Менталисты и Тайная Канцелярия. Осенний перелом

— У-у, — протянула себе под нос милая барышня, предусмотрительно перейдя на родной язык. — Как все запущенно.

Граф подавил усмешку, сказал серьезно:

— Милая барышня, после десерта я буду иметь честь поцеловать вам руку. Кажется, у нас с вами только что обнаружилось весьма приятное совпадение во взглядах.

— Барышня иностранка? — поднял брови принц Ларк. — К стыду своему, должен признаться, что я не могу определить язык.

— Это так удивительно? — невинно поинтересовалась Женя.

— Некоторым образом, — ответил вместо принца граф. — Его высочество славится способностями к языкам.

— Право же, можно подумать, что вами движет некое предубеждение, — улыбнулся принц. — Мне кажется, с мига нашего знакомства вам не понравилось во мне решительно ничего. Не то чтобы я претендовал на благосклонность, но, право же, меня гложет любопытство...

— Или уязвленная гордость, — тихо подсказала тетушка. — Видишь ли, деточка, наш принц Ларк-Элиот-Дионн известный сердцеед. Не скажу, что в него влюблена вся столица, но поручусь, что ни одна дама не отзовется о нем с пренебрежением.

— Может, он просто не мой типаж? — невинно отозвалась барышня. — Ах, простите, ваше высочество. Не слишком прилично обсуждать человека в его присутствии. М-м-м... пожалуй, мне понравилось, как вы выпили свой чай. Очень храбро. Ну что ж, прошу вас. Развлекайте дам, господин военный.

Заглянула в чайник, вздохнула:

— Ну вот, заварка кончилась. Пойду еще сделаю. А то что ж за развлечения?

— Деточка готовит чай собственноручно, — объяснила Гелли.

Принц оторопело глядел вслед, и только когда за Женей закрылась дверь, спросил:

— Кто эта девушка?

— Обсуждать человека в его отсутствии тоже не слишком прилично, — Гелли сделала крохотный глоток из своей чашки. — Остыл. Подожду, пока деточка принесет свежий. Ужасная сегодня погода, не правда ли? Как приятно в такую погоду сидеть маленькой уютной компанией, пить чай и никуда не торопиться.

Глава 26, в которой граф фор Циррент портит настроение принцу Ларку, бессовестно прикрываясь королевским указанием, а тетушка Гелли предлагает неожиданное решение для задачи со слишком многими неизвестными

Сидеть маленькой уютной компанией, пить чай и никуда не торопиться — отличное времяпрепровождение, если за окном моросит холодный осенний дождь, а ты — не обремененная делами прекрасная дама или девица, и тебе есть с кем и об кого почесать свой остренький ядовитый язычок.

Принц Ларк предпочел бы ледяной секущий ливень, чавкающую размокшую глину под копытами или сапогами, трудный поход и отчаянный бой — но только чтобы никаких дам, девиц, чаепитий и ядовитых острых язычков! Но вот незадача — его не только позабыли спросить, но еще и прямым текстом указали, что он должен принять предложенную фор Циррентом программу дня как дело государственной важности.

Женщины семьи фор Циррент вообще некоторым образом выпадали из привычной принцу Ларку картины мира. Одна, выйдя замуж за дипломата, взяла на себя самую опасную часть его работы — об этом знали считанные единицы, но наследник престола, разумеется, входил в число посвященных. Дама Лециния, безусловно, была выдающейся во всех отношениях, о ее уме и красоте слагали легенды, а о прилагаемом к красоте и уму коварстве опасливо молчали. Такими женщинами принц Ларк предпочитал восхищаться издали.

Вторую называли затворницей, слишком уж редко она являлась на люди из своего поместья. Но при этом почтенная виконтесса Эбигейль умудрялась не только быть в курсе всех столичных дел и сплетен, но и составлять о них верное мнение, и зачастую весьма удачно предсказывать последствия некоторых мелочей — таких, как правило, на которые никто, кроме нее, и внимания-то не обращал. При этом виконтесса Эбигейль не была ни красавицей, ни дурнушкой, остроумием не блистала, да и вообще больше предпочитала молчать — словом, производила впечатление типичной сельской тетушки, персонажа почти комического. Вот только Ларку вовсе не казался комичным слегка рассеянный взгляд темных глаз, да и улыбка словно говорила: "Я знаю о тебе то, чего и сам ты не знаешь, забавный милый мальчик".

Девица тоже наверняка приходилась им какой-то родственницей, очень уж хорошо вписывалась в общую картину. И принц Ларк решительно не понимал, какие такие государственные секреты помешали графу представить ее, как требовали приличия.

Принц таких девиц не то чтобы не любил, но... вежливо обходил стороной, так сказать было бы вернее всего. Простонародье о таких говорит "ни кожи, ни рожи": грудь — доска, зад — ущипнуть не за что, даже пышные юбки не спасают. Зато мнит о себе явно до небес. Думает, раз красоты небо не дало, хоть умом возьмет? То-то и взгляд такой — вроде и оценивающий, как барышне на выданье положено, а все кажется, что оценивает нежная дева не перспективы твои как мужа или любовника, а что-то другое, такое, о чем ей и знать не нужно.

Чай он, видите ли, храбро выпил! Ну уж, прямо скажем, в походе и не такую бурду пить доводилось, но в приличном доме можно было бы позаботиться и о приличной выпивке для гостя. К слову, граф Циррент вовсе не страдает скупостью, так что отсутствие на столе вина и этот нарочитый акцент на дамское чаепитие — наверняка инициатива дам, которую ему пришлось поддержать. А вот на чьей он стороне в этом вопросе, принц гадать бы не рискнул...

— Жаль, что его высочеству чай не понравился, — надо же, словно мысли прочитала. — А я не нарадуюсь, как это нам так удачно он подвернулся. — Вскинула невинные глаза, сощурилась насмешливо: — Не вы, ваше высочество, чай. Я прошу прощения, радоваться удачной покупке это так по-женски.

И в голосе ни намека на нежность, кокетство и прочие девичьи штучки. Нет, сам-то по себе голосок у девушки приятный, но интонации — в самый раз новобранцев бесталанных строить. Спросить бы, зачем вдруг деду понадобилось, чтобы граф подсунул подобную девицу наследнику престола? Одно радует — о смотринах речи быть не может, явный мезальянс, как ни крути. Разве что не самому принцу сватать собрались... Реннару, может быть? Ох, нет, бедолага Рени от такой жены тут же запишется в какой-нибудь экспедиционный корпус на край света.

Спрашивать прямо принц не хотел. Сами позвали — а уж если верней сказать, приказали явиться! — сами пусть и объясняются.

Женя тоже ждала объяснений. Но, в отличие от принца, который явно все больше ощущал себя не в своей тарелке, она была уверена, что объяснения никуда не денутся. Все, что граф запланировал на вечер, он сделает. Пока же ему хотелось то ли развлечься самому (интересно даже, он что-то против принца имеет?), то ли развлечь "милых дам".

Поэтому Женя с чистой совестью развлекалась: пила крепкий черный чай, заедая его вкуснейшими, начиненными кремом и ягоднями корзиночками, переглядывалась с тетушкой и осторожно, стараясь не впадать в совсем уж явный троллинг, прощупывала принца Ларка.

Принц ей не то чтобы совсем уж не понравился, а скорее показался скучным. Никаким. Очень может быть, что в государственных делах парень и вправду шарит, несмотря на явную молодость (сколько ему? Ровесник ей или немного младше?). Может быть, он герой в бою и гений в тактике и стратегии. Но в обществе дам это такой типичный "настоящий полковник", что аж зубы сводит. К счастью, он довольно быстро понял, что комплименты попадают не в кассу, приумолк, а молчаливым стал даже малость посимпатичней. И все же Женя решительно не понимала, из-за каких именно достоинств в принца влюблены все дамы столицы. Лично ей виделось только два варианта — либо то "достоинство", которое при посторонних доставать из штанов не принято, либо — будущая корона.

После того, как молчание стало немного натянутым, тетушка невинно поинтересовалась, правда ли, что его высочество неплохо умеет петь. Принц, как ни странно, несколько смутился, но признал, что да, немного умеет. Правда, в этом вопросе преимущественно военная жизнь внесла не слишком приличный отпечаток как в его репертуар (тетушка понимающе улыбнулась, Женя с трудом сдержала смешок), так и в умения собственно музыканта. Насчет последней оговорки Женя решила, что принц попросту играет слишком уж на любительском уровне — но как раз это ее не пугало, она и сама, когда доводилось брать в руки гитару, выдавала такое, что даже лучшие подруги предлагали не мучить несчастный инструмент. Кстати, интересно, на чем здесь играют. Каких-нибудь роялей или клавесинов Женя в доме графа не видела.

— Ну что ж, — усмехнулся граф, — желание дам для нас закон, не правда ли, ваше высочество? Изволите послать кого-нибудь за любимым инструментом вашего друга Реннара? Все равно нашему злосчастному дуэлисту ближайший месяц играть противопоказано.

Тетушка сочувственно покивала и переключилась на медицинские прогнозы и опасную привычку дуэлировать с кем ни попадя, а Женя вдруг сообразила, что друг его высочества Реннар — тот самый, о котором тетушка вот буквально вчера рассказывала ей пикантные истории. Даже захотелось спросить у принца, правда ли восточные красавицы из тирисской оперы настолько неотразимы.

За инструментом послали с запиской одного из слуг графа, а тетушка шепнула Жене на ухо — принц, впрочем, наверняка слышал, — что друг его высочества, молодой герцог фор Гронтеш, не только весьма недурно играет, но и сочинительством баллад балуется. В основном любовных.

— Дамам, наверное, нравится? — невинно спросила Женя.

— Я надеюсь, его высочество даст нам возможность оценить. Пусть, как говорится, не из первых рук, но все же...

Принц счел возможным смутиться и пробормотать, что не претендует, однако приложит все усилия. После чего предложил графу оставить милых дам пошептаться. Наверное, терпение закончилось, хмыкнула про себя Женя. Уведет графа в кабинет и потребует объяснений. Ну и пусть их, подумаешь, тайны мадридского двора.

Граф, тем не менее, решил иначе. Задумчиво обозрел полупустой стол, оглянулся на часы и сказал:

— А знаете, милые дамы, и вы, ваше высочество, пока мы будем ждать посыльного с инструментом, самое время поговорить о делах. Тем более что разговор предполагается долгий и сложный, и перерывы в нем наверняка потребуются. Прошу вас, — встал и, легко поклонившись, предложил руку Жене. Тем самым оставив принца кавалером тетушки. Женя улыбнулась. Ей хотелось сказать "спасибо" за эту маленькую услугу, а заодно задать как минимум с десяток вопросов, но она сдержалась. Для всего этого будет еще время после, без лишних ушей.

— Итак, дамы и господа, — граф плотно закрыл дверь кабинета, — здесь мы сможем поговорить откровенно, без лишних ушей. Рассаживайтесь, прошу вас.

Барышня села ближе к Гелли, и граф впервые, пожалуй, не понял, почему: то ли защиты искала, то ли его дамы уже заключили безмолвный оборонительно-наступательный союз против его высочества. Логика подсказывала второе, интуиция во весь голос вопила о первом. Принц Ларк явно не нравился барышне Жене, не нравился настолько сильно, что граф вдруг засомневался, стоит ли посвящать его высочество в ее тайну.

— Итак? — нетерпеливо спросил принц.

— Итак, — повторил фор Циррент, — как бы ни казались скучны людям военным некоторые полицейские дела, его величество счел, что об этом деле вы обязаны знать.

— И незачем было напоминать в сотый раз, — вспыхнул принц. — Я же слушаю.

"А мог бы занять свое время сотней других, более приятных способов", — это повисло непроизнесенным, но явственным для всех.

Фор Циррент слегка пожал плечами:

— Вы должны уже знать о том, что ваш дед применил дар королевского правосудия.

— Мир праху Страунгера, препротивный был человечишко, — скривился принц. — Хотя вряд ли преемник будет лучше. Я слышал, грызня за место там разгорелась такая, что в сравнении с нашими достойными магистрами пауки в банке покажутся теплой компанией друзей.

— Следует ли мне доложить вам, ваше высочество, все то, что мы узнали от Страунгера? Или же вы предпочтете проявить осведомленность и расскажете сами?

— При дамах? — на этот раз принц предпочел вежливости откровенность, вполне категорично дав понять, насколько далеко друг от друга должны обитать женщины и государственные дела.

— Одной из дам это некоторым образом касается.

— Однако это еще не значит, что...

И тут барышня проявила характер. Встала, оперевшись о стол стиснутыми кулаками, и абсолютно ледяным тоном заявила:

— Господин граф. Простите, но я категорически против, чтобы его высочество знал больше того, что знает сейчас. Он не доверяет мне, прекрасно, это его право, но и я не доверяю ему.

Принц замер, мгновенно покраснев до состояния вареного рака. Гелли вежливо приподняла брови, давая понять, что она здесь ни при чем, но в целом, пожалуй, одобряет. Граф неторопливо оглядел действующих лиц, задержав взгляд на девушке — та ответила взглядом прямым и откровенно сердитым и вдруг сказала:

— Да, совсем не обязательно рассказывать мне, что там ваш магистр наболтал. Я уже поняла, что обо мне он не сказал ни слова, а остальное мне знать не нужно. Себе дороже, вы, уж наверное, понимаете, господин граф. Сейчас я в безопасности, а стоит его высочеству по пьяной лавочке возмутиться участием женщин в секретных делах — и все, кирдык пришел, зачем мне такое сомнительное счастье?

Граф фыркнул, пытаясь сдержать смех:

— Научитесь держать себя в руках, милая барышня, иначе вам придет, э-э-э, кирдык? — какое милое словечко! — от вашего сомнительного лексикона. Тем не менее, снимаю шляпу перед вашей логикой, покойный магистр не только не сказал о вас ни слова, он вообще о вас не знал.

От такой новости барышне явно стало не до борьбы с сомнительным лексиконом, поскольку переводческое заклинание засбоило капитальнейшим образом: из длиннейшей фразы граф понял только несколько предлогов и непонятно как связанное с ними выражение "веселенький неучтенный эффект". Впрочем, о содержимом пламенной речи не составляло труда догадаться. А вот потом барышня задала вопрос, который и граф, и принц прекрасно поняли, неясно было лишь, кто на него отвечать должен:

— И что же у вас в приоритете, господа: свести к минимуму риск для жизни беззащитной девушки или выкачать из нее побольше принципиально непроверяемой и не факт что нужной информации?

— Так, — принц тоже встал, и сейчас они с барышней странным образом напоминали зеркальные отражения друг друга. — Возможно, я позволил себе что-то не вполне уместное и имел несчастье в чем-то обидеть вас, любезная барышня, но это не дает вам права сомневаться в моем желании защитить вас. Как и любую другую попавшую в беду даму. Хотя я все еще не понимаю, о чем...

— Стоп, стоп, господа и дамы! — граф вскинул руки, словно разводя спорщиков. — Вы оба правы и не правы. Дорогая барышня, разрешите мне ответить на ваш вопрос. В приоритете, естественно, ваша жизнь. Это базовые основы нашей культуры. Вот если бы выбор был не между вами и интересной в основном с научной точки зрения информацией, а между вами и судьбой государства...