На третий раз эвакуация прошла как по маслу. Короткая колонна стояла у входа в лес, с вещами, детьми, рюкзаками, с инструментом наперевес. Прям приятно посмотреть. Чтобы не натаптывать тропу, отправляли народ несколькими маршрутами. За три часа все, включая стрелков, оказывались в ухоронке. Они, стрелки наши, здорово научились искать и занимать позиции, мы наблюдали за их парными учениями. Но всплыли другие проблемы. Маскировка и обувь. Кукша с Веселиной гарцевали босые, это задерживало их в пути. Одежда местная была сплошь бело-серая, выделялась на фоне леса. А если они прятались так, что их не было видно — то не могли стрелять, особенно Кукша. Плюс Веселина в юбке бегала, тоже не фонтан. Занялся вопросом униформы.
Объяснял Зоряне, как самой опытной швее, идею с камуфляжем, военной формой, привычной мне. Не догоняет она, что я хочу, надо рисовать. Изобразил как смог, понятней стало, но драгоценный лист бумаги перевёл. Шили тут руками, поэтому форма для Веселины, ей нужнее, получилась только к середине июня. Я же со своей стороны сделал ей пряжки для ремней, дед — сбрую из кожи, по типу тех, которые в ВОВ носили, на плечи чтобы одевать. Далее красили вываркой из какой-то травы, коры и крапивы одёжку в камуфляжные цвета. Ну, как смогли, очень даже ничего получилось. Занялись обувью. Делали паллиатив — клеили под прессом тоненькие полоски дерева, типа шпона, пропитывали их смолой и рыбьим клеем. Из двадцати слоёв получалась заготовка под подошву. Местные удивились, когда я предложил сделать их зеркальными, на правую и левую ногу. Тут всю обувь делали одинаковую что туда, что туда. Достал из загашника свои туфли из будущего, дал опять поносить деду. Тот ходил часа два, размер как раз его был, вместо носков портянку натянул. Вернулся Буревой задумчивый, сказал делать по-моему. Он опыт ходьбы в сапогах местных имел, не так удобно было, как в моих туфлях. Взяли Веселину, обвели ей ноги угольком на заготовке и выпилили подошву. Каблуков местные тоже не знали, и не сильно понимали, зачем они. Но делали, как сказал дед, по моему образцу. На остальную часть обувки, ту, что не подошва, использовали крашенную ткань в несколько слоёв. Шнурки покрасили в зелёный, и картина стала почти завершённой. Бандану я ещё попросил сделать для Веселины, коса у неё до пояса, цепляется в лесу. Получился неплохой такой комплект одежды.
Униформа была готова, осталось самое главное — уговорить Веселину во все это влезть. Вот на что девочка спокойная, а тут прямо паника началась. И каких-то парней вспомнила, и что портки эти она не оденет, и пацаном бегать не станет. И косу тоже не спрячет, вот. Носите это сами, если хотите! Уговаривали всем селом. Я сыпал примерами из будущего, Бурда-моден и кукла Барби, все дела. Буревой кричал что парней тута на три дня пути кроме нас никого, а если она к родичам лезть собирается, пусть лучше сразу в лес уходит, он такого сраму не потерпит. Бабы скулили на момент того, что если она не оденет шмотки, то нам всем сразу тут кирдык придёт, их дед застращал. Я опять со своими воспоминаниями о прошлом-будущем влез. Ни в какую. Пообещали, что оденет ненадолго, и если плохо ей будет, то носить заставлять не будем. Еле уговорили девочку.
Одевали бабы в доме, а мы ждали на улице. Вышла Веселина к публике... Ну что сказать, Валькирия! Мелкая, но высокая, одежда по ней как раз. Новые берцы на небольшом каблуке, приталенная, утянутая ремнём куртка, арбалет наперевес, пара хвостиков из-под банданы торчат... Встала снайперша наша, покраснела опять вся, и кинулась в дом. Оттуда её выперли бабы обратно на улицу. Охали да ахали, рассказывали какая она красивая. Та не верила. Повели к воде посмотреть на себя. Не помогло, в заводи плохо видно. Побежал за зеркалом — было у меня небольшое, в походном несессере, который в поездках таскал. Я тут сознательно не брился, под местного косил, поэтому раньше и не доставал. Принёс зеркало, и на него "залипло" все население деревни. Гладили его, нежно передавали из рук в руки, и так до бесконечности, особенно бабы.
— Чего они, Буревой? — дед не поддался всеобщему соблазну, стоял поодаль.
— Чего, чего... Бабы! — дед был краток.
Зеркало к Веселине всё-таки попало. Она оглядела себя, насколько смогла, наряд отошёл на второй план. Рассматривала своё лицо. А я смотрел на неё и сам начал краснеть. Господи! Детей на войну считай отправляю. Им бы в куклы играть да в школу ходить. Я хоть и понимал мозгом, что мы с Буревоем с ними будем, сами копьями махать станем, если до драки дело дойдёт, ребятам-стрелкам мы строго-настрого бежать приказали в случае чего, и на нас не оглядываться, но на душе было гадко. Неуютно стало не только мне, но по другому поводу.
В деревне на следующий день царила депрессия. Бабы ходили понурые, друг на друга не смотрели. На меня и Буревоя тоже редко, все больше в землю. У них зеркал не было раньше, как потом оказалось, в воду да начищенную медь много не рассмотришь. А тут их ткнули прям носом в их внешний вид, все мелкие рубцы и изъяны на коже, уставшие глаза, жилистые шеи, далеко не лебединые. И вроде друг друга они раньше видели, но на себя такого рода вещи не распространяли, думали, уж я-то точно красивее. А теперь, когда увидели в зеркало себя, тоска их взяла. Что были красавицы (ну, когда-то точно были, или такими себя считали), а теперь как звери лесные. Это все мне Зоряна рассказала, застал её сидящей в тоске и печали возле озера. Чуть не плакала бедная. Успокаивал как умел. Обещал, что все выправится, шутить пытался. На себя показывал, говорил что вообще леший теперь, с бородой, волосы нестриженые. Вроде отошла. Помечтали уже вместе о перспективах, какие красивые и холенные мы будем, когда чёрная полоса пройдёт. Она про мужа рассказывала, хороший мужик был, по её словам, детей любил, и Зоряну тоже. Пообещала девушка с остальными поговорить, чтобы не печалились, все наладится. А мне теперь надо думать, как их из депрессии выводить. Думать много не пришлось, само все сложилось.
Началось все после формы для Кукши. Ему быстрее сделали, опыт был. Берцы ему тоже пошили, я нашим стрелкам ещё пластиком плавленым, который на подшипники не пошёл, заделал подошвы, чтобы дольше проходили и меньше влаги пропускали. Вышел по итогу к нам одним утром Воин, с большой буквы. Форма вообще человека меняет, а Кукша ещё и здоровый достаточно был, для своих лет, мускулистый. На Кукшу с Веселиной теперь все пялились, они здорово смотрелись вдвоём, даже просто когда шли. Подтянутые, опоясанные ремнями, в обувке модной. Каблук им даже походку поменял, гордая какая-то стала. Не прошло и три дня, как я начал замечать странно одетых мелких. В каких-то верёвках, травой перемазанные, с палками в руках дети носились по всей деревне и лесу. Причём что пацаны, что девчонки. Резидент, в виде выдернутого во время очередных пробежек через село Власа, доложил, что играют они в Кукшу и Веселину. А наряд — это они копируют их униформу. Ну как мы в "войнуха" в детстве играли. Палки — лук и арбалет, засады на данов в лесу устраивают, мурманов бьют, других невидимых врагов повергают в смятение и ужас. Интересно, интересно, надо с Буревоем посоветоваться. Пошёл искать деда.
Брата своего названного нашёл, он делал себе подошву для берцев! Тоже детство заиграло в моем старшем брате? Спросил на этот счёт, дед аж засмущался:
— Ну... Сергей ты того... Это... Лепо дюже получилось. Вот.
— В смысле красиво? Дык вроде ничего такого, сами же красили, сами шили.
— Сами-то сами, то правда. Да только мы же просто так никогда не красили ничего, что по обычным дням носили. Времени нет на это и сил. Да и обувку твою мы видели, да внимания не обращали. А сейчас Кукша по лесу со мной как на крыльях летит, я не успеваю, пока кочки обхожу в лаптях да поршнях своих. Веселина тоже быстра́ стала, как птица. И ведь не видно их! Прав ты оказался — не могу я их теперь в лесу заметить, когда они скрываются! Так получается, что не за ради развлечения мы тут красим, а для этой, как её, мас-ки-ров-ки! Вот. Полезное, знать, дело.
— Я собственно по этому поводу и пришёл. Давай на всех пошьём, если получится? Мелкие сами уже бегают тряпками да корой подпоясаны, все травой перепачкались, бабам тоже надо, чтобы не светились в лесу. Да и моя одежда прохудилась, надо подмену.
— А давай! — дед легко согласился, — Бабам наказ дам, пусть всех обшивают, да себя не забудут. Им подошв только надо наделать, остальное они уже знают.
— Только сказать забыл. Им это, всем, ну трусов надо наделать, белья всякого. Не сильно бабам удобно в штанах будет, да и тебе не мешало бы попробовать. Мои ты видел, чай не чужие люди, таких вот надо. И бюсга... лифчи... титишников, вот, невесткам твоим. Ну такие, для груди. Я нарисую. А то бегать будет не удобно. Только ты сам уж как-нибудь им это предложи, ты им кровный родич, а я названый. Бабы меня не так понять могут.
— Да ты нам уже родной, Сергей, родной. Сделаю всё, поймут как надо.
— Ладно, а я пока подошвами займусь, чтобы делать быстрее их.
Пока разбирались с одеждой, я продолжал работать, как Папа Карло. До глубокой ночи в кузнице осваивал нелёгкое дело металлообработки, модернизировал станок токарный свой, нарабатывал запас инструмента. Основные нужды села я уже закрыл, поэтому в основном переделывал уже существующие изделия. Для себя и деда же собирал плотницкий набор — рубанки-фуганки, стамески-зубила, сверла-коловороты. Особенно долго промучился с винтовой резьбой — нужен был винт для станка, чтобы суппорт удерживать. По итогу наделал себя на деревянной основе, с вставляемыми резцами, метчиков и плашек, других приспособлений. С ними работа стала эффективнее — винты, даже деревянные, много где пригодились. Кучу сил потратил на создание инструментов для разборки металлических опор — первый комплект погнулся да ушёл, что называется, 'в топку', то есть на переделку в другие приспособления. В этот раз делал более толстые, надёжные гаечные ключи да прочую оснастку для демонтажа. С полученным опытом эксплуатации первого комплекта и его учёте при создании второго, работа на "плато" двигалась быстрее. Ну и туда мы частенько бегали, прятали кабель да занимались мародёрством, железо таскали и прочие подарки из будущего.
Станок старый, что на верстаке был, модернизировать не стал, собирал новый. Делал уже умнее, с чертежами да схемами, потратив на них драгоценные листы бумаги. Дед помог с материалами, дуб много использовали, Кукша продолжал периодически своими откровениями и воспоминаниями о работе отца двигать мои кузнечные навыки. Оборудования, если можно так назвать нагромождение деревянных запчастей, собирали на восьми вкопанных в землю толстых брёвнах. Нижний вал проходил через всю длину "станины" и обрёл две пары педалей, как и первый станок. Инерционные барабаны тоже с двух сторон встали, и получились массивнее. "Версия 2.0." моего станка вообще стала толще, больше, длиннее — и валы, и шестерёнки со шпеньками, и прочее. Из новинок появился суппорт на длинном деревянном винте, подвижная задняя бабка, да держатель заготовки. Там, где дерево не справлялось с возложенными на него задачами, в ход шли ресурсы "плато". Все вращающиеся части обрели подшипники скольжения из пластмассы и меди. Последнюю брали из кабеля и поселкового трансформатора, недра БКТП пока не трогал. Разве что потихоньку таскал масло для смазки. Его там небольшой запас был, трансформаторного, в пластиковой канистре. С жиром, даже с учётом повышения производительности рыбной ловли, была беда, мало очень получалось.
Мелкие шажки к прогрессу продолжались. Винты дали нам тиски, дед очень радовался большим деревянным зажимам. Кукшу "вознаградил" новыми, точенными на станке заготовками для стрел, крепче и ровнее получалось, чем вырезанные ножом. Клеить пока не стали, пусть так попробует стрелять, а там видно будет. Разобрали парники — оформили из плёнки небольшую теплицу. Там тепло и влажно, есть шанс, что скоро нашу рыбно-травяную диету разбавят овощи — капуста, в основном — они хорошо в рост пошли. Особое внимание при внедрении некоторых решений из будущего уделил детям.
Эффект новизны уже прошёл, в кузнице ребята чувствовали себя как дома. Ну и стали чуть менее активно помогать, лето всё-таки, побегать хочется. Сначала "приманивал" их рафинадом из своих запасов, но он кончился. Пришлось по ножику небольшому делать, тоже не надолго хватило. Пришлось изобретать велосипед, на этот раз, в прямом смысле слова. Получился тяжёлый трёхколёсный агрегат, цельнодеревянный. Его выдавал тем, кто в помощниках у меня определённое время отработает. Хотел самокат сначала, он проще казался, но особо ездить негде, да и эффекта такого он бы не оказал. А вот это "чудо техники" помогло — у меня очередь выстроилась, причём как из мальчиков, так и из девочек, все хотели помощниками быть, чтобы потом час гонять по трём тропинкам в лесу, где "велик" не проваливался своими колёсами в землю.
Модернизировал горн. Почти у самой земли сделал новые отверстия для поддувала, два штуки, к ним приделал два деревянных насоса по типу велосипедных в моё время. Выбрал на станке из брёвен сердцевину, пилой моей напилили поршней, да кожу пустили на клапана — такой агрегат получился. Опять педали, сиденье, ну и пару мелких в качестве "тягловой" силы для нового поддувала. Эффект был — железо нагревалось лучше, быстрее. Списал все на непрерывность потока воздуха, угли и заготовки не успевали остывать. Лучше греются, меньше угля впустую уходит, реже можно ямы заполнять дровами. Ну а мелким радость — сиди себе крути педали у горна, а потом гоняй по лесу на аналогичном почти аппарате. Ездили на "велике" тоже не просто так — собирали лесные дары, даже корзинку им на средство передвижения прикрепили для этого. Всё на пользу...
Много времени и сил уходило на обеспечение нашего хозяйства всякими мелочами. Ну там ножички всякие, топорики небольшие для мяса и рыбы, какие-то швейные принадлежности. Это все делал из металла "плато", не очень привычные для меня получались, но народ и такому был сильно рад. Качество, кстати, изделий, росло. Тут уже моя заслуга, без преувеличения, набрался опыта да использовал научный подход. Сильно продвинул меня термометр биметаллический и часы. Я теперь не просто так заготовки грел да в воду макал. Собрал "измеритель температуры", аналогичный тому, что был на сушилке, только с деревянной ручкой. Этот, с позволения сказать, прибор, прикладывал к раскалённой заготовке. Тепло по щупу распространялось до пружины, стрелка поворачивалась. Ждал определённое время, всегда одинаковое, и отмечал угол поворота. Металл, правда, разный был, приходилось для каждого типа — опора, детали трансформатора — таблицу в блокноте завести. Но зато брака стало меньше, а качество — лучше. Ну и уголь, будь он не ладен, жёг не в пустую. У Первуши много времени ушло, по рассказам Кукши, чтобы по цвету железа определять режимы закалки и поковки, ну а я вот так справился.
Такими вот способами я добивался авторитета и признания у местных. Очень хотелось, чтобы народ поддерживал меня. И признание пришло, неожиданно, и в довольно странном виде, но уж как получилось. Я среди ночи, уже почти традиционно, работал в кузнице. Напевая под нос переделанный мною дурацкий стишок из будущего, отстукивал очередную заготовку очередным же — пятым по счёту — каменным молотком, быстро они у меня снашивались.
