Он с ходу занырнул в черно-багровый занавес пирамиды и представил себе мир, в котором давным-давно отбывал исправительный срок, но попасть в "родные" пенаты не смог. Инферно благоразумно огораживалось от остального астрала, не пуская внутрь слишком много душевного или ангельского позитива, как и не растрачивая попусту негатив. В общем он оказался в каком-то предбаннике неизвестно какой конторы. К счастью, оказался не один — в углу сидело странное создание, смахивающее на человека, но явно содержащее в себе что-то от свиньи. Этакий уродливый гибрид. Хотя ничего удивительного в этом не было: инфернальные ангельские сущности никогда не заботились о своем внешнем виде, даже не пытаясь походить на людей.
— Чего приперся? Или мало тебе уже всыпали — еще захотел? — хрюкнуло своим волосатым пятаком существо.
— Я по делу, а не с тобой трепаться! Свяжи-ка лучше меня с Легаром — он-то меня должен помнить.
— А еще чего не хочешь? Чтобы каждый засранец верховных ангелов инферно вызывал, когда вздумается?
— Кончай болтать, не то я тебя сейчас от всей души любить начну! — он пошел с раскрытыми объятиями по направлению к свино-человеку, при этом, широко улыбаясь.
Кажется, ему удалось вызвать у себя сочувствие и приязнь к несчастной свинке, так как существо, жалобно прихрюкнов, испарилось из комнаты, и на месте его появился тот, кого он ожидал здесь встретить — Легар, один из высших надсмотрщиков преисподней.
— Что ж ты так "хорошо" поступаешь с нашим младшим персоналом? — раздался то ли смех, то ли рык, испускаемый большущим, под два с половиной метра, совершенно голым, страшно волосатым мужиком, бесстыдно выставляющим вперед полуметровый фаллос.
— Брось ты эти штучки! Что я тебе, школьница какая? Я по делу пришел, а тут свинья хрюкает. Ну, пришлось хрюшку пожалеть.
— Ох, и хитер! Как в былые времена, мелких чертей на раз раскручиваешь, — рассмеялся уже нормальным голосом Легар, тут же уменьшаясь до обычных размеров и "одеваясь" в приличный костюм. Внимательно "присмотревшись", дьявол продолжил. — Ну и какое у тебя дело может быть к нам? Больно аура у тебя легкая — не к нашему департаменту. Не боишься крылышки-то подпачкать?
— Не боюсь, — и незваный гость выложил перед дьяволом свою идею: создать мир, в котором бы воплотилась беспощадная реальность, даже более жесткая по отношению к душам, чем на Земле, так как подразумевала бы использование колдовства. Но для претворения плана в жизнь нужна энергия инферно, без нее мир будет слишком добреньким.
— Хм, ты хоть понимаешь, что хочешь самым элементарным образом заложить нам свою душу? И ради чего? Ради очередного эксперимента? — задумчиво произнес Легар, плюхаясь в непонятно откуда взявшееся кресло.
Такое же кресло возникло и под гостевой задницей, а между ними появился неплохо сервированный столик с выпивкой и закуской. Судя по изменившейся обстановке, было ясно, что гость сумел заинтересовать дьявола. А ведь когда-то он только пару раз, мельком видел его — слишком высоко-недоступен был этот темный ангел инферно. Было непонятно, какой табель о рангах занимал Легар, но то, что тому подвластны многие вопросы, о которых и не помышляли мелкие черти, было совершенно ясно.
— Ничего, ради такого шанса, стоит и душу заложить! — подумав, ответил он дьяволу.
— Ты знаешь, хоть и не в наших правилах честно предупреждать и играть в открытую, но для тебя я сделаю исключение, — произнес темный ангел. — Тем более что от твоей осведомленности будет зависеть, насколько ты преуспеешь.
— А вам ведь тоже должен быть какой-нибудь резон в этом деле? — спросил гость.
— Приятно беседовать с умным мальчиком, — с вкрадчивостью змеи произнес Легар. — Нам это может отлиться присоединением целой пирамиды к инферно. А может, и нет — это уж как тебе удастся привести свой план в исполнение.
— Как я понимаю, чтобы быть успешным, надо соблюсти какие-то правила игры?
— Слушай внимательно. Мы можем дать тебе, так называемый, кристалл инферно, наполненный энергией нашей пирамиды. Кристалл — это для красоты, на самом деле можем хоть кусок дерьма сделать. Это специальный астральный носитель энергии. Он будет хорошо упакован, чтобы ни одна ангельская сво... сущность не догадалась. Можешь этот контейнер хоть себе внутрь запрятать. Кстати с дерьмом это очень естественно получится! — дьявол не стал удерживаться от грубого смеха.
Гость только вздохнул на это скоморошество и спросил:
— А как я смогу эту энергию в нужный мне мир запустить?
— Не с того думать начинаешь! Сперва ты должен найти себе божество, пожелающее с тобой иметь дело, и создать мир на твоих условиях — и это, поверь мне, самая трудная задача. Потом, мир должен быть абсолютно закрытым — иначе об энергии инферно быстро прознают ангелы, и всю лавочку зачистят или уничтожат. А вот когда этот мир, после "засева" вызреет с пару тысяч лет, тогда и можно будет говорить о присоединении его к инферно. Но, поскольку вероятность такого исхода очень мала, тебе, мой дорогой гость, придется расплатиться за кристалл соответствующим эквивалентом: позитивной энергией своей души. И вот тут-то я и получу истинное удовольствие! — хищно ухмыльнулся Легар.
— Какое еще удовольствие? — насторожился гость.
— Решай, сколько потянешь! Если возьмешь немного энергии — так, чтобы "запачкать" небольшой мирок несчастными случаями, катастрофами, драками и убийствами, то после выхода из такого мира в астрал, автоматически провалишься до первого уровня инферно — чистилища, где уже бывал. Чтобы претворить в жизнь систему рабства, пиратства, черной магии или каких-нибудь вампиров с трупоедами (это уж от твоей фантазии зависит) системно в небольшом мире или спорадически в большом мире, тебе придется впоследствии провалиться до миров второго уровня, к примеру — преисподней. Оттуда путь наверх очень долог и тяжел, но еще возможен. Но если хочешь наверняка утопить мир в горе и отчаянии, тебе будет грозить самое дно ада, а оттуда выход уже невозможен. Там ты быстро потеряешь остатки человечности. Так что думай, а я попытаюсь получить удовольствие.
Было противно смотреть на довольную, цинично ухмыляющуюся рожу Легара, но делать нечего — гость стал напряженно думать. Он не любил сюсюканий, но и никчемный садизм ему был противен. Сколько же нужно добавить ложек дегтя в бочку нового мира, чтобы превратить его в то, что надо? Он надеялся создать большой мир, и мелкой пачкотней в таковом заниматься не было смысла, но и обрекать себя на самую глубину преисподней он не желал. По всему выходило, что второй вариант был самым подходящим. Он взглянул на внимательно на Легара, наблюдающего за его мучениями, и подумал "Неужели все так видно по моей роже?"
— Видно, видно, — довольно хмыкнул темный ангел. — Я вижу, ты решил. И одобряю твой выбор. Возьмешь кристалл сейчас или подождешь, когда мир будет готов?
— Если не скажется на моем "имидже", то сейчас...
...И вот, наступил момент, когда он, наконец, мог осуществить давнюю мечту. Их юное божество было беззащитно, а он имел в руках все необходимое, чтобы "подправить" мир в соответствие со своими задумками. Но, свершив задуманное, он отрежет себе путь во внешний астрал, так как вне мира ему останется одна дорога — в тьму преисподней.
Искатель гор вынул багрово-красный кристалл из-за пазухи, где носил его долгие годы, ожидания этого момента. Небольшой, вытянутый в форме шишки темный рубин был заключен в прозрачную пленку, защищающую внешний мир от действия инферно. Оставалось лишь подойти к столу, отливающему чернотой спящего магического зеркала. Он взял себя в руки и прислушался к своим ощущениям — нет, внутри не было никаких сомнений. Он делал то, к чему стремился.
Он наклонился над столом и всмотрелся в него, представляя себе весь мир в энергетическом плане. В зеркале послушно развернулась картина прекрасного веера ветвей мира, расходящихся от невидимого центра. Инструкция по применению, выданная в инферно сама всплыла в памяти. Раньше он планировал оставить кристалл где-нибудь в открытом поле и мысленно открыть его с большого расстояния, на котором мрачное излучение не сможет затопить его душу. Тогда энергия инферно пришлось бы постепенно расползаться по миру из точки, в которой был открыт кристалл. Это имело бы нежелательное последствие: энергия преисподней распределилась бы неравномерно, а ему не очень хотелось, чтобы его волшер стал инфернальным центром.
Но теперь, после того, как стала ясна интерактивная природа действия зеркала, у него был шанс распределить всю энергию равномерно по миру. Хотя с этим и был сопряжен немалый риск. А вдруг эта гадость выплеснется не в зеркало, а прямо в комнату? И все-таки он рискнул — поставил кристалл прямо на зеркальный стол и, отойдя в сторону, мысленно приказал раскрыться защите кристалла. Его обдало тяжелым холодом потока энергии, который, к его счастью, впитался в магическое окно, растекаясь по ветвям мира. Он выждал момент, когда сосущая под ложечкой тяжесть совсем отпустила, и подошел к столу. Кристалл пустой стекляшкой стоял на полированной поверхности. Он взял его, ничего не ощутив кроме гладких граней в руке, и заметил, как дрожат руки. Ноги тоже не желали слушаться, став похожими на ватные столбы. Его тело среагировало правильнее на опасность ситуации, чем сознание. "Надо же, насколько натурально нашему божеству удалось воспроизвести реальность даже в реакциях организма", — успел подумать он, и мысли опять вернулись к важному процессу. Первый шаг сделан — нужно делать и второй.
Он внимательно вгляделся в зеркало. Красноватые оттенки стекали вниз к самым тонким веточкам, смываемые позитивной энергией в основных потоках и оседая где-то в самых низах системы мира. Выждав, когда картина успокоится, он приступил к выполнению завершающего штриха, без которого все эти его махинации не имели смысла.
Еще при планировании мира он подсказал идею вхождения в мир через возрождение в земляных ямах. И в этом не было бы ничего особенного (такие системы практиковались во многих мирах), но они привнесли маленькое усовершенствование — мир должен был стирать память о конкретных событиях связанных с датами, именами и названиями. Он хотел вообще стирать ее, но их "добренькое" божество сделало так, чтобы мир хранил изъятую память у входящих, а потом, после их смерти, должен был возвращать свое "я" гостям. "Ох уж эти юные божества! Сплошные сюсюканья!" — сколько ему пришлось приложить усилий, чтобы убедить творца этого мира сделать систему зинданов по его плану.
Но все было не зря. Сейчас он должен вмешаться в структуру мира всего лишь одним "словом". Но каким! Он гордился своей придумкой. Система портов, как и весь мир, кодировалась странным языком, который их божество нашло где-то на Земле. Когда они разрабатывали порты в его собственный волшер, он объяснял идею, а их божество кодировало его фантазии. Потом он, прикинувшись любопытным, попросил дать ему посмотреть, что получилось в результате совместной работы, и изобразил сильное расстройство по поводу нечитабельности процесса. Творец мира повелся на уловку и выдал ему "перевод" всех слов, нужных для инкарнации.
Дальше все было делом техники. Он нашел в цепочке текста звено, которое нужно было изменить, и составил из общих, известных ему "слов" приказ миру ввести маленькое изменение, которое состояло из слова "повтор". Волшебное зеркало упрощало задачу, и ему, зная слова, оставалось только приказать сменить кодировку на одно слово, что он и проделал с холодной спокойностью...
Все! Он закрыл выход из системы портов, которые отныне превращались в настоящие зинданы. "Повтор" означал новое перерождение без возможности вспомнить предыдущую личность "пришедшего" в мир. Никто, раз появившись в такой яме, не сможет больше вырываться из колеса перерождений, впрочем, как и он сам. Он просто закрыл себе, как и всем другим, выход в астрал, где его ждала только пучина инферно. И теперь он реально становился самым сильным магом этого мира. Мира, оставшегося без своего создателя.
"Добро пожаловать, всем желающим! Обратной дороги нет, и не будет!" — ему хотелось расхохотаться над зеркалом, всем миром и его, так называемыми, соратниками, включая их неудачливое божество, но, следуя своей привычке, он лишь скупо улыбнулся. Однако в этой улыбке не было пощады его врагам и просто слюнтяям — всем, кто отважился оспаривать его власть. Впереди его ждали столетия, нет, тысячелетия всевластия.
Знал бы он, как жестоко ошибался. Тогда он просто не мог даже представить, что это такое на самом деле — столетия власти, не говоря уже о тысячелетиях...
* * *
Он никуда не спешил. Перед ним раскинулся мир, готовый покориться поступи его войск, но он выжидал. Через зинданы все прибывали новые "пришедшие" — внешняя ангельская агентура работала безупречно. Внутри мира эти ангельские сущности тоже были очень полезны, но как бы ни была велика ангельская энергия, породившая и поддерживающая постоянный уровень "рожденных" по всему миру, их самоосознание было ограничено и действия неактивны. "Пришедшие" же пытались перестроить окружающее под себя, а мир им не давался. Так появлялась интрига в жизни. Даже стали появляться новые волшеры с какими-то новоявленными, худосочными магами, добивающимися власти больше путем интриг, чем колдовства. Спустя лет пятьдесят, по границам его владений возникло сразу несколько мелких волшеров каких-то самодуров, где вовсю процветало рабство и насилие.
Внутри своих владений он постиг все прелести власти и богатства. Его дворцы и без того ломившиеся драгоценностями, великолепной мебелью и отделкой, постоянно пополнялись произведениями труда местных зодчих. Правда "рожденные" не были очень способным народом, и поэтому к работам привлекали "пришедших". То же было и с его гаремом, полным молодок из "рожденных". Однако истинными жемчужинами было несколько "пришедших" дам, пусть и не самых молодых, но отличающихся яркостью и индивидуальностью. Он развлекался, как мог, объезжая свой огромный волшер и практикуясь в охоте, рыбалке и прочих удовольствиях.
Наконец настала пора показать, кто в доме хозяин, и он стал собирать армию. Это было забавно. В принципе он мог бы справиться с новоявленными магами, знавшими по нескольку случайных "слов", и без всяких войн, используя только магию, но ему был нужен психологический эффект. Ему хотелось показать всем, да и что уж скрывать, почувствовать самому, какая государственная мощь сосредоточена в его руках.
Первые же сражения, которые он постеснялся бы и сам назвать таковыми, повергли к его ногам все близлежащие территории, но он знал, что дальше на запад располагаются земли сразу трех его бывших соратников, и вот туда-то он и направил свои войска после празднования триумфа, которого устыдился бы любой уважающий себя полководец. Тогда вперед его гнала одна мысль: "Он покажет всем своим "коллегам", чего они стоят в этом мире!"
По данным разведки и наблюдениям из зеркала, он знал, что трое из "перворожденных" магов (как их уважительно прозвали в мире) объединились для отражения его атак. Наплевав на опасность, он сам возглавил свое войско, оставив дома свое самое мощное оружие: волшебное зеркало. Это, наверно, были лучшие его дни в этом мире. До сих пор, оставаясь в пределах волшера, он ощущал пресыщенность всем, что занимало его думы раньше и, как нельзя кстати, этот поход вернул всю полноту и остроту жизни, к которой он всегда стремился.
