— Хорошо, — щека шпионки дернулась. — Что ты хочешь знать?
— Против кого направлена операция? Против меня?
— Да.
— И чем я так заинтересовал СВР?
— Инцидент тридцать седьмого года. Предполагалось, что ты имел отношение к испытаниям "Черной бури" в районе Тассара. Мне следовало выяснить, верны ли данные, чтобы понять перспективы дальнейшей разработки. Я не лгала про три дня, дальше тобой занялись бы другие.
— И все?
— И все, — кивнула Турома-Тарона. — Можешь верить, можешь нет.
— Что именно тебе известно о других обитателях отеля?
— Имена. Психологические профили в первом приближении — для всех, кроме владельца. Мы знаем, что обе девчонки — девианты по крайней мере третьей категории, если ты их имеешь в виду.
— Понятно... — вздохнул Саматта. — И наверняка ты намеревалась меня шантажировать раскрытием их личностей широкой публике. Да не смотри ты на меня с видом оскорбленного благородства — ну, не ты, так твое начальство. Можно подумать, не знаю я спецслужбы! Ладно, я свое любопытство удовлетворил. Теперь слушай меня, госпожа Тарона. Запомни и передай командованию: любое внимание к отелю "Мароновая роща" и к его обитателям мы пресечем самым жестким образом. Кроме того, я не фанат нынешнего политического руководства страны и частенько резко высказываюсь в его адрес, в том числе публично. Но если ты рассчитывала раскрутить меня на данном факте, ты ошиблась. Моя неприязнь к руководству не означает, что я готов терпеть тех, кто работает против моей страны. Тебя в частности. У тебя есть три дня на то, чтобы покинуть Катонию. Сегодня шестнадцатое. Девятнадцатого числа мы передадим твое полное описание собам или в контрразведку, неважно. Не уложишься — сама виновата. Теперь топай. Увижу тебя еще раз — сдам собам незамедлительно.
Сотрудница СВР медленно поднялась. Она уже совсем не походила на замученную жизненными неприятностями семнадцатилетнюю студентку. Внимательный изучающий взгляд принадлежал, скорее, опытной хладнокровной женщине в возрасте под тридцать.
— Спасибо, господин Саматта, — с сарказмом произнесла она. — В наше время такое рыцарское благородство нечасто встретишь. Надеюсь, у меня появится возможность отплатить той же монетой.
— И не рассчитывай, госпожа, — усмехнулся археолог. — Я не работаю на спецслужбы, на нелегальном положении вряд ли когда-то окажусь. Кстати, передай своему начальству, что если у него есть ко мне какие-то вопросы, оно сможет задать их лично. В скором времени я намерен побывать в Четырех Княжествах с деловым визитом. Если сочту возможным и окажусь в настроении отвечать, поговорим.
— Обязательно упомяну в своем отчете, — сухо сказала шпионка. — Госпожа Цукка, господин Саматта, прощайте.
— Прощай, госпожа Тарона, — вежливо кивнул археолог, не отрывая от нее взгляда. Та подхватила сумку и быстро вышла из кафе.
Цукка понаблюдала, как шпионка быстрым шагом идет по университетской площади. Когда "студентка" скрылась за постаментом Просвещения и Науки, она повернулась к Саматте.
— Эк ты ее раскатал, — задумчиво произнесла она. — Но и она ничего, хорошо удар держит. За несколько секунд оправилась от шока и взяла себя в руки. Явно не неопытная девчонка, умеет себя контролировать.
— В нелегалы других не берут. Надеюсь, ей не слишком повредит провал.
— А она тебе все-таки понравилась! — хихикнула Цукка, толкая его локтем в бок. — Не отпирайся, я же видела, как ты на нее смотрел.
— Понравилась, разумеется, — пожал плечами бывший спецназовец. — Адресная же операция. Наверняка типаж специально под мой вкус подбирали. Ты заметила, она чем-то на тебя смахивает?
— Значит, мой типаж тоже в твоем вкусе? — Цукка, мурлыкнув, устроилась него на груди и снизу вверх взглянула ему в лицо. — А, Мати?
— Ты же сама знаешь, — тот осторожно обнял ее. — Ты у меня самая лучшая и самая красивая.
— Все мужчины — льстецы! — фыркнула женщина. — А что ж ты ее к нам не притащил, если понравилась? Поиграл бы с ней еще пару деньков, в постельку бы затащил — а она бы с удовольствием, чтобы потом скандалом со мной шантажировать...
— Издеваешься... — буркнул Саматта. — И в мыслях, между прочим, не держал.
— Ну и дубинушка! — Цукка провела ладонью по его широкой груди. — Мати, я ведь тебе давно сказала — я не стану ревновать к случайным интрижкам. Мы ведь даже не женаты.
— Как — не женаты? — Саматта удивленно посмотрел на нее сверху вниз. — Хочешь сказать, что у меня ложная память?
— А вот так. Забыл, что мы так и не подписали брачный контракт?
— Цу, если хочешь, я готов подписать его хоть сейчас. Пошли к университетскому нотариусу...
— И не подумаю! Не начинай заново. Я взяла твою фамилию, я называю тебя своим мужем — но я не хочу, чтобы между нами стояла формальная бумажка. И я не стану ревновать тебя к другим. Мати, в браке секс — не главное. Главное — плечо, на которое можно опереться в трудную минуту. А если такого плеча нет, никакой контракт не спасет. Только помехой к разводу и станет.
— Рассудительная ты моя! — Саматта прижал ее к себе. — Не нужен мне никто, кроме тебя, пусть даже самая раскрасавица.
— Глупо... — вздохнула Цукка. — Мати, искушение, которому не хочешь поддаваться, может сломать. Ураган вырывает с корнем несгибаемые деревья, а трава после него распрямляется как ни в чем не бывало. Лучше пару раз разрядиться на стороне, чем тихо ненавидеть партнера, который держит на коротком поводке. А если тебя все-таки подловят на адюльтере и начнут шантажировать?.. Я никогда не обещала тебе верности и не жду ее от тебя. Главное — что мы вместе, понимаешь? А что там на стороне — без разницы.
— Я тебя люблю, — шепнул ей Саматта. — Мы столько лет вместе, а я люблю тебя, как в первый день...
— Я тебя тоже люблю, — Цукка осторожно высвободилась у него из объятий и нежно поцеловала его в губы. — Слушай, а что ты там сказал насчет визита в Четыре Княжества? Неужели?..
— Ага, — кивнул Саматта. — Сегодня профессор Бун прислал сообщение. Разрешения наконец-то получены, программа экспедиции согласована. Пятнадцатого пятнадцатого вылетаем.
— Замечательно! — Цукка вскочила. — Наконец-то бюрократы сломались! Ой, как жаль, что я не могу поехать! Так хочется посмотреть Лесную Долину вживую!
— Посмотришь еще, — улыбнулся Саматта. — Ее же только-только открыли. Через год-другой там от туристов протолкнуться не сможешь, гостиниц настроят, вот и съездим сами по себе. Да что там смотреть? Оплавленные скалы под слоем земли да древние развалины домов, по большому счету, и ничего больше. Тилос наверняка в свое время вычистил местечко до блеска.
— Ну! — Цукка капризно надула губы. — Зато атмосфера! Там же историческое место, причем о нем никто не знает. Представляешь, толпы туристов, и среди них только мы с тобой в курсе, что на самом деле произошло два века назад!
— Романтичная ты моя, — Саматта поднялся из-за стола и подхватил ее на руки. — Хочешь, я тебя по площади так пронесу?
— Поставь меня на место! — шепотом закричала ему женщина. — Ты что, люди же смотрят!
— Пусть смотрят, — ухмыльнулся тот, но на ноги ее все же поставил. — Цу, есть идея. Давай отметим твою предзащиту и мою командировку.
— Здесь? — Цукка обвела кафе скептическим взглядом.
— Ну еще чего! Я знаю одно хорошее местечко.
— Вообще-то Яни с Ликой дома одни. Помнишь, Дзинтон говорил насчет какого-то незваного гостя...
— Да справятся они без тебя, — махнул рукой Саматта. — Он одно говорил — если появится, задержать и позвать его. Думаю, наши небесные детишки и сами справятся. Не маленькие.
— Ох, ну что с тобой сделаешь... Ты и сам шалопай порядочный, пусть и великовозрастный. Убедил. Пошли, только сначала отцу позвоню, обрадую. А что, говоришь, за местечко?
— Здесь, что ли, заколдованный дом? — пробурчал под нос Вай, когда асфальтированная тропинка наконец вывела его к дворику отеля.
Он истекал потом. Пока Оканака стыла под порывами промозглого осеннего ветра, здесь, в Масарии, стояла ясная теплая погода, которая в столице случается разве что в середине лета. За шесть лет, проведенных вдали от дома, Вай уже забыл, что осень может быть мягкой и ласковой. Конец осени, предзимняя пора, никак не напоминал, что еще немного, и год официально вступит в пору умирания. Скоро, очень скоро, наступит сезон ливней, но пока что все тихо. По инерции репортер напялил теплый пиджак, о чем сейчас страшно жалел. Но снять его нельзя — укрытые в его дебрях микрофон и скрытая камера окажутся выставленными на всеобщее обозрение.
— Не суйся туда, — убеждал его Тодзи. Король информаторов, равно охотно сотрудничавший с бандитами, полицейскими и журналистами, сейчас явно чувствовал себя не в своей тарелке. Они с Ваем сидели в "Бриллиантовой долине", и репортер уже передал ему положенную мзду — разумеется, бумажными деньгами. И смахивало, что Тодзи, человек, совершенно не переносивший слово "взломщик" и с гордостью называвший себя "последним социальным инженером", паук, к которому по тысячам тончайших ниточек стекалась самая разная информация, сейчас чувствовал, что столкнулся с тайной, которая ему не по зубам.
— По старой дружбе говорю — не суйся туда, — убеждал Тодзи. — Про отель ходят странные слухи. Нет, если легально, то все абсолютно чисто. История владельцев четко прослеживается на полста лет назад, все сделки законные, комар носу не подточит. Нынешний владелец, тот самый Дзинтон Мураций, живет там сам, и вместе с ним тусуется толпа народу, кто-то постоянно, кто-то наездами, кто-то эпизодически. В общем-то, все нормально — так даже дешевле, чем содержать обычный большой дом в жилых кварталах. Но слухи, слухи...
— Например? — поинтересовался репортер, играя со столовым ножом.
— Все на карте, что я тебе передал. Сам знаешь, я собираю даже всякий бред, так что подобных сказок у меня хватает. Но сколько раз я ни копал по другим поводам глубже, всегда оказывалось, что тяну пустышки. Выдумки. Но по "Мароновой роще"... Началось в сорок третьем со штурма отрядом спецназа Генштаба, охранявшим Институт человека. Понятия не имею, что они там искали, но не то тридцать, не то пятьдесят здоровых мужиков, вооруженных до зубов, разве что без танков и авиации, не смогли ничего сделать. Просто не смогли, и все тут. В них не стреляли, от них не отбивались, просто они не сумели попасть внутрь. Что именно случилось — неясно, вся история немедленно получила маркер "совершенно секретно", так что отчеты о штурме быстро раздобыть мне не удалось. А потом сам Институт взяли собы, данные из его систем выгребли подчистую вместе с железом, на котором те хранились, так что раздобывать стало нечего и негде. То есть, наверное, где-то отчеты еще валяются, но уже за рамками моих возможностей.
— Так. Что еще?
— В том же сорок третьем на владельца отеля попытались наехать люди некоего Касама. Не знаю, что бандюки решили с него взять, но бригаду, туда отправившуюся, отметелили по самое не могу. Их троих, как утверждали "быки", били двое, сам владелец и еще один мужик, по виду бывший вояка. Все бы ничего, но один из "быков" имел какую-то немаленькую ленту в тролличьем мордобое, что ему никак не помогло. На следующий день Касаму забили стрелу в какой-то городской кафешке, на которой до полусмерти отделали его телохранителей, бывших спецназовцев, но самого не тронули. Потом он спешно собирал бабки, видимо, чтобы откупиться. Поскольку чем отдавать, не нашлось — с лавочников много не стрясешь — через пару недель его завалили на вокзале, когда он попытался слинять из города.
— Так. Еще?
— В сорок четвертом мелкий вор с погонялом Ящерка попытался пощупать отель на предмет ценностей. По крайней мере, он хвалился своим корешам, что попытается. Неизвестно точно, сунулся ли он туда, но в одно прекрасное утро его подобрал полицейский патруль прямо на улице. Бедолага сидел на тротуаре, нес ахинею, а волосы у него наполовину поседели — в двадцать пять-то лет! Врачи его в чувство привели, но что именно с ним случилось, он так и не рассказал. Каждый раз, как его начинали расспрашивать, он чуть ли не под стол прятался от страха. Кстати, на том и спекся — бросил промышлять по домам да квартирам и сейчас работает то ли разъездным продавцом, то ли ночным сторожем.
— Еще?
— Тебе мало? Местным бандитам двух таких историй хватило. Больше ни одна ночная сволочь туда соваться не рискует. И тебе я не советую.
— Куда я только не совался! — отмахнулся Вай. — И всегда проносило. Я же не ночью в дом полезу, а днем аккуратно мимо пройду, поговорить попытаюсь. Все законно, никакой уголовщины. Тодзи, ты что, не понимаешь? Сразу два девианта из Института там обосновались! Пять национальных телеканалов и три газеты, не говоря уже про прочую мелочь, шесть лет носом землю роют, чтобы хотя бы одного из Двадцатки найти, а тут сразу двое! Да я твоему Дзинтону за интервью прямо сейчас готов пятьдесят тысяч отвалить, а если он на полноценный цикл передач согласится, то шеф ему пятьсот не глядя отдаст. Двое институтских девиантов, ты понимаешь? А, куда тебе... Тут одних рекламных вставок на десятки миллионов выйдет!
Он нервно закурил. Рассказанное Тодзи до сих пор не укладывалось у него в голове. Ведь так просто: поискать по архивам муниципалитета имена "Яна Парака" и "Карина Серенова", и свидетельства об удочерении и опеке вылезают прямо в первых строках. Почему так никто не догадался поступить раньше? Ведь список всех девиантов опубликован! Может, из-за чрезмерной простоты? Или тут кроется что-то еще? Но Дзинтон, наверное, отчаянно смелый парень, раз удочерил сразу двух невменяемых детишек со способностями ходячих мясорубок. Вопрос только, как он добился разрешения в двадцать один год. Наверняка он как-то связан с МОБ или МО... И именно потому требуется предварительная разведка.
— Есть и еще одно, — поколебавшись, сказал Тодзи. — Я даже и не знаю, стоит ли говорить, но... Вай, по старой дружбе я все же скажу. И лучше, если ты сразу о моих словах забудешь. И вообще обо всей истории забудешь и домой отправишься. В общем, в сорок третьем, вскоре после скандала, квасил я с одним собом. Он мне и до того кое-какую информацию сливал. Следователь он, мелкая сошка, но обычно в курсе дел. Нализались мы тогда почти в лежку, болтали уже непонятно о чем, он на жизнь тяжелую жаловался — и вот тут он ляпнул фразочку. Она мне так в память врезалась, что до сих пор дословно помню. Звучала так: "иногда копаешь вот так, копаешь мелкую шушеру в старом отеле, а потом вдруг бац! — и досье "Камигами" тебе на голову сваливается". Ляпнуть-то ляпнул, но тут же так перепугался, что чуть на месте концы не отдал. Я в первый и в последний раз увидел, как человек трезвеет буквально на глазах. С перепугу, что проговорился, ему так сердечко прихватило, что чуть на месте дуба не врезал. Когда очухался немного, сказал — забудь, и резко свалил. Вай, честно, я не знаю, имеет ли досье "Камигами" какое-то отношение к "Мароновой роще", но если имеет, то лучше бы ты сунул башку в пасть бешеном крокодилу, чем в тот отель. Ты представляешь, что именно может до полусмерти перепугать следователя СОБ? Я — нет.
