Дважды рожденный

В голове плавала каша из мыслей и ругани. С одной стороны я опять втравил себя в неприятности, и неизвестно чем это все закончится. С другой — благодаря моему самодурству девчонка осталась жива, и сможет долечить бедолагу пилота. Во всяком случае, когда протрезвеет. Опять же... реакция Дабла. То ли похвалит, то ли прикончит не разбираясь. Вот так я и заснул, перескакивая с одной мысли на другую. Совершенно незаметно, но очень крепко.

Ночи на корабле были прохладными, и девчонка невероятным образом извернулась, чтобы прижаться к единственному теплому предмету в каюте — ко мне. Неудивительно, что именно в такой позе нас и застал ее чернокожий папаня.

Глава 11

Дабл злился, и чтобы понять это мне не требовались вычислительные мощности нанофабрики. Если тебя будят пинком под ребра, и, открывая глаза, ты видишь перед собой зрачок плазменной винтовки — тут выводы напрашиваются сами. И уже не так важны детали, как-то: расширенные в гневе зрачки, или раздувающиеся, по-африкански большие ноздри. Честное слово, в такой ситуации не до мелочей.

— Что. Она. Здесь. Делает?

Негр чеканил слова, с трудом удерживаясь от выстрела. По крайней мере, палец на спусковом крючке дрожал очень выразительно. К сожалению, сонная одурь и последствия вчерашних возлияний не прошли даром, и недоуменное 'спит' сорвалось с языка раньше, чем я успел прикусить предателя. Надо отдать должное взволнованному отцу, он сдержался. Несильный тычок винтовкой в кровь рассадил губы, наполнив рот привкусом крови. Гораздо лучше пучка горячей плазмы в лицо и зрелища собственных мозгов на стенке каюты.

— Еще одна шутка и ты пожалеешь. — Сквозь зубы процедил Дабл. — Отвечай!

Видимо зрелище собственной дочери чуть ли не в обнимку спящей с каким-то проходимцем привело чернокожего в негодование, а повисший в каюте устойчивый запах перегара только добавил негативных эмоций. Ничем иным я не могу объяснить тот факт, что негр предварительно не убрал девочку. При желании мне бы удалось отбить винтовку в сторону, и загородится Марой. С другой стороны я не собирался выкидывать ничего подобного. Стоило спасать девчонку, чтобы после этого прорубаться через лагерь кочевников?

— Извини. — Я вытер окровавленный рот тыльной стороной ладони. — Голова раскалывается. Погулял вчера... мда.

Я демонстративно положил ладони на колени и, стараясь не шевелиться, начал рассказывать о событиях прошлой ночи. По мере моего рассказа Дабл, сам того не замечая, опускал винтовку все ниже, пока, наконец, не убрал ее окончательно.

— Когда у твоей дочери началась истерика, пришлось напоить ее вашим пойлом. Хорошо, мне кто-то флягу подсунул.

Про сексуальные домогательства я благоразумно умолчал. Раз уж все обошлось, то лишние подробности отцу знать не обязательно. Мало ли какие у них тут обычаи, у варваров.

— Это все? — Кочевник не сводил с меня подозрительного взгляда.

— Проспится, сам расспросишь. — Я пожал плечами. — И еще одно. Пока я ее нес, она все время рассказывала о каком-то Козыре. Говорила, мол, папа ему хозяйство отчекрыжит. Я так подозреваю, это тот самый счастливчик, которого крысы кончили.

Негр понял, о ком я говорил. Как выяснилось, его парни вот уже три часа обшаривали корабль в поисках потерянной дочурки. И поверил он мне только потому, что уже побывал на месте нашей битвы. Правда, крысы успели вернуться и хорошенько поработать зубами, так что от трупа мало что осталось. Но следы взрыва не заметить сложно. Версия со спасением прошла проверку. Главное, чтобы очнувшаяся девчонка не вздумала чудить и подтвердила мое джентльменское поведение.

— Ладно. — Дабл подхватил девочку на руки. — Идем, заодно пилота проведаешь.

Шагая за Даблом, я привычно вертел головой по сторонам. Внутри корабля царили вечные сумерки искусственного освещения, одинаково тусклого в любое время. Я то думал, что днем здесь повеселей будет. Неудивительно, что народ ходил угрюмый и раздраженный. С такой-то обстановочкой.

— У вас проблемы с техниками?

— Проблем хватает. — Сухо ответил негр.

Судя по скривившемуся лицу и уклончивому ответу, я попал не в бровь, а в глаз. Впрочем, он справился с раздражением и все-таки пояснил:

— Мы так и не смогли завести главный компьютер. Пришлось бросать времянку и запитывать основные системы внештатно, от резервного питания. Большая часть энергии поступает в лабораторию, а остальное идет на системы жизнеобеспечения. Ты не представляешь, как мы намучались, пробиваясь к подземным источникам. Без воды здесь не выжить. Пришлось разбирать нижнюю обшивку и буриться вручную. — Дабл остановился и глубоко вздохнул. — Постой, дай передохну.

Ему было неудобно одновременно нести и дочку, и винтовку. Ремень последней периодически слетал с плеча и болтался на согнутом локте, отчего приклад попадал аккурат под колени. Мне приходилось то и дело поправлять оружие, но даже это не слишком помогало. Шагал негр изрядно скособочившись. Насмотревшись на его мучения, я не выдержал, и, прежде чем он успел отреагировать, осторожным, но нетерпящим возражений движением перехватил девушку на руки. Слегка встряхнув, чтобы волосы не так лезли в лицо, я шутливо скомандовал:

— Веди уж, папаша, а то до вечера не доберемся. — И прежде чем он начал протестовать, добавил с улыбкой: — Да не бойся, не сбегу я с твоим сокровищем. Винтовка-то у тебя!

— Ладно, только ты осторожней.

— Нормально все будет, Главное не разбудить.

— Не беспокойся, млин. Твоими стараниями ее можно на пол ронять — ничего не почувствует.

Сказать, что голос у Дабла был недовольным — значит, ничего не сказать. Кинув в мою сторону угрюмый взгляд, он пояснил:

— Она раньше не пила никогда. Да еще в таких количествах. Детоксин вколю, как придем.

Похоже, что негр был прав. За время пока мы шли, девочка даже не застонала ни разу. То ли сон глубокий, то ли обморок. И что странно, перегаром от нее совершенно не пахло.

Я нес Мару закоулками корабля, не забывая вертеть головой по сторонам. Откровенно говоря, там было на что посмотреть. Если меня поселили на отшибе, то сейчас мы и вовсе спускались в глухие дебри. Во время посадки нижняя палуба получила массивные повреждения, и наш путь пролегал очень извилисто. Несколько раз приходилось подниматься и спускаться, обходя завалы. Смещенные плиты, встопорщенные лестницы и наглухо заваренные боковые ответвления — в тусклом свете фонарей обстановка вызывала невольный трепет.

— Да уж. — Протянул я, в очередной раз протискиваясь мимо раскоряченной взрывом бронеплиты. — А поближе места не нашлось?

— Лаборатории. — Пояснил Дабл. — 'Титан' был не только транспортом. Сначала на нем проводили научные исследования. Проблемы излучения 'соларуса', наблюдение за первым этапом колонизации Марса, отслеживание проблематики циклохлои. Потом сняли оборудование и превратили в громадный транспортник. Правда, демонтировать весь исследовательский блок им так и не удалось, теперь мы вот пользуемся. Восстановили что смогли.

— Ищите лекарство от излучения?

— Ну, можно и так сказать. — Дабл улыбнулся немного натянуто. — Потом договорим, мы пришли.

И правда, коридор в очередной раз изогнулся, и шагах в двадцати я увидел почетный караул из шести вооруженных до зубов кочевников. Особой бдительности я не заметил, но баррикада из армированных щитов выглядела надежно. И охраняли они что-то очень важное. Ведь недаром племя вложило столько труда, чтобы пробиться в нижнюю часть корабля.

В ответ на приветствия охраны негр только отмахнулся, и небрежно бросил:

— Этот со мной.

Судя по не терпящему возражений тону, Дабл не только в поле командует. И хотя во фрунт никто не тянулся, перечить никто не стал. Охранники даже не попытались меня обыскать. Пропустили, молча провожая глазами. Хотя, чувствую, подкинули мы тему для разговоров — языки до основания счешут. У меня даже спина зачесалась от их заинтересованных взглядов.

Дверь в лабораторию заменяла тяжелая, вырубленная вручную бронеплита. Неровная, словно кувалдой отрихтованная поверхность и обрубленные под корень заусенцы металла производили впечатление. Мало того что при движении дверь издавала оглушительные скрипы, так она еще и двигалась рывками, как паралитик. В общем, по моей технической гордости был нанесен удар такой силы, что кустарный привод, приводивший всю эту махину в движение, я воспринял уже спокойно.

— Кулибины, блин.

Стараясь быстрей проскочить между створками, я вполне искренне молился, чтобы меня не прищемило.

— Направо, во вторую дверь. — Скомандовал Дабл, с улыбкой наблюдая за моими перемещениями. — На кровать ее.

Склонившись над дочерью, он закатал рукав дочери до самого плеча и два раза 'пшикнул' смутно знакомым шприц-тюбиком. Примерно такой же использовал Галл когда пользовал пилота. Кстати, о птичках, где этот летун?

— Нравится? — Негр понял меня по-своему. — Отличная лаборатория! Знал бы ты, сколько в нее труда вложено!

— Я раненого не вижу. Он же здесь?

— В соседней каюте, но туда лучше не заходить. Мара ругаться будет. Стерильность, сам понимаешь. Экраны видишь? Третий слева.

Судя по всему, каюта была не только спальней юного доктора, но и библиотекой, и кабинетом. На столе в рабочем беспорядке раскиданы листы с записями, и стопки бумажных книг. Я впервые видел такие здесь — в будущем. Осторожно перелистнув несколько страниц, я понял, что материал только внешне походил на бумагу, на деле являясь чем-то гораздо более прочным. Медицинские справочники по фармацевтике датировались позапрошлым веком. Они были написаны на уже не существующем английском языке, и от прикосновения к такой древности в душе возникал настоящий трепет. Такой вот привет из дома. Сжатая пружина, к которой я уже привык, оглушительно тренькнула, едва не выдавив ту самую, скупую мужскую слезу. Хорошо что не на русском, тогда бы я точно не сдержался.

Тряхнув головой, я перевел взгляд на экраны мониторов. Панель была разбита на девять частей, четыре из которых стояли погашенными. Если судить по слою пыли — уже довольно давно. Еще четыре экрана транслировали абсолютно непонятную для непосвященного статистику. И только на последнем я рассмотрел истыканную зловещего вида иголками фигуру лейтенанта. В тело пилота поступал бледно-голубой раствор. Бледный, раздетый догола, он полулежал в медицинском кресле и, судя по всему, находился без сознания.

— И как он? — Я задал вопрос Даблу, вопросительно кивнув на экран.

— Ни хрена в этом не понимаю, но цвета у лекарства нормальные. Когда все плохо, то вливается другая жидкость. Насыщенная такая. И пульсация на мониторах как при тревоге. Выживет, я думаю. — Подытожил Дабл и протяжно зевнул. — Ну и ночка. Чай будешь?

— Зеленый?

— Фиолетовый. Из циклушки.

— Тогда я пас. Вчерашнего хватило.

— Идем тогда, за компанию посидишь. Есть у меня разговор к тебе.

Мы перешли в главный зал, целиком заставленный фантастического вида приборами. Первое что приходило на ум, при взгляде на всю эту кухню — химическая лаборатория. Смутно знакомые очертания реторт и перегонных кубов, установленных вручную центрифуг и сваренные на скорую руку чаны с герметичными крышками — всего этого было вдосталь. В горло лез назойливый запах циклохлои. Настолько навязчивый, что мне пришлось снизить порог обоняния, чтобы чувствовать себя более-менее комфортно. Единственный плюс — нормальное освещение.

За небольшой дверью в конце зала скрывалась переделанная в столовую кладовка. Не похоже, чтобы хозяйка сильно увлекалась созданием уюта. Минимум удобств и комфорта, максимум производительности. Быстренько перекусить и за работу, потому что семейный ужин в такой обстановке точно не организуешь. У меня вообще не складывалось впечатление, что здесь жила молодая и красивая девушка.

— Точно не будешь? — Спросил Дабл.

Наблюдая как он наливает вонючую жидкость из какой-то колбы, я только отрицательно покачал головой. Сильно же они упростили чайную церемонию: плюхнул раствора, добавил водички, взболтнул и готово. Меня аж передернуло. С другой стороны, сам хозяин прихлебывал получившуюся бурду с видимым удовольствием. Не знаю что там за реакция, но над чашкой даже парок пошел. Пробовать, впрочем, не тянуло.

— Ты говорил о какой-то просьбе? — Напомнил я.

— О просьбе потом. Сначала я расскажу тебе, чем мы здесь занимаемся. Ты почти угадал насчет лекарств. Все это оборудование необходимо для производства 'слезы Марса'. Самого опасного и дорогого наркотика в мире. Стопроцентное привыкание с первой дозы, а лечение настолько дорогое, что дешевле будет просидеть на нем остаток жизни.

Признание прозвучало настолько обыденно, что до меня не сразу дошел смысл сказанного. Тем более что Дабл продолжал так же неторопливо прихлебывать из кружки.

— Твою ж мать!

Меня ошарашило признание кочевника, и я даже не пытался следить за языком. Последний фрагмент головоломки встал на место и мозаика, наконец, сложилась.

— А я себе голову ломал, как вас до сих пор не вырезали?! Соларка, соларка, а вы вон как устроились. Прямо симбиоз с властями организовали. Мы — вам, вы — нам. Контакт, мля.

Против воли в мой голос просочились нотки презрения. Низко же ты пал, Виктор, если начал вести дела с наркоторговцами. Обидней всего тот факт, что кочевники мне понравились. Несмотря на всю дикость и все варварство, меня пленила их своеобразная свобода. Только когда пришло понимание истинного положения вещей, очарование хаоса и беззакония неотвратимо сменялось отвращением.

И Дабл это почувствовал.

Бухнув кружкой об стол так, что горячий чай расплескался во все стороны, он не сдержался и заорал мне прямо в лицо:

— Слушай сюда, чистоплюй хренов. Думаешь, я от этого в восторге? Симбиоз, йеха тебе под кожу?! Да пошел ты! Поживи как мы: партия товара — месяц передышки, партия товара — месяц передышки. Не успели в срок — карательная операция в 'логово наркоторговли'.

Негр так сдавил кружку, что она треснула по шву. Неосознанным движением отряхивая руку, он продолжал говорить, с каждым слово все повышая тон:

— Ты знаешь, что такое показательная травля? Это когда нас по головиденью крутят, со спецэффектами. Сюда не суются, твари. Знают, где лаборатория, и не суются. Зато сборщиков гоняют по всему Могильнику. Охотятся как на зверье! Как же! Кочевники! Людоеды и наркоторговцы, клеймить негде. Да нас имеют как хотят.

Лицо Дабла раскраснелось, а вздувшиеся на шее вены грозили вот-вот лопнуть. И его ярость не была показушной. Даже когда он застукал меня со своей дочерью, и то выглядел спокойней. Такого напора я, признаться, не ожидал, и сперва опешил. Впрочем, сориентировался довольно быстро и язвительные слова сами сорвались с языка:

— Ага, прям невинные овечки? Белые и пушистые? Не лепи мне, не надо.

Несколько секунд чернокожий только дышал, вцепившись пальцами в края стола. А потом сказал, как-то неестественно, мгновенно остывая:

— Нет, конечно. — Он даже чуть сгорбился, словно из него разом выпустили воздух. — Дерьма хватает, сам видишь. Скар, Козырь. Таких можно долго перечислять. Но и хороших людей хватает! Только выхода у нас нет. Гнойник здесь. Резервация. Понимаешь?