Джон Шеттлер - "Киров-4: Люди войны"

Опять же, если рыбацкая лодка действительно направилась в точку встречи с торговым судном, оно, вероятно, направлялось на восток. Рыболовецкие суда не допускались в пролив. Он напомнил себе запросить список всех коммерческих судов, находившихся в тот вечер в районе Гибралтара — названия, регистрации, пункты назначения. Это, возможно, позволит ему заранее отправить людей в эти пункты назначения, что, как он надеялся, облегчит им работу. Если этот человек направлялся на восток, то куда? Чтобы рассчитывать на возвращение в Россию, любому пришлось бы пройти через Стамбул. Да, в этом был смысл. Из Стамбула можно было легко пересечь Черное море и встретиться с советскими представителями в любом месте на побережье Грузии.

Затем он задумался о странном протоколе допроса. К счастью, он был доставлен вместе с почтой. Он прочел его, заинтересовавшись странным прибором на пистолете, который, по словам задержанного, был фонариком неизвестного типа. Беспроводные наушники тоже были весьма примечательны. И кто такая Светлана?

Чем больше он думал обо всем этом, тем больше приходил к выводу, что этот человек, вероятно, действительно бы с корабля, не дававшего покоя Королевскому флоту весь последний год. Он мог покинуть "Джеронимо", чтобы установить контакт с Советским Союзом этой эпохи... Но зачем? Разве они не могли просто воспользоваться радиосвязью? Так, чтобы мы не могли этого слышать, я полагаю. Была ли Светлана его связным? Это предположение уводило намного дальше, так как если это было так, этот человек мог быть агентом, отправленным с определенной целью, и полученная от него Советами информация могла оказать глубокое влияние как на исход войны, так и на очень многое другое.

Пришельцы, подумал он. "Дозор", возможно, обнаружил первого человека, который явно был не тем, за кого пытался себя выдавать. Все это имело смысл в свете того рокового часа, проведенного Тови на острове Лас-Паломас, где он встретился с командиром корабля, известного как "Джеронимо", с удивление обнаружив, что тот был русским. Теперь действовал четкий протокол, согласно которому любой русский оперативник, обнаруженный на территории Англии и других областей королевства, становился объектом самого пристального внимания британских разведывательных служб. Тови все еще этого не осознавал, разве что, возможно, где-то на самой глубине сознания, но Холодная война уже началась с этих подозрений и приказов, последовавших за ними. Странные союзники, которым он считал Великобританию и Советский Союз, стали еще более странными после этого инцидента.

* * *

На следующий день он получил отчет по кораблям в регионе, и начал отметать варианты один за другим, пока не сузил перечень до трех. Решив, что ему следует делать, он поднял трубку.

— Закрытая линия, — сказал он, ожидая подтверждения. — Дайте комнату 39, пожалуйста. Стол 17F. — Он хотел поговорить с Флемингом, начальником "30-го штурмового подразделения" (No. 30 Commando). Да, подумал Тови. Предстоит работа плаща и кинжала, поэтому мне нужны люди, привычные к подобным неприятностям. Затем раздался короткий и четкий ответ:

— Семнадцатый слушает.

— Говорит адмирал Джек Тови. Я хотел бы узнать, могли бы мы отправить людей на восток в Стамбул, чтобы взглянуть на корабль, направляющийся туда прямо сейчас?

Последовала короткая пауза.

— Могу я знать детали, сэр?

Тови рассказал, и Флеминг задал очевидный вопрос: почему бы просто не отправить скоростной эсминец и не перехватить этот корабль?

— Эта мысль приходила мне в голову, семнадцатый, но я думаю, нужно действовать несколько более тонко. — Если бы он приказал эсминцу перехватить нейтральный турецкий корабль, последовало бы много вопросов, отчетов, документов, возможно, даже официальный протест от турок, не говоря уже о том, что это могло привлечь к судну внимание противника.

— Понятно, сэр, — раздался голос. — У нас есть несколько хороших ребят в Александрии, которым все равно нечем заняться после того, как в последний раз не пришли к согласию, — Тови отметил, как умело Флеминг описал отмену операции "Согласие".

— Отлично. Поднимай их. Вот что вам нужно будет сделать...

* * *

Когда через несколько дней раздался звонок в Генеральном штабе, капитан Джон Хаселден действительно не знал, что ему делать. Он и его люди сидели посреди пустыни, недоумевая, какая муха укусила планировщиков в Англии. Сначала они получили приказ готовиться к масштабной операции в районе Тобрука, затем они так же внезапно была отменена.

Хазелден был худощавым компетентным человеком почти сорока лет с большим опытом работы в пустыне. Фактически, он родился здесь же, в Александрии, в семье Генри Эрнеста Хазелдена и его жены, итальянки Марии Каззани. До войны он занимался торговлей хлопком, и свободно владел арабским, французским, итальянским и английским языками. Как и каждый человек его возраста он был призван, когда началась война, оказавшись на должности офицера связи с ливийскими военно-воздушными силами, а затем попал непосредственно в Генеральный Штаб Ближнего востока, где его знание языков быстро нашло полезное применение.

Его специальность вскоре сменилась на спецоперации, когда он был отправлен в штаб 8-й армии в качестве связиста в Группе глубоких операций в пустынных условиях. В этом качестве он принимал участие в ряде операций, включая операцию "Флиппер" — рейд на штаб Роммеля с целью захватить этого человека в сотнях миль за линией фронта, закончившийся неудачей. Роммеля там не было, и когда он об этом узнал, то оскорбился тем, что британцы полагали, что он командовал войсками из глубокого тыла.

Когда было объявлено о новой операции в Тобруке, он хотел снова оказаться в гуще событий, и был расстроен, когда операцию отменили. Возможно, узнав, что он должен был стать одним из многих погибших в этом рейде, он не стал бы громко жаловаться. Но, конечно, он и понятия не имел, что живет второй жизнью, по новому договору, подписанному самим Временем, оказавшимся втянутым в паутину интриг Судьбы.

А что за тряхомундия началась сейчас? Сначала проклятая операция была отменена. В Уайтхолле нашелся какой-то очень глубокий мыслитель? Потом нам сказали, что мы должны будем подняться на борт самолета и пролететь над всей Турцией до самого Стамбула. Разве у нас нет людей в Стамбуле? Конечно же есть. Они могли найти того человека, взять его под белы рученьки и доставить на конспиративную квартиру раньше, чем мы успели бы туда добраться. Два дня спустя выяснилось, что в кораблем, на котором находился этот человек, встретился советский тральщик и затем ушел в Черное море, растворившись, словно шепот в ночи.

— Да, людей искать нелегко, верно? — Сказал он вслух лейтенанту Дэвиду Сазерленду. — Чего, черт возьми, нам ждать теперь?

— Расслабься, Джок, — Сазерленд был соединительным звеном между Хаселденом и личным составом. — Они знают, что делают. Точно говорю, за всем стоит Флеминг.

— Флеминг? Я думал, он работает в Мадриде с "Золотыми глазами", после того как Рашброк сменил Годфри на посту руководителя военно-морского разведывательного управления.

— Но он все еще в Комнате 39, — сказал Сазерленд, делая длинную затяжку и глядя на карту, которую изучал уже некоторое время. — И все еще отвечает "Семнадцать-F" хотя от этого все за пределами закрытой зоны лезут на стену.

— Ну хорошо, и что тогда "Семнадцатый" придумал насчет нас? Мы же готовились к налету на Тобрук.

— Вообще-то, продинамили не только вас, — Сазерленд указал на Хазелдена длинным тонким пальцем. — Моя операция "Анджело" тоже была отменена. Мы собирались на Родос, пошалить на аэродромах джерри, то ее тоже спустили в трубу.

— Что-то подсказывает мне, что намечается нечто серьезное. Что вообще творится со всему крупными операциями? Я слышал, что прошлом месяце они собирались форсировать Канал, и все тоже отменили в последнюю минуту.

— Причины не по нашей части, Джок. Наше дело это сделать и сдохнуть. Они выхватили меня прямо на окончательном планировании операции на Родосе и отправили сюда.

— Похоже, что "Семнадцатый" собирает довольно интересную группу, хотя и не знаю, для чего. Получается так: я со своим опытом работы в пустыне, вы, со своим опытом в Специальной Лодочной службе. Они также прислали мне сержанта Терри и капрала Сиверна — оба хорошие ребята с опытом глубоких разведывательных операций. Но куда мы идем? Где вообще этот Кизляр?

— Я вот как раз пытаюсь это выяснить, — Сазерленд снова покосился на карту. — "Семнадцатый" задумал что-то очень оригинальное.

— Я и сам так думаю, — раздался голос, и они оба обернулись, увидев коренастого человека в шортах цвета хаки и пустынной камуфляжной рубашке, стоявшего в дверном проеме. Хлопковая шляпа скрывала кудрявые коричневые волосы, а его глаза словно сканировала обоих. Это был "Семнадцать-F", лично Ян Флеминг. Пройдет немало лет, прежде, чем он начнет применять свой опыт военных лет в написании романов о Джеймсе Бонде. Пока что он писал сценарий новой операции.

— Я тот, о ком вы говорили, — тихо сказал он. — И у меня есть действительно интересное дело для вас, джентльмены. И никто его не отменит на этот раз, если только я сам этого не сделаю.

— Должен сказать, коммандер, что вы двигаетесь, словно кот, — сказал Хазелден. — Не удивительно, что в темных коридорах Уайтхолла всем постоянно мерещиться ваша тень.

— Это верно, — сказал Флеминг, ощущая запах дыма трубки Сазерленда. Пах он хорошо, и Флеминг потянулся в карман рубашки за мятой пачкой сигарет. Сазерленд быстро протянул ему зажигалку "Ронсон".

— Наше дело, джентльмены, действительно происходит из очень темных уголков. Такого темного, что даже я ничего не смог толком понять, пытаясь разобраться. Но к делу... Очень немногие люди когда-либо узнают то, что я собираюсь сказать вам. Возможно, до вас доходили слухи, какие-либо случайные упоминания со стороны людей с большим количеством золота на шапках и толстыми полосами на манжетах. Возможно вы слышали о проблемах, которые очень скоро начинались у любого, кто слишком свободно говорил об этом. Я говорю о "Джеронимо".

Воцарилась тишина с явным оттенком беспокойства, так как и Хазелден и Сазерленд слышали это всегда произносимое шепотом слово, хотя и не знали, о чем точно идет речь — потому что об этом всегда говорили очень и очень тихо, потому что любого, кто бы заговорил об этом открыто, очень скоро сожрали бы с костями. Услышать это слово, произнесенное с подобной беспечностью человеком из уютных подвалов Уайтхолла было шоком.

Флеминг увидел озадаченное выражение лиц обоих им решил использовать это. Он знал, что не следовало вываливать подобное на таких людей, потому что у него было то, чего они жаждали больше всего на свете — информации о задаче, которую должны были выполнить. Да, оба были хорошими солдатами, именно поэтому Флеминг выбрал их, но им часто приходилось действовать в обстановке незнания, под покровом ночи после того, как они высаживались с подводных лодок в безлунную ночь на черных резиновых плотах. Чаще всего, настоящая цель операции, которую им было поручено выполнить, была им не известна, и "они знали только основы". Сегодня Флеминг решил, что им нужно знать.

— Я вижу, джентльмены, что вы слышали это слово, так что я должен пояснить, о чем идет речь. "Джеронимо" это корабль — очень опасный корабль. И на его борту находятся люди — очень опасные люди. Один из этих людей сошел на берег около Картахены в прошлом месяцев и пытался отправиться на запад, в Атлантику, на пароходе, следовавшем в Кадис. Немецкая мина и внимательный капитан британского эсминца странным образом посотрудничали, и он оказался на некоторое время под Скалой в Гибралтаре... А потом нам не повезло. Мы не знаем, как он сбежал, возможно, ему кто-то помог, но вскоре мы это узнаем. Этим я займусь сам. Мы знаем, что этот человек, вероятно, направлялся на восток, через Стамбул на турецком пароходе, а затем пробрался в Черное море на советском тральщике. Короче говоря, мы хотим его вернуть, и вы, джентльмены, должны его вернуть... — Он прервался, сделал длинную затяжку и снова посмотрел на них оценивающим взглядом. — Или же, — категорично сказал он, — вы умрете, пытаясь сделать это*.

* На всякий случай — это лишь девиз 30-го подразделения коммандос: "сделать, или умереть пытаясь"

ГЛАВА 23

* * *

В сентябре 1942 германские вооруженные силы достигли наибольшего продвижения в войне. Силы Союзников были отброшены, однако сопротивление медленно усиливалось, словно натягиваемая тетива лука, и вскоре стрелы контрнаступлений полетят в немцев всерьез. Но в этот месяце исход войны еще отнюдь не был определен, и мир затаил дыхание от страха, что могучий Вермахт так и не будет остановлен. Роммель оттеснил британцев до самой египетской границы и занимался вопросами снабжения, чтобы продолжить наступать на восток. Немецкая 6-я армия генерала Паулюса входила на улицы Сталинграда, а дальше на юге 1-я танковая и 17-я армии Клейста наступали от Ростова на Кавказ. "Если я не получу кавказскую нефть", — говорил фюрер. — "Война будет проиграна".

Наступление на Кавказ имело своей главной целью обеспечить жизненно важные для немецкой армии ресурсы, в частности нефть, нужную для приведения в движение военной машины. По мере того, как советская армия беспорядочно отступала, немцы быстро захватили нефтяные месторождения в Майкопе и наступали в сторону еще более богатых месторождений в районе Грозного. Тем не менее, главный приз лежал дальше на юге и востоке у побережья Каспийского моря: главные нефтяные месторождения в районе Баку.

В этот критический месяц немецкие генералы вручили Гитлеру большой украшенный торт в форме Кавказа. Улыбаясь от уха до уха, фюрер быстро отрезал себе то, что считал наилучшим куском, на котором повар расположил большие шоколадные буквы B A K U.

Теперь главным вопросом Гитлера было, что делать с 4-й танковой армией Гота? Первоначально она должна была наступать на Сталинград, но затем повернула на юг, пересекая Дон и расположилась в идеальном месте для броска на Кавказ на левом фланге сил Клейста. Если бы Гитлер снова направил ее на север вдоль берега Дона к Сталинграду, у него была возможность быстро прорвать советскую оборону и захватить город, которого он так желал. Но если направить армию Гота на юг, Гитлер мог бы действительно получить свой кусок торта и заполучить жизненно важные нефтяные месторождения в Баку.

В истории, которую так хорошо знал Федоров, большая часть сил Гота двинулась на север к Сталинграду, где была втянута в ожесточенные уличные бои, завершившиеся в конечном итоге катастрофой. На этот раз, однако, длинные колонны грузов, идущие по Лэнд-Лизу через персидский коридор, убедили Гитлера, что он должен перекрыть этот маршрут поставок и обеспечить себя нефтью раз и навсегда*. Части Гота направились на юг, возглавляемые двумя дивизиями, 29-я моторизованной, с ядром в виде танкового полка, и 16-й моторизованной, известной как "Борзые". Их серые бронемашины шли в авангарде, обходя Ставрополь и направляясь на юг к Минеральным водам, огибая Пятигорск и Георгиевск, наступая в район к северу от Моздока.