Полицейская история

Включились звуки. Раньше я как-то их не слышал абсолютно. Мой первый с пистолетом безостановочно ругался, пытаясь зажать рану содранной с себя рубашкой. Судя по кровавому следу он намеревался подняться, но это шалишь. Я метил в колено и пусть скажет спасибо, что случайно не промахнулся, по нагнувшемуся. Кость наверняка зацепил.

Китаец удивительно хорошо владел соответствующими русскими выражениями, я кое-что и не слышал раньше. Капитан мычал нечто невнятное, стоя на коленях. Лицо все жуткое, губы опухли на манер блинов. Один я почти целый. Правда весь в крови. Чужой. Уже хорошо. Давно так не развлекался.

С визгом тормозов рядом затормозил минивэн. Дверь с лязгом откатилась и оттуда посыпались крепкие ребята в пятнистой одежде с короткими автоматами в руках. Точно не стандартные калаши с откидным прикладом. Прибыл спецназ. Еще одно слово, начинающееся на 'спец'. Только они на знакомых были нисколько не похожи. Да и форма не та, городской камуфляж вместо обычной черно-серой амуниции, а эмблема медведь. Не тот добродушный с Олимпиады. Оскалившийся. Из местных жителей кто-то уже успел звякнуть, что ли.

На всякий случай я вскричал: 'милиция', но выслушивать писк никто не стал. Через секунду лежал лицом в асфальт и в хребет упирался рифленый тяжелый ботинок. Я его прекрасно чувствовал со всеми вырезами. Парни проворные и умелые. Шанса рыпнуться не дали. Да я и не пытался. Ну неприятно, когда так с однополчанином обращаются (я ведь теперь милиционер — один из них), зато никто не начнет палить очередями. Подумаешь, по шее двинули. Не застрелили, уже замечательно. А то ведь подловили с оружием и раненый. Что положено подумать? То-то и оно...

— Это наше дело, — внушительно сказал чей-то голос. Не лезьте.

Я и не собираюсь, хотя все происходящее крайне странно. Никто из них не задавал никаких вопросов, не шмонал наши с капитаном карманы и вообще не обращал внимания,. Единственное не давали повернуться и встать.

Минут пять я пролежал, с интересом прислушиваясь. Говорили все больше невразумительными междометиями. Зато действия как раз достаточно четкие и обдуманные. Обоих азиатов забрали, без особой осторожности отправив побитого в еще один подкативший автомобиль.

Видеть я его не мог, но похоже однотипный. Пленный шмякнулся с очень характерным звуком. В легковую машину так не сработаешь. Раненого тоже подобрали. Наскоро перевязали и сунули отдельно, в другую машину. Это правильно. Нечего им общаться даже при ментах.

Потом хлопнула дверца, так и не выключенный двигатель добавил обороты и минивэн отправился, откуда прибыл. С моей спины исчезла попирающая побежденного нога, опять хлопанье дверей и мы с Юрченко остались одни. Удивительно, но даже на прощание никто не произнес сакраментальных фраз насчет продолжения лежания и не угрожал. Номер я запомнил. Найти не сложно.

— И что это было? — садясь на асфальт и в недоумении чеша себя в затылке, поинтересовался, глядя на свой табельный пистолет в трех метрах. Аккуратно положили на бордюрный камень прямо на виду. По слухам за утерю огнестрельного оружия можно вылететь с работы. Уже не выясню точно.

Капитан что-то невнятно пробурчал, ворочаясь рядом. Я выдал ему свой платок и отправился за ценным предметом. Кроме всего прочего придется долго отписываться за стрельбу, лужи крови и странное происшествие. Мышцы болели и вообще пошел откат. Хотелось спокойно посидеть и выяснять стоило ли бежать и драться.

— Так кто отобрал у нас китайцев?

— Вьетнамцев, — просипел разбитыми губами Юрченко и сплюнул на землю кровью. Лицо он не столько вытер, сколько размазал по нему грязь и кровь, но без воды тут ничего не сделаешь.

— Да мне без разницы.

— ГРУ, — он явно пытался объясняться покороче.

— Армия? А при чем тут они?

— Генерал.

— Думаешь его тоже...

Ну да, три минуты назад и мы добежать не успели, а они уже прибыли в полной готовности. Хм... Воняет от этой истории на пол континента. Даже с насморком учуешь. Или знали заранее и ждали буквально за углом, или сами и послали стрелков.

Понятно не солдатики-офицерки-спецназовцы. Люди повыше, имеющие право отдавать приказы. А это очень плохо. Утечка из отдела. Кто-то стукнул куда и зачем мы едем. Про Щетинина капитан Юрченко услышал, как и я, в первый раз. Да и не послали бы его к такому человеку. Нашелся бы поопытнее и с большими звездами. У нас задача была не на арест, а слегка попугать и препроводить под грозные очи начальника-полковника.

Веселое дело. Это я прямиком угодил в некие разборки ССК с военной разведкой. Чтобы разбираться в подробностях взаимоотношений ГРУ, КГБ, партийной разведки и милиции требуются совсем другие профессиональные умения, чем мои. Аналитик в кресле должен заниматься этой фигней и иметь при этом огромную куча секретных материалов. Не мой уровень. Тем более и страна чужая. Плевать мне еще в прошлом месяце было, кто и кого с аппетитом кушает в советских коридорах власти.

Газеты почитываем, ага. Общие представления и не больше. Баланс интересов, политика противовесов, не дать кому-то из бойцов тайных фронтов в черных очках и с поднятыми воротниками набрать излишний вес и влиять на партию. Как там того разведчика с писательским талантом звали, выскочило из головы. Звучное имя, украденное у известного полководца. Ну неважно. Отели ГРУ скупает, чтобы вербовать подводников. Такое впечатление, что он и близко к оперативной работе не находился. Проще одного работника купить, сидящего на приеме гостей. И дешевле.

Да плевать. Красиво расписано для дилетантов. Меня сейчас другое занимает. Если вспомнить что они все в своих разведках с партбилетом у сердца, то со стороны глубинные течения обнаруживается, когда вот так — покойники валяются. Собственно с чего я взял, что генерал, как его там, труп? Китайцы, в смысле вьетнамцы шли от его дома. Уже все сделали.

— Мне сходить глянуть на генерала? — спросил после раздумья.

— Сиди, — пробурчал Юрченко, — ему явно было нехорошо, отделали человека на совесть. Дня три лежать, не меньше. — Пусть начальство выясняет юрисдикцию.

— А! — закричал я обрадовано, обнаружив приближающегося рысцой водителя, — и где ж ты раньше пропадал?

— Ну это, — отводя глаза и чуть ли не шаркая в смущении ножкой пролепетал он, — я ж видел этих. Ну его с 'медведями' цепляться. Уроют, а потом крайних не найдешь.

Так, понял я. От номера машины мне пользы не будет. Этот деятель за милю определил с кем дело имеет и связываться заопасался. Не то чтобы боится, но осторожничает. Видимо действительно крутые ребята и искать долго нет необходимости. Все и так в курсе, где их базы прописаны.

Между прочим, номер-то у минивэна гражданский. Не родной военный. Или за ними числятся и гражданские машины. ГРУ ведь кроме всего прочего, если верить журналистам, занимается внутренней безопасностью, контрразведкой обеспечивает физическую охрану ключевого военного персонала (высшего руководства) и отвечает за содержание военных тюрем. Они в своем праве. А если убийцы не их люди, так адвокатов им не дождаться. В казармах СССР права человека не действуют. Ну а коли да, так нам их тем более не вернут.

— Мог бы хоть позвонить нашим, — говорю вслух.

— А як же! — вскричал шофер с внезапно прорезавшимся украинским выговором. Я такого дома наслушался от наших DP послевоенных, но раньше нормально говорил. Нервничает. — Вонь идуть, — обрадовано тыча пальцем в мигающий синим фонарем патрульный 'козел' сообщил с облегчением.

— Щас начнется, — с тоской прошептал Юрченко и безвольно прилег на асфальт. Спекся бедолага.

Глава 12. Домашние сборы. За два года до командировки.

Уболтал я Хуана поделиться данными съемок еще в машине, приложив все возможное красноречие. Даже заговорил на испанском. Люди любят, когда к ним обращаются на родном языке. Естественно не когда на воровстве за руку ловишь очередного недоумка, а при общении с обычными гражданами. Ты к нему таким образом проявляешь уважение.

В результате мой бывший напарник пообещал перегнать мне необходимое. Секретов в этом конечно никаких, но все-таки напрямую без разрешения начальства редко делятся. Смотря с кем и что именно просишь.

— Сколько ты знаешь языков? — покосившись на меня, спросила Стефани, когда я закрыл трубку.

— А! Все равно не доплачивают за дополнительные. Сколько не выучи, а пять процентов к зарплате максимум.

— Но все-таки...

— Английский, русский и французский свободно, — поняв, что не отвяжется, сознался. — Еще испанский, только обычно не показываю. Иногда полезно, при тебе лишнее могут сболтнуть. Видят не латинос и не стесняются трепаться. Ругаться еще могу на десятке.

Дальше углубляться не стал. С того момента, как дошло, что с языками у меня не вполне нормально, не стараюсь рекламировать всем окружающим. И то, объяснить, откуда берется и сам не способен. Без особых усилий, чисто в общении. В армии фарси приобрел, на дари и с таджиками друг друга понимали легко, а гуляя по Германии с базы еще и немецкого набрался. Это то что достаточно свободно.

Еще с десяток европейских вроде шведского с португальским и азиатских вполне прилично понимаю на слух. С французским можно с пятого на десятое понимать итальянский сходу. Испанский сложнее, а в португальском я улавливаю только когда медленно с расстановкой говорят, что для бразильцев дико. Как в анекдоте. Как опознать голландский?

Звучит как немецкий, но ни фига не понятно.

Писать, читать бы не взялся кроме основных знакомых ни на одном. И чем отличается грамматика турецкого, азербайджанского или туркменского понятия не имею. В Афганистане и Иране меня прекрасно понимали. Правда если не пользоваться, знания ржавеют, а у нас в городе азиатов (помимо китайцев с вьетнамцами) не то чтобы много. Пару тысяч, не больше.

— А! — понял по грустному выражению лица, ей тоже хочется стать полиглотом. Удачный козырь для ФБР. — Это не от большого ума. У меня были русские соседи и с их сыновьями я с пеленок общался. А французский от матери. Она из каджунов и дома со мной объяснялась исключительно на языке культурного народа.

Кстати, впервые в жизни задумался, говорила со мной не на исковерканном варианте французского, а вполне литературно. Где набралось не понятно. Не дома — это точно. Я ее родственников видел, полуграмотные типы. О, моя мама та еще женщина была! Правда никому я об этом не рассказываю.

Сам довольно долго не подозревал и выяснил только после армии. И дело не в том, что она была властной, не терпела возражений и всю жизнь командовала в доме, причем отсутствие образования совершенно не мешало высокой самооценке. Она была сильной и этим все сказано.

Я ни разу не слышал от нее униженных просьб и, встречая людей пытающихся разжалобить криками о детях и отсутствии работы, испытываю чувство брезгливости. Моей матери никогда бы не пришло в голову кланяться ни перед кем. А попробуй я при ее жизни, прилетело бы нешуточно. Рука у нее была тяжелая и не стеснялась воспитывать меня, да и отца. Правда всерьез не лупила. Так, для правильного понимания.

Она себе замечательно знала стоимость — кто и на что способна. Ничего удивительного, если родилась в изумительной семейке живущей не в ладах с государством. Контрабанда, торговля травкой и чем потяжелее, укрытие уголовников — это вторая профессия всех жителей дельты Миссисипи после ловли крабов и аллигаторов. Рука твердая, глаз меткий и никаких авторитетов не существует в принципе. Семья превыше всего.

Что там произошло, я так толком и не выяснил, со мной просто отказывались говорить вроде бы родственники даже через много лет. Я для тамошних подозрительных типов был чужак по определению. Не играет роли, что и мать давно погибла, и все замешанные в эти дела уже четверть века не вспоминали про прошлое. Старые счеты не умирают. Вендетта среди каджунов и вообще в тех краях звук до сих пор не пустой. Имей она глупость появиться там, застрелили бы непременно. Мне так прямо в лицо говорили: 'Уматывай пока цел', хотя вроде бы какое я имел отношение к случившемуся?

Ее папа, в смысле мой незабвенный дедушка, якобы кого-то из местных заложил полиции. После чего по слухам сделал бульк в грязные воды Миссисипи не вполне самостоятельно. Ему крепко помогли. Мамина душа не выдержала столь явной несправедливости — не мог ее отец такого совершить. Он не доносчик и своих не закладывал сроду. Уж как она разыскала убийц мне неизвестно, но трех человек положила насмерть.

После этого оставаться в родных местах стало слишком опасно. Всех соседей не перестреляешь, да еще и у них родственники найдутся. С чувством гордости за свои действия и правильно выполненного долга она переселилась в Фэйри-сити, позабыв оставить адрес по прежнему месту проживания.

Между прочим, в полиции никакие убийства не зарегистрированы — я специально выяснял. Поймай ее пылающие местью враги, тоже бы не заявили, а пристрелили без разговоров. Так что наследственность у меня еще та. Неизвестно приняли бы меня в полицейскую Академию, числись эти вещи в уголовном деле. Официально проверяют тебя, а не родственников, но когда конкурс серьезный возьмут кристально чистого и какие могут быть претензии.

Самое странное, что меня она с детства пыталась убедить не идти против законников. То есть не то чтобы быть пай-мальчиком. Ничего подобного! Умение драться и не бояться, идти на конфликт в ее личном кодексе поведения числились в разряде положительных характеристик. Синяк под глазом плох исключительно в случае если противник не ходит с двумя. Не воровать по мелочи, не лезть на рожон против человека в форме и всегда думать, прежде чем что-то совершаешь — вот основа основ, заложенная в меня в детстве.

Я не попал в банду в основном из-за ее наставлений. Уж очень опасно ее было огорчать. Руку имела тяжелую, а языком могла запросто побрить. Как с ней пятнадцать с лишним лет уживался мой тихий и добрый папа я так и не уяснил. Любовь вещь необъяснимая. Даже ругались они как-то любовно.

Стереотипы? Ха! Гномке положено быть некрасивой, выносливой и трудолюбивой. А в семейной жизни послушной и работящей. Кота напротив представляют гулящим и наглым. У нас в семье было четко наоборот.

Папа прилежно трудился на стройке и был неплохим специалистом, а мама давала указания дома и вечно вылетала с очередного места кассирши или продавщицы после высказывания о достоинствах и предках начальства или покупателя. Да и назвать ее некрасивой сложно. Не эльфка, конечно, но симпатичная и внимание на нее всегда обращали. Это не потому что я сын.

— Из кого? — с недоумением переспросила Стефани.

— Давным-давно, — таинственным тоном поведал, — не то в 16, не то в 17 веке французы заселяли Канаду. Потом им дали по шее англичане, но некоторое время были чисто французские колонии.

— Я знаю. Квебек.

— Вот-вот. Не только там, но это из той же оперы. Баб... то есть женщин у них было мало, на всех недостаточно, в неизвестность ехать из Европы нема дурных и многие брали себе жен из местных индейцев. Так что у меня есть какая-то часть крови от гуронов и позднее чероки. Можно сказать предмет гордости. Ну не важно... Англичане победив выселили часть франков в Луизиану, а потом американцы купили ее у Наполеона. Как бы то ни было, из местных жителей и приезжих получилась отдельная народность. Вот их и называют каджунами.