Нынешний день для всего нашего призыва особенный. В это пасмурное утро нам предстоит, на глазах у очень высокого начальства, отчитаться о достигнутых успехах, после чего с каждым из нас обязательно произойдут какие то метаморфозы, пока мало кому из двух сот с лишним человек, проживающих в самом дальнем лагере, понятные. Группировка мечников, среди сборища новобранцев последнего привоза, самая многочисленная, но это совсем не означает, что она одна из худших. Наиболее отстойным местом здесь считается взвод, принявший на себя обязательства в короткие сроки обучиться владению копьём, туда зачисляют мало способных, провинившихся и людей с повышенной агрессией, к моему большому удивлению, составляющих очень большой процент в нашем лагере. Не каждый в состоянии выдержать то моральное и физическое напряжение, с которым нам пришлось столкнуться с первых же дней учёбы, вот курсанты и срываются, в надежде покинуть территорию школы в самых первых рядах. Копейщики, это мясо войны, а его, как известно, много надо. Вот их и продают заезжим покупателям чуть ли не ежедневно. Наших психов тоже уже начали пристраивать, ровно три дня тому назад, когда был завершён их базовый курс обучения. Дольше всех заниматься в центре подготовки придётся лучникам. Сколько конкретно, об этом мало кто из нас узнает. Народ на пальцах показывает, что самые талантливые могут тут и на целый год задержаться, чтобы потом быть проданными, как бриллиант в пару каратов. Ну а мы, люди, рубящие воздух налево и на право, относимся к той категории военнослужащих, которые всем нужны и всегда востребованы, но выставлять нас на продажу начинают не раньше, чем через два месяца тренировок, об этом в школе все знают, даже такие салаги, как мы.
Все восемнадцать коробок курса выстроили на стадионе через три часа после завтрака. Сразу же по его окончании мы упорно разминались, затем приводили в порядок свою одежду и внешний вид, а сейчас, вот уже минут сорок, толпа ожидает прибытия руководства, в полной боевой готовности. Мы стоим с деревянными мечами в руках и с плетёнными, из среднего размера веток, щитами за спиной, копейщики со своим игрушечным оружием, ну а лучники собрались в самом конце и любовно поглаживают настоящие луки, стоящие примерно столько же, как весь завтрак нашей огромной школы. В каждой коробке собрано по двенадцать человек, это стандартный размер самостоятельного подразделения в здешних армиях. Затесалась в наших рядах и коробка с семью удалыми рубаками, но она на построении присутствует в виде исключения, как приют или если хотите последний шанс для лиц, морально готовых испытать на себе значение это слова на прямую. Рубиться, каждому из представителей моей военной специальности, предстоит, как минимум, по одному разу. Проигравшие в первом же своём поединке снова займут место в строю, а победителям необходимо будет и дальше выяснять отношения между собой до тех пор, пока среди них не останется двенадцать чемпионов, на глазах у своих товарищей доказавших, что они лучшие среди равных.
В первой схватке жребий подбросил мне очень серьёзного и по всей видимости старательного ученика, из мало знакомой коробки, жившей в дальнем конце лагеря. По его манере держаться, холодному взгляду, искоса брошенному в мою сторону, догадался, что легко одолеть такого соперника и так просто пройти в следующий тур соревнований, куда я просто обязан пробиться, не удастся. Противник был шире меня в плечах, сантиметров на десять выше по росту и с огромным чувством собственной непобедимости, прямо-таки струившимся из его эпической фигуры. Нет, я его не боюсь и цену себе знаю, но лёгкий озноб в районе пояснице у меня всё равно образовался.
Кидаться на детину, меч в руках которого казался безобидной детской игрушкой, не стал, хотя до этого все свои тренировочные поединки проводил именно в таком ключе. С первых же секунд ошеломлял напарника и в течении минуты доводил бой до логического конца. Самоуверенный тип напротив, избрал тактику беспрерывного давления на соперника, явно неимеющего против него никаких шансов. Стоило лишь прозвучать отрывистой команде, в моём переводе означавшей: "приступить", как он уверенно атаковал меня, чередуя мощные верхние удары с не менее опасными, в район нижней части туловища. Отбиваясь от них мечом и прикрываясь крохотным щитом, я, естественно, попятился назад, вызвав своими действиями у противоположной стороны, также естественную реакцию, выразившуюся в желании, как можно быстрее добить отступающего противника. Она, эта сторона, обладая огромной физической силой, всю её на меня и обрушила, забыв об обороне, наставлениях учителей и простой осторожности, без которой в нашем деле долго не проживёшь, и понятное дело тут же поплатилась за свою беспечность. Качнувшись вправо и сделав ложный выпад, в точности выполнив один из приёмов, принятых мной на вооружение в этой школе, я, одновременно с этим предугадывая дальнейшие действия соперника, подставил под его мощный, верхний удар, щит, а затем, резким движением ткнул своей тупой деревяшкой в ничем не прикрытый живот, не ожидавшего такого подвоха, детины, чем мгновенно прекратил, казавшийся проигранный мной, бой. Наш рефери, грамотно оценив ситуацию, моментально пресёк попытку напарника по поединку отыграться на огрызнувшейся жертве и жёстко оттолкнул его от меня, в тот самый момент, когда условно раненный воин, злобно махая мечом, пробовал отрубить мне чего нибудь ненужное. Он решительным жестом показал всем окружающим, что всё, один из испытуемых повержен и его место среди тех, кто уже отвоевался.
Дальше было проще, но не легче. Соперники доставались мне серьёзные, не на много хуже моего обученные, физически сильные и волевые. Однако в моём багаже имелся один неоспоримый козырь: кураж, пойманный на старте, и я предъявлял его всем желающим поиметь меня, по первому требованию, в этих скоротечных, учебных сражениях. По результату боёв, вполне ожидаемо, вошёл в коробку победителей, зарегистрировавшись в ней под самым счастливым для меня числом, седьмым, что давало надежду и на дальнейшее, успешное продвижение по лестнице самосовершенствования, ну хотя бы до тех пор, пока меня не снимут с неё руки нового моего владельца.
Двенадцать человек из вновь образовавшегося подразделения, сразу же после очередного обеда, были переведены в другой лагерь, организованный километрах в трёх от нашего. Он мало чем отличался от предыдущего по архитектуре, но имел абсолютно непривычный для нас распорядок дня и более комфортные условия проживания. Возможность ночью отдыхать в палатке, уже говорила о многом. Даже несмотря на отсутствие в помещении без окон, как и везде здесь, нормальных кроватей, и вполне ожидаемую тесноту, в этом тряпочном домике хотя бы не придётся просыпаться ночью от дождя, обильно сдабривающего влагой наши тела под дырявыми навесами весь прошедший месяц. А это уже не мало, так как ливни в этом регионе, не знающем зимних холодов, случаются достаточно часто. Разместившись на новом месте, мы незамедлительно были представлены новому наставнику, тут же взявшему нас в оборот и вполне законно погонявшему несколько часов нашу, ещё не окончательно сформировавшуюся, как коллектив, команду, по полосе препятствий. Ну, а после завершения, усиленного дополнительными калориями, ужина, у нас неожиданно образовалось свободное время, о котором в предыдущем лагере, всем мы, успели основательно позабыть. Стоя у входа в отдельно стоящее жилище, недавние победители престижного турнира молча переглядывались, словно ожидая от кого то подсказки на вопрос:" Куда бы кинуть своё, внезапно оказавшееся без дела, измученное бесконечными тренировками, тело?". Один из нас, на ещё плохо изученном мной языке, наверняка, в поисках ответа, предложил сослуживцам поплотнее познакомиться, но поддержки среди скромных одногруппников не получил. Напротив, один из его земляков, бегло говоривший на точно таком же языке, напомнил ему, а заодно и нам всем, о том, что делать этого ни при каких обстоятельствах не стоит. Не сегодня, так завтра наступит день, когда мы будем выставлены на продажу и вполне вероятно, что ни все скопом. А ещё через какое то время, кто нибудь из нас может легко повстречаться со старым приятелем на поле настоящего боя, где придётся рубить всех подряд, не обращая внимания на ночи, проведённые под одной крышей с кем нибудь из противников.
— И какой смысл тогда, нам тут себе друзей заводить? — спросил говоривший, обведя серьёзным взглядом окружающих, на смеси родного языка и всем остальным доступного.
Потолкавшись ещё немного вместе с новыми товарищами по обучению и полностью согласившись с самым умным из них, я не придумал ничего лучшего, как вновь отправиться на стадион и там продолжить свои занятия по метанию дротиков. Вдруг действительно встречусь с кем нибудь из этих парней в серьёзной заварушке, а умелых метателей коротких стрел из них уже успели сделать. Надо становиться хотя бы на долю секунды быстрее и на миллиметр точнее всех остальных, потом это может очень пригодиться.
Следующий месяц учёбы испарился так же быстро, как и влетевший в плотные слои атмосферы, средних размеров метеорит, прочертивший огненный след на небосклоне, и бесславно прекративший своё существование так и не добравшись до земли. Правда, в отличии от создания далёкого космоса, не причинившего поверхности нашей планеты никакого вреда, тридцать дней и ночей, всё же оставили на моём огрубевшем теле некоторые видимые отметины и прибавили определённое количество знаний, и умений в копилку моего жизненного опыта.
Учился я добросовестно, к требованиям начальства относился серьёзно и вдумчиво, в полной мере осознавая, что в скором времени от качества подготовки будет зависеть продолжительность моей жизни на этом свете. В дополнение к общему курсу, используя на это все свои свободные минуты, тренировался в метании дротиков, качался на тренажёрах, не забывая, впрочем, и об умственном развитии. Изучал сразу восемь иностранных языков тех народов, что исторически считали своей родиной северные районы данного континента, благо желающих дать мне несколько уроков всегда было достаточно. Одним словом, без дела не сидел, дурные мысли к голове близко не подпускал и благодаря этому принял известие о том, что группа мечников из нашего старого лагеря была успешно продана очередному покупателю, прибывшему в знаменитую на весь этот мир школу, из очень далёкого, южного государства, достаточно спокойно. Да и не из-за чего было вгонять себя в давно забытый психоз. За столь короткий промежуток времени я сделал всё, что мог, чтобы хоть как то обезопасить своё дальнейшее будущее. Навряд ли бы кому то удалось достигнуть лучшего результату. Так зачем понапрасну убивать свои нервные клетки? Их у меня давно на много меньше, чем требуется. Сейчас надо не о плохом думать, а тупо ждать, когда нас выкупят и надеяться на то, что удовольствие попасть в мясорубку, способную оценить мои теперешние способности, не сразу после этого свалится на меня.
Внешне хладнокровно к предстоящему событию относились и все мои товарищи, но когда до нас долетело очередное известие о том, что произошла продажа сразу трёх коробок уже из этого лагеря, терпение живших рядом со мной людей лопнуло. Независимо о того, что проданные находились здесь дольше нашего, кто на месяц, а кто и на два, их уход был всеми воспринят, как сигнал к выяснению отношений с администрацией учебного заведения. Причину перевода нас из старого лагеря, никто нам до сих пор не озвучил, что ждёт впереди неизвестно и самое главное, сколько ещё мы будем здесь торчать в неведении, занимаясь изо дня в день одним и тем же, тоже не понятно. После краткого обсуждения сложившейся ситуации в коллективе, на сон грядущий, двое из нашей компании заявили, что они готовы взять на себя функции переговорщиков с руководством лагеря. Как решили, так и сделали. Сразу же после утренней пробежки эти курсанты потребовали у нашего наставника отвести их в палатку коменданта, для серьёзного разговора. Тот, на наше удивление, не воспротивился такому, на мой взгляд, всё же немного нагловатому требованию и предложил обоим активистам следовать за ним. Чем закончилась беседа командира учебного подразделения с бойцами и, как долго она длилась, осталось для нас тайной, но с того самого времени мы больше не видели этих достаточно добродушных людей. Обстоятельство это заставило всех нас быстренько позабыть о каких бы то ни было вопросах о дальнейшем трудоустройстве и продолжить совершенствовать своё мастерство на стадионе с ещё большей отдачей, на благо непререкаемого авторитета нашей любимой школы, от греха подальше.
В праведных трудах прошёл ещё один месяц, за ним незаметно следующий, а мы так и продолжали жить на старом месте. Но, когда нам стало казаться, что всё, жизнь окончательно наладилась и мы останемся возле сытной кухни ещё на долгие, долгие месяцы, ситуация вдруг резко поменялась. По моим прикидкам событие, о котором мы и думать перестали, произошло аккурат в начале нового года, если считать по старому стилю, тому, что был до переезда моего дома в эти благодатные края.
Нашу, усечённую пару месяцев назад, коробку, внезапно сдёрнули с занятий по борьбе и заставили в темпе приводить свой внешний вид в порядок. Затем каждому, отнюдь не в праздничной обстановке, вручили по-настоящему, почти новому бронзовому мечу, круглому, деревянному, с металлической вставкой по середине, средних размеров щиту и без всяких объяснений заставили пробежаться в таком виде пяток километров до центрального лагеря. Такое расстояние для меня и раньше было совсем не крюк, а теперь так и вовсе представлялось прогулкой по парку в обнимку с девушкой. Командование естественно догадывалось, что преодолеть пять километров в быстром темпе для нас будет проще простого и в связи с этим не дало нам ни единой минуты на отдых, после выполнения задания. Бежавший рядом с нами командир, остановив передвижение доверенного ему подразделения, возле самого красивого, красного, в жёлтую полоску, шатра, отдал нам команду выстроиться в десяти метрах от него в линию. Со всей ответственностью выполнив данное распоряжение, минут десять мы стояли неподвижно, ожидая дальнейших вводных. Но они так и не последовали, а потом всем нам стало не до них. Полог огромной палатки распахнулся и из неё, в сопровождении моего старого знакомого, благодаря которому я остался без знаменитой татуировки, вышел представительный мужчина с внешностью персидского шаха и важно вышагивая двинулся прямиком в нашу сторону.
— Это самые лучшие — донеслась до моего, все слышащего уха фраза старшего командира, брошенная им, одетому по странной моде, человеку, на ставшем мне более-менее знакомом языке.
— Покупатель! — выстрелило у меня в голове, моментально разорвав её в клочья.
Перс лишь кивнул головой в ответ и величественно преодолев оставшееся до нас расстояние, медленно пошёл вдоль замеревшего строя. Чем он занимался, останавливаясь возле каждого из трёх моих товарищей, стоявших на левом фланге, я не видел, моего бокового зрения хватило лишь на то, чтобы разглядеть его безмолвное общение с моим соседом, получившим четвёртый порядковый номер, после трансформации нашей коробки в десяток. Скосив глаза на, разодетого во всё цветастое, мужчину, я наблюдал за тем, как он придирчиво разглядывает очередного курсанта, то отодвигаясь от него на пол шага, то снова приближаясь почти в плотную, словно стараясь по запаху определить свежесть предложенного ему, живого товара. Минуты три приплясывал покупатель в метре от меня, пока до конца не удовлетворил своё безмерное любопытство возле очередного персонажа из нашей группы. Кивнув четвёртому номеру на прощание, придирчивый торговец сделал приставной шаг вправо и оказался как раз на против меня. Первым делом важный господин бросил внимательный взгляд на мои руки, потом на ноги, будто пытаясь выяснить на месте ли они у меня, а удостоверившись, что с этими частями тела всё в порядке, поднял свои карие глаза и с низу в верх посмотрел в мои серо голубые, по внутреннему ощущению в данный момент ничего, кроме преданности делу и дружелюбия, не излучавшие. Наши взгляды врезались друг в друга, брызнули искрами ненависти и тут же снова разлетелись по сторонам с быстротой метеора. Покупатель, в общей сложности, простоял возле меня не больше десяти секунд, а затем резким движением переметнулся к моему правому соседу, в попытке отыскать взаимопонимание уже в его глазах.
