— И хорошо.
— Что?! — все поражённо уставились на продюсера. — Что хорошо-то?
— Хорошо то, что мы все вместе, — спокойно выдержал общее негодование начальник. — Моя затея без вас всех пуста... — Он снова помолчал, дожидаясь внимания. — Друзья, мы с вами умеем немногое — за судьбы, верно, не отвечаем, но кое-что можем. Нам повезло: мы выжили. Все выжили! Но ведь не только мы, а ещё многие и многие! Их следует подбодрить, им необходимо утешение, они нуждаются в надежде. А мы? Мы же не кто иные, как творцы...
— Иллюзий, — кисло скривился ниэминец.
— А какая разница, Третиль? — отмахнулся продюсер. — Да, мы творцы иллюзий, а вся наша страна фабрика миражей, но если мы будем в них верить сами и заставим поверить других, то это будет надежда... Ну, или хотя бы повод улыбнуться. Это плохо, солдат?
— Нет, это очень хорошо. Я с вами, шеф.
— И мы! — подхватили за юношей остальные.
— Так давайте сделаем нашу работу!
— Но... — испортил торжественное мгновение сценарист.
— Что? Ты не согласен? — помрачнел глава компании, за ним остальные.
— Нет, не в этом дело, — покачал головой писатель, вздохнул. — Мы, конечно, хороши. И мы справимся, я знаю. Но... Стоит быть честными перед собой, особенно сейчас — "Искатели" без тех ушлых имперцев...
— Почему сразу имперцы-то? — вновь взорвался Третиль.
— Потому что первую поделку ситинов мы видели и единогласно признали её отвратительной, а арлеашцы вряд ли станут заморачиваться качественным переводом на рлан.
— С первым спорить бессмысленно, — кивнул ниэминец, — а со вторым вы промахнулись — всё как раз таки наоборот, так как рлан по сути второй государственный язык Арле-Аша, когда дарлиский в Ни-Эм-Ин всего лишь рекомендованный после региональных языков. Строго рекомендованный, но всё же необязательный. Зато законы у нас, пожалуй, мягче — карли... соседи попросту не посмели бы пиратить "Искателей" на таком уровне.
— А почему, кстати? — нахмурился продюсер. Империя в этом смысле была не только его головной болью. — Я о законах.
— Ну-уу, есть подозрение в полной незаинтересованности Его Величества, — пожал плечами верноподданный. — Судя по его визиту на острова два года назад, он смотрит наше шоу, но вряд ли по океанийским каналам.
— Так почему же он тогда его официально не купит?
— Шеф, а за сколько вы готовы продать сериал? — хмыкнул актёр и, не дожидаясь, ответа продолжил: — Меньше... вы себя не переломите... просить, а за вашу сумму Его Величество ничего не возьмёт. С другой стороны, при нынешнем раскладе все в плюсе.
— После его "Ты даришь мне Смешку? Но разве это не самое дорогое у тебя? Малыш, я даже не знаю, что подарить тебе в ответ" тому ребятёнку, который проскочил охрану... кто бы шепнул, это подстроили?.. в вашей Ни-Эм-Ин половина детей захотела иметь игрушку такую же, как у Принца, а три четверти страны решили узнать, чем же таким любопытным заинтересовался Его Высочество. В пору платить Родерику Эмину за рекламу...
— Не стоит, — возразил Третиль. — Вы бы видели, какой он счёт выкатил одной телефонной компании в этом году...
— Да-да, всё это занимательно, но вам не кажется, что вы несколько отвлеклись, — напомнил сценарист.
— О... — начальник вздохнул. Раздосадовано потёр переносицу — когда-то он носил очки. — Ты прав — кажется. Но болтать о всякой ерунде так хорошо, забываешь о том, что творится снаружи... Итак, нам не обойтись без наших любимых пиратов. С ними надо как-то связаться... — Слушатели попытались что-то сказать, но продюсер ещё не закончил, а затыкать рты подчинённым он умел. — И судя по качеству фильмов, выложенных в сеть, тот, кто может с ними связаться, находится среди нас.
Все тотчас обернулись к ниэминцу. Бедняга судорожно потёр шею, будто его собирались вешать.
— Э-ээ... народ...
— Это не он, — с улыбкой остановил словесную расправу шеф. — Он даже не озвучивает сам себя.
— Ну-уу... э-ээ... тембр у меня для Ни-Эм-Ин не тот, — покраснев, признался имперец. — Да и рлан мой... и дарлиский... в общем, дома меня только на комические... эпизодики брали.
— Да уж, у вас кого-то типа первого советника уважают, — поморщился продюсер. — Но не суть. Я же говорю о качестве картинки — и Третиль у нас в этом деле далеко не спец. К тому же наши любимые пираты не просто озвучивают "Искателей", а делают полноценный дубляж, по крайней мере, для Империи и Арле-Аша, значит, и звук у них более чем хороший.
Режиссёр и звукорежиссёр, он же композитор (в сериале действительно работали талантливые люди), переглянулись.
— Мы подумали, что всё равно украдут, так пусть... Зато это увеличило доход с сопутствующих товаров... И...
— Ладно уж, не оправдывайтесь, — в разговор встрял голос Смешки. Одновременно, видимо по привычке, парень тронул игрушку — талисман словно бы ожил. — Шеф сразу понял. И это у меня координаты имперской Карлазы...
— Синеглазки? — подалась вперёд актриса. — Я так давно хочу с ней познакомиться! А ты...
— А я ничего о ней не знаю, кроме псевдонима в сети, и не хочу... не хотел знать. Просмотрев то, что они на пару сотворили с Дедом по переводу Ириски, я сделал дамочке предложение, от которого она не смогла отказаться. Вот и всё.
— Безответственно!
— Зато, если она тоже жива, у меня есть шанс до неё достучаться.
— И что ты тянешь? — опять улыбнулся продюсер.
Голос Смешки недовольно цыкнул и открыл ноутбук.
Гудки были долгими и какими-то безнадёжными, плачущими. Слёзы, что забивают гвозди в гроб той, которая дала вторую жизнь и мировую славу "Искателям".
— Может?.. — начал было продюсер.
— Видеофон, — пояснил голос Смешки. — Себя она не демонстрирует. Абонент в сети. Наверное, чем-то занята. У них же день.
— Кого ты уговариваешь? — тихо спросила Карлаза. — Брось...
Раздался традиционный щелчок и хрипловатое:
— Да?
В этом коротком и бесконечно усталом вопросе-приветствии легко узнавалась Синеглазка-пират. Казалось, любой, кто видел хоть одну серию на рлане или арлеашском, а то и на натоне или ситском, услышав её на улице, должен был бы ткнуть в неё пальцем и крикнуть: "Это она! Она!" Но за несколько лет на женщину никто не донёс.
— Синеглазка, это...
— Знаю, — И перед внутренним взором тотчас встало озарённое грустной полуулыбкой лицо главной героини. Ниэминская актриса знала своё дело очень хорошо. — Я рада, что вы целы. Правда, рада. Но я занята, простите.
— Нам не потребуется много времени. Всего лишь минутка. Найдётся?
— Вам?
— Мы здесь все. Основная часть съёмочной бригады, — раскрыл себя продюсер.
— Почему-то я так и думала, что всё это с вашего попустительства, — оценила имперка. — Минутка есть, но не более — вы занимаете канал, который нужен другим.
— Да. Уложусь.
Ему хватило и тридцати секунд.
— Хорошая идея, — теперь представлялось, что Синеглазка кивает. — Вы молодцы. Действительно — молодцы! Но... ребята, у меня слишком много обязанностей. Даже имей я хоть малейшее отношение к телевиденью, боюсь, не смогла бы... — Она осеклась. — Нет, вы правы, вы делаете дело. Я с вами, чего бы это мне ни стоило. Однако для начала я должна связаться хотя бы с Ириской и Дедом, не говоря уж об остальных. Они ведь могли погибнуть.
— Вы с ними не знакомы? — удивился шеф.
— Ни разу не встречалась. С Дедом я общаюсь исключительно по мылу и тогда, когда делаем запись — по сети, приноровились. А Ириска сам по себе — он, по-моему, на результаты нашей деятельности и не смотрит. Он же зачастую перевод присылает до того, как вы выкладываете оригинальные субтитры. Думаю, он наполовину ваш, океаниец.
— Он?
— Мне так показалось, — далёкая собеседница вздохнула. — Как что выясню, свяжусь с вами. Пока могу сказать лишь то, что парень выбирался в сеть раза два-три после взрывов... Берегите себя.
Она отключилась. Некоторое время в павильоне N5 все молчали, затем продюсер поднялся и хмыкнул:
— Ну и что сидим? Кто за вас работать будет?
* * *
В богатстве и привилегированном положении определённо что-то есть. Богатство позволяет не беспокоиться о мелочах и быстро получать желаемое. Положение даёт то, чего не добыть богатством, открывает все двери и делает правым на вполне законных основаниях. Однако Дик старался не обращаться ни к тому и ни к другому. Это не означало, что он вообще игнорировал подарки судьбы — молодому майору доставало разумности не доводить до абсурда желание доказать, что он взрослый, независимый и не нуждающийся в помощи человек, — но уж точно не злоупотреблял ими, так как деньги и власть принадлежали не ему, а отцу. Признаться, было нелегко. Если деньги — это всего лишь деньги, и в Ни-Эм-Ин нашлось бы немало людей куда состоятельнее родителя, то быть единственным сыном первого советника аж трёх Императоров кряду — это приговор. Если, конечно, не удастся скрыть сию информацию от ближайшего окружения хотя бы на время. Хорошо ещё Империя официально разрешала пользоваться второй, обычно материнской, фамилией, да и Сорелы в отличие от Эминов не все приходились друг другу родственниками. Дик не стеснялся ни имени отца, ни его должности, ни прилагавшегося к тому личного знакомства с Его Величеством, но всё это вместе взятое и каждое в отдельности усложняли обычную жизнь. Жизнь, которой Дик мечтал жить, а не смотреть на неё со стороны. Он не нуждался в излишнем внимании друзей и девушек, он не желал оказаться разобранным на сувениры... Небеса! Он не хотел не получать в нос, когда того заслужил! И, естественно, он терпеть не мог отвечать на вопрос, а какой он, Император! Потому что Дик отлично знал какой: мелкий поганец, которого незазорно и послать куда подальше или выставить из квартиры пинком под зад. Младший избалованный братец-любимчик... но ведь ещё Император. Чёртов Император!
На этот раз ничего иного не оставалось, как прибегнуть к полученными на халяву привилегиям. Дику выдали разрешение покинуть базу, обеспечили транспортом до Найквы (слава небесам, не специально организовывали, а посадили в попутный) и впустили в Родовой замок Эминов, нигде не регистрируя, никому не докладывая и сопровождение не навязывая. Прогулке по особо охраняемым коридорам — и зачем в бомбоубежище эти дурацкие вазы?! — не воспрепятствовали. Вот оно положение! И не помешали, когда Дик чуть ли не ногой распахнул дверь отцовского кабинета... Попадая в неловкие ситуации вроде этой, молодой человек вспоминал, что особое положение есть вред и зло, но, как обычно, хорошие мысли опоздали. Н-да, хоть бы кто намекнул Дику, что его поведение неприемлемо и безответственно, раз уж сам склерозом страдает! Или предупредили, что у первого советника важное заседание... на которое и ввалился майор.
Встретили незваного гостя недоумёнными взглядами — спасибо, по большей части молодёжь и все без исключения в имперской форме, а то не хватало устроить представление для иностранных делегатов!
— Дик? — отец поднялся.
Его глаза требовали ответа, а юноша не находил, что сказать. Не мямлить же, в самом деле, "Извините"! Вот же осёл! Упрямый осёл.
— Продолжайте, — кинул советник и подошёл к сыну.
А ведь он постарел. Седины больше, морщин больше, усталости больше... Всего ненужного больше! Ростом зато, кажется, стал меньше. Прихрамывает — едва заметно, потому что скрывает, но воин знает, куда смотреть, чтобы всё увидеть. Рука — то потирает, то начинает сжимать ладонь в кулак и назад. Выправка — словно даётся с трудом, плечи развёрнуты лишь оттого, что маршал Имперской армии ссутулится только тогда, когда ему сломают хребет... Родди, гадёныш, что ж ты наделал-то?!
— Пап, а ты вообще спал? — вместо приветствия и оправдания ляпнул Дик.
— Срань небесная, — откликнулся родитель. Мужчины обнялись. Судя по тому, как советник отстранился, с рёбрами тоже непорядок. — Было дело. Условно. Ты что здесь делаешь?
В этом весь отец. Работай он на публику, затянул бы: "Не то чтобы я не рад тебя видеть..." Но к чему лишние слова, когда достаточно одного-единственного прикосновения?
— Соскучился? — предположил Дик. — Беспокоюсь — слышал, бомбы на столицу сыплются прямо из облаков.
— Тебе заняться нечем?
— Представляешь, пап, абсолютно!
И только закрыв рот, майор понял, что сказал. Ну, братец, попадись, если помер!
— Как это? У тебя же куча обязанностей, офицер!
— От всего отстранили.
Отец кивнул. Наверное, во всём разобрался, лишь увидев сына в дверях.
— Логично. Но какого чёрта ты делаешь здесь?
— Пап, я там бесполезен...
— Дик, — перебил родитель. — Они не имели права тебя выпускать.
В голове пронеслось несколько ответов: язвительных, надменных, грубых, испуганных... но победило жалостливое заикание.
— Пап, только не говори... Я смотрел твоё выступление. И новости тоже видел. Вы везде... там ни разу... там постоянно... Папа, не говори мне, что паршивец погиб!
— Майор Эдвард Налин Сорел! Имейте уважение! Вы говорите о Его Императорском Величестве!
— Любопытно, первый советник, и как вы догадались? — ехидно поинтересовался Дик и лишь тогда, когда отец, не скрываясь, фыркнул, вспомнил, кем работает родитель — мерзким, изворотливым политиком-манипулятором. И ведь хорошо работает. — Серьёзно, мелкий жив?
— Жив. Это тема следующего обращения, и надеюсь, не моего... хотя разукрасили Родди, что артиста ассальской оперы. Но...
— Я как был, так и остаюсь запасным вариантом, — закончил сын. — Запасной вариант следует хранить в сейфе. Чем, чёрт возьми, авиабаза надёжнее одного из императорских бункеров?!
— Тем, что сейчас по ней нанесут удар с меньше вероятностью, а подвальчик и на территории твоей части неплохой.
Дик скрипнул зубами, но сдержался, лишь буркнул:
— Мог бы соврать — мол, яйца в одну корзину не кладут, — он вздохнул и всё-таки задал вопрос, который раньше не смел задавать: — Пап, никому в голову не приходило: несмотря на то, что мелкий меня покусал...
— Когда?
— Не беспокойся, прививки от бешенства я сделал, — отмахнулся молодой майор. Кстати, он действительно их тогда сделал — выражение физиономии Родди стоило того. — Так вот, несмотря на это, Император из меня... — Дик осёкся, так как в их закуток из-за угла вывернул генерал Холод собственной неповторимой персоной — вторая (из двух основных) напасть, прилагавшаяся к особому положению.
Глава контрразведки в отличие от главы правительства смотрелся по-настоящему бодро и на свои года никак не тянул. Наверняка для поддержания сил питается кровью младенцев, а ночи проводит в криогенной камере! Иначе отчего рядом с ним всегда мороз по коже?
— Советник, — поприветствовал новоприбывший. — Майор.
Дика зазнобило, поэтому он даже не попробовал встать, как положено рядом со старшим по званию. Бедняга Родди! Неудивительно, что мальчишка вырос таким психованным — ему это приходилось терпеть изо дня в день, с самого рождения.
— Рад, что вы не пострадали. — Встречал лётчик более эмоциональных роботов — например, спутниковые навигаторы в машине или терминалы по оплате сотовой связи. — Будьте добры, объясните, почему вы покинули свою часть?
