Metanoia

-Я подвергаюсь опасности? — я повела рукой, чувствуя на ней мягкий поток наномеханизмов.

-Она возможна всегда. — он поморщился при упоминании о ней, как другой сделал бы то, вспомнив о неприятных насекомых или грызунах.

-Быть может, тогда мне не следует покидать замок?

-Герцогине не следует показывает признаки страха перед лицом своего народа.

До сих пор всем народом, который мне удавалось заметить в этом огромном подземном замке были тралонги, совокуплявшиеся со мной, насекомые, следившие за моей безопасностью, всевозможные обвитые трубками и пульсирующими органами механизмы, обеспечивавшие функционирование замка и немногие принадлежавшие к человеческому роду слуги. Возможно , они и были всеми подданными Великого Герцога. Королевство знало пустыни, на пешие путешествия через которые требовались сотни лет и не было бы ничего удивительного в том, что Великое Герцогство населяло лишь несколько сотен разумных существ. Было возможно полагать, что речь идет о некоем народе метафорическом, невидимом или недоступном моим органам чувств и потому я предпочла не вникать в детали.

Оставаясь в неведении о том, что случилось за время моего отсутствия вне какого бы то ни было сознания, я имела основания полагать, что Герцог находится в немилости у Его Величества. Не было ни курьеров, ни экстренных сообщений, ни волнующих телеграмм, ничего, что могло бы намекать на высокое положение. Быть может, он покинул свой пост или же оставался на нем исключительно номинально, совершив неведомый, невероятный проступок, за который я была бы даже готова родить ему потомка или же его поколение устарело, новые требования призвали иных существ и он был с почестями препровожден на то, что было названо его родиной. Я не могла найти в себе смелости спросить о том Королевского Советника.

-Не бывает таланта, — говорил он. — Способности...мне приходится признать их. Наш Герцог был бы способен даже занять место Короля, если бы у него была кровеносная система...Все это слишком просто...

Он вздыхал и сжимал гладкой рукой мою упругую грудь, но я не могла принять этого также, как и в те минуты, когда моя Золотая, моя безупречная Мать ласкала мой член. Во всем этом имелось нечто противоестественное, в любом влечении, будь оно родственным или чужеродным я чувствовала некое твердое ядро, недоступное для меня в настоящем моем состоянии.

-Я расскажу тебе историю, которую ты могла слышать от других с иными действующими лицами и даже финалами. Некогда существовала великая ведьма Брибандра. Но еще раньше была она юной, стройной и сильной девушкой, что любила купаться нагой в амниотических морях. У нее были красные дреды. И вот, однажды, когда она скользила между самоцветных кораллов, от одного из них откололась крошечная зеленая икринка и попала в ее ухо. Девушка вынырнула, засмеялась, затрясла головой, но икринка только глубже забилась в ее слуховой проход, слишком маленькая, чтобы помешать чему-либо. Поскольку Брибандра часто купалась, то у икринки было достаточно влаги. А так как была она девушкой подвижной, то многого и не замечала. Так вот. Однажды икринка проснулась и прогрызла свое яйцо и выбралась наружу и обнаружила вокруг себя плоть. Но вместо того, чтобы идти к морю, она направилась туда, где как ей показалось, было сытнее и лучше, в плоть несчастной девушки. Добравшись до гипоталамуса, она обвила его, неплохо устроилась и стала расти. Результатом стало то, что безобидная до того Брибандра обрела характер злобный и склочный, стала вспыльчивой и агрессивной, а вскоре обрела и довольно странные способности, вынудившие местных рыбаков обратиться в королевскую стражу. Те отправили солдат, но ведьма превратила несчастных в своих прислужников. Командир стражи обратился к колдуну, тот внимательно рассмотрел ведьму в телескоп и пришел к выводу, что нуждается во вмешательстве рыцаря. Он и вызвал оного, коим оказался наш Герцог. Тот занял лучшую комнату в башне колдуна, отнял у него подзорную трубу и долго рассматривал девушку, от чего колдун заподозрил уже сексуальный интерес. Затем рыцарь одел простую одежду и отправился расспрашивать о девушке. После чего, вернувшись, немало времени провел над книгами, а после не меньше месяца скрывался в лаборатории колдуна. Все это время ведьма бесчинствовала, оруженосцы роптали, огнеметы оставались без дела. Но он создал крошечного паразита, маленького серого червя, которого однажды, притворившись очередным прислужником ведьмы, сумел поместить в ее ухо, когда она уснула после любовных утех. Маленький червь за ночь добрался до мерзкой каракатицы и уничтожил ее, не причинив почти никакого вреда девушке. Разве что, говорят, что с тех пор она начала читать детективы.

Каждый новый тралонг причинял мне боль, но я уже привыкла к тому, что на второй или третий день она становилась терпимей, а на пятый или шестой уже приближалась к удовольствию. Теперь у меня была броня и больше шансов выжить в смертельных областях. Двое насекомых следовали за мной и однажды они остановили меня пронзительным криком, выхватывая из-за спины арбалеты. Поняв, что их обнаружили, на дорогу перед нами вышли пятеро мужчин в кожаной одежде, что могла быть и униформой. У них были многозарядные огнестрельные винтовки и сабли, но ничего более. Должно быть, они пришли откуда-то с севера.

-Что это за места? — спросил один из них, бородатый, со шрамом на лбу.

-Владения нашего короля, -ответила я, сдерживая готового броситься в бой скакуна и одновременно мысленным приказом освобождая меч, наспинные лезвия и дополнительное наномеханическое покрытие. Пусть микроскопические механизмы сцепят свои лапки для того, чтобы мне было безопаснее.

Мужчина кивнул, как будто услышал привычное и уже потерявшее силу оскорбление.

-Которого из его сюзеренов?

-Великого Герцога. — с гордостью отвечала я, подняв голову. Насекомые держали мужчину на прицеле своих арбалетов, стрелы которых пробивали заполненный чужими окаменевшими воспоминаниями череп самки онирофага с пятисот шагов.

-Ах этого...— мужчина презрительно сплюнул.

Словно это было командой, двое из последователей его выстрелили. Как и следовало ожидать, оружие их не смогло причинить вреда броне насекомых. Стрелы расплелись по золотистой броне, как будто были свиты из дешевой веревки, пули вспыхнули радостными фейерверками, не потревожив даже лошадей. В ответ одно из насекомых сделало резкое движение левой рукой, голова одного из мужчин исчезла, превратившись в жидкое месиво плоти и он упал, сотрясаемый глумливыми судорогами.

Предводитель разбойников выругался и бросился в сторону, но второе насекомое выпустило стрелу и та, пройдя сквозь дерево, попала в правую его ногу. Закричав, он упал. Я выдвинула из ножен меч, но предостерегающий оклик вынудил меня обернуться. Мои спутники качали головами. В преследовании не было нужды, не было чести, и мы оставили их. Спустившись с верховых животных, мы подошли к разбойнику, лежавшему на спине так, как будто место это было выбрано им для отдыха.

-Ты совершил преступления. — одно из насекомых встало перед ним. — Вероятнее всего, ты дезертир. Ты попытался напасть на Герцогиню и причинить ей вред.

Я предпочла промолчать о том, что до сих пор официально не вступила в брак и не считалась владелицей этих земель.

-Я предпочту смерть на месте. — молвил разбойник. Насекомое издало протяжный треск, как будто отдавая должное подобному выбору и выпустило стрелу в его голову.

Если об этом и было доложено Герцогу, то он никак не проявил внимание ко мне. Тогда как отец подробно расспросил меня и двух моих охранников, немедля удвоив их количество и, проходя вечером через библиотеку, я застала его в одном из кабинетов, просматривающим запись того события. Очевидно, некие разведывательные механизмы находились тогда в лесу и небе, быть может, служа дополнительной охраной мне. Но здесь я могла уже преувеличивать собственное значение.

Мой отец сидел в кожаном кресле за пустым черным столом, а стена над ним была экраном, на котором я могла видеть себя, горделиво восседающей на спине аддонара. Должна заметить, что понравилась себе. В черной пластинчатой броне, со светлыми развевающимися волосами, окруженная муаровой туманностью защитных микроорганизмов, вознесенная грозным боевым животным, я показалась себе великолепной и почти непобедимой. Едва ли я когда-либо выглядела подобным образом.

Я помнила свои рыцарские походы, полные грязи, крови, ломающихся мятых доспехов, отказывающих посреди боя систем, перегоревших проводов, благодаря которым ты в полной мере принимаешь на себя удар колдуна и следующие несколько секунд, пока его приспешники и твои братья спорят друг с другом о том, кому из них удастся добраться до тебя раньше, пытаешься выплюнуть всю ту грязь, которая набилась в твой рот.

Я не могла поверить, что меня готовили для войны. Быть может, они подразумевали некую возможную самозащиту или демонстрацию моих способностей не только как беспомощной и предназначенной для удовольствий спутницы Герцога.

Уперевшись локтями в край стола, отец соединил пальцы. Волосы закрывали подлокотники, в глазах отражалось изображаемое и он выглядел более спокойным, чем даже во время чтения. Одно неуловимое движение и видимое сменилось множеством линий, окружностей, спиралей и знаков, среди которых я опознала орбиты некоторых известных спутников и великих воинов прочего. И если ранее я стояла, не боясь, что меня обнаружат, то теперь спряталась за полку, притаившись рядом с полногрудой рогатой статуей, бережно прижимавшей к своему многообещающему телу стопку книг. Он рассматривал орбиты и зоны смещения, что означало составление или корректировку планов. Он убеждался в том, что все происходит согласно воле Его Величества или намечал необходимые действия для того, чтобы привести все в соответствие с ней. Если учесть, что до этого он рассматривал запись с моим участием, возможно было предположить, что планы эти включали в себя и мое участие. К несчастью, возможностей моего мозга, способностей моего сознания, моделей устаревших и недостаточно мощных, было недостаточно для того, чтобы из увиденного мной, из того мгновения мозаики символов и знаков, графиков и структур, вывести нечто, способное обрести смысл. Мне оставалось только надеяться, что тайны те будут раскрыты мне или однажды у меня достанет смелости задать вопрос.

Тем вечером у нас был гость. Он почти не изменился, разве стал чуть более сутулым, что таинственным образом еще больше шло ему, все дольше ему приходилось всматриваться в предметы для того, чтобы с точностью определить их да казались еще более вкрадчивыми блеклые, скрывающиеся за узкими очками глаза. Его спутницей была женщина, одна только чья красота сделала бы ее великолепным кандидатом в Золотые Матери. Под тонкой тканью золотистого платья ее тело блистало наготой. Прорывались сквозь тонкий шелк крупные соски, гладкой пустотой манил выбритый лобок.

-Профессор Микаэль посетил нас, дорогая, чтобы убедить в бессмысленности космических полетов. — я сидела справа от Герцога, рядом с профессором и тот так внимательно всматривался в меня, что я заподозрила в нем возможность определить мою прошлую бытность, пока все же не убедилась, что то был его обычный, лишь сдобренный близорукостью интерес мужчины к женщине, ограниченный только властью моего так называемого супруга.

Герцог был одним из руководителей космической программы Его Величества, в его ведении было распределение средств между проектами и контроль качества. Он лично подписывал приказ на каждый запуск и считал себя ответственным за каждую неудачу.

-Во что же профессор предлагает вкладывать средства? — я выбрала для этого вечера черное платье, расшитое изумрудными колибри и мне казалось, что супруг поощряет этот мой выбор.

-Космос слишком далек, моя госпожа, чтобы влиять на нас. О, я восхищаюсь спутниками и всеми теми чудесными устройствами, которые позволяют нам общаться через огромные расстояния и облегчают создание научных трудов и ни в коей мере не умаляю очевидные достижения. Но мне кажется, что наши космонавты, совершающие столь короткие полеты и не приносящие никакой информации — это, — он усмехнулся и развел руками. — Нонсенс. Затраты на каждого из них столь велики, что их можно было бы заменить сотней научных приборов.

-Не горячитесь, ректор. — Герцог провел зубцом вилки по краю белой тарелки. Космонавты приносят нам рассказы и истории.

Профессор фыркнул.

-Мой дорогой Герцог, ни один из ваших космонавтов, к сожалению, не обладает какими бы то ни было художественными способностями. То, что делают некоторые из них выглядит невыразимо жалким в сравнении с творениями величайших наших мастеров.

-Вы предлагаете какой-то особый проект, господин ректор? — не зная, сколько времени прошло с нашей последней встречи, я не была удивлена столь высоким званием моего знакомого, но смотрела теперь на него с улыбкой снисходительной и лукавой, понимая причины и особенности его возвышения. — Вы предлагаете внести такие изменения в космонавтов, чтобы сделать их великолепными художниками? Это будет стоить слишком дорого.

Он покачал головой и в его глазах я увидел разочарование, которого он и ожидал от женщины.

-Во всем этом нет совершенно никакой необходимости. Здесь, внизу, были творцы достаточно великие, чтобы мы могли потратить еще тысячи лет на изучение оставленного ими наследия и так и не понять его до конца.

-Он говорит о Вадолане Симирине. — Герцог склонился ко мне, улыбаясь, и ирония его была столь ощутима, что у меня едва не отнялась левая часть тела. Мне доводилось читать унылые и однообразные творения того автора, я находила их в лучшем случае занимательными. То же самое я могла бы сказать о сотне других произведений иных писателей и только из-за некоторой скандальной зависимости не видела причин придавать одному из них большее значение, чем другому.

-Видите ли, мне удалось выяснить, что те давние времена, когда господин Вадолан жил и творил, он нередко прогуливался по апельсиновым садам нашего города. — профессор сложил руки на груди, откинулся на спинку высокого кресла из черного дерева. — Собственно, он лично посадил многих из них, и, как мне удалось выяснить, был в целом одним из инициаторов насаждения. Учитывая, что Мубразар покинул нас, как только мы уничтожили сады, это кажется мне сподвигающим на некоторые размышления.

-Вы хотите сказать, что есть какая-то связь между этим писателем и Мубразаром? -я сделала глоток сладковатого апельсинового вина. В тот год явно было сбито слишком много инопланетян — вкус был слегка вяжущим, как всегда случается от того.

Он улыбнулся.

Считая себя благоразумной девочкой, я промолчала.

-Я полагаю, что где-то в творчестве Симирина скрыты тайны, которые позволят нам узнать намного больше не только о самом Мубразаре, но и о некоторых, скажем так...-профессор замялся, бросил взгляд на свою спутницу.— Его родственниках. Я убежден, что великий Симирин использовал некую систему знаков, чтобы скрыть свои сведения и что ему было известно многое. Имеются сведения, что он покинул провинцию Ранмунь как раз перед тем, как она была захвачена мятежниками...