— Чем обязан вашему визиту? — осведомился Интар, проводив гостей в гостиную и предложив им сесть.
— Я хотела навестить Эрнеста, и у меня есть некоторые известия для тебя.
Интар удивленно вздернул бровь — новостей он не ждал, но сказать ничего не успел, так как в этот момент через вторую дверь в гостиную вошел Зариме, сразу же привлекая к себе внимание. Дома он по-прежнему одевался в восточном стиле, а алый шелк делал его очень эффектным. Войдя, Зариме поздоровался с гостями и занял место рядом с Интаром, который тихо спросил:
— Как там Эрнест?
— Нормально. Изучает одну из моих книг, где картинок много, и не реагирует больше ни на что.
— Как он себя чувствует? — спросила Памира.
— Получше. Похоже, отсутствие кандалов и замкнутых пространств благотворно на него повлияло.
Памира никак не прореагировала на этот завуалированный укор, только сказала:
— Я рада, что наметилось некоторое улучшение. Конечно, рано говорить о выздоровлении, но я искренне надеюсь на него. И если в чем-то, пусть даже в самой малости, потребуется моя помощь — без промедления обращайтесь.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Интар, а Зариме спросил:
— Вы могли бы рассказать нам кое-что?
— О чем, милый мальчик?
— Как вы обнаружили, что Эрнест сошел с ума? Что этому предшествовало?
— Я сама долго ломала над этим голову. Эрнест довольно давно мой... подданный. Поначалу он дичился нашего общества, но лет десять назад, может больше, он начал тянуться к своим. Красивый, образованный и отзывчивый юноша — он не мог не снискать поклонников, хотя сам их почти всегда избегал. Точнее, держал на определенном расстоянии, словно боясь близких отношений, хотя и хотел их.
Однажды мне пришлось вступиться, дабы избавить его от излишне назойливого поклонника. Твоего, стати, клана, Интар. С тех пор мы сблизились. Очень сблизились. И я чувствовала снедающие его противоречия, его внутренний надрыв, но надеялась, что со временем смогу с этим справиться.
— Не получилось? — с сочувствием спросил Интар.
— Скорее не хватило времени. Думаю, ты знал, что он очень медленно открывается другим. Но у нас с ним образовывался хороший контакт, честно говоря, я строила определенные планы. Но внезапно Эрнест исчез на какое-то время.
— Как именно исчез?
— Не знаю. Он не внушал беспокойств настолько, чтобы постоянно следить за ним. Эрнест просто не приходил к нам. Когда я послала за ним, то оказалось, что дома его тоже нет. А через две недели он нашелся в абсолютно невменяемом состоянии. Грязный и какой-то оборванный, он безумно бродил по бедному кварталу. Думаю, его там пытались ограбить, но грабители жестоко поплатились.
— Он не сказал, где был? — спросил Зариме, с каждой минутой все более убеждающийся в верности своей теории.
— Нет. Даже в часы просветления. А если спрашивать о том времени, он или не понимает, или срывается.
— Похоже, в это время с ним произошло что-то ужасное, — проговорил Интар. — На нем не осталось никаких следов?
— Даже если и были, то прошли, и я их не видела. Я представить не могу, чтобы кто-то был достаточно силен, чтобы справиться с вампиром и осмелиться делать это в моем городе! — глаза Памиры потемнели от гнева.
Интар понимающе кивнул. Он не понаслышке знал, что Магистр Венеции очень сильный вампир, настолько, что уже давно с ней предпочитают не связываться.
— А если это был не вампир? — спросил Зариме.
— Ты слишком много знаешь, мальчик, — без злобы, скорее с интересом, заметила Памира. — У нас немного групп нежити, и в них еще меньше столь сильных лидеров. Оборотни не могут столь сильно влиять на разум.
— И все-таки думаю, именно в этом исчезновении ключ к сумасшествию Эрнеста, — заметил Интар.
— Не буду спорить. Да, пока не забыла, тебе письмо от твоего клана. Странно, что передать попросили меня.
— Видать, мои "единокровные" побоялись, — недобро усмехнулся Интар, принимая конверт и уже узнавая печать.
Содержание обрадовало его еще меньше. Так что даже Памира заметила его помрачневшее лицо и спросила:
— Дурные вести?
— Ло-Мин прибывает в город и жаждет меня лицезреть.
— Вот как... — протянула вампирша.
Интар в гневе смял пергамент, и Зариме положил руку ему на плечо, словно успокаивая. Кажется, это подействовало. В это время в комнате Эрнеста что-то грохнуло, и Интар тотчас поднялся, обронив:
— Я посмотрю.
Памира сочувственно посмотрела ему вслед, а Зариме воспользовался случаем, чтобы спросить:
— Кто он для вас?
— Кто? Интар?
— Нет. Эрнест. Вы очень переживаете о нем.
— Как же, ведь это произошло в моем городе.
— Что ты себе позволяешь, мальчишка? — взял едва ли не боевую стойку Мигель.
— Только то, что может помочь Эрнесту поправиться, — и снова Памире: — Вы знаете, что он помнит вас даже в своем другом состоянии.
— Да, знаю, но...
— Так кто он для вас? Игрушка? Очередной неудавшийся фаворит?
— Нет, больше.
— Хм, — кажется, Зариме задумался. — Понимаете, существует не так много способов вылечить Эрнеста, и все они отличаются долей риска. Какой-то менее, какой-то более.
— И?
— Дело в том, что Эрнест очень походит на разочарованного в этом мире. Он глубже и глубже погружается в свое сумасшествие, так как уверен в собственной ненужности. Отсюда и это апатичное состояние.
— Вы так просто это поняли?
— Возможно, потому, что знал, куда смотреть.
— И что за способ лечения?
— Над этим еще нужно подумать и все тщательно взвесить. Поэтому могу я задать вам личный вопрос?
Они с Памирой переглянулись, потом она сказала:
— Выйди, Мигель.
— Но, госпожа, что если...
— Выйди, — голос стал тверд и холоден, как лед, и вампиру не осталось ничего, кроме как подчиниться, но сначала он грозно посмотрел на Зариме. Когда за ним закрылась дверь и стали не слышны шаги, Памира проговорила:
— Что ж, я слушаю.
— Вы любите Эрнеста?
— Что?
— Думаю, вам вполне понятен вопрос. Я заметил ваше повышенное внимание к нему и заботы. Вас искренне беспокоит его судьба, несмотря на все различия между вами. Так что за этим стоит? Вы любите его?
— Разве это имеет такое уж большое значение теперь?
— Имеет.
— Но, в самом деле...
— Поверьте, я не стал бы спрашивать из праздного любопытства, — голос Зариме стал мягким и вкрадчивым.
— Мне сложно сказать раз и навсегда, учитывая обстоятельства. Эрнест стал мне очень дорог. Да, я люблю его, но...
— Но не можете себе позволить, чтобы рядом был сумасшедший.
— Да, я Магистр Города, и это означало бы слабость с моей стороны.
— А если Эрнест поправиться?
— Тогда я сделаю все, чтобы он был со мной, если только для него не будет лучше иначе.
— Интар?
— Да. Кровь создателя всегда привязывает крепче. Ведь именно ею вы хотите попытаться изменить Эрнеста?
— Не обязательно. Если бы можно было передать, создать связь с вами, и это бы стало для него спасением, вы бы согласились?
— Да, — не сомневаясь ни секунды. — Но я никогда не слышала о чем-либо подобном, хотя прожила чертову уйму лет.
— Лучше быть готовым ко всему, — улыбнулся Зариме.
— Хм... Ты весьма загадочный молодой человек, — протянула Памира, внимательно изучая его лицо. — В тебе есть что-то такое... странное. Это никак не удается ухватить. Ты ведь вовсе не обычный оборотень.
— У каждого из нас свои секреты.
— Ты прав.
Вампирша все так же не сводила с него заинтересованного взгляда, и, возможно, продолжила бы расспросы, но вернулся Интар. Один.
— Как Эрнест? — тотчас осведомилась Памира.
— Сложно сказать. Он уронил канделябр, громкий звук и брызги горячего воска напугали его. Пришлось утешать. На какое-то время мне показалось, что на него снизошло прояснение, но потом все сменилось апатией.
— Знакомые признаки, — вздохнула Памира. — Пока, видимо, рано ждать улучшений.
— Возможно.
— Что ж, я, пожалуй, пойду.
— Не смею задерживать, — поклонился Интар. — Но где Мигель?
— Вышел по моей просьбе. Нам с Зариме нужно было поговорить. Что ж, до свидания. И мое предложение в силе. Если понадобится моя помощь — обращайтесь в любое время.
— Да, хорошо, — кивнул дракон.
Пока Интар провожал Памиру, Зариме вызвался присмотреть за их подопечным. Эрнест сидел на кровати, полностью безразличный ко всему происходящему, словно зомби. Дракон пришел рядом с ним. Прошла минута, другая... Потом Эрнест инстинктивно потянулся к нему, свернулся калачиком, уткнувшись в ногу Зариме. И все. Больше изменений не последовало, но Эрнесту, определенно, нравилась близость дракона, причем это распространялось на любое состояние.
Глава 44. Сверхъестественная биология и ментальная связь.
Когда Интар вернулся, то застал именно эту пасторальную картину, и сразу спросил:
— Он приходил в себя?
— Нет. Похоже, он инстинктивно тянется ко мне, как к печке.
— В самом деле?
— Ну да. Может, мы привлекательны для вампиров вашего клана. Какое у него любимое животное?
— Не знаю, — как-то грустно заметил Интар. — Когда мы были... вместе, его, кажется, и не было.
Тонкие руки Зариме сомкнулись на каменных плечах Интара, притягивая в объятье, и лишь когда тот поддался, чуть расслабившись, тихо спросил:
— Вести от главы твоего клана так расстроили тебя?
— Да, наверное, — нехотя признался вампир. — Это было несколько... неожиданно. Как удар в спину.
— Ты боишься его? — не было нужды уточнять, кого именно.
— Скорее он мне неприятен, и я был бы рад избежать этой встречи.
— Как думаешь, что ему от тебя нужно?
— Того же, что и всегда, родной. Того же, что и всегда.
— Вернуть?
— Скорее держать при себе, дабы упрочить свою власть. Иногда мне кажется, что Ло-Мина просто замкнуло на идее умножить число рожденных вампиров в нашем клане.
— Но его можно понять. Рожденные ведь изначально сильнее.
— Не на много. И не стоит забывать про свободу воли. Вампиры — не звери, в неволе не размножаются.
— Те, кто живут тысячелетиями, как правило, плохо размножаются в принципе.
— А как с этим у вашего народа?
— Мы отправляемся в первый брачный полет лишь полностью созрев, а значит в среднем через четыреста лет после рождения. За долгую жизнь мы можем отложить не более десяти яиц.
— Постой, вы вылупляетесь из яиц? — Интар даже рот открыл.
— Ну да. А как иначе? Ну... мы же драконы.
— Все-таки большую часть времени вы очень похожи на людей.
— И тем не менее у нас вот так вот.
— Но... яйцо ведь нужно высиживать.
— Мы же не птицы! — улыбнулся Зариме, откидывая за спину косу. — Где ты видел высиживающего крокодила? Матери просто охраняют яйцо и держат в сухости и определенном тепле — ведь температура один из важных факторов при формировании пола.
— В самом деле? Это просто удивительно!
— Это природа. Дань тем временам, когда мы имели лишь истинный облик.
— Значит, перерождение вас почти не изменило?
— В физиологии — нет. Это помогло сохранить большинство наших способностей.
— Понятно, — Интара до сих пор будоражили эти "особенности", но он решил, что следует пока осмыслить это. И тут вспомнил, что хотел спросить совсем о другом:
— Да, а о чем вы разговаривали с Памирой наедине? Не думал, что она выставит Мигеля.
— Об Эрнесте. Есть темы, не предназначенные для лишних ушей.
— Вот как? Какие же?
— Эрнест очень дорог Памире, и это может помочь в его излечении.
— Ты всерьез считаешь, что это возможно?
— Да, иначе бы не говорил.
— Но как?
— Не без сложностей. Эрнесту нужен новый смысл, и хорошо, если им станет тот, кому он не безразличен. Любовь привязывает крепче всего.
— Думаешь, Памира согласится?
— Почти уверен. Но согласишься ли ты?
— А что я?
— Эрнест — твой птенец, вы много пережили вместе, и он для тебя тоже много значит.
— Ты прав, — Интар осторожно провел рукой по волосам Эрнеста. — Но лишь частично. Я давно принял тот факт, что наше совместное существование похоже на катастрофу. Мы слишком разные, как это ни банально. Он дорог мне как сын, но его чувства...
— Я понял, — Зариме, видя, как нелегко даются Интару объяснения, коснулся его руки, прерывая. — Тогда Памира может стать выходом для всех.
— Но как?
— Не скажу, что будет легко. Во-первых, Эрнест должен успокоиться и хоть частично принять себя, чтобы стало понятно — испытывает ли он сам что-нибудь к Памире. На пустом месте связи не построишь. Его придется напоить твоей кровью, и моей тоже.
— Ты так говоришь об этом, что просто забываешь, что ты не вампир. Я не перестаю удивляться, откуда столь обширные познания?
— Драконам присуща магия крови — она же как природная. Не всегда удается спасти подопечного от ран, но если жив дракон — повязанный будет жить. И это условие требует... определенных знаний.
— Так ты еще и маг?
— Нет, это нет, — улыбнулся Зариме. — Это не та магия, которую стараются изучить люди, а что-то вроде природных способностей. Навык, если хочешь.
— Весьма полезный притом.
— Согласен, — почти шепотом, и уже указывая на Эрнеста: — Кажется, он давно уже спит.
— Ты прав. Давай осторожно переложим его нормально.
Уложив Эрнеста, словно родители ребенка, они вернулись к себе в спальню, хотя спать не хотелось, несмотря на поздний, вернее ранний час.
— Так когда Ло-Мин хочет видеть тебя? — спросил Зариме, вытягиваясь поперек их кровати.
— Скоро. Через шесть дней.
— Ну, не так уж и скоро, — томно потягиваясь.
— Не хочу его видеть. Слишком большой искус вцепиться в глотку. А из этого ничего хорошего не выйдет — он наш глава, и с ним вся мощь клана.
— А ты возьми меня с собой, и будет легче, — лукаво прищурившись.
— Ты снова решил во что бы то ни стало сопровождать меня? — присаживаясь рядом.
— Это мой долг, — кажется, Зариме только этого и ждал, тут же положив голову на колени вампиру.
— Ты понимаешь, что может случиться, если Ло-Мин тобой заинтересуется?
— И что же? — юноша заинтересованно приподнял голову.
— Все, что угодно. Тут не знаешь, что хуже: милость или немилость. Он может потребовать тебя себе или, наоборот, попытаться извести, усмотрев угрозу.
— Не выйдет ни того, ни другого, — невозмутимо ответил Зариме. — Я твой, не забывай. Только твой. Меня нельзя забрать.
— По-моему, это самоуверенно. Он — глава клана. Клана Драго. Не думаю, что кто-то знает досконально его способности. Вполне возможно, он как-то может повлиять на тебя через звериную суть. Ведь поначалу ты тоже чувствовал ко мне расположение из-за клановой принадлежности.
— Мы — повязаны. Это совсем другое. Никакие природные способности не разрушат нашу связь, — говоря это, Зариме забрался на колени вампира и положил голову ему на плечо. — К тому же меня видели вампиры твоего клана и, наверняка, доложат Ло-Мину.
— Ты прав, — тяжкий вздох.
— Не беспокойся, все будет хорошо.
