежда на лучшее — это то, что всегда следует оставлять при себе в таких случаях. Что может быть хуже того мира, в котором я оказался?
Меня уверили, что подготовительные процедуры не займут много времени. И тестовый режим — последний шанс передумать. Пока лаборанты будут заниматься настройкой оборудования, меня на непродолжительное время введут в транс. Компьютер выудит из моего подсознания структуры и образы, в которых мне будет комфортно проводить долгие десятилетия.
Проще говоря — дизайн темницы постараются сделать похожим на детскую комнату, в которой узник будет чувствовать себя и не узником вовсе.
— Я не могу так поступить с ним, — раздалось за дверью.
Я обнаружил себя ребёнком лет одиннадцати в незнакомом доме, подслушивающим разговор взрослых. Через маленькую щёлку я увидел отца и его полупрозрачного собеседника в белом халате. Меня нисколько не удивила эта полупрозрачность, откуда-то я безошибочно знал, что это образ. Продвинутая версия видеосвязи.
— Саймон, подумай хорошенько, — ответил собеседник. (Моего отца разве звали Саймон?). — Это твой единственный способ избежать ранней смерти.
— А ещё это мой единственный сын.
Человек в халате покачал головой:
— Поверь, если всё пройдёт успешно, недостаток сыновей не станет для тебя проблемой.
— А если не пройдёт? — упорствовал отец. — Мы оба уйдём в забвение, ведь так?
— Так, — нехотя подтвердил собеседник и скрестил руки на груди. — Но стоит рискнуть. Ты ведь никогда не любил Майло. И всегда считал, что он украл у тебя твою метузеловую защиту.
— Образно, само собой...
— Уверен? Ты ведь перестал воспринимать регенерационные процедуры через несколько месяцев после его рождения.
Э, стоп! Стоп! Он сказал — Майло? Кто такой Майло?
А кто такой Клей Бёрн?
— Доктор Фэхо считает, что причина в тех ранних процедурах, которые я проходил в подпольных клиниках, — сказал отец.
— Фэхо слишком консервативен. Он даже не верит в проект 'Перерождение'. Ты должен рискнуть...
Я не дослушал и ринулся прочь по коридору. Слёзы текли по лицу, застилали глаза, из-за чего казалось, что стены сужаются и берут меня в тиски. Мне всё же удалось вернуться в свою комнату. Там у меня был спрятан револьвер дяди Боба. Я выкрал его на прошлой неделе, чтобы припугнуть школьного задиру Паркера. Настоящий старинный шестизарядный револьвер, одна из многих антикварных и работающих как часы пушек в коллекции дяди Боба. Руки тряслись, когда я взял в них тяжёлое оружие...
— Всё в порядке, мистер Бёрн, — спросил один из лаборантов. — Компьютер обнаружил в вашем подсознании странную активность. Сейчас я проверю данные.
Я вспомнил, что намеревался сделать со мной отец. ХРОМ предложил ему принять участие в проекте 'Перерождение'. Его суть заключалась в пересадке сознания в иное тело. Целиком, а не в качестве выветриваемых воспоминаний. Холдинг давно работал над решением этой сложной задачи, что бы позволило достичь искомого бессмертия, и, кажется, был близок к успеху. На текущей стадии испытания проходили добровольцы, потому что в случае неудачной пересадки пострадают и донор и реципиент. Для повышения шансов требовалась генетическая совместимость. Отец и сын — идеальная пара, если не считать клонов, запрещённых Конвенцией Развития.
— Вы меня слышите?
— Всё в порядке, — спокойно ответил я и прикинул, сколько у меня есть времени, пока лаборант не распознает причину зарегистрированной странности сознания.
Похоже, пара минут имелась в запасе. Я постарался вспомнить всё, что случилось со мной после пробуждения в Големе. Встреча с мистером Корти, путешествие в карантинную зону...Симона, Бор Хантер...Но самая главная встреча состоялась совсем недавно — с вице-президентом 'Прогноза'. Разговорчивый оказался дядька.
— Эй, Скайджи, подойди! — крикнул озадаченный лаборант. К нему нехотя заковылял старший коллега. — Что бы это могло значить?
Циферблаты. Что из рассказанного Смитом могло быть правдой? Циферблаты...
Конечно, весь неподъёмный объём информации останется в чёрном ящике мемодубликатов, который я утащу с собой, но хотелось бы как можно больше кинуть в ручную кладь.
— Впервые такое вижу, — прокомментировал второй лаборант и почесал затылок. — Похоже на инородное присутствие. Давай-ка его просканируем на всякий случай.
— Вроде он проходил тест сразу после разморозки, — неуверенно проговорил первый.
— Повторный скан не помешает.
Они оба уставились на меня. Я сидел на кушетке, беззаботно болтая босыми ногами и улыбаясь.
— Вы меня слышите? — сорвалось с моих уст. — Значит, я ещё жив.
Горизонт 4. Бесконечный Генри
Глава 16
На Z-8 никогда не бывало хорошей погоды. Более того, на Z-8 никогда не наступал день. Находясь на задворках ЦЗС, планета недополучала тепла и света от естественного светила, а терра-машины обеспечивали её лишь минимально необходимым для жизни количеством тепла. Погружённая в вечную искусственную ночь планета-тюрьма существовала по своим собственным законам, главный из которых гласил: 'Не переступай границу своей личной камеры, потому что эта тонкая черта отделяет тебя от забвения'.
На Z-8 заключённых перевозили субсветовики, каждый рейс занимал около трёх месяцев. Из обжитых планет дальше только Крокос и Криопсис, располагающиеся в других звёздных системах. Захар и Лидия прибыли в один из вахтовых городков надсмотрщиков мирным рейсом вместе с провизией и эскорт-группой фирмы 'Мир утех'. Живая плоть среди заключённых всегда пользовалась спросом. Многие предпочитали тратить на утехи весь тюремный заработок, а кто-то — оставшиеся на свободе резервы, распоряжаясь ими с помощью юристов и адвокатов. Обычная практика. Законы Э-Системы не отличались драконовской жестокостью, не даром называясь Мягкими, в отличие от Земли и её сателлитов, но упечь в неволю там могли почти любого.
Разнообразие тюрем могло поразить воображение несведущего жителя Э-Системы. В зависимости от вида тюрьмы, основной контроль осуществляли роботы, компьютерные программы или автоматические системы. Но за каждой автоматикой и программой стоял человек. Лёгким режимом считалась колония-поселение старой формации с людским контролем. Некоторые не без оснований полагали, что такие колонии мало чем отличались от самих вахтовых городков. Жизнь там была вполне самодостаточной и текла бурным потоком, а охрана почти не вмешивалась. Редко в чью дурную голову могла прийти мысль о побеге: бежать, по сути, было некуда. Впрочем, примерно раз в пять-шесть лет находился самоуверенный безумец, пытающийся угнать звездолёт, но ещё никто не покидал Z-8 по своей воле.
И мало кто прилетал туда по своей воле. Захар и Лидия стали исключениями. Они прилетели с чёткой целью — найти Генри Шлуппа. Мойвин до сих пор сомневался в перспективах поиска, но Лидия, как всегда, была крайне убедительна. Настолько, что убедила даже Козински оснастить её всем необходимым для непростого задания, в том числе напарником в лице Мойвина. Она выбрала его сама, как единственного, помимо начальника Праймовского филиала, в ком не сомневалась. Захар окончательно понял, что по уши повяз в Банковских сетях и уже не распоряжался своей судьбой. Спасти его могли только крайние меры, о которых когда-то упоминала Лидия, но для этого ему пришлось бы начать устранение препятствий с самой девушки. Непростая задачка, как ни крути.
