Мистраль

В кармане пальто — вырезка из газеты. "СЕНТ КЛЭРСКАЯ БОЙНЯ: ЗВЕРСТВА БОЛЬШЕВИКОВ ПОДТВЕРЖДЕНЫ!" Фото горящего склада, как рана на бумаге. Рядом — нечеткий, увеличенный кадр: его лицо, мелькнувшее в проеме двери при побеге. "РАЗЫСКИВАЕТСЯ ОПАСНЫЙ ТЕРРОРИСТ". Цена — сумма с шестью нулями. Достаточно, чтобы продала родная мать. Если бы она была жива...

Он почувствовал волну — не звук, не запах. Намерение. Острое, целенаправленное. Исходило от мужчины в плаще, "читавшего" газету на скамейке напротив. Взгляд не на текст — на мост. На него. Крапивин не побежал. Он растворился. Шаг в тень арки, сливаясь с готической резьбой, замерев, как часть камня. Мужчина в плаще встал, огляделся, недоуменно пожал плечами. Обыск. Прочесывание. Не целенаправленно. Значит, сеть шире.

Из глубины кармана он достал крошечный кристалл — передатчик на одно сообщение. Шепотом, губами, почти не шевелясь:

— "Мистраль"... "Париж". Тень номер три. Сеть МИ-6. Ищут по фото. Уровень угрозы... красный. Ищу гнездо. "Омега" не их... но след ведет вверх. Ждите. — Кристалл сжал в кулаке. Он треснул, излучая короткий, незаметный импульс в эфир. Связь мертва. Снова.

Глава: Кронштадт. Лаборатория Юсупова. Ночь тишины, кричащая вопросами.

Александр Юсупов стоял перед аквариумом. Не с рыбками. С нейронами. Выращенная в питательном геле культура, подсвеченная флуоресцентными маркерами. Под воздействием слабых электромагнитных импульсов, имитирующих его "коррекцию", нейроны тянулись друг к другу, образуя новые, спонтанные связи. Светились непривычными спектрами. "Как Вселенная в пробирке... Рождающая неведомые созвездия."

— Александр Федорович? — тихий голос за спиной. Матрос Василий Петров, тот самый "предвидевший", стоял и некверенно заговорил. Лицо — маска сдержанного ужаса. — Я... я не справляюсь. Сегодня на учениях... Сашка Борисов, мой друг... Он споткнулся бы о трос, упал бы за борт... Я знал. Закричал. Он остановился. Но... но потом он посмотрел на меня. Как на... на юродивого. Или черта. И я... я почувствовал его страх. Не просто испуг. Животный страх. От меня.

Юсупов подошел, положил руку на дрожащее плечо юноши. Он чувствовал вибрацию его страха, как жужжание натянутой струны. Не эмпатия. Физическое ощущение.

— Это не ты его испугал, Василий, — голос Юсупова звучал спокойнее, чем он чувствовал. — Это неизвестность. То, чего не понимают, бояться. Мы все... в тумане сейчас. — Он посмотрел на аквариум, на мерцающие нейроны. — Ты спас друга. Это дар. Тяжкий, но дар.

— А если завтра я не смогу крикнуть? — в глазах Василия стояли слезы. — Если почувствую что-то страшное... и замру? Или... или почувствую зло в ком-то? И не смогу молчать? Что тогда? Меня... как тех уродов во Франции? — Он кивнул на газету с заголовком про Сент Клэр, лежавшую на столе Юсупова.

Юсупов не нашел ответа. Только холодная тяжесть в груди. "Уроды во Франции... Проклятые "Омегой". А мы? Мы — благословенные псионики? Или просто следующая ступень к пропасти?"

Глава25: Лондон. Кабинет "С". Туман за окном, туман в делах.

Комнату заполнял синий дым сигар. За массивным столом сидел человек, известный в узких кругах как "С" — глава МИ-6. Перед ним — досье. Фото Крапивина. Карты и снимки Кронштадта (размытые, но показывающие огромный неопознанный корабль). Отчет патологоанатома по жертвам Сент Клэра: "Гипертрофия надпочечников... Неестественная плотность мышечных волокон... Следы неизвестного психоактивного соединения, условно "Омега"...". И — отдельная папка. "ПРОЕКТ "ФЕНИКС". ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПСИ-ВОЗДЕЙСТВИЯ". Гипотезы, наработки британских неврологов, странно перекликающиеся с тем, что нашли у Крапивина.

Напротив, подчеркнуто прямо, сидел Смолин. Его лицо было бледным, но глаза горели фанатичной убежденностью.

— Ваши "берсерки", сэр, — голос Смолина резал дым, — жалкая пародия. Побочный эффект грубой химии. У них в Кронштадте... это другое. Они не ломают разум. Они... переписывают его. Делают послушным. Или... — он ткнул пальцем в папку "ФЕНИКС", — пробуждают это. Спящего демона в человеке. Силу. Неуправляемую. Как у ваших уродов, или... направляемую. Как у их агентов.

"С" медленно выпустил клуб дыма.

— Ваши данные, мистер Смолин... тревожны. "Туман послушания"... "Пси-потенциал"... Фантастика. Но Сент Клэр — не фантастика. И этот корабль — не фантастика. Что вы предлагаете? Кроме крестового похода, который развяжет войну здесь и сейчас?

Смолин наклонился вперед.

— Не войну. Охоту. Точечную. На источник. На того, кто это создал. На Юсупова. Его лабораторию. Его знания. У вас есть наработки по "Фениксу". У меня — понимание их методов. У нас — агент Крапивин, который чувствует опасность. Используем его как приманку. Выманим хирурга из каменной крепости Кронштадта. Возьмем живым. Его технологии... они перевернут мир. Сделают нас неуязвимыми. Или... — в его глазах мелькнул холодный блеск, — дадут оружие, против которого у них нет защиты.

Сцена: Мостик "Мистраля". Предрассветный час. Иней на поручнях.

Макаров и Юсупов молчали. Между ними висел не озвученный отчет Крапивина ("Тень номер три... Сеть... Уровень красный...") и леденящее душу предложение Смолина, перехваченное кронштадтскими радистами, дешифровавшими канал МИ-6 ("...Используем его как приманку... Возьмем живым...").

— Они хотят захватить тебя, Алекс, — наконец сказал Макаров. Голос хриплый от бессонницы. — Не корабль. Не остров. Твой разум. Твои секреты. Чтобы создать свою армию... или своих монстров.

Юсупов смотрел на первую розовую полоску зари над Невой. Она напоминала разрез скальпелем.

— Знаешь, Иван, — его голос был удивительно спокоен, — я всегда считал разум инструментом. Скальпелем. Которым можно вырезать зло. Сделать мир... светлее. Но инструмент не виноват, если им режут глотки. "Омега"... пси-способности... Даже "ВМ"... Это все скальпели. Оставленные на столе в мире слепцов и безумцев. — Он повернулся к Макарову. В его глазах не было страха. Была бесконечная усталость и... принятие. — Они правы в одном. Охота началась. Но охотятся не только они. Мы тоже в темном лесу. И лес этот — внутри нас. В Василии. Во мне. В каждом, кого я... коснулся.

Он положил руку на холодный металл поручня "Мистраля".

— Смолин хочет приманку? Он ее получит. Но не Крапивина. — Юсупов посмотрел прямо в глаза Макарову. — Меня. Выпусти меня в этот лес, Иван Сергеевич. С маленькой "охранной грамотой". С командой, которая чувствует угрозу. Найду "Феникс". Узнаю, что они уже знают. И... попробую найти ответ. Не на то, как контролировать силу. А на то, достоин ли человек ее вообще.

Макаров хотел возразить. Запретить. Но увидел в глазах друга то же, что было у Крапивина на мосту в Париже — решимость человека, заглянувшего в бездну и принявшего ее вызов. Туман над заливом вдруг рассеялся на мгновение, открыв черную, холодную гладь воды, уходящую в неведомую даль.

— Лес большой, док, — тихо сказал Макаров. — И тени в нем... не только чужие. Осторожнее. И... возвращайся. Кронштадту нужен не только его хирург. Ему нужен его... совесть.

Юсупов кивнул. Первый луч солнца упал на серый борт "Мистраля", осветив капли инея, как слезы на лице исполина. Путь в туман продолжался. Теперь сознательно. Навстречу теням, охоте и ответам, которые могли оказаться страшнее любых вопросов.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...