— Конечно, господин, — послушно кивнул Алекс, уже надеясь, что встреча закончится обыкновенным сбором дани и назначением ежемесячного оброка.
— А ты, лекарь, чего молчишь? — обратился главный рэкетир к Герносу.
— Вы ни о чем меня не спрашивали, господин, — поклонился евнух, с нескрываемым страхом глядя на собеседника.
Тому, похоже, подобное самоуничижение пришлось по вкусу. Но Александра настораживало поведение многочисленной свиты. Дуболомы как-то странно переглядывались, а на их лицах, не отягощенных излишним интеллектом, то и дело появлялись противные усмешки.
— Ты называешь себя сыном Пелия? — принялся благожелательно расспрашивать Гилл.
— Да, господин. Это мой отец.
— Но сестра тебя не узнала.
— Наверное, забыла, — пожал плечами Гернос. — Меня не было дома тридцать лет.
— Слышал эту историю, — кивнул, сверкнув лысиной, гость. — Будто ты все это время жил в рабстве у келлуанского мага, где и обучался всякому волшебству.
— Мне не открыты тайны магии, господин, — робко, но с достоинством возразил евнух. — Я лишь лекарь.
— Проверим, какой ты лекарь, — проворчал Гилл и, задрав подол туники, показал на свое волосатое колено. — Что-то тут у меня болит. Ну-ка глянь?
— Сейчас, господин, — с готовностью согласился Гернос, и присев, наклонил голову.
Большой "братан" отвел ногу под лавку и ударом колена отбросил ничего не подозревавшего лекаря к прилавку. Тот вскрикнул, хватаясь за разбитый в кровь нос. Двое рэкетиров тут же подхватили его под руки, и один из них прижал к жилистой шее евнуха нож.
— Сладко поешь, сопляк, — с ласковой угрозой проговорил Горбатый. — За дурака меня держишь?!
— Что вы, господин! — пробормотал Александр, лихорадочно соображая.
Между ним и Гиллом расположились трое здоровых, настороженно следивших за ним мужиков. Убить их еще можно успеть, но вот прорваться к вожаку, вряд ли. Узкое помещение лишает его свободы маневра. А значит, другие пятеро вполне успеют порезать их с Герносом на куски. Это только в голливудских фильмах "плохие парни" подбегают к главному герою за оплеухами по очереди. В жизни враг, как правило, наваливается сразу толпой.
Алекса сильно насторожили предпринятые авторитетом меры предосторожности и многочисленная группа поддержки. То ли это его обычная манера, то ли он каким-то образом пронюхал о его способностях? Хотя, в последнее время он в Нидосе ни с кем не дрался.
— Знаешь, что я делаю с теми, кто оскорбляет меня и мою семью? — гнусно усмехнулся Гилл.
— Думаю, ничего хорошего, — пробормотал юноша. — Но разве я осмелюсь?
— Пирм! — рявкнул собеседник.
Один из бандитов взмахнул дубинкой. Александр успел вскинуть руки и чуть повернуть голову, так что удар пришелся по касательной, срывая кожу с головы.
— Я знаю, кто и что говорит на моих улицах! — гремел голос Горбатого. — В каждом доме, в любой загаженной дыре!
— Но я же не знал, что вы знаете! — пробормотал юноша, стоя на коленях и обхватив руками голову.
Как он и рассчитывал, подобные слова не могли не вызвать улыбки у местного Дона Корлеоне. По свите пробежали короткие смешки.
— Я хотел побеседовать с твоей сестрой, чтобы она объяснила тебе, кто здесь хозяин. Но оказалось, что эта девка тебе не сестра. Так?
— Так, господин, — он уже сейчас мог воспользоваться одним из метательных ножей на запястье, но даже удачное попадание не спасет их с Герносом от расправы. Единственный шанс уцелеть, это взять в заложники самого Гилла. Но для этого тот должен подойти хотя бы еще на пару шагов!
— И даже не любовница! — Горбатый с деланным удивлением развел руками. — Я прав?
— Да, господин, — всхлипнул Алекс, горячо молясь: "Ну, что тебе стоит! Встань и иди! Всего два шага! Давай! Ну! За папу, за маму".
— Вот поэтому мне пришлось идти к тебе самому, — продолжал гость. — И за это ты мне отдашь свои игрушечные ножики. Я подарю их дочке.
Свита захихикала.
— Если она у меня будет, — добавил Горбатый, почему-то вызвав у сообщников приступ хохота.
— С радостью, господин! — Александр взялся за завязки браслетов и попытался встать. Но тут один из бандитов положил ему дубинку на плечо.
Молодой парень с наглой улыбочкой вырвал ножи из рук и отнес их Гиллу.
— Железо, — разочарованно пробормотал тот, обнажая короткий клинок. — Я думал черная бронза. Ты же в Келлуане жил!
Поскольку ответа не спрашивали, юноша промолчал.
— Ты меня разочаровал! — тоном капризной блондинки протянул Горбатый. — Получается, я зря сюда пришел? Или нет?
— Конечно нет, господин, — торопливо ответил Алекс. — Вы указали на мою ошибку, и я её понял.
— Хорошо говоришь, — одобрительно кивнул мафиози, выпятив губу. — Приятно слушать. Так и быть. Оставлю вас с любовником в живых. Доволен?
— Пусть боги будут к вам благосклонны, господин! — облегченно проговорил юноша, чувствуя, что на сегодня они еще легко отделались.
— А за то, что своим поганым ртом хаял мою семью, заплатишь штраф! — он выдержал картинную паузу. — Сорок рахм ежемесячно!
— У нас нет таких денег! — возопил Александр, чувствуя, что должен хотя бы сделать попытку снизить дань. Иначе получится совсем не по нидосски.
Горбатый кряхтя встал, расправил тунику.
— Не понимают люди хорошего обращения!
— Но мы найдем, господин! — торопливо затараторил юноша. — Обязательно найдем.
— Куда же ты денешься! — презрительно усмехнулся Гилл, направляясь к двери. — Заканчивайте тут.
Гарби оказалась права! Алекс забыл о ней, занявшись своей новой игрушкой. Он устроил в лавке дорогущий ремонт, о котором со смехом и затаенной завистью рассказывали посетители "Веселого омара". Заказал у мастера Микароса какую-то необыкновенную мебель, щедро разбрасываясь серебром и вызывая глубокую неприязнь Айри.
Но окончательно девушка разочаровалась, когда узнала, что он навещал "Сладкий родничок". Эдаю кто-то рассказал, что часть платы за лечение одной из девок Далнаи Алекс брал натурой, наведываясь туда каждое утро. Получается, что она для него хуже, чем последняя потрепанная шлюха?! Черное облако жгучей ревности застлало душу Айри. Девушка уже не плакала. Ей хотелось рычать от злости и выцарапать ему бесстыжие голубенькие глазки. Но самым обидным оказалось то, что этот сластолюбец даже не подумал скрывать от неё свои похождения! И ради этого бесчувственного мерзавца она бросила Келлуан и положение супруги первого пророка храма Сета?!
Только усталость и присутствие посетителей в харчевне помешали Айри устроить парню полноценный скандал. Но все же она высказала все, что о нем думает.
Глядя, как Алекс выскочил из харчевни, так и не доев свои бобы, девушка не смогла удержаться от довольной улыбки. Хватит! Довольно он поиграл её чувствами. Пора позабыть этого неблагодарного остолопа и подумать о будущем.
Айри в тот же вечер выстирала и убрала его платье и стала ходить в стареньком хитоне Гарби. Увы, но этих здравых мыслей хватило ровно на два дня. На третий она уже стала переживать, озабоченная долгим отсутствием Алекса, тем более что даже Гернос перестал заходить в "Веселый омар". Эдай сказал, что они теперь покупают еду у уличных торговцев или в харчевне на площади Усатой рыбы.
— Я же говорила, что он тебя бросит, — с плохо скрываемым удовольствием заявила Гарби, кормя близнецов. — Хвала богам, что это случилось так скоро.
— Почему? — удивилась девушка, развешивая по комнате пеленки. Теперь она носила их к колодцу и стирала там, чтобы не таскать воду на третий этаж.
— Ты не успела к нему привыкнуть, — охотно пояснила женщина. — Значит, легче будет забыть.
Айри оставалось только молча соглашаться с её словами. Хорошо еще теперь Гарби почти перестала зудеть, стараясь лишний раз не напоминать об Алексе, и девушка спокойно засыпала, измотанная бесконечными трудами.
Но сегодня она испытывала какое-то беспокойство, связанное с незапланированным визитом в харчевню двух "гиен". Обычно ежемесячные сборы "за охрану" забирал другой человек. А эти подручные Горбатого Гилла заявились вечером и, красуясь серебряными цепями, уселись за стол, требуя вина и хозяина.
Едва услышав о них, тот взял кувшин радланского и поспешно заковылял в зал. Пока Айри и мальчишка-помощник убирались, он что-то горячо доказывал гостям, не забывая подливать вина. Скосив глаза, девушка заметила, как муж Гарби сунул одному из гостей маленький кожаный мешочек. Тот взвесил его на ладони и, кивнув приятелю, посмотрел на Айри. Она торопливо отвела глаза и прикрикнула на Соласа, лениво возившего по полу веником.
Едва "гиены" ушли, девушка поинтересовалась:
— Зачем они приходили?
Обычно словоохотливый Эдай на этот раз ничего объяснять не стал.
— Тебя это не касается.
Айри рассказала Гарби о "гиенах". Та понимающе кивнула и, взяв с неё обещания молчать, объяснила:
— Через них муж достает дешевое вино и оливковое масло.
Торговля этими продуктами обкладывалась солидной пошлиной, поэтому владельцы кабаков и харчевен искали возможность заполучить их подешевле через контрабандистов.
Слова женщины звучали очень правдоподобно, но девушке казалось, что разговор "гиен" с Эдаем как-то касался и её.
Следующий день начался как обычно, посетители приходили, торопливо завтракали и спешили на работу в лавки, мастерские или в порт. Чем-то очень довольный хозяин беззлобно покрикивал на них с Соласом, рассказывал похабные истории и сам первый смеялся над ними.
Она устало собирала со столов грязные тарелки, когда громко хлопнула дверь. Айри хмуро посмотрела на запоздалого посетителя. Худой мужчина стоял у входа, оглядывая зал. Когда их глаза встретились, девушка узнала соседа Алекса по дому Сарвия Корнелла. Кажется, его зовут Попид Ветулин?
Лавочник несколько секунд смотрел на неё, словно не решаясь сделать первый шаг. Сердце Айри екнуло в тревожном предчувствии.
Огибая столы, мужчина подошел к ней.
— Ты... женщина Алекса?
Она могла бы поспорить по поводу названия, но только кивнула.
— Его побили, — Ветулин понизил голос. — Очень сильно.
— Кто? — чуть шевеля губами от страха, спросила Айри.
— Приходил Гилл Горбатый со своими "гиенами", — лавочник пожал плечами. — Вот и все, что я знаю.
— Постой! — девушка схватила его за руку. — Это он тебя послал?
— Нет, я сам пришел, — возразил мужчина. — Подумал, ты должна знать.
Айри бросилась на кухню.
Эдай сидел у очага, поглаживая покалеченную ногу, что-то мурлыча себе под нос и потягивая вино. На столе лежало мелко нарубленное мясо и лук.
— Алекса избили! — вскричала девушка.
Хозяин харчевни поднял светившееся улыбкой лицо.
— Кого?
— Алекса! — она топнула ногой. — Люди Горбатого!
Мужчина нахмурился, тяжело поднялся, опираясь рукой о стол, и хохотнул:
— Твоего льва поколотили гиены?
— Я должна узнать, что с ним! — глядя ему в глаза, сказала Айри.
— Иди, — легко согласился Эдай. — Только не задерживайся. Скоро народ на обед потянется.
Последние слова он уже прокричал ей вслед.
Выскочив из харчевни на улицу, девушка зажмурилась от бьющего в лицо солнечного света. На глазах выступили слезы. Она вытерла их тыльной стороной ладони и почти побежала по улице. Что с ним? Как он? Покалеченный, живой? Или уже нет? "Он обязательно выживет, — думала Айри. — Должен! Ведь его так любят боги!".
Все обиды, ревность и злость моментально куда-то испарились, упреки и жалобы вылетели из головы, уступая место нетерпению и пугающему предчувствию возможной потери.
Она заметила неподалеку от закрытых ворот лавки Алекса четырех женщин, о чем-то возбужденно переговаривавшихся и размахивавших руками. "Налетели, вороны!" — с тягучей злобой подумала девушка, невольно опуская голову. Горожанки притихли и уставились на неё. А ей так хотелось обругать их, крикнуть что-нибудь обидное или даже запустить камнем. Лишь бы не видеть этих ожидающих физиономий: "Как будто в цирк пришли!"
Скрипнув зубами, девушка забарабанила в калитку.
— Мы не принимаем! — донесся сверху голос евнуха.
— Открывай! — голос её сорвался на визг. — Это я, Айри!
— Что ты тут делаешь?
— Открывай! — бушевала девушка, барабаня по дереву крепкими кулачками. — Сейчас же!
— Погоди, я спущусь, — еле слышно отозвался Гернос.
Зрительницы тут же стали перешептываться.
Едва калитка на створке ворот приоткрылась, она бросилась вперед, заталкивая внутрь растерянного евнуха. Левую сторону его лица украшал огромный синяк, из ноздрей торчали свернутые тряпочки, а на шее алела длинная царапина.
— Как он? Живой? Что молчишь?
— Живой, — растерянно пробормотал Гернос. — А что тебе нужно?
— Ты еще спрашиваешь! — взвизгнула девушка и оглянулась. — Где он?
— На верху.
Айри впервые оказалась в лавке после ремонта. Ровная дощатая перегородка, широкий прилавок, за ним проход, на стене многочисленные полки с травками, корешками и какими-то снадобьями в глиняных плошках. Разбитый в дребезги стул, табуретка, кушетка со сломанной ножкой, открытый сундук и разбросанные по полу тряпки. Все это моментальной картиной запечатлелось у неё в глазах, не вызывая никаких чувств. Девушка почти бегом поднялась по крутой лестнице. В чистой просторной мансарде не было почти ничего, кроме двух постелей. На одной из них под узким окном лежал Алекс в своих смешных коротких штанишках. На теле багровели многочисленные синяки и ссадины. Над правым глазом вздулась огромная, багровая опухоль, на голове белела свежая повязка. Айри показалось, что широкая грудь не вздымается, а сам он или без сознания, или вообще мертв. У изголовья девушка увидела расстеленную на полу белую тряпку с разложенными по ней хирургическими инструментами, рядом стояла большая деревянная шкатулка и кувшин.
Губы у Айри задрожали, ноги подломились. Она рухнула на пол и громко, в голос заревела, заламывая руки:
— Что они с тобой сделали?!
— И вовсе незачем так орать, — очень тихо прошептал юноша, приоткрыв левый глаз.
Она так и застыла с открытым ртом. Алекс приподнялся на локте.
— Эти сороки еще там?
Гернос осторожно выглянул из окошка.
— Ушли.
— Тогда делай, что должен.
Евнух отстранил все еще не успевшую прийти в себя девушку и взял в руки маленький нож из черной бронзы.
— Это больно, — предупредил лекарь. — Может быть, съешь горошину?
— Режь, — поморщился парень.
Гернос вскрыл опухоль над глазом и стал собирать кровь скомканной тряпкой. Алекс шипел и говорил какие-то непонятные слова. Наверное, ругался.
— Что у вас произошло? — требовательным шепотом спросила Айри.
— Приходил Гилл Горбатый, — объяснил евнух. — И с ним шестеро.
— Осторожно, коновал! — скрипнул зубами юноша.
— Прости! — встрепенулся лекарь. — А кто такой коновал?
— Лошадиный палач, — буркнул Алекс, морщась от едкой мази.
— И что случилось? — девушка тронула Герноса за руку.
— Вначале спокойно разговаривали, — продолжил тот. — Потом один приставил мне нож к горлу, а остальные набросились на Алекса.
