Ранее Стивен не видел такой модификации межгалактического корабля. Для нынешнего научного времени, борт был слишком технологичен, а его компактные размеры заставляли задуматься о численности экипажа. Борт по-прежнему находился на карантине.
— Энериус, вы точно уверены, что мне обязательно вместе с вами подниматься на борт? — спросил по телеору Стивен дока. — Ведь я не подпадаю под ваши научные убеждения, да и вообще какая от меня здесь может быть польза?
— Польза от вас, безусловно, будет, но сейчас вы должен вникать во всю нашу работу, — ответил по телеору док. Вы должен понять и осмыслить свою ответственность перед нашим, общим делом и, в конце концов, вам решать: помочь ли нам модернизировать ваш ИСИХ. Ведь если вы нам поможете, то логика 28.1-ой будет едина с вашего ИСИХ. Без вашей помощи, нам придется потратить еще несколько месяцев своего труда и не факт, что мы превзойдем Хорштейна. А самое главное: в 28.1-ой уже будете не вы. Так что решайте: становиться творцом или продолжить сохранять нейтралитет, — заходя на борт, заканчивал разговор док.
Группа из четырех человек вошла в отсек авто-навигации, и Энериус извлек бортовой блок памяти, не спеша, аккуратно положил его в контейнерную сумку-рюкзак и закрепил ее у себя на спине. Затем, все четверо отправились в капсульный отсек.
В капсульном отсеке Стивен увидел трех людей. Они по-прежнему спали в уже разгерметизированных капсулах. Глядя на них, у Стивена по всему телу пробежали мурашки и несмотря, что он находится в костюме-скафандре, у него все же возникла иллюзия заражения:
— Док, — обратился Стивен к Энериусу, — что с экипажем? Они больны?
— Больны, — однотонно сказал Энериус. — В этом случае слово "больны" звучит наивно. Ясно дело, чем-то они может и больны, ведь они побывали в неизвестных галактиках и высаживались на поверхности неизвестных планет. Не смотря на их скафандры и дез. обработки, какие-то болезни в их организмах, все же могут, присутствовать. Что до их внешности. Внешне они выглядят вполне закономерно своей физиологии. Не беспокойся, твоя настороженность пройдет, кода они придут к нам в научный отдел...
Последние слова дока заставили Стивена погрузиться в раздумье. У него появилось чувство брезгливости, неприязни к контакту с универсалами...
Телосложение, черты лица универсала полностью соответствовали обычному человеку, но вот волокна бледно-желтой кожи выглядели иначе. Волосяной покров кожи полностью отсутствовал, даже сомкнутые веки были без ресниц. По всем внешним признакам их кожаный покров был значительно толще. Кожа практически не морщилась и надежно скрывала вены.
"Эти люди имеют на порядок выше выживаемость в суровой природной среде, чем я", — думал Стивен. Он настолько был переполнен эмоциями увиденного, что его на мгновение захватили мысли предательства, перед всеми кому он присягал служить верностью. Но здесь, по всей видимости, некто уже в действительности законы не соблюдал. "Какой закон? Эти люди ради достижения своей цели через все живое переступят. Боже, как мне все это приелось", — он не смог больше находиться в капсульном отсеке и наблюдать, как одержимые своей работой люди контролируют работу карантина. Он сошел с борта, остановился, взялся обеими руками за перила и оперся на них. "Чем больше я здесь нахожусь, тем больше понимаю этих людей. Да, их сложно понять, но понять все же можно и необходимо. Ведь многие из них живут в своем труде, причем в таком единичном, что не всегда в этом веке найдется такой же человек, который сможет повторить их научные достижения. У многих этих людей появился в жизни несоизмеримый путь к завершению своей многогодовой работы. Ведь здесь от них требуется только их ум и труд. Законность? Закон получается, здесь неуместен, его просто-напросто оттолкнули. А если подумать, Мронисные законы здесь работать не могут. Здесь наглядно образовался научно-технический отрыв. Необходимых законов работающих в нынешних научных разработках этого центра не существует", — у Стивена на время возникло впечатление, словно он попал в будущее, а там — откуда прилетел, осталась какая-то сдержанность научных сфер высоких технологий. Или попросту, этот научный центр принудительно отстраняет всю нынешнюю технологичность дома и делает ее уже прижизненной историей.
"Что за... в этих стенах хотят создать эти умы?! Хорштейн? Он может тоже, как-то был, одержим, и искал путь применения своего труда. Ведь это и в правду финал работы всей его жизни. А не оказался ли я здесь разменной монетой? Нет, это не те слова. Я просто не могу подобрать их по смыслу", — у него остались теплые чувства, к воспоминаниям прошедших лет общения с Хорштейном и это ему мешало глубоко смыслить. "Сейчас разом все перечеркнуть и сказать: "нет"?" — он слишком хорошо узнал Хорштейна и сейчас не позволял себе подумать о том, что профессор просто воспользовался им. Что-то в нутрии Стивена сидело и твердо заявляло: "Если у 28.1-ой будет мой ИСИХ, то к этому, наверное, все и шло". "Хорштейн знал, что кто-то разрабатывает высокотехнично-потенциальную боевую единицу, и знал, безусловно, он знал, что у нее будет передовой ИСИХ. По этому он обошел множество своих коллег. Он просто утер всем нос. Точно. Его же не взяли в космическую лабораторию "Квант", а он так стремился в нее попасть... Получилось так, что произошел подпольный заговор ведущих ученых... Они искали своих единомышленников и, безусловно, нашли. По-видимому, и Хорштейн входил в их круг. Он не мог, тогда мне всего рассказать, поскольку я был еще слаб для этого, был обычным юнцом. Как... что я только сейчас начинаю все понимать. А Стор, Фрэйч — их вопреки собственному желанию доставили сюда. Ведь они не заменимое, не достающее звено в деле 28.1-ой. Хотя, глядя на Фрэйча, не скажешь, что он здесь насильно удержан. Во всех своих рассуждениях я прихожу только к единому вопросу: "для чего это все, ради чего?" Неужели ученый совет Мрониса за последние годы так сдал, что теперь не в состоянии контролировать все аспекты законодательства. Ведь на стороне ученого совета всегда стоит общество. Нет, это блеф, ученый совет всегда был идеалом законотворчества, он всегда стоял на защите простого населения. Что же произошло? Неужели грядут на столько серьезные, глобальные перемены в законодательной системе, что их придется решать военной силой? На Мронисе недолжно быть такого. В других галактиках да, но не дома. Неужели столь надежная законодательная система должна подвергнуться реформе?" — продолжал разбираться в своих сомнениях Стивен, но коснувшаяся его плеча рука Энериуса оторвала его от раздумья. Обернувшись, Стивен увидел освободившихся ученых и последовал за ними.
Пройдя карантинно-дезинфекционный коридор, Стивен быстро снял костюм-скафандр и обратился к Энериусу:
— Док, вчера вы говорили о предстоящей работе с моим ИСИХ. Так знайте, я желаю ее начать и выполнить все, что от меня требуется.
— Я рад вашему стремлению, — сказал док, смотря на Стивена оценивающим взглядом.
У Стивена на мгновение промелькнула мысль, что Энериус понял его догадки. Ведь только поняв свою судьбоносную принадлежность к работе с 28.1-ой можно было дать свое согласие на работу в этом проекте.
— Вы, наверное, уже знаете всю сложность своей задачи. Ведь Стор наверняка вам объяснил, что простой человек на гране своей физической природы не выдерживает совмещения умственных и вспомогательных операций ИСИХ. Даже не смотря на наши более щадящие технологии, чем у Стора, я не могу прямо сказать, что в дальнейшем с вами может произойти.
— Например, дезориентация в естественной среде? — спросил Стивен.
— Дезориентация поправима временем. Нет, совсем иное, более важное и влиятельное на твой организм в целом. Могут произойти сильные необратимые физиологические изменения твоего организма. Он может потерять всю действительность в нашем мире, то есть потеря памяти. Ваш мозг будет вынужден избавляться от долговременной памяти, и станет переводить все свои резервы на параллельное взаимодействие с вашим ИСИХ. Это чем-то похоже на два параллельно расположенных друг к другу зеркала и между ними один единственный связующий луч света. Неизвестно с какой стороны он прервется. Не знаю, но теоретически может даже скорей всего так и случится, что появится твое второе я. Отличие его будит в том, что твой разум может меняться от физиологического состояния твоего тела, а так же от влияния многих факторов окружающей среды на твой организм в целом. А твое второе я не сможет подвергнуться таким временным изменениям, конечно, если ты не будешь временами пополнять ИСИХ. Мы рассчитываем на твою однократную работу с ИСИХ. Поскольку к работе по его созданию, а точнее корректировки кодификационных работ, огромный труд внес Хорштейн. Признаюсь, на данный момент у нас нет аналога этому ИСИХ и в ближайшем времени, наверное, и не будет. А поскольку близнеца с вашего ИСИХ не получить, то придется работать, не отклоняясь от заложенных в него требований Хорштейна. Точнее — это единогласная логическая система: — независимо от количества боевых единиц, ими будет управлять единый ИСИХ. Я пока не знаю, какую цель преследовал Хорштейн, выбрав именно этот вариант, но ясно одно, что не спроста. Здесь получается, что ваш ИСИХ универсальный разум именно для военной тематики, — говорил Энериус Стивену подходя к мед. подотделу. — Я надеялся, что вы сегодня все же приступите к работе. И поэтому сегодня нейрохирургия как некогда вас ожидает. Вы знаете об операциях выполненных на солдатах Стора. С вами проведут аналогичную. Нарастят НСП (нервно-импульсный сверх проводник). Приготовьтесь, что первое время вы будете ощущать сильный дискомфорт, даже с бредом о чужом теле. Удачи. Теперь все в ваших руках.
В это время Стивен колебался в своей решимости, понимая, что это все черева-то последствиями:
— Док, я все понимаю. Но все же какова вероятность благополучного исхода?
— Благополучный, — как бы переспросил док. — Благополучный исход только один. Если в дальнейшем у вас извлекут НСП. Это можно будет выполнить в любое время, но после этого повторной операции с НСП произвести уже не получится. Так что эта работа на раз.
Стивен не стал нечего более говорить. А просто подал своим видом Энериусу, что готов и молча направился на предоперационные процедуры. Он лежал и его не покидал вопрос: "Как эта искусственная био. ткань может проводить такую информацию? Ведь это не отдел мозга, а всего лишь...", — уже засыпая, думал он.
Глава 15
"Какой не прижизненный дискомфорт. Разве я уже в аду?" — во сне думал Стивен. "Да-а, быстро я попал сюда. Надеюсь, я успел завершить дело Хорштейна. А что я делаю на Мронисе, я же умер? О! я с Осенией! Как я одновременно могу быть мертвым и живым?" — Стивен резко проснулся. Он четко ощущал боль в области правой верхней груди. Он хотел раскрыть глаза, но веки были чем-то закреплены и не открывались. В первый раз в жизни он ощущал себя словно в чужом теле, но вдруг все резко закончилось, веки освободили, и он раскрыл глаза. Стивен, хотел, было соскочить, но его тут же задержали медицинские ремни-фиксаторы. Первое время он не мог понять, где находится, кто эти люди окружившие его. Но вдруг память, словно в одно мимолетное мгновение прояснила ему ситуацию:
— Как я, док?
— Держишься молодцом, — ответил Энериус, обрабатывая дез. раствором поверхность кожи в области правой верхней груди.
— Я могу встать?
— Конечно, сейчас только закончу процедуру.
Вставая, Стивена раскачивало из стороны в сторону, Энериус поддерживал его равновесие.
— Док, как борт Алмера, что с членами экспедиции?
— С ними все в порядке. Если хочешь, проведай их сегодня.
— Обязательно, но с начало я поем, ужасно есть хочется.
— Еще бы. Ведь ты проспал 36-ть суток.
— 36-ть? Стивен остановился, расстегнул верхнюю одежду и увидел на себе плотно прилегающую медицинскую ткань и вспомнил Сатрин. — А что случилось с солдатами Стора, где они?
— Они забальзамированы. Находятся здесь — в соседней лаборатории.
— Я хочу на них взглянуть и понять. Что у них — то и у меня?
Войдя в соседнюю лабораторию, Стивен увидел два забальзамированных тела:
— Что с ними произошло?
— Как я уже говорил, Стор воспротивился передавать их нам и отдал им команду боеготовности. Если они облачились бы броней, то находившаяся в то время в научном отсеке наша группа ученых сразу была бы уничтожена. А они нам очень дороги, даже не смотря на то, что на этот раз пришлось жертвовать обоими универсалами Стора.
— Но можно было поступить более гуманно. Например, просто обездвижить их, но не как не уничтожать.
— Можно. Но команда, вести огонь на поражение, поступила бойцам от Стора. Он не принял слова Фрэйча и пренебрег ими. Стор посчитал, что его труд должен принадлежать только ему — одному и уж тем более не нам. Как он выразился: "одержимым заложникам ума".
— И вы меня вот так просто отпускаете на борт Алмера? Да он там меня в порошок сотрет!
— Не думаю. Мы дали Стору повод думать, что мы с вами уже провели работу с ИСИХ. Но все же ваши предположения верны. Сейчас не стоит посещать сам борт. Вы можете, ради убеждения членов экспедиции, сообщить им, что с вами все в порядке, пообщаться с ними по телеору или пригласить к нам одного из них.
— Естественно, я так и поступлю. — А что по поводу моей работы? Мне не терпится ее скорее завершить и извлечь НСП.
— Конечно, НСП мы обязательно удалим. Но если сказать честно, это лишь поверхностное название — НСП. К тому же он на порядок выше по проводимости родного НП солдат Стора. Благодаря высокой проводимости он получился сверхтонким похожим на нерв.
— Чем он превосходит предыдущего?
— Крепостью, плотностью, пластичностью, эластичностью, а самое главное толщенной в несколько микрон. Она пронизывает все ваши отделы головного и спинного мозга. Но снова повторяю, что нервно-импульсная проводимость высокая. Поэтому я и беспокоюсь за вас. Не смотря на то, что мы постараемся контролировать нормальный физиологический ритм вашего организма, все же есть большой процент неуспеха в том, что вы съедите с катушек и, ИСИХ мы так и не сможем, перевести в полную автономность боевой единицы.
— По крайней мере, мы поймем, что время автономности 28.1-ой еще не пришло. Сейчас я зверски голоден, пойду в столовую, а вы позаботьтесь, чтоб сегодня доктор Анжи смогла беспрепятственно посетить меня.
— Конечно.
Стивен вышел из подотдела и, направившись в столовую, по ходу связался с Анжи и пригласил ее вместе пообедать. Войдя в столовую, он почувствовал мгновенно наступивший и сразу же прошедший дискомфорт всего тела. Такое чувство, словно кто-то внутри стянул весь организм воедино. Он, было, чуть не упал и свернулся в комок но, опершись обеими руками о стену, устоял и пошел дальше.
Подойдя к аппаратам готового питания, он, хотел, набрать всего понемногу. Но пищевые аппараты, получив с телеора информацию о Стивене, выдали ему еду только с легкоусвояемыми белками:
— Что это за младенческая еда?! — возмутился Стивен. Он сел за стол, но есть, не спешил. Он ждал Анжи и спустя несколько минут она пришла: — Здравствуй ненаглядная краса, — с хода начал речь Стивен. — Я сегодня озадачен едой, мне дали какое-то детское питание. Не возражаешь, если я с помощью твоего телеора возьму нормальной еды.
