Джон Шеттлер - "Киров-7: Сад Дьявола"

ГЛАВА 27

* * *

Это был небыстрый процесс. Сигнал постепенно исчезал и затем был потерян, но они смогли принять сообщение. Николин смог извлечь координатную метку.

— Это в Каспийской море, товарищ капитан. В непосредственной близости от Каспийска.

— Господи. Они, должно быть, запустили процедуру с этим чертовым стержнем ?25, и попали сюда же, как и мы. Но почему 1908? Наше перемещение было вызвано взрывом. Как они могли переместиться в тот же год и даже в те же числа? Бред какой-то.

— Принимаю голосовой сигнал. Они используют частоту выше 12МГц для улучшения четкости. Есть сигнал!

— ... на этой частоте. Повторяю, говорит Антон Федоров с "Анатолия Александрова" в Каспийском море. "Киров", прием, как слышите меня?

Карпов кивнул, давая Николину сигнал ответить.

— Слышу вас ясно и четко, "Александров", это "Киров". Лейтенант Николин слушает.

— Принял, Николин! Рад тебя слышать. Где вы сейчас, прием.

Карпов потянулся за гарнитурой.

— Федоров? Что вы здесь делаете? Вы в курсе, какой сейчас год?

— Рад вас слышать, товарищ капитан. Мы действительно не знаем, как оказались здесь. Добрынин запустил свою процедуру, и вышло то, что вышло. Но я только что установил дату. Как поняли?

— И что, господи, вы собираетесь теперь делать?

— Хороший вопрос, капитан. Мы нашли Орлова! Но когда пытались переместиться домой, мы оказались здесь. Теперь мы должны решить, что делать. "Орлан" с вами?

— Нет.

На какое-то время воцарилась тишина. Затем голос Федорова вернулся, и в нем звучала неопределенность.

— "Орлан" не переместился с вами? А "Адмирал Головко"?

— Ни один из них не переместился с нами. Мы одни, и я понятия не имею, что случилось с "Орланом".

— Мог ли он остаться в 1945?

На этот раз заколебался Карпов.

— Это возможно, но, учитывая обстоятельства, с которыми мы столкнулись, я сомневаюсь, что он смог уцелеть.

Последовала еще одна пауза, показавшаяся ему бесконечно долгой. Карпов понимал, что Федоров умел читать между строк и понимал, что он на самом деле сказал. Он не был глуп. Скоро он поймет, что имел место какой-то бой, и что капитан не желал вдаваться в подробности. Однако следующий вопрос Федорова был очень опасен, и затронул саму суть дела.

— Капитан... Как вы смогли переместиться во времени? Стержень ?25 находится у нас.

— Не вижу смысла это обсуждать. Суть в том, что мы здесь, и никогда не сможем вернуться. По крайней мере, я так думал, пока не услышал твой голос.

— Я понял... Капитан, я не должен напоминать вас о том, насколько важно не делать ничего, способного изменить историю этого периода. Мы должны встретиться и передать вам стержень управления. Как поняли?

Карпов проигнорировал первую половину сказанного Федоровым.

— И как вы предполагаете сделать это? Вы предлагаете провести корабль в Черное море так, чтобы этого никто не заметил?

— У нас есть Ми-26 с запасом топлива и еще два стержня, которые могут обладать теми же свойствами, что и 25-й. Мы намеревались отправить их вас на Тихий океан.

— По воздуху? Это огромное расстояние. Даже для Ми-26.

— У нас есть достаточно топлива... Но было бы желательно, чтобы вы вышли в район поближе. Где вы сейчас находитесь?

— На данный момент в Японском море. — Карпов казался нетерпеливым, словно возмущенным этим внезапным развитием событий. Это, разумеется, означало, что спланированная им операция внезапно прерывалась, и им снова предстояло ввести этот адский стержень в ядерное месиво реактора "Кирова". И кто знал, что будет дальше? Они оказались в решающий момент истории, имея силу навязать свою волю времени. А теперь появился Федоров с еще одним диким планом спасения.

— Если бы вы смогли выйти в Аравийское море или даже Бенгальский залив, это обеспечило бы нам гораздо больший запас надежности по топливу. Я считаю, что тогда мы бы легко доставили вам стержень, как поняли?

Карпов поджал губы. Внутреннее сопротивление этому плану отчетливо отражалось на его лице. Он выпрямился, заметив, что Роденко внимательно наблюдает за ним. Он будет утверждать, что мы должны подумать об экипаже, подумал Карпов. Он снова захочет, чтобы мы все дружно собрались вместе на корабле, включая Орлова, да? Почему-то мысль о встрече с Орловым не казалась ему особенно привлекательной. Нужно было время, чтобы все обдумать, и решить, что делать. Он снова поднял трубку.

— Я должен обсудить это с офицерами и принять решение. Я свяжусь с вами на этой же частоте через сорок восемь часов, в 18.00.

Снова долгая пауза.

— Два дня? Зачем столько?

— Это долгий морской поход, Федоров. Нужно все обдумать и составить план.

— Хорошо, капитан. Если у вас будет альтернативный план, сообщите мне, и мы сделаем все возможное, чтобы вам помочь. Если же вы направитесь на запад, вам придется беспокоиться только о Сингапурском проливе. Проходите его ночью, и тогда большую часть пути вы сможете пройти в целом незамеченными. И постарайтесь привлекать к себе так мало внимания, как это возможно, прием.

— Я понял, Федоров. Мы обсудим это. Коне связи. — Он убрал гарнитуру, сильно сжав ее в руке.

Федоров! Неустрашимый Федоров. Он проделал весь путь через Сибирь, чтобы найти Орлова. Теперь он намеревался спасти "Киров" и благополучно вернуть их домой, но как? Они даже не могли вернуться сами. То, что "Анатолий Александров" переместился в 1908 год, само по себе оставалось загадкой, не имеющий ответа.

Да, я мог бы пройти половину мира ради этой встречи, но что дальше, подумал Карпов. Сработают ли другие стержни? А если да, то где окажется корабль? Вернемся ли мы в наше будущее и окажемся в эпицентре великой войны, одиноким кораблем, которому придется противостоять любому противнику, с которым он столкнется? Наши двадцать ракет не будут иметь особого значения. Здесь же они представляют собой огромную силу. Решающую мощь, способную бросить успешный вызов самой судьбе!

Он встал, будучи глубоко встревожен. Затем вспомнил и о противнике, с которым они только что столкнулись, и повернулся к Роденко, который продолжал следить за обстановкой на тактическом планшете.

— Роденко, доклад.

— Дистанция 48 000 и увеличивается. Их мачты имеют высоту несколько десятков метров, как и наша собственная надстройка, но через несколько минут мы должны уйти из пределов их видимости.

— Хорошо. Курс на юг. Поддерживать ход 30 узлов в течение десяти минут, а затем сбавить до двух третей. Не нужно перенапрягать пластырь. — Корабль все еще был ранен — усиленный пластырь закрывал пробоину, полученную после атаки немецкой подлодки на Средиземном море.

Карпов покачал головой, вспомнив об этом инциденте. Капитан подлодки был очень хитер, подумал он. Он затаился в неглубоком проливе, и даже когда его засекли, Федоров не дал приказа уничтожить лодку*. Он не хотел править свои книги по истории. Федоров, он так беспокоился о порядке и всегда пытался поставить разбитые тарелки на их место в шкафе. Он не видел общую картину, хотя, несомненно, хорошо знал историю. Он думал только о том, как организовать их встречу как можно скорее.

* Здесь происходит смешение двух разных эпизодов из "Огненного котла", когда Федоров сорвал атаку немецкой подлодки, но не стал ее уничтожать, и "Тихоокеанского шторма", когда "Киров" получил попадание неуправляемой торпедой с японской подлодки, в чем, кстати говоря, виноват как раз Карпов — отдав приказ поставить заслон из РБУ в момент обнаружения атаки, из-за чего к моменту входа торпед в зону досягаемости бомбомета глубинные бомбы уже утонули. Да, это поднимает важный вопрос, офицер он, или жаба парагвайская

— Роденко, принимайте вахту.

— Так точно, товарищ капитан.

— Капитан покинул рубку!

* * *

Он направился к Золкину, хотя и сам не знал, зачем. Он понимал, что начмед скажет ему, что он не имеет права начинать собственную войну с Японией.

— На что вы надеетесь, капитан? Вам точно придется убивать, чтобы сделать это. Сколько еще людей должно умереть, чтобы удовлетворить вашу жажду власти?

— Вы можете думать, что я делаю это только для себя, Золкин, но это не так. Я делаю это ради России. Вы же знаете историю. Революция уже нарывает в этот самый момент, пока мы говорим. Троцкий, Ленин, Сталин, все они действуют. Даже человек, в честь которого назван этот корабль*, где-то здесь. Им потребуется еще какое-то время, но гроза уже начинается.

* Строго говоря, корабль назван не в честь Сергея Кирова, а в честь крейсера "Киров" 1938 постройки (иначе он должен был бы назваться "Сергей Киров")

— И что вы можете с этим сделать? Я считаю, что царь уже обречен. Первая Мировая война тоже приближается. Николай второй ее не переживет. Она обескровит страну и положит конец его царствованию. Как вы намереваетесь это предотвратить? И даже если бы, вы бы предпочли Романовых Сталину?

— Да, вы правы. Я не могу контролировать это. Но что я могу, так это сделать Россию тихоокеанской державой и отбиться от всех, кто с этим не согласен. Во Владивостоке произошло восстание сразу после этого катастрофического поражения от японцев. Они хотели отделиться и строить свою судьбу, не зависимо от европейской части России. Это то, что мы могли бы сделать.

— Что? И построить собственную уютненькую империю? И вы ожидаете, что я поверю в то, что вы делаете это ради Родины? Вы только что сказали, что умоете руки и бросите царя на произвол судьбы, когда придет Революция. И, позвольте напомнить, революция пришла и сюда. Большевики победили Деникина, и, наконец, адмирала Колчака, последнего из Белых*.

* А точно не Врангеля последним?

— Да, но это было только в 1920 году. До этого мы сможем сделать многое. Большевики контролировали очень мало территорий в Сибири до конца Гражданской войны.

— И что же вы предлагаете сделать, капитан? Я слышал, вы объявили себя Наместником Дальнего Востока. Колчак тоже гнул эту линию. Разве не он объявил себя "Верховным правителем России"? И все что получил — это встречу с расстрельной командой.

— Колчак не был готов действовать на суше. Он был адмиралом, мало подготовленным к сухопутным сражениям.

— А вы даже не адмирал — вы капитан! Я уверен, что вы сможете взять под контроль море, Карпов, но Сибирь — это очень большая территория. Никто не увидит, как "Киров" отважно берет под контроль тайгу, став проводником вашей воли. Деникин и все остальные очень скоро поймут, что они бессильны повлиять на ситуацию в стране. Да, я полагаю, вы сможете взять под контроль Владивосток и, вероятно, удержать западные державы от интервенции. Но вы должны понимать собственные пределы. Вы хотите установить исторический путь для России? Что же, у России могут быть собственное мнение относительно того, чего она хочет. И что вы будете делать, если Деникин, Корнилов и другие белые пошлют вас к черту? Ваша мечта о Дальневосточной Республике исчезнет, как исчезла таковая мечта Колчака. И когда они, как вам хорошо известно, проиграют Красным, что вы будете делать?

— Прекрасная речь, доктор. Деникин был слишком занят евреями на Кавказе, и мне не нужно иметь с ним никаких дел. Но если я захочу, я смогу разбить Красную Армию, и обеспечить Белым победу.

— Как? Наши крылатые ракеты имеют слишком малую дальность для этого. Последние крупные сражения шли далеко в глубине страны в районе Орла и Самары.

Доктор сделал верное замечание. Дальность "Москитов-2" составляла всего 220 километров, а MOS-III всего 170. Карпов пожал плечами. Он не стал упоминать о ядерных боеголовках, но доктор, очевидно, сам помнил о них.

— Сила может заключаться в иных средствах, — сказал он.

— То есть, вы намерены снова начать взрывать?

— Я знаю, как вы этого боитесь, доктор, но этого может даже не понадобиться. Простой демонстрации может оказаться более чем достаточно.

— Как с американцами? От этого они вцепились в нас еще сильнее.

— Это не американцы 1945 года. Люди этой эпохи имеют намного меньше реальной силы. Их корабли — не более чем устаревшие ржавые ведра в сравнении с "Кировом".

— Капров, подумайте! Чтобы добиться чего-то такого, что вы, как я полагаю, задумали, вам потребуется тесно сотрудничать с этими людьми. К примеру, вам будет нужен кто-то вроде Колчака и белой армии, чтобы выступить против большевиков. В противном случае, те возьму верх, и в конечном счете из пожара гражданской войны появится Сталин. Что тогда? Вы готовы встретиться со Сталиным?

— А вы не понимаете, Золкин? Знание — это тоже сила. Я знаю все, что должно случиться. Сталин? На днях я считал кое-то. Вы знаете, где он сейчас? В тюрьме в Баку! Да я мог бы направить корабль в Черное море, отправить туда вертолет и покончить со Сталиным прежде, чем он сыграет какую-либо роли в истории России!

— Господи, да вы себя послушайте! Иногда мне действительно интересно, серьезно ли вы говорите... Хорошо. Допустим, товарищ капитан. У вас есть сила, это очевидно. Хотите убить Сталина? Полагаю, вас никто не остановит. Но сделайте это, и из темных углов истории восстанет кто-то другой, кто займет его место. И ваше знание будущего рассыпется в тот самый момент. Федоров говорил об этом. Все, что вы делаете, будет иметь самые драматические последствия. И знания, которые, по вашему, вы можете использовать, скоро станут бесполезны, потому что все изменится. Кто-то другой станет на место Сталина, и вы не будете знать, кто это и что с ним делать. История может оказаться гораздо более устойчивой, нежели вы полагаете.

Карпов пожал плечами.

— Это все пустопорожние дискуссии, — сказал он. — Вопрос в том, что нам делать с Федоровым.

— Федоровым? Да, он намерен нас спасти. Он хороший человек, капитан. Вы знаете это, как и я. Он хочет сделать все возможное, чтобы все шло своим чередом. Мир скоро скатиться в котел Первой Мировой войны, а он намерен вернуть нас домой, на Последнюю. Все скоро решиться без нас, с обе эпохи.

— И вы считаете, что это сработает? Я хочу сказать... В общем, как получилось, что он появился здесь, в 1908? А если эти стержни отбросят нас еще дальше назад? Федоров смело строит свои планы и схемы, но у него на самом деле нет никакого контроля над происходящим.

— Верно. В конечном счете, все мы находимся во власти времени и событий. Называйте это судьбой. волей Бога, но это нечто большее, чем вы, я или Федоров. Мы словно слепые в темном шкафу, ищем нужное пальто. Но что бы вы не решили, подумайте о людях на этом корабле. Они могут не разделять ваши мечты о завоевании. Вы даже не потрудились узнать, чего хотят они. Ну так вот, положите в свою коварную голову такую мысль. Предположим, что дедушка и бабушка кого-то на корабле не выживут в мире, который мы намерены построить. Что будет тогда? Неужели они все уже мертвы и никогда не рождались, как люди в том списке, который вы передали Волкову, который не нашел никаких свидетельств того, что они когда-либо существовали? А если погибнет ваш собственный дед? Что тогда?

ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ

ЛИНДИСФАРН

"Шумел неугомонный вал.