Скорее бы уже сестренки заговорили на великом и могучем. Тогда будет возможно разрулить с ними эту ситуацию на чисто вербальном уровне, а не как сейчас — стрельбой глазами и ужимками. Или сразу ввести в их обществе полигинию? Мужики, конечно, будут не против, но об этом надо будет еще не раз как следует подумать, чтобы сгоряча, из сиюминутных соображений, не наломать дров. Итак — совету вождей быть завтра вечером. Она выскажет мужчинам свои соображения, пусть они не спеша все обдумают, и на завтрашней стоянке все четверо соберутся и решат этот семейный вопрос.
Одна, а фактически, две семейные пары, если считать и ее с Антоном Игоревичем, у них уже есть. При этом намечается еще две. И надо ли им, чтобы кроме пар среди них появились тройки, четверки и прочие многоугольные семейные комбинации. Тут стоит только начать — потом греха не оберешься. Правда, неизвестно что хуже — полигиния, или болтающиеся то тут, то там одинокие девчонки и молодые женщины, изнывающие от недостатка мужчин, и пытающиеся урвать себе хоть немножечко счастья.
А на охоте тем временем удача была на стороне Ляли, в соответствии с принципом: 'новичкам всегда везет'. Не успели они с Лизой и Сергеем Петровичем отойти подальше от места стоянки 'Отважного', как Майга сделала охотничью стойку. И точно, в небольшой укрытой от ветров ложбине обнаружилось маленькое стадо северных оленей: крупный самец и два десятка годовалых подростков и самок с новорожденными оленятами.
— Твой выстрел, — тихо сказал Петрович Ляле, взяв Майгу на короткий поводок, — Вон тот молоденький самец с краю. Лиза страхует...
Олени сразу заметили появление своих извечных двуногих врагов, но, видимо, сочли дистанцию в сотню шагов для себя неопасной, и продолжили пастись, лишь изредка поглядывая в сторону людей. Их опыт говорил, что никакой, даже самый сильный охотник не способен метнуть свое копье на такое большое расстояние.
Ляля рычагом взвела арбалет, вложив в паз стрелу с наконечником на крупную дичь. Потом она опустилась на одно колено, вскинув арбалет к плечу. Руки ее не дрожали. За месяц жизни на свежем воздухе, прошедший с начала путешествия, на руках у Ляли наросли довольно неплохие для девочки мышцы, а тощая прежде фигура начала округляться во всех положенных местах. Физические нагрузки и обильное натуральное и экологически чистое питание способны творить еще и не такие чудеса.
Тщательно прицелившись чуть выше середины груди указанного ей оленя, девочка плавно, как ее учили, надавила на спуск. Выстрел, щелчок тетивы, негромкий свист, и олень, взбрыкнув ногами, падает на бок с пробитой грудью, в которую полуметровая карбоновая стрела ушла почти по самое оперение.
— Молодец, — сказал Петрович Ляле, — Пошли, посмотрим на твою добычу.
Олень еще был жив и сучил ногами, пытаясь подняться. Но это уже была агония. Перепуганное стадо бежало, а с пригорка к нему спускались двуногие убийцы с собакой.
Сергей Петрович посмотрел на умирающего оленя и сказал Ляле, — Помнишь, чему тебя учили? Добей его!
Зажмурившись от страха и отвращения, девочка вытащила нож и перерезала оленю горло. Хлынула кровь, животное дернулось последний раз и затихло. Половина дела была сделана, теперь осталось разделать и освежевать добычу — занятие кровавое и довольно грязное.
Пока Ляля с Лизой вспарывали оленью шкуру от горла до паха, Петрович, оглядываясь по сторонам, достал рацию и вышел на связь с группой Андрея Викторовича. Одного молодого оленя, уже успевшего отъестся на весенней травке, весом чуть больше центнера, им всем должно было хватить за глаза и за уши, по крайней мере, на ближайшие день-два. Так что охоту на сегодня можно было считать законченной, зато совсем не лишней была бы помощь в разделке туши и перетаскивании мяса и шкуры. К тому же почуявшие запах крови местные шакалы уже завели за ближайшим холмом свою заунывную песню, и помощь в охране и обороне добытого мяса от них тоже будет совсем не лишней.
Группа Андрея Викторовича подошла минут через пятнадцать, когда орудовавшие острыми ножами Ляля и Лиза уже наполовину сняли с оленя шкуру.
— Кто? — спросил старший прапорщик, бросив взгляд на девочек, с перемазанными в крови руками возящихся вокруг туши.
— Ляля, — негромко ответил Петрович.
— Молоток, девка! — так же тихо сказал Андрей Викторович, — Значит, с нее будет толк?
— Будет! — подтвердил Петрович, — На том и стоим. Считаю, что свой экзамен на зрелость она уже сдала.
— Заметано! — кивком подтвердил Андрей Викторович, — Возражений нет. Сегодня же торжественно и перед строем вручу ей все, что положено в вечное и безраздельное пользование...
Услышавшая эти слова Катя, тут же с визгом полезла к Ляле обниматься. Впрочем, до возвращения на 'Отважный' впереди у них еще было немало дел.
10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. Ночь. 35 километров северо-восточнее Дувра.
Около полуночи крапающий дождик неожиданно перешел в самый настоящий ливень, сопровождаемый ураганным западным ветром. Крутая волна, разогнавшаяся на просторе Великой Реки, перекатывалась через низкую песчаную косу и раскачивала 'Отважный' несмотря на то, что тот стоял на двух якорях и был притянут швартовыми к вбитым в берег деревянным кольям. Буря ревела, потоки дождевой воды падали почти горизонтально, гром, правда, не гремел и молнии во мраке, тоже, не сверкали, но и того что было оказалось вполне достаточным. Природа разгулялась во всю свою мощь, показывая, что шутки с ней плохи.
Проснувшийся от раскачивания корпуса 'Отважного' и заунывного воя ветра в снастях Сергей Петрович откинул занавеску, быстро оделся при свете мотающейся под потолком тусклой дежурной лампочки, схватил мощный светодиодный фонарь и выскочил на палубу проверить обстановку. Там его сразу же ослепили бьющие с ураганной скоростью потоки дождя, и оглушил вой ветра. Убедившись, что все нормально, якоря и швартовы держат, и 'Отважному' ничего не угрожает, промокший и продрогший, он вернулся в кают-компанию и обнаружил, что на его койке лежит Ляля, укрывшаяся одеялом до самого подбородка.
— Ляля?! Что ты тут делаешь? — удивленно произнес Сергей Петрович и сразу же вспомнил тот разговор, который вечером завела с ним Марина Витальевна.
— Т-с-с!!! — тихо сказала захватчица, — Только не шуми, Петрович. Не видишь разве, что девушке одной страшно. Ну, пожалуйста!!!
— Ляля, — строго сказал Сергей Петрович, — молоденьким девочкам вроде тебя не место в постели взрослого мужчины.
— А вот и нет, товарищ учитель, — высунула язык Ляля, — я уже не девочка, а взрослая женщина, как вы сами сказали, достигшая возраста фактического совершеннолетия и теперь сама могу решать, что мне делать и с кем...
— Ох, Ляля, — растерянно сказал Сергей Петрович, — а что на это скажет Марина Витальевна?
— Витальевна сказала, — ответила Ляля, прикрыв глаза, — что если очень хочется и по взаимному согласию, то можно. Я, например, согласна...
Приоткрыв один глаз и внимательно посмотрев им на растерявшегося Сергея Петровича, Ляля повернулась на бок, отодвинувшись к самому борту.
— Ну что ты стоишь, как неродной, Петрович, — с придыханием сказала она, — ты же совсем замерз! Иди ко мне — я не кусаюсь. Не видишь что ли, что барышня уже легли и просят?
Петрович подумал, что если сейчас кто-нибудь проснется и увидит — как Ляля заманивает его к себе под одеяло, а он упирается и ломается как какой-нибудь мальчик-ботаник, то вопросов потом будет явно больше чем ответов. Поэтому он быстро разделся и юркнул под приглашающее откинутое одеяло, задернув за собой занавеску.
— Какой ты холодный, прямо как лягушка, — прошептала Ляля, прижимаясь к нему всем своим горячим телом, — даже с пупырышками. А я тебе и место уже нагрела...
— Пупырышки бывают только у жабы, — машинально ответил Петрович.
— Это совершенно не важно, — отмахнулась Ляля, — мы не на уроке биологии. Я тебя буду греть, а ты, милый, слушай. Мы тут с девками немного посовещались и решили, что Катька, раз уж она теперь замужняя женщина и влюблена как кошка, остается со своим Сергеем, Лизе нравится Мускул, а я ухаживаю за тобой, тем более, что ты мне тоже нравишься. Не могу сказать, что я влюблена в тебя до безумия, как Катька в своего Сергея, но ты умный, добрый, совсем не страшный и относительно молодой. Мне с тобой хорошо и спокойно. В конце концов, не с местными же мне путаться, когда прямо под боком есть такая замечательная кандидатура?
— А как же Валера? — тихо спросил Петрович, отогреваясь в блаженном тепле.
— Валерка, — хихикнула Ляля, — какой-то он квелый — третий сорт не брак. Но холостой он не останется — мы с девками об этом позаботимся.
Ляля тряхнула головой, отбрасывая со лба волосы.
— Короче, Петрович, — сказала она, — если ты сегодня ничего не хочешь, то давай спать. Теперь дай мне руку. Правильно. Вот так.
Положив голову на плечо Петровича, Ляля обняла его за грудь, чмокнула в щеку и сказала, — Спокойной ночи, милый. Сладких снов.
В свою очередь, приобняв Лялю за плечи, Сергей Петрович задумался. В каком-то смысле нечто-то подобное было просто неизбежно с самого начала их путешествия. При выходе за пределы цивилизации искусственные ограничения отбрасываются за ненадобностью, зато на первый план выходят первобытные инстинкты. У женщин это желание получить себе в личное пользование какого-нибудь статусного высокорангового самца. Чувства при этом обычно никакого особого значения не играют — ведь на кону стоит будущее их потомства в мире, где нет пособий, детских садов и ясель. Да и в интернатах тоже нравы весьма далеки от тех, что бытуют в обычном обществе. Для тамошних девиц вполне в порядке вещей устроить сходняк и 'поделить' парней. Иногда такие 'разборы полетов' доходят и до драки. К счастью, кажется, у них тут все прошло без конфликтов и единственный пострадавший это Валера. Хотя и о нем местный женсовет не забыл и обещал в меру возможности позаботиться об обустройстве его будущего. Чисто по сестрински или даже по матерински.
Впрочем, понимать такие вещи это одно, а вот лично услышать такое в свой адрес, — Ты мой и больше ничей. Мы так решили, так что расслабься и постарайся получить от этого удовольствие.
Да уж, говоря такие вещи, эта Ляля не теряется и не краснеет. Впрочем, брак по расчету бывает удачным, если расчет был сделан правильно и на это надо будет еще посмотреть.
Надо еще выяснить, какую роль во всем этом играет уважаемая Марина Витальевна. Без нее тут явно не обошлось, недаром же этим вечером она завела разговор как раз на эту тему. А то бабы устроят тут самый махровый матриархат, и потом мужикам будет такая жизнь, что не продохнешь.
С этой мыслью, под вой ветра и покачивание 'Отважного' Сергей Петрович и уснул.
Проснулся Сергей Петрович уже утром. Снаружи было тихо, корпус 'Отважного' стоял неподвижно. У плиты тихо позвякивала посуда, и тяпали ножи. Ночью Ляля обвила его обеими руками, да еще закинула на него сверху одну ногу.
— Собственница! — подумал Петрович, выпутываясь из цепких девичьих объятий, — Так действительно недалеко и до греха.
— Проснулся, женишок? — с ехидством поприветствовала его Марина Витальевна, хлопочущая у печи, — Все уже встали, а ты сегодня что-то запоздал?
— Без меня, меня женили, — проворчал Сергей Петрович, быстро натягивая штаны, — и ты, Витальевна в этом тоже замешана.
— Да ладно, — отмахнулась Витальевна, уперев руки в боки, — я же тебя предупреждала. И вообще, с кем не бывает. Главное чтобы все было нормально. При всем богатстве выбора, у нас, девочек, других вариантов для твоего устройства нет.
— Будем надеяться, — сказал Петрович и, схватив мыльно-рыльные, направился к выходу.
— Кстати, — сказала Марина Витальевна в спину Петровичу, — пора отплывать и все ждут только тебя. Погода как на заказ, миллион на миллион.
— Пять минут и я готов, — бросил ей в ответ Петрович через плечо.
Погода действительно была на пять с плюсом. С безоблачного неба пригревало июньское солнышко, легкий западный ветерок лишь слегка морщил отражающую небесную голубизну речную гладь. Благодать, да и только.
Быстренько умывшись под взглядами коллектива холодной речной водой по пояс, Сергей Петрович достал станок и прочие бритвенные принадлежности.
— Подержи, пожалуйста, — сунул он Андрею Викторовичу зеркало, и начал взбивать помазком мыльную пену.
— Ну как? — спросил Андрей Викторович, осматривая Сергея Петровича в поисках засосов, царапин и прочих отметин 'бурной ночи'.
— Пока нормально, — ответил Петрович, намыливая щеки и подбородок, — и не смотри на меня так, ничего у нас не было, мы просто спали.
— Возможно, возможно, — кивнул Андрей Викторович, — Но, что же, дальше?
— Я думаю, — сказал Сергей Петрович, — что пока, до прибытия на место, будем считать, что Ляля моя невеста. Если ее желания до того момента не изменятся, то значит так тому и быть. Кстати, ты в курсе, что Лиза вышла на тропу войны? По твою, между прочим, душу. Оказывается, дамы нас давно уже поделили.
— Даже так? — покачал головой Андрей Викторович, — Ну, что ж, буду знать. Где наша не пропадала.
Закончив с бритьем, Петрович снова спустился в кают-компанию. Ляля уже встала, натянула брюки и футболку, и теперь прихорашивалась перед зеркалом.
— Привет, — по свойски поздоровалась она с Петровичем, — Как спалось, милый?
Сергей Петрович вопросительно посмотрел на Марину Витальевну, но та в ответ лишь пожала плечами.
— Спалось хорошо, — сказал Сергей Петрович, — но знаешь что, Ляля, давай не будем торопиться. Пусть до окончания нашего плавания ты будешь считаться моей официальной невестой. Если и тогда твои намерения не переменятся, то мы снова вернемся к этому разговору. Спать со мной больше не надо, и скажи Лизе, чтобы она не занималась хитроумными выкрутасами, а подошла бы к Андрею Викторовичу и поговорила бы с ним прямо и откровенно. Я думаю, что он ее поймет и не обидит. Хорошо?
— Хорошо, мой повелитель, — без тени недовольства кивнула Ляля, — я сделаю все, как вы пожелаете и подожду. Но только до тех пор, пока не закончится наше плавание.
— Договорились, — кивнул Сергей Петрович и увидел, как за спиной Ляли Марина Витальевна подняла вверх большой палец.
10 июня 1-го года Миссии. День двадцать седьмой. На траверзе меловых утесов Дувра.
После короткого завтрака, когда были убраны швартовы и подняты якоря, Андрей Викторович и Сергей-младший длинными шестами оттолкнули 'Отважный' от берега, затарахтел мотор и Сергей Петрович, обогнув песчаную косу, через протоку вывел корабль из уютной бухточки на простор, так сказать речной волны. Форштевень легко резал воду, парус, поймав легкий западный ветерок, добавил ходу резвости, за кормой рассеивался сизый угар моторного выхлопа, на баке впередсмотрящими стояли Сергей-младший и Катя. Путешествие продолжалось.
Примерно через час, в глубине английского берега показались сверкающие в ярком утреннем свете меловые утесы Дувра. Впрочем, высокий и обрывистый правый берег реки также был сложен из похожих меловых пород. Правда, обрывы там были значительно меньшей высоты. Почти сразу за тем местом, где в их будущем был расположен порт давший название этим утесам, Великая Река повернула почти точно на юг, обходя длинную каменистую гряду, затопленную морем в более поздние времена. Справа возвышался крутой и обрывистый британский берег, слева тянулась холмистая степная равнина, которая в будущем станет французским департаментом Па-де-Кале.
