Бискайский залив мы обошли по широкой дуге, но в этот раз он совсем не оправдал своей грозной репутации могилы моряков — ветер дул ровный, лишь слегка меняющий направление, но не сказать, чтоб уж совсем свежий.

Испания, Португалия, снова Испания — все они остались по левому борту в паре сотен миль, и ближе к Канарским островам мы вошли в северную часть пассата и сменили курс.

Теперь мы держали курс почти прямиком на запад. Я с интересом наблюдал за тем, как показания компаса расходятся с направлением на Полярную звезду — ведь магнитный полюс находится не точно там, где географический. Если бы удалось достаточно точно измерить угол отклонения и вдобавок знать местное склонение — был бы шанс прикинуть нашу долготу. Впрочем, не уверен, что этот метод был бы надёжен и в моём старом времени — уж больно точность нужна высокая, а исходные данные измеряются с превеликими погрешностями. Не, спутники лучше. Или, на худой конец, секстан. Что-то я не видел его, кстати, даже у отца, а он на оснащение денег не жалеет. Вот не мог раньше подумать! Пока же мы находили долготу по счислению, учитывая пройденное расстояние и иногда, в очень тихую погоду, по диску Луны.

Отец вскоре вернулся на флейт, поняв, что малолетняя дочурка вполне справляется с принятыми на себя обязанностями. И потянулись монотонные будни из вахт и отдыха. Делать на паруснике, идущем фордевинд в зоне устойчивого ветра решительно нечего. Мы от скуки придумывали флажковый семафор. Это, когда человек принимает разные позы, каждая из которых — буква. Потом и световой телеграф изобретали, чтобы перемаргиваться в темноте. Ещё я про сигнальные флаги вспомнил — придумали и их. Ну откуда мне было знать, что до единого свода этой элементарщины всё ещё никто не додумался.

А потом ветер стих. Флейт спустил шлюпку — родители прибыли с ревизией и новой сменой взрослых матросов. Им просто было интересно, как тут обстоят дела. А мы с Сонькой и Машкой поменяли винт. Дело в том, что хотя плавание в качестве спорта в эти годы непопулярно, дочери Агаты Корн и её крестница чувствуют себя в воде, как рыбы. А нырнуть за корму, придерживаясь за спущенную туда лесенку, и полчасика погреметь ключами, для них не в тягость. Скорее наоборот — необходимость замены была отличным поводом хорошенько поплескаться.

Ответный визит нанесли ближе к вечеру, когда солнце перестало жарить совсем уж немилосердно. Матросы, наслушавшиеся баек от наших сменившихся членов экипажа, улыбались до ушей, но приветствовали капитана и его первого лейтенанта по всем правилам. Надо было видеть глаза дочек папиного пассажира! Софья ответно улыбалась, не путалась в именах, и активно допрашивала всех подвернувшихся под руку о тонкостях поведения флейта при разных парусах. Собирала отзывы о модернизации, а заодно и аргументы для отца в пользу новых мачт. Больше ничего интересного не было, разве что заскучавшая под боком у родителей Катька напросилась к нам на борт юнгой на остаток маршрута.

Винт мы при купании поставили "тяговитый" — с малым шагом. Возвращаясь на шхуну, заодно завезли с флейта конец, который закрепили на грот-мачте, раскочегарили мотор и потянули за собой тяжело гружёное судно со скоростью пешехода. Три узла выдали.

Насущной потребности в буксировке не было, так что тягали мы "Агату" не долго — две полных вахты, только в исследовательских целях. Потом с флейта крикнули, чтобы мы отцепились и показали свою максимальную скорость на моторе, пока штиль, и ничего не мешает. Сменили винт на скоростной и выдали двенадцать узлов. Это по нынешним временам вообще полный улёт. Но данный режим не так уж интересен, потому что в сумме на максимальной мощности мотора мы сожгли две бочки сырой нефти и аналогичного объёма железную цистерну конденсата от перегонки дров. С остатком в семь бочек ни для чего более не годного соляра мы не слишком-то много наплаваем, а заправочных станций в этом мире пока нет. Да и, похоже, на максимале сопротивление резко возрастает, так что насиловать мотор, дабы выдавить из него еще узел-другой, нет смысла. Поэтому опять переставили винт, предпочтя "экономичный". Заодно и шестерни в редукторе заменили парой, чтобы снизить передаточное соотношение. При этом двигатель "кушал" на своих любимых оборотах втрое меньше, а бежал куттер лишь на треть медленнее — восемь узлов. Без груза он и девять осилит. Для маневрирования во всяких узостях — в самый раз. Пока возились, и ветер подоспел.

Мы вновь закрепили наш двухлопастный винт вертикально, чтобы он спрятался в тени ахтерштевня и не создавал сопротивления движению, а сами пошли под парусами. Папенька, справившись через семафор о количестве и состоянии провизии и пресной воды, поворотил к югу-юго-западу, целя куда-то в сторону Наветренных островов — видать, счел штиль знаком, что из пассата мы выскочили.

* * *

Скука и жара на этом участке перехода навалились с новой силой, а у меня наконец-то достало времени отвлечься от сиюминутного и поразмыслить о существенном. Заигрался, старый, на игрушки отвлёкся, а думать кто будет? Софья? Так она и думает за двоих — но в пределах своих знаний. Даже подготовиться к походу толком не сумел. Ладно хронометр — не с нашими знаниями, но кто мешал о секстане вспомнить пораньше? Не пришлось бы Софье с этой палкой дурацкой, которую в одиночку и не удержишь, корячится каждый день.

Компас сделать нормальный — ведь школьные знания, зато картушка бы не дёргалась от каждого чиха и на волне показывала бы курс, а не день рождения бабушки. Нашей компании эта задачка — на два раза в затылке почесать, всё ж есть у ребят и соображалка, и знания, и опыт.

Анероид банальный — и не глядели бы с подозрением на каждую тучку на горизонте. Регулярных прогнозов погоды по радио пока не завезли, а сейчас, между прочим, сезон ураганов — мы из-за всех этих пертурбаций вышли задолго до обычного срока.

Вода уже тухнет — хоть и говорят матросы, что много позже, чем должна бы, но ведь и об этом недотумкал. Старался, да — но в рамках местных приёмов. А сделать в куттере железный оцинкованый танк мозгов не хватило. Да, сложно и дорого, но реально же. Хотя, цинка я на рынке металлов не встречал. Видимо, весь изводят на латунь.

А со стратегическим планированием вообще провал полный. Его просто нет как класса — плывём по течению. Ведь о Вильгельме Оранском в той жизни даже такой профан, как я, слышал. А это имя на континенте уже гремит. Уже понятно, что король — истовый католик, не уживётся в одной стране с её протестантским населением. Не ясно, когда — но что рванёт, это несомненно.

Вот только революций без большой крови не бывает, и наша с Софьей семья — в самой группе риска. Мать — официально католичка, и брать у нас есть что, не нищие. После прихода к власти нового короля маятник просто обязан качнутся в другую сторону, и в стране начнется реакция, а нас под этим соусом попробуют раскулачить, тут к гадалке не ходи. К этому моменту надо иметь проработанный план действий, а лучше — вообще готовый запасной аэродром. И Ямайка в таком качестве совсем не подходит — сюда тоже руки из Лондона дотянутся, просто на год-два позже. Максимум — норка на пересидеть.

Наполеоновские планы зудели в кончиках пальцев, прося перенести их на бумагу, но Софья на пару со своей заместительницей увлеклась шитьём, так что отвлекать их не хотелось. Оставалось накрепко всё запомнить и в очередной раз дать себе крепкое-прекрепкое слово почаще поднимать голову и оглядываться по сторонам.

* * *

А пока мы пережили короткий шквал и даже относительно небольшой шторм, и ещё через неделю увидели впереди сушу. Судя по широте — Монтсеррат. Учитывая, что добрались мы до пиратских вод, устроили большое артиллерийское учение с боевой стрельбой по буйку. Взрослый матрос, поставленный наводчиком, был давно знаком с нашей старой игрушечной пушкой — здесь для него не оказалось ничего нового. Кроме настильности траектории снаряда и того, что он взорвался под водой. Второй бомбой он потопил и сам буёк из старой бочки. С двух кабельтовых, между прочим. На флейте подняли флажный сигнал "Выражаю удовольствие".

* * *

Оставшуюся до Ямайки тысячу миль мы покрыли за четыре дня — великолепный результат, как ни погляди. Лишь сумерки помешали сходу зайти в бухту — подходы там очень сложные. Джонатан даже перекинул к нам Хокинса в качестве лоцмана. Тот бывал здесь много раз, и даже дважды самостоятельно проводил "Агату" в порт. Правда, на вопрос, где в этот момент был капитан Корн, предпочел ответить уклончиво. Хотя и так понятно — контрабанду выгружал. Можно подумать, такой криминал! Да половина наших арендаторов так или иначе с этим связаны, а уж те из соседей, кто совсем на побережье обитает — так и вовсе с неё живут.

* * *

— Капитан Корн? — поднял недоверчивый взгляд портовый чиновник, окидывая взором мою реципиентку, одетую в лёгкий, по погоде, костюм из шёлковых юбки-брюк и кофточки-разлетаечки, прикрывающей руки от солнечных ожогов. Взгляд мужчины остановился на перекинутой вперёд короткой косичке, выпущенной из-под соломенной шляпки с ленточкой под подбородком.

А что? Детям незачем париться в сюртуках да камзолах, следуя убогой нынешней моде. Ну а покрой Сонька непринуждённо "срисовала" прямиком из моих мозгов. Времени на шитьё в пути было достаточно. Девчата и мальчишек снабдили шортами до колен, дополнив их гардероб свободными рубашками. Шляпки и шляпы сплёл один из матросов, распотрошив упаковку винных бутылок — вместо соломы в корзины напихали тряпья. Кстати, матросов мы тоже нарядили аналогично.

— Куттер "Энтони" из Ипсвича, — продолжил крутить свою шарманку чиновник. — Документы на груз, пожалуйста.

— Вот, капитан-мэм, — Мэри подала подруге папку.

— Спасибо, лейтенант Коллинз, — с непередаваемо важным видом ответила Сонька, принимая бумаги и подавая их посетителю. — Прошу вас, сэр.

— Такие суда обычно называют женскими именами, — в некоторой растерянности произнёс сборщик налогов, искоса поглядывая на ненавязчиво маячащего за нашими спинами Хокинса.

— Этот куттер назван в честь генерального сюрвайера флота Его Величества в память о том, кто мне его подарил, — не теряя важности, ответствовала Софочка. — Сэр Энтони оказал мне честь своей дружбой и принимал самое деятельное участие в оценке трудов, приложенных скромной дочерью джентльмена на ниве познания таинств науки кораблестроения, — это уже я завернул для солидности.

— Эм-м, — вернулся обратно в этот мир призадумавшийся было королевский таможенник. — Да, конечно. С вас ровно два шиллинга, — совсем засмущался он и, получив монеты, заторопился на берег.

Тем временем на причале появился торговец бананами, потом подтянулись рассчитывающие на заработок при разгрузке местные босяки, а там и получатели груза нарисовались вместе с клерками из конторы капитана над портом. Оставив хлопоты со сдачей товаров и прочей официальщиной Мэри и Джеку, Сонька в сопровождении взрослого матроса Джона отправилась к приставшему неподалеку флейту. Семье предстояли визиты, и первым делом — к губернатору.

Надеялся встретиться со знаменитым Генри Морганом, но нынче тут главным был Гендер Молзуорт, незамедлительно принявший сразу двух капитанов с сопровождающими лицами, и буквально набросившийся с вопросами о том, как обстоят дела в Англии, лишь только позволили приличия. Нынче ведь радио нет, почта через океан идёт месяцами, вот и приходится узнавать новости из уст приезжих. Конечно, Порт-Роял место очень оживлённое, но сейчас не сезон, и судов из Англии со свежими новостями пока мало. А уж из восточных графств, где основная замятня идёт, мы и вовсе единственные. Так что интерес королевского представителя был неподдельным и многословным, тем более что он и о смене короля в метрополии узнал меньше месяца назад. Ведь лейтенант-генерал не настоящий губернатор, а лишь исполняющий обязанности — и вопрос о том, куда будет мести новая метла, для него жизненный. Тут основную партию вела мама — то ли как более осведомлённая, то ли просто более склонная к жонглированию словами и смыслами. Не знаю, как Софья, сосредоточенно поглощавшая местные деликатесы, а я с удивлением узнал много нового об обстановке вокруг поместья Корнов и вообще в целом в Англии. Всё же надо больше вокруг поглядывать — который раз себе это твержу и как настоящий бледнолицый раз за разом на одни и те же грабли наступаю.

Обустроились в городе мы с некоторой претензией — в гостинице "Король Ричард", с видом на губернаторский особняк и старейшую в городе и вторую во всём Новом Свете церковь. Пять звёздочек по местным меркам — ну да положение обязывает, и отдохнуть с комфортом после корабельной тесноты очень заманчиво.

Хотя со знаменитым пиратом увидеться не удалось, посмотрели на прогулке издали на его дворец. Помпезная и вычурная махина, буквально доминирует над окружением, губернаторский сильно поскромнее будет. Неудивительно, что с местной властью сэр Генри так сильно не поладил, что вынужден был на свои плантации в долине Моргана переехать и, если верить слухам, бухать без просыпу. Зависть — сильное чувство.

Позднее мы с мамой наведались к её старшей сестрице, едва отбившись от предложения поселиться на всё время пребывания — всё ж близкое соседство сразу двух тюрем как-то не вдохновляет, да и тесновато тут для пятерых лишних ртов. Так что мы совершили пешую прогулку по набережной от форта Руперта обратно к нашей стоянке у форта Джеймса через весь город. Красивые тут места, но как-то не цепляют. И кабаков многовато — на каждом шагу.

А через пару дней, заполненных разнообразными деловыми хлопотами, мы в наёмной карете отправились навещать маминых родителей. Тут по хорошо накатанной дороге около часа пути всего до Спаниш-Тауна через мост на реке Рио-Кобре. Вот из-за него мне и не позволили гнать к дедушке на куттере — мачты бы тут не прошли. А жаль — не пришлось бы трястись. Ибо рессор в карете отродясь не было. Телега-телегой, только изукрашенная.

Местность вокруг обжитая, то и дело встречаются хижины или повороты к усадьбам. Фазендам, если на моё понимание. Хотя называют их гасиендами. Дедушкина оказалась достаточно далеко и прямиком на речном берегу. Хотя, считается она папиной, но это просто формальность, чтобы мамины родители оставались здесь жить, притворяясь управляющими. Вот прямо словно дворецкий и экономка, как у нас в имении Бетти и Джон Коллинзы. Не владеют, но распоряжаются.

Дед выглядел настоящим испанским грандом, а бабушка — благородной сеньорой. Они приняли нас старомодно одетыми и с торжественными выражениями на лицах. Выпили за встречу прекрасного вина. Я как-то на этом раньше не заострял внимания, но в этом мире дети хлещут спиртное безвозбранно. Пиво особенно. Хотя — чему удивляться? Здесь и сейчас присказка: "Губит людей не пиво..." — ни разу не ёрническая.

Потом мы обходили владения, где участки, заросшие тропическим лесом чередовались с засеянными сахарным тростником делянками. Хижины рабов выглядели ничуть не убого, а сами рабы дрыхли в тени под навесами.

Единственным работающим, кого мы увидели, был мальчишка, следящий за горением печурки перегонного куба, да и тот не особенно утруждал себя лишними движениями.