Солнце для всех!

     — Почти девятнадцать часов, — ответила Дафф. — Сейчас вечер, начало двадцать первого часа.

     — Мне бы...

     — ...в туалет?

     — Ага, — подтвердила она и снова улыбнулась отошедшей от наркоза половиной лица.

     — Погоди, я схожу за Сэт. Нужно отключить капельницу...

     Через пятнадцать минут Вэйнз в домашнем халате и тапочках сидела в столовой и осторожно проглатывала мягкую кашеобразную пищу, запивая её соком через соломинку, — строгое требование Гэл: «не напрягать жевательные мышцы». Рядом были Дафф и приёмная дочь Гэл — Сэт.

     Сэт — молодая, не то что бы красивая, скорее миловидная женщина, возрастом около двадцати лет — понравилась Вэйнз и Дафф с первой минуты их знакомства своей простотой и теплотой в общении. Прошлым вечером, когда Сарранг с триумвирами доставили их к Гэл Тат, с самой Гэл они поговорили всего пару минут: бесполая оказалась крайне занята прибывшими из какой-то переделки немногим раньше сёстрами, ожидавшими её в другой комнате, и потому перепоручила Вэйнз дочери. Втроём они допоздна просидели в маленькой гостевой комнатке, разговаривая о простых и понятных вещах и о приключившемся с ними минувшим днём и о многом другом, что волновало Вэйнз и её возлюбленную.

     От Сэт они узнали, что её приемная мать, Гэл — одна из координаторов иблиссиан и бóльшую часть свободного от официальной работы времени занята согласованием действий ячеек революционного подполья Тира.

     Поначалу Вэйнз решила, что Сэт была при матери кем-то вроде помощницы или секретаря, но та сама сообщила, что является боевым курьером. На наивный вопрос Дафф: не требуют ли правила конспирации скрывать такие подробности от малознакомых людей, Сэт ответила, что раз их привела Сарранг, то на неё ляжет и ответственность, в случае если окажется, что она привела шпионок. «Мы не можем рисковать», — сказала женщина без малейшего намёка на запугивание. «Если в организацию пробирается шпионка властей или кто-то из сестёр оказывается предательницей, — (она приподняла один из рукавов просторного халата, в который была одета, показав наруч с клинком из ультрапластика), — мы таких убиваем». В тот момент Вэйнз ясно поняла, что перед ними вовсе не добродушная очаровательная простушка, как показалось ей вначале, а уверенная в себе и способная в любой момент превратиться в опасную противницу твёрдая, как скрываемый под её одеждой клинок, личность. При этом Вэйнз не почувствовала ни малейшего намёка на обычно сопровождающую таких личностей, ощутимую физически, словно разреженность воздуха или настораживающий запах, угрозу. Напротив, при всей своей внутренней силе, Сэт продолжала казаться ей человеком мягким, рядом с которым всегда тепло и уютно.

     За время их разговора с Сэт, Вэйнз и Дафф узнали много для себя нового о вещах, казавшихся им до того «незначительными» или «очевидными». Сэт простыми словами объяснила им цели организации иблиссиан и суть учения Иссы Иблисс, доступно, на понятных примерах, показала необходимость революционной борьбы, долго и терпеливо отвечала на последовавшие затем вопросы Дафф. Они легли за полночь, выпив за время разговора больше литра ароматного крепкого кофе, а рано утром в дверь комнаты постучалась Гэл Тат и сообщила Вэйнз, что через десять минут она должна быть готова к операции...

     — Совершенно ничего не чувствую под этой штукой... — сказала Вэйнз, имея в виду облепившее половину её лица серебристое устройство с множеством зелёных и красных индикаторов и небольшим округлым экраном, отображавшим шкалы и кривые графики.

     — Это нормально, — сказала Сэт. — Регенерационная маска следит за тем, чтобы твои мимические мышцы оставались неподвижны. Это нужно для того, чтобы исключить возможность повреждения наращиваемых тканей вследствие их естественных сокращений. Это временное неудобство. Постепенно маска вернёт чувствительность и даже начнёт принудительно активировать обновлённые мышечные ткани, чтобы они правильно работали... У тебя будет замечательная улыбка, Вэйнз.

     — Я думала, что мне просто уберут шрам...

     — Этого недостаточно, — пробаритонила позади Вэйнз вошедшая в столовую Гэл Тат. Все трое обернулись. — Рубец был слишком глубоким, — продолжала она. — Полностью перерезаны мышцы лица... Просто убрав шрам, мы бы ничего не добились.

     Вэйнз хорошо понимала, о чём говорила Гэл. Всякий раз, в течение последних восьми лет, когда она улыбалась, улыбалась только правая сторона её лица; на левой же стороне отвратительный келоидный рубец, подёргиваемый неправильно и не везде сросшимися мимическими мышцами, мерзко изгибался, превращая улыбку в хищную гримасу. Вэйнз много репетировала перед зеркалом, пыталась научиться улыбаться одной только правой стороной лица, дабы гадкий шрам оставался неподвижным, но не много преуспела в этом: любая мимическая активность на её лице выглядела откровенно жутко, и потому она со временем приучила себя вовсе не реагировать мимикой на происходящее вокруг, сохраняя на лице мину нейтрального безразличия.

     — Тебе по-прежнему пришлось бы изображать оживший манекен, чтобы не пугать окружающих, — добавила Гэл, как будто прочитав мысли Вэйнз.

     В ответ Вэйнз вдруг захотелось сказать Гэл слова благодарности, сказать что-то приличное случаю, но она не смогла подобрать нужных слов. Всё, что приходило ей на ум казалось неуместной банальностью и фальшивкой. Она было построила в уме короткую фразу и уже разомкнула губы, чтобы произнести задуманное, но быстро поняла, что и это будет не то. Тогда она сомкнула губы и неожиданно для себя самой расплакалась. Крупные мутные капли выступили в уголках её глаз и медленно покатились по щекам. При этом одна капля скрылась под маской, тут же отреагировавшей коротким звуковым сигналом.

     — Э, так дело не пойдет, сестрица... — Гэл подошла к Вэйнз и, взяв со стола салфетку, быстро промокнула выступившие у неё слезы. — Не надо заставлять нервничать нашу машинку, — делано сердитым баритоном добавила она, при этом тепло улыбнувшись. — Договорились? — Гэл достала новую салфетку и вручила Вэйнз.

     Шмыгнув носом, Вэйнз согласно кивнула.

     Сидевшая рядом Дафф опустила широкую тёплую ладонь на выпроставшееся из-под бежевого халата колено Вэйнз; грубые пальцы успокаивающе-нежно погладили тёмную кожу.

     — Кстати, Дафф, — обратилась Гэл к мужчине, — ты ещё не говорила Вэйнз о Чеин?

     — Нет, — покачала головой Дафф. — Думала отложить до завтра...

     — О ком это, Даффи? — шмыгнув ещё раз носом, спросила Вэйнз. — Что за Чеин?

     — Так зовут нашу вчерашнюю знакомую, — успокаивающе сказала ей Дафф. — Ты главное не волнуйся... Она на нас не в обиде...

     Базис: конец частной собственности

     Ко времени, когда частнособственнические отношения окончательно исчезнут, исчезнут и те человеческие качества, что веками неизменно передаются из поколения в поколение: накопительство, хищничество, мещанская «домовитость», пиетет к частной собственности...

     Это неизбежно отразится на отношениях между людьми. Формы семьи; взаимоотношения полов; отношения между родителями и детьми; отношения между представителями разных поколений... — всё это изменится.

     В конечном итоге изменится и то, что сегодня принято называть термином «государство». Государство перестанет быть тем, чем оно является сегодня, ещё раньше, до того, с начала социальных преобразований. Когда же окончательно будут упразднены остатки зла, именуемого «частной собственностью», государство станет ненужным — сольются воедино пути научных социалистов и анархистов — наступит новое время — время подлинной свободы.

     Исса Иблисс, «Базис»

     ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

     Мегамашина — это то, что довлеет над человеком. Это — жестокий, уродливый механизм. Это — ожесточающий и уродующий механизм. Это механизм, превращающий человека в винтик, в пружину, в ремень передачи, в смазывающую слизь, в дым, что вылетает из трубы в чёрное небо. Человек для мегамашины — ресурс, средство, расходный материал. Ей безразличны желания и стремления людей, как безразлично мельничным жерновам внутреннее содержание перемалываемых в муку зёрен.

     Вы — ничто для этого механизма.

     Аль'Лесса Кит, «Мегамашина»

     Интерлюдия. Выбор любви

     — Мама... — в высоких дверях кабинета появилась совсем юная девушка в кадетской парадной форме с нашивками Южной Школы.

     — Входи, Джелис! — андрогин в мундире генерала небесной милиции встала из-за стола и уверенным шагом направилась навстречу. Посреди комнаты они сошлись, и генерал заключила дочь в объятия.

     Уткнувшись лицом в шею Первой матери, Джелис всхлипнула. Мать ласково погладила её по голове, тихо приговаривая:

     — Ну, ну... не плачь, девочка моя, не плачь... не надо...

     — Но, мама! — сквозь слёзы произнесла Джелис. — Как она могла! Как она могла так с нами поступить! Как она могла так...

     — Тихо... тихо, милая... — андрогин в генеральском мундире нежно поцеловала Джелис в лоб. — Это был её выбор. Она отказалась от нас. Она больше не часть Семьи, не одна из нас...

     — Но, ведь я её так... так любила...

     — Ну, — мать тяжело вздохнула, — а она, по-видимому, больше любит наших врагов... врагов Неба и Семьи... — Сказав это, она тихонько отстранила дочь, продолжая крепко держать её за плечи, и посмотрела ей в глаза: — А что ты?

     Джелис смахнула руками с глаз мутные солёные капли и уставилась на мать:

     — А что я?

     — Ты ведь любишь меня, нашу Семью, наше Небо?

     — Да! — Джелис быстро кивнула. — Люблю.

     — Вот и хорошо, милая. Вот и хорошо, — сказала генерал и Первая мать. — Но тебе придётся это доказать...

     Интерлюдия. Инфильтрация

     — Ты уверена, что ей можно доверять? — спросила Селен, глядя на одиноко стоявшую у самого края воды фигуру в лёгком голубом плаще.

     Они её сразу узнали, несмотря на разделявшее их расстояние — около сотни метров, — едва закончился тянувшийся справа ряд молодых деревьев и машина выехала на открытый участок дороги, с которого хорошо просматривался берег.

     — Нет. Конечно, нет, — ответила Келли. — Мы не можем быть до конца уверены ни в ком... Но она — наша подруга, мы знаем её и лучше других сможем распознать обман... Понимаешь?

     — Да, конечно... понимаю, — согласилась Селен.

     В месте, где они договорились встретиться, дорога, тянувшаяся вначале вдоль набережной, спускалась почти к самому берегу озера.

     На небольшой, окружённой низким зелёным кустарником площадке был припаркован автомобиль. Чуть в стороне от автомобиля стояла Джелис, высокая, аристократически утончённая.

     Она обернулась на звук приблизившегося транспорта и приветливо помахала рукой. Келли и Селен поприветствовали её в ответ.

     — А вот и наша Первая! — громко и весело пробасила Селен, едва дверь автомобиля сдвинулась в сторону.

     — Здравствуй, Седьмая! — радостно приветствовала её девушка, направляясь к машине.

     — Джелис!.. — Келли обошла автомобиль и, опередив Селен, первой обняла подругу.

     — Келл... о, Келл! — Джелис заключила андрогина в крепкие объятия. — Как я соскучилась по тебе! И по тебе тоже, конечно! — Джелис освободила Келли из объятий и обняла подошедшую Селен.

     Кряжистая, широкоплечая молодая мужчина аккуратно обняла подругу.

     — Да уж, никакая видеосвязь не заменит настоящего, живого общения! — заметила Селен. Прижав Джелис чуть сильнее, мужчина приподняла её над землей и, обернувшись по кругу, поставила на прежнее место.

     — Я очень, очень рада вас видеть! — сказала Джелис, когда оказалась на своих ногах. — И вообще за вас двоих... — добавила она, улыбнувшись. — Вы — замечательная пара!

     — Спасибо, Джел! — поблагодарила Келли и быстро взяла за руку Селен. — Ты не первая, кто говорит нам об этом. Так ведь? — обратилась она к подруге?