Дейтрос-1. Не бойся, девочка!

Купальник у неё был наглухо закрытый, с широкими лямками на плечах.

А плечи и руки совсем не такие, как у девчонок. Словно из перевитых жил. Ивик предпочитала не думать об этом. Какая разница, как она выглядит? Лучше просто лежать и смотреть, как солнышко пробивается сквозь листву. Слушать шум реки. Тихий, словно шелестящий голос Мары:

— Представляете? И он тогда говорит...

— А ты что?

— А что я? Я говорю — ну пошли, погуляем.

Ивик совсем перестала следить за общим разговором. Тен уселся рядом с ней.

— Давно не виделись, — сказал он. Ивик почувствовала себя неловко. Да когда и с кем в дворовой компании, кроме Диссе, ей было легко? Если Диссе рядом — вроде все свои. А без неё... особенно мальчишки её смущали.

— Угу, давно, — Ивик приоткрыла глаз, — расскажи хоть, как там у вас в школе.

— Сейчас уже попривыкли, вначале было тяжело, — сказал Тен.

— У нас тоже.

Она села — лёжа разговаривать было неудобно. Ей вдруг пришло в голову, что с Теном-то как раз можно пообщаться. Он поймёт. Он ведь гэйн-вэлар, тоже солдат. Будущий. Они начинают участвовать в боевых действиях только после выпуска.

— Я уже сдал вождение, — похвастался Тен, — водитель бронетранспортёра.

— Это хорошо, — заметила Ивик, — у нас одни грузовики...

— Временно так, — солидно сказал Тен, — ещё обеспеченность техникой невысокая, конечно.

— А сколько людей входит в твой бронетранспортёр? — спросила Ивик. Тен нахмурился.

— Ты прямо как на занятиях... это от типа зависит. От характеристик. Да какая разница?

— Разница очень большая, — сказала Ивик. Подумала, о чём бы ещё Тена спросить. И почему с мальчишками так трудно разговаривать? — А девчонки у вас есть?

— Не-а. В пехотной школе, это недалеко от нас, есть немного. И у гэйнов, конечно. А у нас, знаешь, девочкам сложно. Техника, вы бы не потянули.

— Пошли купаться! — крикнула Диссе и первая вбежала в реку, подняла тучи брызг, сразу же, сложив над головой руки, нырнула в тёмную полупрозрачную глубь.

После купания отправили мальчишек наверх, на Базу — там давали сегодня пряники, а у Мары нашлись талоны. Девочки расстелили свои полотенца рядышком. Ивик легла на живот и задумчиво составляла узоры, выискивая белые камешки и выстраивая их на фоне серых. И удивительно было, какие эти камешки гладкие, со всех сторон обточенные. Словно кладка неведомых птиц.

Диссе, протянув красивые стройные ноги на солнце — чтоб загорали, — рассказывала о своей личной жизни. У всех личная жизнь уже началась. Только Ивик, как обычно, похвастаться нечем.

— ...Вот, представляете? Мы танцевали, танцевали, а потом пошли гулять. Ночью. Ну там, целовались... Вроде, думаю, парень ничего. Встречались мы с ним месяца два. Он стихи мне читал, цветы дарил. Говорил — ты самая лучшая. Но потом смотрю я на него, смотрю... какой-то он скучный. Одно и то же повторяет из раза в раз. Как будто ритуал. Нет, думаю...

— Ну и правильно, — сказала Мара, — ещё успеешь себе найти кого-нибудь.

— Да конечно, успею. Хотя думать об этом надо. Всё-таки замужество, семья — это половина жизни, и надо организовать её как следует...

— А на меня никто внимания не обращает, — сказала Ивик. Диссе откликнулась с сочувствием:

— Понимаешь, Ивик, в тебе очень мало женственного... а теперь ты вдобавок квисса.

— Но у нас девчонки знаешь какие есть хорошенькие! Все мои тамошние подруги уже влюблены, — Ивик вспомнила, что Ашен собиралась осенью отметить помолвку с Рейном.

— Ты совсем не умеешь кокетничать, — продолжала Диссе, — играть... понимаешь? Женщина должна быть немножко загадочной.

— Да я некрасивая просто, — вздохнула Ивик.

— Неправда! Ты нормальная. Куда хуже тебя замуж выходят.

Налетел очередной порыв ветра.

— Что-то холодает, — Диссе потёрла ногу, покрывшуюся гусиной кожей. — Я, пожалуй, оденусь.

— Я тоже, — подхватила Мара. Девочки быстро натянули платья. Ивик надела своё — тёмно-синее, лёгкое — прямо поверх купальника. Она всё никак не могла привыкнуть к платью. Его было так приятно носить! Почему Диссе говорит, что она совсем не женственная? Хотя, конечно, со стороны виднее... Ивик вдруг стало обидно.

— У меня был, между прочим, мальчик, — сказала она, — он был в меня влюблён.

— Ну вот как хорошо! С вашего курса?

— Да. Из нашего сена. Мы дружили... — Ивик вдруг осеклась. Она хотела соврать про Чена. Про тот случай, когда он с ней разговаривал, в походе. Хотя по правде сказать, не то что влюблённости, но даже дружбы никакой не было. Ну поговорили тогда. На уроках общались. Но соврать-то можно?

Господи, какая же она дура... в горле вдруг защипало. Ивик бросилась к реке. Присела, сделала вид, будто ищет что-то у берега.

— Ну расскажи, расскажи, — не отставала Диссе. Ивик глухо ответила:

— Да нечего рассказывать. Ничего не было. Потом его перевели.

— Эй, девчонки! Кому пряников? Налетай!

Шагин свалился сверху, мимо тропинки, прямо с обрыва. В руках он держал большой пакет.

Ивик грызла пряник, прислушивалась к болтовне ребят и думала, почему не может вставить ни слова. Ведь ничего о себе рассказать невозможно! Она и раньше-то чувствовала себя чужой, а теперь и вовсе. Куда ни ткни, о чём ни вспомни — обязательно всплывут такие вещи, которые ни с кем не обсудишь. Ни с ребятами, ни с домашними. Потому что либо захочется сразу реветь, как с Ченом. Либо описывать придётся такое, что не укладывается в голове у нормального человека. Если хоть раз проговориться, казалось Ивик, на неё уже всегда будут смотреть как на чокнутую. Но ведь я же люблю их. Они же хорошие. А поделиться ничем нельзя, потому что слишком уж отличается вся наша, квиссанская жизнь — от обычной, человеческой.

— У нас два раза в неделю стрельбы, — рассказывал Тен, — ездим на полигон. Я ни разу меньше чем на двадцать баллов не выбивал. Это очень хороший показатель. Ивик, а вы стреляете тоже?

Она вздрогнула.

— Ага.

Сверху послышался шум. С осыпи покатилась галька. По боковой тропинке к ним спускались какие-то парни — постарше, взрослые.

— Ой, — Мара схватилась длинными цепкими пальцами за рукав Тена, — это наши, они тут весь район контролируют.

— Что значит контролируют? — спросил Тен. Вся компания вскочила на ноги. Парни — их было трое, и не подростки, здоровяки лет по двадцать — выбрались на пляж. Один из них стоял чуть впереди — с бритой почти налысо головой, с длинной железной цепочкой, намотанной на кулак, свободным её концом он болтал в воздухе. Все трое были одеты в майки, похожие на нижнее бельё, но чёрные, выставляющие напоказ красивые мощные бицепсы. Как вангалы, с отвращением подумала Ивик.

Лысый с расстановочкой и почему-то писклявым голосом произнёс:

— Детки, вам кто разрешил здесь купаться?

— А что, кто-то запрещал? — неожиданно для себя ответила Ивик. В последние полгода её сен регулярно тренировался с гэйн-вэлар, квиссаны учились справляться со взрослыми мужчинами. Тен вдруг схватил её за руку.

— Мы сейчас уйдём, — сказал он. Ивик высвободила руку.

— К твоему сведению, крошка, это наше место, — сообщил лысый, — и вы, конечно, уйдёте. Но сначала вы извинитесь за то, что сюда пришли.

Он взмахнул рукой так, что цепь просвистела у самого лица Тена.

— Вы это место купили? — спросила Ивик. Лысый с удивлением взглянул на неё.

— Ты что-то сказала, тля? Кстати, я не слышу извинений.

— Извините, — поспешно сказал Тен.

Какая же мразь, подумала Ивик, чувствуя, как копится внутри ярость. И вдруг сама испугалась — до чего она может дойти?

Ведь это не вангалы. Не дорши. Это мразь, конечно, но своя родная мразь. Дейтрины.

— Умничка, твоё извинение принято, свободен, — согласился лысый, — теперь остальные. В первую очередь эта сука.

Он шагнул и попытался схватить Ивик за руку. Та молниеносно ударила нападающего в кадык, тут же отскочила, перемещаясь по дуге влево и широким взглядом контролируя положение противников.

Лысый захрипел, хватаясь руками за горло. Оба его приятеля бросились вперёд. Один из них схватил Диссе, которая тут же оглушительно завизжала, и это был правильный ход — черномаечник растерялся и выпустил девушку, тотчас к нему подскочил Тен. Провёл один, другой приём трайна, но потом пропустил удар и согнулся, хрипя и держась за живот.

Второй парень кинулся на Ивик. Девчонка была ниже других и выглядела самой беззащитной. Как ни странно, она снова легко ушла от захвата и сама поймала противника за запястье. Зачем-то рванула на себя, а второй рукой уцепилась за брючный ремень лысого, который к этому моменту очухался и ревел что-то нецензурное. После этого Ивик и двое парней исчезли.

Третий непонимающим взглядом смотрел туда, где только что были его дружки. Потом, словно сообразив что-то, молча и быстро полез по склону вверх.

У Ивик не было тримера, который даёт возможность перебросить себя и людей поблизости в Медиану. Но человека в Медиану можно перевести, если держать его хотя бы за одежду. Оказавшись в привычном сером пространстве, Ивик почувствовала себя совсем уж уверенно. В родной стихии.

Лысый ещё не понял, в какой переплёт угодил. Он заревел и бросился на Ивик. Та снова без труда увернулась и подняла ладони.

Нет, убивать ей и в голову не приходило.

Сильный ветер сорвался с пальцев. Ивик всем телом ощущала, как вихрь несётся сквозь неё, развивая скорость. Ураган сбил с ног обоих парней, поволок их по серой щебёнке. Ивик вдруг улыбнулась своей следующей выдумке.

Ветер словно обрёл осязаемость. Воздух заискрился вокруг жертв. И одежда на них стала быстро расползаться под действием только что изобретённого Ивик газа, безвредного для живого тела, но губительного для ткани. Минута — и оба хулигана остались в чём мать родила.

— Я всё понял, простите! — закричал лысый. Руками он судорожно прикрывал своё хозяйство. — Простите, мы не будем больше, а-а!

Ивик опустила руки.

— Встаньте и идите сюда, — сказала она.

Надо вывести их из Медианы. Конечно, каждый в состоянии и сам выбраться, даже если он в первый раз. Но оставить их в Медиане Ивик не могла. Они могут запаниковать, побежать куда-нибудь, заблудиться...

Оба агрессора опасливо подошли. Девочка сделала к ним движение.

— Мы больше не будем! — торопливо пообещал товарищ лысого.

— Не бойтесь, — сказала Ивик, — я просто верну вас назад.

Она взяла каждого из парней за локоть. И совершила обратный переход. По "горячему следу" — там, где ты только что выходил, можно и войти, Врата не нужны.

Диссе, Мара, Тен, Шагин — все они молча смотрели на неё. Лысый являл собой жалкое зрелище — голый, тщетно пытающийся прикрыться, с окровавленной губой и разбитым носом. Второй выглядел не намного лучше.

— Туда, пожалуйста, — Ивик указала на склон. Парни покорно полезли в гору. Ивик повернулась к своим.

— Ну ты даёшь, — выдохнула Диссе. — Ничего себе! Ты их в Медиану забрала?

— Ну а куда ещё? Не в Дарайю же.

— Здорово ты ему вмазала, — признал Тен. Ивик кивнула.

— Вангалы хуже, — сказала она коротко. Тен посмотрел на неё, словно переспрашивая. Ивик поймала его взгляд и едва заметно кивнула снова.

— Вот это да! — сказала Диссе. — Да ты же просто страшный человек!

— Ничего, — сказала Ивик, — так им и надо. Драли их мало в детстве. Теперь запомнят.

— Ну ты молодец, — дождалась своей очереди Мара. Она говорила искренне, но Ивик вдруг стало очень неприятно — просто оттого, что все на неё смотрели.

А она не любила, когда на неё смотрели.

— Пошли, ребята, а? — предложила она, беря оставшееся полотенце. Компания стала подниматься по склону. Загалдели и заговорили уже о чём-то другом.

Ивик чувствовала себя так, словно внутри долго тёрли наждаком. Её тошнило. Было противно. Хотя она сделала всё правильно. Не позволила сволочам унижать друзей, дала им урок, который эти парни надолго усвоят.

Всё правильно? Да, ответила себе Ивик.

И уже перескочили на следующую тему. Уже не помнят. Но ты же и не хотела быть в центре внимания? Нет. Только хорошо бы сейчас вмешаться в общую болтовню на равных. Почувствовать себя своей. Но где я могу быть своей? Я — страшный человек.

Всё правильно. Только кто бы знал, чего она стоит, такая правильность...

Осенью, в квенсене Ивик почувствовала себя лучше. Ощущение отчуждённости притупилось. Не ушло совсем, нет, но и не сравнить с тем, как было в прошлом году, — и с тем, как всегда было дома. Занятия превратились в рутину. Ивик удивлялась — как это на первом курсе учёба так выматывала. Оказывается, и время на всё удаётся выкроить. И почти все предметы легко даются, вот разве что литература — иль Нуши продолжала требовать от квиссанов высокой духовности, её зубодробительные лекции приходилось учить наизусть. Всё это было, в сущности, ерундой — по сравнению с патрулями, где нет-нет да и случалось столкнуться с доршами. Однако прорывы, такие как весной, — это редкость. Отлавливали иногда группы лазутчиков, те стремились как можно быстрее перейти на Твердь, а на земле воевать нелегко, это не Медиана, где квиссаны чувствовали себя всемогущими магами. Но на Твердь не выходят из любой точки Медианы, и надо было держать дарайцев подальше от Врат, только и всего. Третьекурсники ходили в патруль самостоятельно, пары составлялись каждый раз заново — Ивик довелось подежурить уже со многими, хотя предпочла бы она, конечно, Ашен или Дану.

Квенсен окончательно стал домом. Родными стенами. Ивик ещё на летних каникулах ловила себя на мысли "когда же домой?". Она изучила все уголки на территории, окончательно освоилась и почувствовала себя насколько могла спокойно и счастливо.

Отношения в сене стали другими. Ребята стремительно повзрослели. Никто больше не доводил Ивик. Она была пустым местом, никто не прислушивался к ней, но никто и не дёргал, и этой малости ей было достаточно, чтобы сознавать — она среди своих. Среди сестёр и братьев. Пусть и не самых любящих, но разве она знала другое отношение? Идеала всё равно не бывает.

Квиссаны стремительно разбирались на парочки. Скеро уже поссорилась с Вертом и теперь ходила с четверокурсником. Верт и ещё несколько мальчишек нашли девочек на младших курсах. Венни (она оправилась всё-таки от ранения) дружила с Дирзой, Намис — с Тиллом. Многие девочки завели отношения с парнями с четвёртого курса.

Рейн окончил квенсен, его перевели в боевую часть, а Дэйм сразу поступил в школу разведки. Иногда по выходным они вдвоём приезжали в квенсен. Рейн — к будущей невесте, а Дэйм... к сестре, наверное. Но общаться предпочитали всей компанией — Рейн, Дэйм и три подруги, Ашен, Дана, Ивик. Иногда Ивик замечала, как Дэйм смотрит на Дану — украдкой, и в глазах то ли восхищение, то ли тоска. Как бросается к ней, если вдруг нужна помощь.